Романсовую литературу А. Г. обогатилъ не меньшимъ, если не большимъ, количествомъ образцовъ, чѣмъ инструментальную музыку; между ними есть романсы съ русскимъ, нѣмецкимъ, французскимъ, англійскимъ и итальянскимъ текстами.
Русскіе романсы въ большинствѣ случаевъ написаны на слова нашихъ русскихъ поэтовъ: Лермонтова, гр. Алексѣя Толстаго, Некрасова, Полонскаго, Майкова, Кольцова и др. Отличительная особенность большинства романсовъ Рубинштейна, какъ русскихъ, такъ и иностранныхъ, состоитъ въ ихъ духѣ (мы уже не говоримъ о выдержанномъ характерѣ этихъ произведеній), по которому всегда можно узнать автора: у него нѣтъ того убожества мысли, которое обыкновенно скрывается за вычурнымъ аккомпаниментомъ "новѣйшихъ" композиторовъ, переносящихъ центръ тяжести на сопровожденіе голоса.
Между произведеніями Рубинштейна для многоголоснаго пѣнія первое мѣсто безспорно занимаетъ кантата Утро для мужскихъ голосовъ съ оркестромъ на стихотвореніе Полонскаго. Утро (ор. 74) состоитъ изъ двухъ частей, рѣзко отличающихся другъ отъ друга своимъ колоритомъ; характеръ первой части мрачный, второй -- свѣтлый; отъ этого контраста произведеніе значительно выигрываетъ; мелодіи выразительны и ясны, хотя не поражаютъ оригинальностью; оркестру отведена довольно большая роль и музыкальная картина получается эффектная и роскошная.
Къ этому же типу слѣдуетъ причислить Русалку (ор. 63), написанную, на слова Лермонтова, для контральто съ женскимъ хоромъ, начинающимся стихами: Русалка плыла по рѣкѣ голубой; затѣмъ выступаетъ русалка съ словами: На днѣ у меня сіяетъ мерцанье дня; пѣснь заканчивается снова повтореніемъ женскаго хора. Все соло Русалки чрезвычайно граціозно; оно дышетъ нѣгой и тоской. Аккомпаниментъ колоритенъ (переливы волнъ).
Романсы Рубинштейна сравнительно мало обращаются въ публикѣ, только нѣкоторые пользуются большой популярностью; такъ, изъ дуэтовъ особенно распространены: Цѣла, пѣла пташечка, Г орныя вершины (слова Лермонтова), Туча (слова Пушкина) и др.; изъ романсовъ же для одного голоса особенной любовью исполнителей и публики пользуется Азра, выдающійся своимъ задушевнымъ восточнымъ колоритомъ. Романсъ Б леститъ роса (Es blinkt der Thau, op. 72) одинъ изъ лучшихъ по своему изящному стилю. Прелестнымъ аккомнаниментомъ отличаются Ночь и Испанская пѣсня, въ которой А. Г. обнаружилъ способность къ декламаціи. Къ выдающимся по своему характеру вокальнымъ вещамъ должно отнести и П андеро (ор. 76), построенный на контрастѣ внутренняго душевнаго состоянія съ внѣшнимъ положеніемъ героини: танцовщица вынуждена забавлять публику своими pas въ то время, когда все ея существо проникнуто чувствомъ отчаянія; въ аккомпаниментѣ, идущемъ въ ритмѣ boléro, слышится веселая пляска; рѣзкіе диссонансы, однако, говорятъ слушателю о душевной мукѣ, переживаемой героиней; основная мелодія полна поэзіи и драматизма. Очень характерны романсы на слова гр. Ал. Толстаго (ор. 101), изданные подъ общимъ названіемъ Музыкальные вечера (тетради XI и XII).
Есть цѣлая группа вокальныхъ произведеній, въ которой авторъ обнаруживаетъ особенность, свойственную почти всѣмъ русскимъ композиторамъ,-- склонность къ юмору и сатирѣ; мы уже съ этой чертой его таланта отчасти познакомились по Донѣкихоту, но гораздо сильнѣе и рельефнѣе выступаетъ эта сторона въ тѣхъ произведеніяхъ, которыми онъ иллюстрируетъ животный эпосъ; такихъ вещей у него немного,-- всего шесть; мы говоримъ о басняхъ Крылова, нашедшихъ въ Рубинштейнѣ прекраснаго музыкальнаго комментатора (ор. 64). Легко себѣ представить, до какихъ предѣловъ утрировки и каррикатуры довели бы это дѣло наши новаторы, если бы они взялись иллюстрировать такія басни, какъ Квартетъ, Оселъ и соловей, Стрекоза и муравей и др., выбранные А. Г.; тутъ мы дѣйствительно услышали бы и ревъ, и свистъ, и визгъ, и прочіе аттрибуты "новѣйшаго реализма". Но посмотрите, что сдѣлалъ художникъ, обладающій в ѣрой; возьмите любой изъ этихъ шести номеровъ, каждый изъ нихъ комиченъ, но комизмъ этотъ не переходитъ въ утрировку; это юмористическіе наброски, полные наблюдательности и вкуса, и они полны правды, но правды эстетически-художественной; декламація выразительна, но не груба и не поражаетъ ваши нервы. Мы не вдаемся въ вопросъ, насколько басни способны вязаться съ музыкой и что можетъ композиторъ тутъ комментировать; для насъ важнѣе отмѣтить въ Рубинштейнѣ ту черту, которая такъ высоко цѣнится на рынкѣ новаторства,-- юморъ, составляющій отличительную особенность нашихъ композиторовъ, начиная съ Глинки. Но, вѣдь, извѣстно: что особенно цѣнится у "своихъ", объ этомъ совершенно умалчивается, когда рѣчь заходитъ о "не-своихъ".
Да не подумаетъ, однако, читатель, что достоинства нашего композитора, какъ художника, совершенно заслоняютъ нѣкоторые недостатки его, какъ романсиста; напротивъ, во многихъ романсахъ его мы снова встрѣчаемся съ наклонностью къ речитативному характеру музыкальной рѣчи, который не мелодиченъ и составляетъ ахиллесову пяту его дарованія- выразительная декламація и сильное выраженіе музыкальной мысли въ сжатой драматической формѣ -- не удѣлъ А. Г.; но, видимо, композиторъ не раздѣляетъ этого мнѣнія и прибѣгаетъ къ речитативу, гдѣ только онъ находитъ это необходимымъ. Весьма возможно, что именно въ силу этого свойства многихъ его романсовъ послѣдніе имѣютъ сравнительно такое малое распространеніе на концертной эстрадѣ.
Chef d'oeuvre его романсовъ съ иностраннымъ текстомъ составляютъ персидскія пѣсни (ор. 34), написанныя на нѣмецкіе стихи. Достаточно сказать, что преобладающій ихъ характеръ -- восточный, а, вѣдь, извѣстно, какой онъ мастеръ въ оріентальной музыкѣ; все, чѣмъ способна прельстить восточная музыка,-- то нѣжная, граціозная и заунывная, то страстная и бурная,-- выступаетъ въ этихъ романсахъ и достигнетъ своего апогея. Персидскія пѣсни состоятъ изъ двѣнадцати романсовъ, изъ которыхъ не знаешь, какому отдать предпочтеніе; во всѣхъ ихъ видны вкусъ, колоритъ, грація, изящество. И тутъ нельзя не отмѣтить особенности, присущей всѣмъ русскимъ композиторамъ,-- любовь къ восточной музыкѣ; начиная съ Глинки, всѣ почти наши композиторы, не исключая и новаторовъ, дали прекрасные образцы этой музыки, но едва ли кто-либо изъ нихъ, за исключеніемъ одного Глинки, достигъ такой высоты и такого широкаго полета въ этой области, какъ Рубинштейнъ.
Сербскія пѣсни, написанныя, гораздо позже персидскихъ, гораздо слабѣе ихъ; онѣ скорѣе проникнуты характеромъ нѣмецкой музыки, чѣмъ славянской, какъ того слѣдовало ожидать; пріятнымъ исключеніемъ является романсъ: Warum musst du welken, schöne Rose и нѣк. др.; но не въ одномъ только колоритѣ кроется слабая сторона этихъ девяти романсовъ: вы нигдѣ не встрѣчаете въ нихъ того чувства, которое захватываетъ васъ и заставляетъ невольно перейти въ другое настроеніе; романсы: Einen Bruder hatte ich, einen Geliebten и О, Gott, wo ist mein Ausgewählter отличаются элегическимъ характеромъ.
Кто пожелалъ бы иллюстрировать гетевскія Странствованія Вильгельма Мейстера не въ видѣ драматическаго дѣйствія, какъ это сдѣлалъ Тома (опера Mignon ), а въ видѣ отдѣльныхъ картинокъ, воспользовавшись тѣмъ или другимъ эпизодомъ, долженъ обладать замѣчательнымъ талантомъ характеристики; только этимъ путемъ возможно музыкально обрисовать гетевскія фигуры, взявши ихъ въ отдѣльности, безъ столкновенія съ другими лицами и безъ драматическихъ коллизій. Вотъ почему мы должны признаться, что характеристически очерченныхъ фигуръ мы не видимъ у Рубинштейна въ его R equiem 'ѣ Миньоны (оп. 91); конечно, это нисколько не исключаетъ отдѣльныхъ прекрасныхъ номеровъ, каковы, напр., пѣснь арфиста: Was hör'ih draussen vor dem Thor, или Миньоны: Kennst Bu das Land, или Филины: Singet nicht in Trauertönen; напротивъ, обѣ пѣсни Миньоны весьма поэтичны; но въ общемъ предъ нашей фантазіей не вырастаютъ извѣстные гетевскіе типы; рамки лирическихъ романсовъ мало подходятъ къ грандіозности гетевскихъ образовъ.
Opus 92 состоитъ изъ двухъ частей: Гекуба (слова Гольдшейна) для контральто съ оркестромъ; вещь эта не производитъ подавляющаго впечатлѣнія, которое она должна бы произвести по своему драматическому сюжету. Вторая часть: Агарь въ пустынѣ (посвященная г-жѣ Лавровской) -- оперный отрывокъ, въ которомъ участвуютъ: Агарь-альтъ, Измаилъ-сопрано и Ангелѣтеноръ (на слова поэмы фонъ-Саара того же названія); какъ поэма, такъ и музыка лишены драматической силы и паѳоса.