Относительно Нерона, мы находимъ, что погрѣшность композитора заключается въ подпаденіи подъ вліяніе эффектнаго либретто и въ недостаточно критическомъ отношеніи къ предложенному либреттистомъ матеріалу; на этой оперѣ отразилось и то, что г. Рубинштейнъ такъ поспѣшно и лихорадочно пишетъ. Либретто, какъ извѣстно, составлено Барбье; опера состоитъ изъ четырехъ дѣйствій (и 8 картинъ, изъ которыхъ одна выпускается, какъ слишкомъ затягивающая теченіе пьесы, и безъ того идущей пять часовъ) и приготовлена была для парижской Grand-Opéra. Неронъ шелъ у насъ на итальянскомъ языкѣ (да едва ли скоро и пойдетъ на русскомъ) и, вѣроятно, мало извѣстенъ читающей публикѣ; посему познакомимся вкратцѣ съ его содержаніемъ.
Замаскированный Неронъ съ толпой приближенныхъ преслѣдуетъ молодую дѣвушку, христіанку Хризу, которая спасается отъ него въ домъ извѣстной римской куртизанки, Эпихаризы, гдѣ римская знать веселится и пируетъ, проклиная тирана, сидящаго на престолѣ. Оказывается, что Эпихариза -- мать Хризы, воспитавшая ее вдали отъ себя, въ уединеніи, и посѣщавшая ее только по ночамъ, тщательно скрывая отъ дочери свое позорное ремесло. Здѣсь Хриза находитъ защитника въ лицѣ аквитанскаго полководца, Виндекса, обѣщающаго ей свою помощь. Неронъ, снявъ маску, требуетъ выдачи Хризы, и мать, чтобы спасти свою дочь, ненавидящую преслѣдователя, даетъ ей выпить бокалъ вина, во время шутовской свадьбы Нерона съ Хризой, въ которомъ находится зелье, приводящее ее въ летаргическій сонъ, принимаемый Нерономъ и всѣми за смерть (дѣйствіе первое).
Тѣмъ временемъ, Ноппея, фаворитка императора, узнавъ о существованія Хризы, въ которой она видитъ соперницу, ревнуетъ Нерона къ ней, и послѣдній, пришедшій собственно успокоить ее насчетъ притязаній матери его, Агриппины, на престолъ, предлагаетъ ей сдѣлаться сейчасъ его женой. Кстати, Агриппина, чтобы примириться съ сыномъ, присылаетъ Попнеѣ свадебные подарки. Неронъ ужь веселъ и распѣваетъ свои строфы въ то время, когда ведутъ осужденныхъ на смертную казнь (въ томъ числѣ и Виндекса, о помилованіи котораго проситъ Поппея). Вдругъ, какъ снѣгъ на голову, является Эпихариза и умоляетъ императора возвратить ей похищенную у нея будто бы имъ Хризу. Такимъ образомъ, онъ узнаетъ, что Хриза жива и принимается съ новой энергіей ее отыскивать, что не мѣшаетъ ему тѣмъ временемъ провозгласить себя богомъ (дѣйствіе второе).
Хриза, похищенная Агриппиной, вѣроятно, для того, чтобы при посредствѣ ея войти въ дружескія сношенія съ сыномъ, была, однако, увезена друзьями тайкомъ отъ матери Нерона, и мы ее уже видимъ у Эпихаризы, куда является и Виндексъ, выпущенный изъ тюрьмы при содѣйствіи Поппеи, страстно его любящей, но, повидимому, не пользующейся его взаимностью; сердце Виндекса, оказывается, занято Хризой, въ свою очередь также любящей его. Сюда же приходитъ и Эпихариза, освобожденная изъ заключенія Нерономъ (она не знаетъ, кто ея освободитель), съ тѣмъ, чтобы слѣдить за ней и по ея слѣдамъ найти Хризу. Виндексъ предлагаетъ имъ бѣжать изъ Рима, но какъ Heus ex machina является императоръ. Всѣ мольбы его, обращенныя къ Хризѣ, вызываютъ одно лишь презрѣніе. Онъ уже готовъ прибѣгнуть къ насилію, какъ показывается не теряющая его изъ вида Поппея, а вслѣдъ затѣмъ приходитъ поэтъ Саккусъ, возвѣщающій о томъ, что весь городъ объятъ пламенемъ. Неронъ вспоминаетъ, что онъ самъ велѣлъ поджечь городъ, и отправляется любоваться на зрѣлище пожара, во время котораго онъ поетъ строфы о погибели Трои. Но пѣніе не долго длится: онъ замѣчаетъ въ толпѣ Хризу, объявляющую о томъ, что она христіанка. Народъ, подстрекаемый Поппеей, желающей, наконецъ, избавиться отъ соперницы, бросается на Хризу и умерщвляетъ ее. Поппея въ восторгѣ; Виндексъ клянется отмстить тирану, а Эпнхариза погибаетъ подъ развалинами горящихъ зданій (дѣйствіе третье).
Но этимъ драма не кончается. Пропускаемая картина заключаетъ въ себѣ свѣдѣнія о томъ, что Поппея убита Нерономъ, также какъ и Агриппина, и что Виндексъ вмѣстѣ съ Гальбой идутъ съ войскомъ на Римъ; все это необходимо было выпустить вслѣдствіе чрезмѣрныхъ длиннотъ картинъ, изъ которыхъ каждая равняется доброму акту. Зритель только видитъ, какъ Нерона, скрывшагося отъ бури въ мавзолеѣ Августа, посѣщаютъ галлюцинаціи и призраки убитыхъ имъ жертвъ, какъ онъ въ слѣдующей картинѣ умираетъ, прося Саккуса показать ему, какъ слѣдуетъ заколоть себя, и произнося знаменитыя слова: "Какой великій артистъ погибаетъ!" Виндексъ вступаетъ съ побѣднымъ войскомъ въ древнюю столицу міра и находитъ трупъ Нерона.
Уже изъ этого бѣглаго содержанія не трудно убѣдиться, что французъ пустилъ въ ходъ все, что можетъ привлечь вниманіе француза; тутъ и оргія, и материнская любовь, и ненависть, и ревность фаворитки, и грандіозный пожаръ, и галлюцинаціи, и танцы, и буря, и отравленіе, и юмористъ-поэтъ, иронизирующій надъ всѣмъ,-- словомъ, цѣлый арсеналъ страстей, чувствъ, эффектовъ, картинъ и пр; Конечно, эффектность -- одно изъ необходимыхъ условій сценическаго произведенія, но при соблюденіи другихъ условій, болѣе существенныхъ, необходимыхъ для него. Либреттистъ не жалѣлъ красокъ, чтобы сдѣлать Н ерона эффектнымъ, и достигъ своей цѣли, нужно ему отдать справедливость, съ Избыткомъ; въ этомъ, вѣроятно, и кроется громадный успѣхъ его; но настоящій успѣхъ Нерона выяснится долговѣчностью его на репертуарѣ и количествомъ сценъ, которое онъ еще долженъ завоевать. По нашему мнѣнію, какъ либретто, такъ и иллюстрирующая его музыка обладаютъ большими недостатками, которые нельзя пройти молчаніемъ.
Во-первыхъ, опера непомѣрно длинна и загромождена массой эпизодическихъ подробностей, только замедляющихъ дѣйствіе; во-вторыхъ, бездна дѣйствующихъ лицъ (въ оперѣ участвуетъ 25 человѣкъ,-- персоналъ, которымъ едва ли обладаетъ даже первоклассная оперная сцена), изъ которыхъ добрая половина лишняя, дѣлаетъ то, что Неронъ недоступенъ для большинства сценъ; въ-третьихъ, опера требуетъ для иллюзіи роскошной обстановки, что также затрудняетъ ея доступъ на сцены; но допустимъ, что эти внѣшніе недостатки могутъ быть легко устранимы и являются преодолимыми препятствіями. Обратимся къ сути: къ сюжету и персонажу.
Прежде всего, нужно отмѣтить полное отсутствіе идеи въ оперѣ, которая, кажется, такъ и просится подъ перо, говоря о періодѣ зарожденія христіанства, тѣмъ болѣе, что главная героиня, Хриза, которую любитъ Неронъ, христіанка, и защитникъ ея, который и безъ того борется съ императоромъ, готовъ принять христіанство.
За исключеніемъ Нерона, видимо, старательно отдѣланнаго авторами, всѣ лица весьма слабо обрисованы и не имѣютъ своей индивидуальной окраски. Неронъ въ оперѣ дѣйствительно является человѣкомъ психически больнымъ, въ которомъ деспотизмъ и звѣрство уживаются съ чистымъ служеніемъ искусству, сластолюбіе и мучительство идутъ рука объ руку съ высшими артистическими стремленіями. Онъ долженъ произвести отвратительное впечатлѣніе и производитъ его, какъ человѣкъ, дошедшій до потери нравственно-человѣческаго облика. Вся душа возмущается, когда онъ распѣваетъ свои строфы (первыя) въ тотъ моментъ, какъ передъ нимъ ведутъ обреченныхъ имъ на смертную казнь, и когда онъ любуется на пожаръ (вторыя строфы), устроенный имъ для потѣхи.
Рядомъ съ романомъ Нерона въ оперѣ, съ которымъ мы уже познакомились, идутъ и другія драмы, отвлекающія вниманіе зрителей, которыя только мѣшаютъ главному интересу. Возьмемъ въ примѣръ Эпихаризу. Она куртизанка, оберегающая свою дочь отъ соблазна; но Неронъ увидѣлъ Хризу и мать рискуетъ отравить свою дочь, лишь бы вырвать ее изъ объятій тирана; по волѣ судебъ, Хриза очутилась у Агриппины, и Эпнхариза идетъ къ Нерону просить возвратить похищенную имъ дочь, рискуя поплатиться жизнью за обманъ (Неронъ принялъ обморокъ Хризы за смерть). Наконецъ, когда, послѣ всѣхъ странствій по тюрьмамъ и улицамъ Рима, Хриза умерщвляется народомъ, Эпнхариза, чтобы не пережить свою дочь, бросается въ огонь и погибаетъ отъ пожара. Сколько перестрадала эта женщина! Какую гамму чувствъ она пережила! Тутъ и страхъ, и любовь, и убѣжденіе, и опасенія, и нѣжность, и геройскіе подвиги,-- словомъ, это цѣлая трагедія, построенная на мотивѣ материнской любви, а, между тѣмъ, въ Неронѣ она отодвигается на второй планъ, будучи поглощенной главнымъ интересомъ; она мало обработана и не производитъ достаточнаго впечатлѣнія. Вся эта вводная драма съ Эпихаризой, являющаяся лишь балластомъ, а не необходимостью для судьбы Нерона, на нашъ взглядъ, лишняя и вовсе не нужная.
Далѣе Виндексъ, этотъ баловень судьбы. Онъ недоволенъ правленіемъ и образомъ жизни императора; согласенъ вступить въ лоно христіанства и отстать отъ традицій предковъ; онъ любитъ Хризу и любимъ ею, являясь, такимъ образомъ, счастливымъ соперниковъ самого Нерона; онъ любимъ фавориткой императора; онъ сочувствуетъ страданіямъ и материнскому чувству падшей женщины, извѣстной римской куртизанки; его самъ Неронъ, но волѣ судебъ, не въ состояніи сломить; наконецъ, онъ становится во главѣ римскаго войска,-- это ли еще не герой драмы? Тутъ и любовь, и сочувствіе, и ненависть, и борьба, и честолюбіе, и властолюбіе, а, между тѣмъ, какъ онъ блѣдно очерченъ въ оперѣ, какъ авторы, увлеченные главнымъ героемъ, не только не сдѣлали Виндекса бойцомъ за идею (что было бы умѣстнѣе всего), но даже не выдвинули въ немъ ни одной индивидуальной черты; вся его драма со всѣми ея перипетіями, не являющаяся, однако, антиподомъ главной драмѣ, также проходитъ мимо, не оставляя никакого слѣда, точно ея и не было, а, между тѣмъ, и онъ отвлекъ вниманіе либреттиста, а за нимъ и композитора.
Что же касается главной героини, то она пассивная личность, о которой всѣ заботятся, а сама она, не являясь носительницей идеи, ничего не дѣлаетъ. Она любитъ Виндекса и онъ отвѣчаетъ ей тѣмъ же, слѣдовательно, она вполнѣ счастлива; далѣе, она ненавидитъ Нерона -- и мать прячетъ ее отъ него, и Поппея удаляетъ его отъ нея, и Виндексъ защищаетъ ее отъ него,-- словомъ, всѣ заботятся о ея счастіи, всѣ за ней ухаживаютъ, а она безлична, а, между тѣмъ, въ ея лицѣ Неронъ долженъ былъ бы встрѣтить противовѣсъ своей жестокости, своимъ низменнымъ страстямъ и своей порочности; словомъ, она должна была бы олицетворять собой положительный идеалъ; на самомъ же дѣлѣ она совсѣмъ, не дѣйствуетъ и не приковываетъ къ себѣ вниманіе зрителей.
Мы ужь не останавливаемся на судьбѣ Поппеи, тоже представляющей собой такую совокупность чувствъ и страстей, что она могла бы служить центромъ цѣлой отдѣльной драмы. Всѣ эти лица недостаточно ярко обрисованы и своими эпизодическими драмами, сшитыми на скорую руку и не представляющими сами по себѣ ничего законченнаго, только затемняютъ главный интересъ, а, между тѣмъ, ихъ нужно было музыкально обрисовывать. Положимъ, либретто очень эффектно, картинно и изящно, но не въ однихъ эффектахъ заключается суть оперы. Внутренній разладъ между этими драмами сдѣлалъ то, что композитору пришлось разбросаться на частности, размѣняться на мелкую монету изъ желанія музыкально характеризовать всѣ детали и подробности, которыми либреттистъ такъ щедро уснастилъ своего Нерона. Вотъ въ какомъ смыслѣ мы сказали, что г. Рубинштейнъ недостаточно критически отнесся къ имѣвшемуся у него подъ рукой матеріалу; болѣе строгое отношеніе къ либретто дало бы, вѣроятно, болѣе положительные музыкальные результаты.
Каковы же внѣшніе недостатки оперы?
Во-первыхъ, нѣкоторыя партіи требуютъ исключительныхъ голосовыхъ средствъ; таковы партіи Нерона и Поипеи. Во-вторыхъ, почти всѣ лучшіе музыкальные NoNo принесены въ жертву внѣшнимъ сценическимъ эффектамъ; такъ, напримѣръ, эпиталама (свадебный гимнъ у древнихъ) Виндекса прерывается обморокомъ Хризы,-- музыкальный эффектъ пропалъ, такъ какъ вниманіе зрителей отвлечено сценическимъ эффектомъ; первыя строфы Нерона проигрываютъ въ эффектѣ, благодаря тому, что какъ разъ въ это время появляются приговоренные къ смертной казни Виндексъ, Тразеа и др.; вторыя строфы проходятъ почти не замѣченными оттого, что зритель занятъ эффектною картиной пожара; прекрасный дуэтъ Эпихаризы и Хризы нарушается громкимъ хохотомъ Нерона, находящагося уже на сценѣ, и т. д. Конечно, всѣ эти контрасты очень эффектны съ сценической точки зрѣнія, но они неблагопріятно отзываются на исполнителяхъ и на музыкальномъ интересѣ оперы.
Но и внутреннія достоинства не болѣе блестящи. Начать съ того, что Неронъ больше, чѣмъ на половину, состоитъ изъ речитативовъ, а они, какъ извѣстно, не удѣлъ нашего композитора. Далѣе, мудрено ли при такомъ громадномъ количествѣ дѣйствующихъ лицъ, что композиторъ мало озаботился о характеристикѣ ихъ и о болѣе детальной обработкѣ, что, увлеченный желаніемъ, какъ можно подробнѣе воспроизвести въ музыкѣ все либретто, композиторъ проглядѣлъ много повтореній, нѣкоторую расплывчатость и общія мѣста? Затѣмъ та область, въ которой г. Рубинштейнъ стоитъ на такой высотѣ, т.-е. восточная музыка, здѣсь не имѣетъ мѣста; также нельзя сказать, чтобы танцы, обыкновенно находящіе въ немъ такого неподражаемаго компониста, на этотъ разъ были особенно удачны: въ нихъ мало вакхическаго (танецъ воиновъ, вакханокъ).
Само собою разумѣется, что такой замѣчательный композиторъ, какъ А. Г., не могъ написать плохую вещь; появись у насъ новый композиторъ съ такой оперой, и всѣ радостно привѣтствовали бы его появленіе; но разъ г. Рубинштейнъ приковалъ къ себѣ всѣ наши симпатіи другими образцами своего выдающагося таланта, понятно, что всѣ въ правѣ ожидать отъ каждаго новаго произведенія этого художника новыхъ результатовъ прогрессивнаго роста его творчества; что другому простилось бы, г. Рубинштейну ставится въ упрекъ. Всѣ привыкли находить въ его твореніяхъ глубоко вдохновенныя страницы и выдающіяся музыкальныя достоинства. И въ Неронѣ есть много такихъ страницъ. Кромѣ вышеуказанной эпиталамы, необходимо отмѣтить: прекрасные два дуэта Виндекса и Хризы: "О мать, о мать!" (пер. дѣйст.), "Ахъ, Виндексъ, я боюсь" (1-я каръ 3-го дѣйст.), чудный поэтичный дуэтъ Эпихаризы и Хризы (колыбельная): "Ты любишь"; но самыя лучшія мѣста, которымъ, безспорно, суждено сдѣлаться популярными и проигранными въ концертахъ, это обѣ строфы Нерона: "О, печаль и тоска" (2-е дѣйст.) и "Илліонъ,
Илліонъ!" (3-е дѣйст. во время пожара), написанныя въ классическомъ стилѣ, и граціозная и блестящая арія Поппеи: "Да, я надѣюсь снова". Всѣ эти NoNo напоминаютъ творца Демона, Маккавеевъ и Калашникова. Изъ отдѣльныхъ картинъ самое сильное впечатлѣніе производитъ, конечно, сцена, происходящая въ мавзолеѣ Августа, гдѣ Нерона посѣщаютъ призраки убитыхъ имъ (4 д.); она не только сценична и поразительно эффектна, но и въ музыкальномъ отношеніи ярко передаетъ душевныя перипетіи, переживаемыя главнымъ героемъ, и подавляетъ своимъ сильнымъ драматизмомъ.
Чтобы закончить съ этой стороной дѣятельности нашего высокоталантливаго композитора, нужно прибавить, что имъ уже изданы въ Германіи опера Суламгіи. и двѣ комическія оперы: Между разбойниками и Попугай, написанный въ этомъ году.