I.
О, если бъ мы могли изъ нѣдръ природы
Иль изъ себя лучъ истины извлечь,
На правды путь вступили бы народы,
Но сколько бы пришлось трактатовъ сжечь!
Философы отъ тягостной невзгоды
Себя не въ силахъ были бъ уберечь.
Другъ друга пожираютъ ихъ системы;
Такъ ѣлъ Сатурнъ дѣтей, какъ знаемъ всѣ мы.
II.
Проглатывалъ и камни онъ порой.
Но тутъ своихъ отцовъ съѣдаютъ дѣтки,
Съ трудомъ справляясь съ пищею такой.
Не больше знаемъ мы, чѣмъ наши предки;
Туманъ одѣлъ былое пеленой.
А въ наши дни ошибки развѣ рѣдки?
Не вѣрить и себѣ -- всего вѣрнѣй;
Но къ правдѣ что же приведетъ людей?
III.
По моему, нѣтъ правды непреложной;
Я ничего не знаю и въ разсчетъ
Беруѵ что въ этомъ мірѣ все возможно.
А что извѣстно вамъ? -- Что смерть насъ ждетъ?
Но, можетъ быть, и это станетъ ложно,
Коль вдругъ эпоха вѣчности блеснетъ.
Мы, ужаса полны, на смерть взираемъ,
Однако жъ сну треть жизни посвящаемъ
IV.
Когда устали мы, какъ сонъ хорошъ,
Безъ всякихъ сновидѣній, сонъ глубокій!
А вѣчный сонъ людей приводить въ дрожь...
Самоубійца даже, долгъ до срока
Платящій (что нерѣдко острый ножъ
Для кредиторовъ), гибнетъ одиноко,
Стеня съ тоской,-- но не о жизни стонъ:
Кончая путь, боится смерти онъ.
V.
Со всѣхъ сторонъ разинутою пастью
Намъ каждую минуту смерть грозитъ;
Ее считая карой и напастью,
Навстрѣчу къ ней, однако жъ, міръ спѣшитъ,
Порабощенъ ея всесильной властью.
Насъ поражаетъ бездны мрачный видъ:
Когда клокочетъ пропасть подъ ногами,
Въ нее хотимъ мы погрузиться сами.
VI.
Съ испугомъ мы бѣжимъ отъ бездны прочь,
Но позабыть былое впечатлѣнье
Не въ силахъ мы; холодной смерти ночь
Манила насъ; тревожное стремленье
Проникнуть въ міръ незримый превозмочь
Намъ было не легко... одно мгновенье --
И тайну бытія узнали бъ мы!
Но для живущихъ это царство тьмы.
VII.
За отступленья сердится читатель
И осуждать меня за нихъ готовъ;
Но это мой обычай. Я -- мечтатель,
Не признающій никакихъ оковъ;
Отмѣтивъ мысль, не спрашиваю, кстати ль
Я посвятилъ ей рядъ стиховъ;
Моя поэма -- лишь мечты забава,
Что обо всемъ писать даетъ мнѣ право.
VIII.
"Пустите вверхъ соломинку; она
Укажетъ тотчасъ вѣтра направленье" --
То Бэкона слова. Какъ съ ней сходна
Поэзія! По волѣ вдохновенья
Она летитъ, отрадныхъ грезъ полна;
Но для меня иное въ ней значенье,
Не славы я ищу -- пою шутя;
Игрушкою такъ тѣшится дитя.
IX.
Весь свѣтъ передо мной или за мною;
Достаточно его я изучилъ,
Чтобъ не забыть его; страстямъ порою
Не мало я мирволилъ и служилъ,
За что былъ встрѣченъ яростной хулою.
(Друзьямъ своимъ я этимъ угодилъ).
Я славенъ былъ, но самъ же славу эту
Разрушилъ тѣмъ, что льстить стыдился свѣту.
X.
Толпа и духовенство цѣлый рядъ
Мнѣ посвящали пасквилей суровыхъ;
Но смѣло все пишу я, хоть наврядъ
Читателей себѣ добуду новыхъ;
А старымъ пріѣдается мой ядъ;
Но мыслей не могу держать въ оковахъ.
Въ дни юности душа была полна
Надеждъ и грезъ; теперь хандритъ она.
XI.
Такъ для чего жъ печатать? Ждать ли славы
И пользы, если васъ на части рвутъ?
Легко вамъ доказать, что вы неправы:
Отъ скуки вѣдь играютъ въ карты, пьютъ
Иль чтенью предаются. Для забавы
Пишу и я, бросая въ рѣку трудъ.
Пойдетъ ли онъ ко дну, всплыветъ ли смѣло --
Мнѣ до того нѣтъ никакого дѣла.
XII.
Я написать не могъ бы и строки,
Когда бы я въ успѣхѣ былъ увѣренъ;
Пускай паду -- бороться мнѣ съ руки,
Но музѣ я своей останусь вѣренъ;
Мы съ нею отъ уступокъ далеки,
Я отступать предъ силой не намѣренъ.
И выигрышъ, и проигрышъ -- дары
Отрадные случайностей игры.
XIII.
Къ тому жъ, воюя съ ложью и порокомъ,
Я факты лишь одни пускаю въ ходъ,
Давая волю нравственнымъ урокамъ;
А свѣтъ не любитъ правды и клянетъ
Мои стихи... нападкамъ и упрекамъ,
Что мнѣ дарятъ, я потерялъ ужъ счетъ.
Гонись за славой я -- другія темы
Легко бы могъ избрать я для поэмы.
XIV.
Но впрочемъ (въ томъ сознаться мы должны)
Въ моемъ трудѣ разнообразья много;
Любовь, картины бури и войны
Даютъ уму занятія; дорогой
Мы съ музой никогда не стѣснены;
Но если приговоръ раздастся строгій
И мой романъ въ обертку превратятъ --
Служить хоть тѣмъ торговлѣ буду радъ.
XV.
Никто не воспѣвалъ большого свѣта.
Увы! однообразностью своей
Втупикъ поставить можетъ онъ поэта;
Хоть много драгоцѣнныхъ въ немъ камней
И мантій горностаевыхъ -- сюжета
Для описанья не найти скучнѣй:
Все въ немъ рутинно, чопорно, условно.
Возможно ль отнестись къ нему любовно?
XVI.
Въ немъ царствуютъ и пустота, и мракъ;
Онъ сердце подчинить умѣетъ волѣ;
Его грѣшки прикрылъ блестящій лакъ,
Въ его рѣчахъ искать напрасно соли.
Бездушенъ свѣтъ; онъ искренности врагъ
И лишь твердитъ заученныя роли.
Характеры, манеры, взгляды, тонъ,
Все въ цвѣтъ одинъ окрашиваетъ онъ.
XVII.
Но и ему порой свободы надо,
Хоть мигъ онъ служитъ ей, а вѣкъ цѣпямъ.
Такъ, отдохнувъ немного въ день парада,
Солдаты вновь бѣгутъ къ своимъ мѣстамъ.
Конечно, нѣтъ блестящѣй маскарада,
Но скоро онъ надоѣдаетъ вамъ;
Я никогда не уживался съ свѣтомъ
И пропадалъ съ тоски въ Эдемѣ этомъ.
XVIII.
Кто кончилъ счеты съ страстью и съ игрой,
Кто надышался атмосферой бальной,
Кто видѣлъ дѣвъ продажныхъ цѣлый рой
И много жалкихъ свадьбъ съ подкладкой сальной,
Тотъ можетъ лишь скучать, своей хандрой
Другимъ надоѣдая; вотъ печальный
Удѣлъ отцвѣвшихъ львовъ; у нихъ нѣтъ силъ
Забыть тотъ свѣтъ, который ихъ забылъ.
XIX.
Всѣ говорятъ, что въ описаньяхъ блѣденъ
Выходитъ свѣтъ, что мало онъ знакомъ
Писателямъ; изъ розсказней переденъ
Они имѣютъ свѣдѣнья о немъ;
Талантами къ тому жъ синклитъ ихъ бѣденъ
И слогъ твореній ихъ такъ грубъ при томъ,
Что въ васъ закрасться можетъ подозрѣнье --
Не горничныхъ ли это разсужденья?
XX.
Но какъ несправедливъ подобный взглядъ!
Писатели на пышныя собранья
Являются и въ обществѣ блестятъ;
Они вступаютъ даже въ состязанье
Съ военными, и свѣтъ ихъ видѣть радъ.
Такъ почему жъ такъ блѣдны описанья
Великосвѣтскихъ сферъ? Причина та,
Что вѣрно въ нихъ царитъ лишь пустота.
XXI.
Haud ignora loquor. Все это: "Nugae.
Quarun pars parva fui. Во сто разъ
Описывать мнѣ легче на досугѣ
Гаремы, бури, битвы, чѣмъ разсказъ
Вести о томъ, что въ модѣ въ высшемъ кругѣ;
Но почему?-- то скрою я отъ васъ.
" Vetabo Cereris sacrum qui vulgarit" --
Не всякій кормъ желудокъ черни варитъ.
XXII.
Штрихи шероховатые смягчать
Всегда, какъ вамъ извѣстно, мнѣ отрада,
И мистицизмъ кладетъ свою печать
На всѣ мои творенья. Хуже яда
Есть истины; ихъ долгъ велитъ скрывать.
Иныя тайны черни знать не надо,--
Поэтому порой необходимъ
Непосвященнымъ ключъ къ словамъ моимъ.
XXIII.
Всѣ женщины, съ тѣхъ поръ какъ Ева пала,
Ей подражать готовы; для борьбы
У нихъ нѣтъ силъ; но какъ отрады мало
Имъ жизнь даетъ, по прихоти судьбы!
Какъ часто ихъ язвитъ злословья жало!
Онѣ мужей -- то жертвы, то рабы;
Къ тому же роды мучатъ ихъ жестоко.
(Такъ бриться мы должны по волѣ рока).
XXIV.
(Бритье, что каждый день терзаетъ насъ,
Родовъ, положимъ, стоитъ!) Женской доли
Все жъ съ нашей не сравнить: жена подчасъ
Игрушка эгоизма; въ жалкой роли
Рабы она являлася не разъ;
Ея краса, таланты, сила воли
Какія же права даруютъ ей?
Быть ключницей и распложать дѣтей.
XXV.
Роль женщинъ не легка. Судьба безъ счета
Имъ муки посылаетъ съ дѣтскихъ дней;
Съ оковъ ихъ скоро сходитъ позолота.
Въ врагахъ подчасъ привѣтствуя друзей,
Онѣ не знаютъ твердаго оплота...
Спросите даму (если только ей
Лѣтъ тридцать), чѣмъ быть лучше: королевой
Иль школьникомъ? Мужчиной или дѣвой?
XXVI.
Мириться "съ властью юбки" средства нѣтъ
И тѣмъ, что знаютъ рабства злыя муки;
Упреки въ томъ тяжеле всякихъ бѣдъ,
Отъ нихъ бѣгутъ, какъ караси отъ щуки;
Но такъ какъ изъ-подъ юбки мы на свѣтъ
Являемся -- къ ней простираю руки,
Платя всегда ей уваженья дань;
Одежды той мнѣ безразлична ткань.
XXVII.
Я къ ней стремлюсь мечтою легкокрылой;
Сокровища, что въ ней затаены,
Влекутъ къ себѣ съ неотразимой силой;
Она клинка дамасскаго ножны;
Любовное письмо съ печатью милой;
Бальзамъ, дарящій сладостные сны;
Въ присутствіи ея хандра проходитъ.
(Что скрыто отъ людей -- съ ума ихъ сводитъ).
XXVIII.
Когда сирокко гнѣвенъ и могучъ
Проносится, бушуя на просторѣ,
Когда не виденъ солнца свѣтлый лучъ,
Когда густой туманъ скрываетъ море,
И насъ пугаетъ сонмъ зловѣщихъ тучъ,
Когда всѣ межъ собой стихіи въ ссорѣ,--
Тогда и ликъ крестьянки молодой
Пріятно увидать передъ собой.
XXIX.
Вернуться не мѣшаетъ мнѣ, однако,
Къ своимъ героямъ. Я оставилъ ихъ
Въ странѣ, гдѣ мало знаки зодіака
Имѣютъ вѣса, гдѣ слагаетъ стихъ
Съ трудомъ поэтъ средь копоти и мрака,
Гдѣ небо въ темной ризѣ тучъ густыхъ
Лишь нагоняетъ тягостныя думы,
Имѣя кредитора видъ угрюмый.
XXX.
Тамъ жизнь въ семьѣ поэзіей бѣдна;
Внѣ дома дождь и слякоть; вдохновляться
Тамъ нечѣмъ барду; роль его трудна;
Идти впередъ все жъ долженъ онъ стараться;
Справляться съ дѣломъ муза такъ должна,
Какъ духъ привыкъ съ матеріей справляться:
Пускай борьбу стихіи съ нимъ ведутъ --
Все жъ до конца онъ свой доводитъ трудъ.
XXXI.
Вращаясь при дворѣ, въ глуши селенья,
На кораблѣ иль направляясь въ бой,
Со всѣми одинаковъ въ обращеньи,
Всегда Жуанъ доволенъ былъ судьбой.
Равно любя и трудъ, и развлеченья,
Не унывалъ и въ горѣ нашъ герой,
И хоть побѣдъ одерживалъ не мало --
Не корчилъ онъ ни фата, ни нахала.
XXXII.
Нетрудно новичку впросакъ попасть,
Гоняясь на охотѣ за лисою:
Смѣша людей, легко съ коня упасть;
Но Донъ-Жуанъ случайностью такою
Не могъ быть озадаченъ; съ дѣтства страсть
Питалъ онъ къ всякимъ спортамъ и ѣздою
Похвастаться бы могъ; при томъ былъ смѣлъ
И ловко управлять конемъ умѣлъ.
XXXIII.
Всѣ на Жуана обращали взоры,
Когда онъ на охотѣ гарцовалъ;
Чрезъ рвы, плетни, канавы и заборы
Онъ съ ловкостью наѣздника скакалъ,
Порою обгоняя даже своры
Борзыхъ собакъ. Высокій идеалъ
Охотника онъ представлялъ собою,
Хоть противъ правилъ и грѣшилъ порою.
XXXIV.
Всѣхъ удивлялъ охотниковъ Жуанъ,
Несясь, какъ вихрь, къ побѣдному трофею;
Онъ изумлялъ и ловчихъ, и крестьянъ.
Другой себѣ сломалъ навѣрно бъ шею,
Рискуя такъ; онъ старыхъ англичанъ
Съ ума сводилъ отвагою своею:
Вѣдь и они такъ отличались встарь!
Хвалилъ Жуана даже главный псарь.
XXXV.
Хоть онъ трофеи забиралъ безъ счета,
Охотясь,-- все же Честерфильда взглядъ
Онъ раздѣлялъ вполнѣ. (Фальшивой нотой
Такія мнѣнья въ Англіи звучатъ.)
Почтенный лордъ, въ концѣ одной охоты,
Гдѣ одержалъ побѣдъ блестящихъ рядъ,
Сказалъ: .Ужель не согласится каждый,
Что средства нѣтъ такъ забавляться дважды.
XXXVI.
Въ Жуанѣ было качество одно,
Что рѣдкость въ томъ, кто каждый день съ зарею
Привыкъ вставать; плѣняетъ дамъ оно;
Охотно занимаясь болтовнею,
Имъ нуженъ собесѣдникъ: все равно,
Святой ли онъ, иль съ грѣшною душою.
Тѣмъ качествомъ герой ной обладалъ:
Онъ, пообѣдавъ, никогда не спалъ.
XXXVII.
Напротивъ, въ оживленномъ разговорѣ
Блистать онъ остроуміемъ любилъ;
Умѣлъ болтать о всякомъ модномъ вздорѣ,
И былъ всегда внимателенъ и милъ,
Не горячась напрасно въ легкомъ спорѣ;
Хоть на лету онъ промахи ловилъ,
Но дамамъ расточалъ однѣ улыбки,
На видъ не выставляя ихъ ошибки.
XXXVIII.
Искусно танцовалъ притомъ Жуанъ,
А танцы -- это камень преткновенья
Для грубыхъ и серьезныхъ англичанъ:
Они отстали въ этомъ отношеньи
Отъ модныхъ селадоновъ прочихъ странъ.
Безъ вычуровъ, но съ пыломъ увлеченья
Жуанъ порхалъ, какъ левъ придворныхъ сферъ,
Плѣняя всѣхъ изяществомъ манеръ.
XXXIX.
Въ немъ замѣчались грація и сила;
Чуть до земли касаясь, несся онъ,
Танцуя, какъ воздушная Камилла;
Природой вѣрнымъ слухомъ одаренъ,
Онъ несся въ тактъ съ изысканностью милой.
Всѣмъ нравился его изящный тонъ...
Кто видывалъ блестящѣй кавалера?
Онъ былъ одушевленное болеро.
XL.
По граціи сравнить я могъ бы съ нимъ
Аврору дивной кисти Гвидо-Рени.
(Она одна могла бъ прославить Римъ;
Не много свѣтъ видалъ такихъ твореній).
Художника талантъ необходимъ,
Чтобъ передать изящество движеній;
Перо -- не кисть; безъ красокъ средства нѣтъ
Создать вполнѣ законченный портретъ.
XLI.
Онъ сталъ любимцемъ всѣхъ -- понятно это --
И такъ умно повелъ свои дѣла,
Что дама цѣломудренная свѣта
(А грѣшница подавно) съ нимъ могла
Весть дружбу, не боясь за то отвѣта
Нести; и вотъ съ нимъ шашни завела,
Шутя, супруга герцога Фицъ-Фолька,
Молвы и сплетенъ не боясь нисколько.
XLII.
Весь высшій кругъ ужъ не одинъ сезонъ
Она своей изящностью плѣняла
И красотой, давая модѣ тонъ;
О ней ходило розсказней не мало,
Но сплетнями всегда я возмущенъ;
Вѣдь ложь молва не разъ распространяла.
Судя по слухамъ, лордъ Плантадженетъ
Ея любви послѣдній былъ предметъ.
XLIII.
Нахмурилися гнѣвно брови лорда,
Когда Жуана ясенъ сталъ успѣхъ;
Но вольности такого рода твердо
Переносить обязанность для всѣхъ;
Скрывая скорбь, любовникъ долженъ гордо
Себя держать; не то случится грѣхъ.
Разсчитывать смѣшно на вѣрность дамы;
Вспыливъ -- отвѣтъ за то несемъ всегда мы.
XLIV.
Отъ шутокъ перешелъ къ насмѣшкамъ злымъ
Лукавый свѣтъ; шушукались дѣвицы,
А дамы явно гнѣвались; инымъ
Чудовищнымъ поступокъ модной львицы
Казался; какъ мириться было съ нимъ!
Однѣ считали сплетню небылицей;
Другія жъ сожалѣли отъ души,
Что лорда такъ дѣла нехороши.
XLV.
Но странно, что никто о бѣдномъ мужѣ
Во время этихъ бурь не вспоминалъ;
Онъ, впрочемъ, былъ въ отлучкѣ и къ тому же
Женѣ свободу полную давалъ,
Глядя на все сквозь пальцы; какъ же, вчужѣ,
Ехидный свѣтъ смѣлъ поднимать скандалъ,
Супруговъ ухудшая отношенья?
Но труденъ тамъ разрывъ, гдѣ нѣтъ сближенья.
XLVI.
Моя Діана, лэди Амондвиль,
Къ подругѣ также отнеслася строго,
Замѣтивъ, что глухихъ проселковъ пыль
Милѣе ей, чѣмъ торная дорога;
Такъ поступать всѣ дамы не должны ль,
Карая зло. Объятая тревогой,
Она къ подругѣ стала холоднѣй.
(Сочувствіе обманчиво друзей).
XLVII.
А все безъ дружбы грустно жить на свѣтѣ:
Участья вздохъ намъ сладостенъ подчасъ,
Притомъ нѣжнѣе кружевъ дружбы сѣти.
За промахи въ тяжелый жизни часъ,
Имѣя нашу пользу лишь въ предметѣ,
-- Не будь друзей -- кто укорялъ бы насъ?
Кто повторялъ бы намъ всегда при этомъ:
"Зачѣмъ не вняли вы моимъ совѣтамъ?"
XLVIII.
У Іова два друга было. Намъ
И одного довольно въ часъ невзгоды;
Друзья тогда подобны докторамъ,
Которыхъ знанья меньше, чѣмъ доходы;
Они подобны блекнущимъ листамъ,
Что въ даль несетъ дыханье непогоды;
Свои дѣла поправьте -- и другихъ,
Зайдя въ любой кафе, найдете въ мигъ.
XLVIII.
Къ несчастью, такъ не дѣлалъ я, и что же?
Не мало мукъ я въ жизни испыталъ,
Но черепахой не былъ крѣпкокожей,
Что утонуть не можетъ даже въ шквалъ.
Жить сердцемъ было мнѣ всего дороже.
Кто жъ виноватъ, что я весь вѣкъ страдалъ?
Тотъ проживетъ счастливѣе, конечно,
Кто на людей взираетъ безсердечно.
L.
Ужаснѣе, чѣмъ вѣтеръ или крикъ совы
Той фразы ядовитые упреки,
Которые не разъ слыхали вы:
"Вѣдь я вамъ говорилъ!" Друзья -- пророки
Прошедшаго; ихъ пѣсни не новы,
Но какъ порой докучны ихъ уроки,
Что замѣняютъ помощь иль совѣтъ!
До вашихъ нуждъ друзьямъ и дѣла нѣтъ.
LI.
Обрушилась суровость Аделины
Не на одну подругу; ей хвалить
И Донъ Жуана не было причины;
Какъ могъ онъ глазъ съ кокетки не сводить,
Ея опутанъ хитростью змѣиной!
Все жъ въ гнѣвѣ не могла она забыть,
Что еще зеленъ онъ и молодъ тоже.
(Дней на сорокъ онъ былъ ея моложе).
LII.
Заботиться о юношѣ, какъ мать,
Что любитъ сына, право ей давало
Такое старшинство. Оберегать
Отъ козней злыхъ она за долгъ считала
Жуана; но года свои скрывать
Во цвѣтѣ лѣтъ ей было толку мало;
Разлуки съ днями молодости срокъ
Отъ лэди Аделины былъ далекъ.
LIII.
Для женщинъ злая старость хуже яда;
Ихъ возраста предѣлъ тридцатый годъ.
Затѣмъ скрывать до нельзя дама рада
Свои года. Останови полетъ,
О, время! И тебѣ вздохнуть бы надо,
Чтобъ поточить косу; потомъ впередъ
Опять ты полетѣло бъ съ рвеньемъ новымъ,
Косцомъ все оставаясь образцовымъ.
LIV.
Зимы бояться лэди не могла,
Сіяя лучезарною весною,
Но опытна не по лѣтамъ была
И знала свѣтъ, что такъ лукавъ порою,
Въ которомъ столько зависти и зла.
Я возраста ея отъ васъ не скрою;
Когда ея года хотите счесть,
Изъ двадцати семи откиньте шесть.
LV.
Въ шестнадцать лѣтъ ей "свѣтъ" открылъ объятья;
Она, явясь, очаровала всѣхъ.
Въ семнадцать не могу вамъ дать понятья
О томъ, какъ былъ великъ ея успѣхъ.
Побѣдъ ея не въ силахъ сосчитать я!
Въ восьмнадцать лѣтъ она изъ сонма тѣхъ,
Что таяли предъ ней, избравъ супруга,--
Царицей своего осталась круга.
LVI.
Съ тѣхъ поръ и безупречна, и чиста
Она три года въ обществѣ блестѣла;
Ее не смѣла жалить клевета:
Безъ пятнышка былъ этотъ мраморъ бѣлый,
Котораго плѣняла красота.
Блистая всюду, лэди все жъ успѣла
Среди своихъ тріумфовъ и побѣдъ
Наслѣдника произвести на свѣтъ.
LVII.
Вокругъ нея, какъ мухи, шумнымъ роемъ
Кружилась молодежь; но пустота
Всѣхъ модныхъ львовъ -- мы этого не скроемъ --
Претила ей. Имъ былъ бы не чета
Счастливецъ, ею выбранный героемъ!
Не все ль равно, коль женщина чиста,
Что создаетъ ея принциповъ твердость --
Холодность, добродѣтель или гордость?
LVIII.
Неблагодарный трудъ -- разузнавать
Причины фактовъ. Такъ въ душѣ досада,
Когда вы пить хотите, а достать
Нельзя вина; такъ грустно послѣ стада,
Что мимо васъ прогнали, пыль глотать,
Такъ въ трепетъ васъ приводитъ, если надо
Внимать стихамъ продажнаго пѣвца
Иль слушать рѣчь оратора-льстеца
LIX.
Когда я вижу дуба исполина,
Что зеленью роскошною одѣтъ,
Зачѣмъ мнѣ знать, что жолудь -- та причина,
Благодаря которой онъ на свѣтъ
Явился? Что мнѣ тайныя пружины,
Когда не измѣняется предметъ?
Въ томъ мудрый Оксенштирна, я увѣренъ,
Васъ убѣдитъ; я жъ спорить не намѣренъ.
LX.
Чтобъ Донъ Жуанъ въ ловушку не попалъ,
Ставъ грустной жертвой ухищренья злого,
И для того, чтобъ прекратить скандалъ,
Милэди въ бой была вступить готова.
(Какъ иностранецъ, мой герой не зналъ,
Что въ Англіи относятся сурово
Къ грѣхамъ любви. Присяжныхъ приговоръ
Сулитъ и разоренье и позоръ),
LXI.
Она вредить рѣшилась герцогинѣ,
Лишь думая о прекращеньи зла,--
И не боялась бѣдъ по той причинѣ,
Что въ свѣтѣ и наивна и смѣла
Всегда невинность. Лэди Аделинѣ.
Явиться мысль, конечно, не могла
Прибѣгнуть къ плутнямъ тѣмъ, что зачастую
Отъ бѣдъ спасаютъ грѣшницу любую.
LXII.
Не герцога боялася она --
Онъ дѣла не довелъ бы до развода
И верхъ надъ нимъ всегда бъ взяла жена.
Нѣтъ, у нея заботъ иного рода
Не мало было,-- прелести полна
Была ея подруга и свободой
Располагала; къ довершенью бѣдъ
Затѣять ссору могъ Плантадженетъ.
LXIII.
Къ тому же интриганкою опасной
Была ея подруга; мучить всѣхъ
Поклонниковъ она любила страстно;
Имъ обходился дорого успѣхъ.
Любовникъ передъ ней былъ рабъ безгласный
Ея безумныхъ прихотей; за грѣхъ
Она его тиранить не считала,
Но жертвъ своихъ изъ рукъ не выпускала.
LXIV.
Такъ создаются Вертеры порой;
Ихъ въ гробъ кладетъ тяжелая кручина;
Легко понять, что отъ судьбы такой
Спасти хотѣла друга Аделина;
Отраднѣе, чѣмъ связь съ сиреной злой,
Женитьба, даже ранняя кончина:
Какъ не бѣжать отъ ядовитыхъ женъ!
Иная bonne fortune совсѣмъ не bonne.
СХѴ.
И вотъ, чужда коварства и обмана,
Рѣшилась безупречная жена
Супруга упросить, чтобъ онъ Жуана
Совѣтомъ спасъ. Хоть цѣль была ясна,
Не могъ одобрить онъ такого плана,
Найдя, что непрактична и смѣшна
Затѣя эта. Лордъ въ недоумѣнье
Привелъ жену, отстаивая мнѣнье.
LXVI.
Онъ такъ отвѣтилъ: "Только королю
Даю совѣты я и не намѣренъ
Другихъ учить; я сплетенъ не люблю:
Не всякій слухъ бываетъ достовѣренъ.
Жуанъ уменъ, хоть юнъ, и роль свою
Сыграетъ безъ суфлера, я увѣренъ.
Кому жъ совѣты нужны? Пусть хорошъ
Чужой совѣтъ -- его не ставятъ въ грошъ!
LXVII.
Чтобъ подтвердить такое заключенье,
Онъ добрый далъ совѣтъ женѣ своей
Оставить это дѣло. "Увлеченье
Само собой пройдетъ съ теченьемъ дней.
Жуанъ вѣдь не монахъ; къ тому жъ гоненья
Усиливаютъ только пылъ страстей.
Опасно прибѣгать къ тяжелымъ мѣрамъ".
Тутъ рядъ депешъ онъ получилъ съ курьеромъ.
LXVIII.
Къ себѣ ушелъ, принявъ серьезный видъ
Лордъ Генри, членъ Верховнаго совѣта,
(Пусть будущій Титъ Ливій разъяснитъ,
Какъ уменьшилъ онъ дефицитъ бюджета
И на ноги поставилъ нашъ кредитъ).
Я не читалъ депешъ -- причина эта
Мѣшаетъ мнѣ ихъ сущность передать;
Узнавъ ее, пущу ее въ печать.
LXIX.
Еще двѣ-три инструкціи, рутиной
Внушенныя, женѣ лордъ Генри далъ;
Затѣмъ, раскрывъ депеши съ важной миной,
Онъ, уходя, жену поцѣловалъ.
Спокойно онъ разстался съ Аделиной;
Глядя на нихъ, никто бъ не отгадалъ,
Что онъ ей мужъ; сестеръ, ужъ лѣтъ извѣстныхъ,
Цѣлуютъ такъ, но не супругъ прелестныхъ.
LXX.
Гордился лордъ и саномъ, и родствомъ,
Принадлежа всецѣло высшимъ сферамъ;
Изящества такъ много было въ немъ,
Что онъ, казалось, созданъ камергеромъ,
Чтобъ во дворцѣ блестѣть предъ королемъ;
По тону, по фигурѣ и манерамъ
Ему была присуща эта роль.
Онъ вѣрно бъ ключъ имѣлъ -- будь я король.
LXXI.
Хоть рѣдкой для мужчины красотою
Онъ обладалъ и былъ какъ тополь прямъ,
Того, что называется "душою"
На языкѣ условномъ милыхъ дамъ,
Недоставало въ немъ. Владѣть собою
Всегда онъ могъ; житейскимъ мелочамъ
Не придавая лишняго значенья,
Не вѣдалъ онъ, что значитъ увлеченье.
LXXII.
Но это je ne sais quoi, что не имѣлъ
Лордъ Генри -- цѣнный даръ, того не скрою;
Достанься Менелаю онъ въ удѣлъ,
Не повезло бъ дарданскому герою,
Елену онъ увлечь бы не съумѣлъ,
И воспѣвать Гомеръ не сталъ бы Трою.
Да, измѣняли женщины не разъ,
Когда "души" не находили въ насъ.
LXXIII.
Кто скажетъ намъ, къ чему стремиться надо,
Ища любовь? Что горе для однихъ,
То для другихъ блаженство и отрада.
Но чувственность пленяетъ только мигъ;
А платонизмъ -- лишь жалкая услада,
Хоть дольше держитъ насъ въ сѣтяхъ своихъ;
Когда жъ они въ союзъ вступаютъ нѣжный,
Съ такимъ Центавромъ гибель неизбѣжна.
LXXIV.
Всѣ женщины мечтаютъ лишь о томъ,
Чтобъ сердцу дать занятье; но легко ли
Найти любовь со свѣтомъ и тепломъ?
Ихъ утлый чолнъ несется безъ буссоли
Среди пучинъ, дыханьемъ бурь влекомъ.
Бороться нѣтъ у нихъ ни силъ, ни воли;
Когда-нибудь найдетъ же пристань чолнъ!
Но вотъ утесъ, и гибнетъ онъ средь волнъ.
LXXV.
Цвѣтокъ " Любовь отъ праздности" Шекспиру
Обязанъ появленіемъ на свѣтъ,
И съ той поры онъ сталъ извѣстенъ міру.
Но мнѣ ль въ саду пѣвца похитить цвѣтъ!
Не прикоснусь къ британскому кумиру --
На это у меня отваги нѣтъ;
Но я съ Руссо способенъ взять реваншъ
И съ нимъ воскликну: Ѵоі lа laPervenche!
LXXVI,
Eurкka! но прошу слова мои
Какъ слѣдуетъ понять. Я не намѣренъ
Доказывать, что праздность -- мать любви,
Но съ ней она въ союзѣ, я увѣренъ.
Не вспыхнетъ въ томъ минутный жаръ въ крови,
Кто трудится, своимъ занятьямъ вѣренъ.
Въ одной Медеѣ не утихла страсть,
Хоть въ кормчіи случилось ей попасть.
LXXVII.
Beatus ille qui procul negotiis),
Сказалъ поэтъ, хоть вѣриться съ трудомъ
Такому мнѣнію. Noscitur а sociis --
Вотъ строгій стихъ, но сколько правды въ немъ!
Опасные соблазны и эмоцьи
Даритъ намъ праздность, спорить ли о томъ?
О, трижды счастливъ тотъ, могу сказать я,
Кто любитъ трудъ и у кого занятья.
LXXVIII.
Когда на пашню райскіе сады
Смѣнилъ Адамъ,-- костюмъ скроила Ева
Изъ листьевъ. Вотъ тѣ первые плоды,
Что людямъ принесло познанья древо.
Отъ мукъ и бѣдъ спасаютъ лишь труды;
Всегда зависитъ жатва отъ посѣва:
Коль свѣтскимъ дамамъ скучно цѣлый день,
То потому, что имъ трудиться лѣнь.
LXXIX.
Вотъ почему такъ дамы пусты наши
И "свѣтъ" пропитанъ скукою одной.
Нельзя жъ всегда пить счастье полной чашей:
Довольство пресыщеніе съ собой
Приноситъ людямъ. Жизнь лишеній краше,
Чѣмъ эта жизнь съ блестящей мишурой,
Гдѣ психопатки съ синими чулками
Царятъ, дивя насъ жалкими страстями.
LXXX.
Клянуся! я романовъ не читалъ
Такихъ, какъ мнѣ случалось видѣть въ свѣтѣ;
Когда бъ ихъ описать, какой скандалъ
Произвели бъ разоблаченья эти!
Въ глаза бъ сказали мнѣ, что я солгалъ.
Прослыть лжецомъ могу ль имѣть въ предметѣ?
Чтобъ правду не язвила клевета,
Пускаю въ ходъ лишь общія мѣста.
LXXXI.
"И устрицы въ любви несчастье знаютъ!"
Причина та, что дни онѣ влачатъ
Въ бездѣйствіи и подъ водой вздыхаютъ,
Вкушая вѣчной лѣни горькій ядъ.
Имъ въ келіяхъ монахи подражаютъ;
Но съ праздностью нейдетъ молитва въ ладъ;
Такъ трудно имъ нести бездѣлья бремя,
Что часто эти злаки идутъ въ сѣмя.
LXXXII.
О, Вильберфорсъ, великій человѣкъ,
Чьи подвиги воспѣть безсильна лира!
Ты рабство негровъ въ Африкѣ пресѣкъ
И низверженьемъ грознаго кумира
Прославилъ черной славою свой вѣкъ.
Но ты забылъ другія части міра:
Ты чернымъ далъ свободы свѣтлый лучъ,--
Теперь же бѣлыхъ ты запри на ключъ!
LXXXIII.
Союзниковъ запри, любимцевъ славы,
Чтобъ въ мигъ одинъ всѣ счеты съ ними свесть,
Имъ доказавъ, что подъ одной приправой
И гуся, и гусыню можно съѣсть.
Запри и саламандръ, что для забавы
Изъ-за гроша въ огонь готовы лѣзть;
Запри не короля, а павильоны:
Они странѣ ужъ стоятъ милліоны!
LXXXIV.
Запри весь міръ, но дай свободу тѣмъ,
Которые въ Бедламѣ. Будь увѣренъ,
Что все пойдетъ по старому затѣмъ;
Давно людьми ужъ здравый смыслъ потерянъ.
Будь свѣтъ уменъ, то ясно было бъ всѣмъ;
Съ глупцами жъ въ споръ вступать я не намѣренъ.
И такъ какъ у меня опоры нѣтъ,
Я поступлю какъ мудрый Архимедъ.
LXXXV.
Свободно было сердце Аделины:
Оно ничью не признавало власть;
Въ немъ не съ умѣлъ поклонникъ ни единый
Оставить слѣдъ и пробудить въ немъ страсть.
Для слабыхъ незначительной причины
Достаточно, чтобъ ихъ заставить пасть;
Но гибельно, какъ взрывъ землетрясенья,
Для сильныхъ духомъ каждое паденье.
LXXXVI.
Привѣтливый она бросала взоръ
На мужа; но старалася напрасно
Его любить. Идти наперекоръ
Природѣ и безцѣльно, и опасно.
Скалы Сизифа вынесть ли напоръ?
Они, однако жъ, жить могли согласно,
И свѣтъ считалъ примѣрнымъ ихъ союзъ,
Хоть льдомъ несло отъ этихъ брачныхъ узъ.
LXXXVII.
Межъ ними не случалось столкновеній,
Хоть рознились ихъ мнѣнія. Сравнить
Ихъ жизнь могу съ спокойствіемъ движеній
Двухъ звѣздъ, которыхъ связываетъ нить
Одной орбиты. Вотъ еще сравненье:
Не можетъ Леманъ съ Роной волны слить;
Они текутъ, не смѣшиваясь, рядомъ,
Какъ ленты двухъ цвѣтовъ, блестя предъ взглядомъ.
LXXXVIII.
Хоть лэди Аделина и была
Увѣрена въ себѣ, но увлеченье
Могло ей причинить не мало зла;
Опредѣляя силу впечатлѣнья,
Она легко въ ошибку впасть могла,
Тѣмъ болѣе, что сладость упоенья
Вторгалась въ душу ей какъ горный ключъ,
Спадающій стремглавъ съ отвѣсныхъ кручъ.
LXXXIX.
Когда порой опасность ей грозила,--
На выручку двуличный демонъ къ ней
Являлся; въ часъ успѣха эта сила
Зовется властью духа у людей,--
Упрямствомъ, если счастье измѣнило.
Героевъ, полководцевъ, королей --
То губитъ эта сила, то спасаетъ;
Но все жъ никто границъ ея не знаетъ.
ХС.
Когда бъ при Ватерло Наполеонъ
Побѣду одержалъ, за силу воли
Молвою былъ бы онъ превознесенъ;
Теперь онъ выступаетъ въ жалкой роли
Упрямца. Случай намъ даетъ законъ;
Условность -- злая язва нашей доли;
Но не хочу объ этомъ разсуждать
И къ Аделинѣ обращусь опять.
ХСІ.
Я чувствъ ея описывать не стану;
Могу ль ихъ знать, когда загадка въ нихъ
Была и для нея? Она къ Жуану
Питала лишь симпатію и вмигъ
Съумѣла бъ положитъ конецъ роману,
Явись опасность вдругъ отъ чувствъ иныхъ.
Ей иностранцу-юношѣ, какъ другу,
Хотѣлось оказать въ бѣдѣ услугу.
ХСІІ.
Къ Жуану -- такъ воображалось ей --
Она лишь дружбу нѣжную питала;
Стараясь брать примѣръ съ мужчинъ-друзей,
Она, чиста душой, не признавала
Опасныхъ платоническихъ затѣй,
Сгубившихъ бѣдныхъ женщинъ ужъ не мало,
И, въ дружбѣ той не замѣчая зла,
Безъ страха предаваться ей могла.
ХСІІІ.
Въ подобной дружбѣ видно безъ сомнѣнья
Вліяніе различія половъ;
Но если чуждо страсти то влеченье
(Бичъ дружбы -- страсть!) и отъ любви оковъ
Подобныя свободны отношенья --
Нѣтъ лучше друга женщины. Таковъ
Мой взглядъ; но, чтобъ вполнѣ союзъ былъ тѣсенъ,
Не надо другу пѣть любовныхъ пѣсенъ.
ХСІѴ.
Зародыши измѣнъ въ себѣ несетъ
Любовь, вселяясь въ насъ. Понятно это:
Тѣмъ къ холоду быстрѣе переходъ,
Чѣмъ пламеннѣй любовью грудь согрѣта;
Сама природа въ томъ примѣръ даетъ:
Всегда ль сіяньемъ молніи одѣта
Лазоревая высь? Любовь нѣжна,--
Такъ можетъ ли не хрупкой быть она?
XCV.
Нерѣдко тотъ, кто отдавался страсти,
Жалѣлъ, что признавалъ ея законъ;
За то, что былъ ея покоренъ власти,
Въ глупца преобразился Соломонъ.
Любовь сулитъ тяжелыя напасти;
Встрѣчать случалось мнѣ примѣрныхъ женъ,--
И что жъ? Онѣ мужей сживали съ свѣта,
За это не боясь нести отвѣта.
XCVI.
Друзей нѣтъ лучше женщинъ; въ дни, когда
Меня и на чужбинѣ, и въ отчизнѣ
Язвила безпощадная вражда,
Лишь женщины-друзья отрадой жизни
Являлися моей. Онѣ всегда,
Не вѣря ни хулѣ, ни укоризнѣ,
На помощь шли ко мнѣ, вступая въ бой
Съ шипящею змѣею-клеветой.
XCVII.
Впослѣдствіи о дружбѣ Аделины
Съ Жуаномъ рѣчь пространнѣй поведу;
Теперь я пѣснь кончаю и причины
Прервать разсказъ удачнѣй не найду.
Пускай предъ неоконченной картиной
Стоитъ читатель. У меня въ виду
Тотъ фактъ, что чѣмъ загадочнѣй интрига,
Тѣмъ интереснѣй дѣлается книга.
XCVIII.
Гуляли ли, катались ли они?
Читали ль по-испански "Донъ-Кихота"?
(Отраднѣй нѣтъ занятья въ наши дни!)
Могли ль они себя спасти отъ гнета
Тяжелыхъ думъ средь свѣтской болтовни?
Мириться съ ней была ль у нихъ охота?
На эти всѣ вопросы вамъ поэтъ
Бытъ можетъ дастъ талантливый отвѣтъ.
XCIX.
Серьезный тонъ въ сатиру-эпопею .
Введу я съ новой пѣсни: чтобъ въ обманъ
Вамъ не пришлося впасть, просить васъ смѣю
Впередъ въ мой не заглядывать романъ.
Грѣшатъ всегда предвзятостью своею
Догадки. Аделина и Жуанъ
Невинны; если жъ имъ грозитъ паденье --
Отъ гибели имъ не найти спасенья.
С.
Бездѣлица порой плодитъ напасть.
Вотъ дней давно-былыхъ воспоминанье,
Что пустяковъ доказываетъ власть:
Я отъ любви лишился разъ сознанья.
Но что раздуло вдругъ такую страсть?
Вы отгадать никакъ не въ состояньи --
Держу пари хотя бъ на милліардъ:
Меня сгубила партія въ бильярдъ.
CI.
Вамъ можетъ показаться страннымъ это,
Но дѣло въ томъ, что вымыселъ блѣднѣй,
Чѣмъ истина. Вы не узнали бъ свѣта"
Явись возможность высказаться ей.
Подъ маской добродѣтели -- привѣта
Порочность ждать не стала бъ отъ людей,
И зло совсѣмъ исчезло бы, конечно,
Открой Колумбъ дорогу къ правдѣ вѣчной.
СII.
" Таинственныхъ пещеръ, пустынь нѣмыхъ"
Не мало бъ усмотрѣли наши взоры
Въ дышащихъ только зломъ сердцахъ людскихъ,
Гдѣ вмѣсто чувствъ лишь ледяныя горы;
Явися правда къ намъ, хотя на мигъ,--
Замучили бъ насъ совѣсти укоры,
И Цезарь самъ, такъ много видя бѣдъ,
Бояться бъ сталъ за славу несть отвѣтъ.