Луиза Фелипу.
Я вами недовольна. Если вы не плакали, читая "Беренису" Расина, если вы не видѣли въ этомъ произведеніи самой ужасной трагедіи, вы не поймете меня, и мы никогда не столкуемся; въ такомъ случаѣ простимся, не будемъ больше видѣться; забудьте меня, потому что, если вы не отвѣтите мнѣ удовлетворительнымъ образомъ, я васъ забуду, вы станете для меня барономъ де-Макюмеръ или, говоря лучше, ничѣмъ, какъ будто вы никогда и не существовали. Вчера у г-жи д'Эспаръ вы имѣли довольный видъ, страшно не понравившійся мнѣ. Казалось, вы были увѣрены, что васъ любятъ. Меня испугала свобода вашего ума и я не узнала въ васъ раба, которымъ вы называли себя въ вашемъ первомъ письмѣ. Вы не были поглощены вашимъ чувствомъ, какъ долженъ быть поглощенъ любящій человѣкъ, вы находили остроумныя замѣчанія. Такъ не можетъ себя вести правовѣрный: онъ всегда смущенъ при видѣ своего божества. Если я для васъ не, выше другихъ женщинъ, если вы не видите во мнѣ источника вашей жизни, я меньше, нежели женщина, потому что тогда я просто "женщина". Вы разбудили во мнѣ мое недовѣріе, Фелипъ, его рыканіе покрыло голосъ нѣжности. Оглядываясь на наше прошлое, я имѣю право быть недовѣрчивой. Знайте, г-нъ конституціонный министръ Испаніи, что я много размышляла о жалкихъ условіяхъ существованія женщинъ. Моя невинность, не обжигаясь держала въ своихъ рукахъ факелъ. Слушайте же, хорошенько то, что мнѣ сказала моя юная опытность; я повторю вамъ ее слова. Во всѣхъ случаяхъ жизни неискренность, нечестность, неисполненіе обѣщаній встрѣчаютъ судей и эти судьи налагаютъ наказанія за подобные проступки; но не то бываетъ съ любовью, которая должна быть одновременно жертвой, обвинителемъ, адвокатомъ, трибуналомъ и палачомъ; вѣдь самые ужасные обманы, самыя жестокія преступленія остаются неоткрытыми, когда они тайно совершаются одной душой по отношенію къ другой. Для жертвы лучше молчать. Поэтому у любви свой кодексъ, своя месть; свѣту нѣтъ до нихъ дѣла. Я твердо рѣшилась никогда не прощать подобныхъ преступленій. Въ дѣлахъ сердца нѣтъ ничего неважнаго. Вчера вы походили на человѣка, увѣреннаго въ томъ, что его любятъ. Вы были бы неправы, если бы не знали этого, вы сдѣлались бы въ моихъ глазахъ преступны, если бы эта уверенность отняла отъ васъ прелесть, которую вамъ придай прежде тревоги надежды. Я не хочу, чтобы вы были застѣнчивы, однако, не хочу, чтобы вы походили и на фата; я не хочу, чтобы вы боялись потерять мое расположеніе, потому что это было бы оскорбленіемъ для меня, но не хочу я также, чтобы увѣренность помогала вамъ беззаботно носить вашу любовь. Вы никогда не должны быть свободнѣе меня. Если вы не знаете муки, которую приноситъ съ собой сомнѣніе, страшитесь, чтобы я не познакомила васъ съ нею. Однимъ взглядомъ я выдала вамъ мою душу, и вы прочли въ ней. На васъ обращены самыя чистыя чувства, когда-либо рождающіяся въ душѣ молодой дѣвушки. Размышленіе, о которомъ я говорила вамъ, обогатило только мою голову; но когда оскорбленное сердце обратится за совѣтомъ къ уму, повѣрьте, молодая дѣвушка станетъ ангеломъ, который все можетъ, все знаетъ. Клянусь вамъ, Фелипъ, если вы меня любите такъ, какъ я, думаю и если вы заставите меня сомнѣваться въ вашемъ повиновеніи, въ вашей почтительности, въ покорной страсти, о которой вы говорили, если я когда-нибудь замѣчу уменьшеніе той чудной любви, которая перелилась изъ вашей души въ мою, я вамъ не скажу ничего, я не буду надоѣдать вамъ письмами, полными чувства собственнаго достоинства и гнѣва, или хотя бы просто недовольными, какъ то, которое я вамъ пишу теперь; нѣтъ, я вамъ ничего не скажу, Фелипъ, вы только увидите, что я грустна, какъ люди, чувствующіе приближеніе смерти. Однако, я не умру, пока не наброшу на васъ самаго ужаснаго пятна, пока не опозорю самымъ постыднымъ образомъ ту, которую вы любили, пока не внѣдрю въ ваше сердце ужаснѣйшаго раскаянія при видѣ того, что я погибла въ глазахъ людей на землѣ и навѣки проклята небомъ.
Не внушайте же мнѣ ревности къ другой Луизѣ, къ той, которую вы свято любили, къ Луизѣ, душа которой расцвѣтала въ сіяніи любви безъ тѣней, къ Луизѣ, которая обладала, по чудному выраженію Данта: Senza brama, sicura ricchezza {Безъ страха богатствомъ, которое нельзя потерять.}.
Знайте же, что я отыскала въ его аду самую болѣзненную <скан испорчен>тку, ужаснѣйшее нравственное наказаніе, къ которому я присоединю вѣчную месть Бога.
Вчерашнимъ вашимъ поведеніемъ вы вонзили мнѣ въ сердце холодное и жестокое лезвіе сомнѣнія. Вы понимаете? Я усомилась въ васъ и такъ страдала, что не хочу болѣе сомнѣваться. Если вы находите, что иго, которое я налагаю, слишкомъ жестоко, бросьте его, я не разсержусь на васъ. Развѣ я не считаю васъ <скан испорчен>нымъ человѣкомъ? Сохраните для меня всѣ цвѣты вашего ума, пусть свѣтъ видитъ вашъ мутный взглядъ, никогда не дѣлайте чего, чтобы заслуживать лесть, похвалы, комплименты. Пусть, когда вы приходите ко мнѣ, на васъ тяготѣетъ ненависть, множество клеветъ, презрѣніе; говорите мнѣ, что женщины васъ не понимаютъ и, не замѣчая, проходятъ мимо васъ, что ни одна изъ нихъ не могла бы васъ любить. Тогда вы узнаете все, что кроется для васъ въ сердцѣ и въ любви Луизы. Наши сокровища должны быть такъ хорошо скрыты, чтобы весь свѣтъ попиралъ ихъ ногами, не зная о ихъ существованіи. Если бы вы были хороши собой, я, вѣроятно, никогда не обратила бы на васъ ни малѣйшаго вниманія и никогда не открыла бы множества поводовъ любить васъ и, хотя о причинахъ зарожденія любви мы знаемъ такъ же мало, какъ о томъ, почему подъ солнцемъ расцвѣтаютъ цвѣты или спѣютъ плоды, я ясно вижу одну вашу притягательную для меня силу, чарующую меня; ваше чудное лицо только для меня одной имѣетъ опредѣленный характеръ, особый языкъ и физіономію. Я одна могу преображать васъ, дѣлать васъ очаровательнѣе всѣхъ другихъ мужчинъ, поэтому-то я и не хочу, чтобы вашъ умъ освобождался отъ моего владычества. Онъ долженъ быть такъ же нѣмъ для постороннихъ, какъ нѣмы ваши черты и ваши очаровательныя губы. Только я одна и должна зажигать свѣтъ вашего ума, какъ я зажигаю блескъ въ вашихъ глазахъ. Оставайтесь тѣмъ недовольнымъ и презрительнымъ, мрачнымъ и холоднымъ испанскимъ грандомъ, которымъ вы были до сихъ поръ. Вы представляли собою разрушенный замокъ, въ развалины котораго никто не рѣшался проникнуть; на васъ смотрѣли издали. И вдругъ вы устраиваете удобныя дорожки для всѣхъ прохожихъ, дѣлаетесь любезнымъ парижаниномъ. Развѣ вы уже забыли мою программу? Ваша веселость слишкомъ ясно говорила, что вы любите. Не взгляни я на васъ, и вы показали бы самой проницательно самой насмѣшливой парижской гостиной, что Арманда-Луи Марія де-Шолье пробуждаетъ вашъ умъ. Я считаю васъ столько далекимъ отъ мелочности, что не думаю, будто вы способны вводить въ любовь малѣйшія политическія хитрости, если бы вы не были со мной просты, какъ ребенокъ, мнѣ пришлось бы васъ пожалѣть. Несмотря на вашъ первый проступокъ, вы все же остаетесь предметомъ глубокаго восхищенія для
Луизы де-Шолье.