"И я любилъ, и былъ любимъ.
Ты, говорятъ, Монархъ, крушимъ
Весь вѣкъ свой не былъ страстью нѣжной.
А если такъ, то про мятежный,
И сладкій пылъ любви, тебя
Не утомлю разсказомъ я.
А то-бъ онъ для души холодной
Твоей былъ вздоренъ и смѣшонъ.
Не всякой въ мірѣ сотворенъ
Повелѣвать, тебѣ подобно,
Страстями сердца и судьбой
Народовъ! Я былъ самъ главою,
Вожатымъ тысячъ, и за мной,
На гибель первымъ тёкъ любой
Изъ нихъ,-- но, сильный надъ толпою,
Не властенъ былъ я надъ самимъ
Собой.-- Но рѣчь возобновимъ:
Я обожалъ, и былъ любимъ.
Любовь плѣнъ сладкій, правда, только
Онъ сопряженъ съ развязкой горькой.
Видались тайно мы; и часъ
Къ тому условный, каждый рать
Былъ благъ небесныхъ ожиданьемъ!
Дни, ночи -- были для меня
Ничто -- вся жизнь ничто! Заря,
Закатъ мой -- ясны вспоминаньемъ
Часовъ свиданья лишь.-- Опять
Готовъ Украйну бъ я продать,
Что-бъ возвратить ихъ сладость снова,
Преобразиться вновь въ того,
Кто былъ владыкой одного
Тогда сокровища такого;
Въ того счастливца молодаго,
Кого лелѣяли въ тѣ дни
Дары природы лишь одни --
Краса и юность золотая.
Видались тайно мы -- (двойная
Услада сердцу, говорятъ,
Въ такомъ свиданьи) можетъ-статься!
Что-жъ до меня, то я, признаться,
Всегда былъ бѣшенствомъ объятъ,
Что лишь украдкою такою
Могли дѣлиться мы душою.
Я былъ-бы жизнь готовъ отдать,
Что-бъ только вслухъ ее назвать
Своей предъ небомъ и землею.