СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Передняя часть той же залы.
БЕЛЕЗИСЪ (одинъ).
Оконченъ день; мнѣ кажется, что солнце
Медлительнѣй заходитъ, точно жаль
Ему навѣкъ съ Ассиріей разстаться.
Въ какой зловѣщій пурпуръ облеклись
Его лучи средь этихъ тучъ суровыхъ!
То крови цвѣтъ, которую они
Вѣщаютъ намъ! О, солнце, ты, на отдыхъ
Идущее, вы, звѣзды, въ небесахъ
Встающія -- когда не безполезно
Я наблюдалъ движенье вашихъ тѣлъ,
У васъ въ лучахъ читая приговоры
Столь страшные, что время, видя, съ чѣмъ
Оно идетъ къ народамъ, трепетало
За ихъ судьбу; когда вы правду мнѣ
Повѣдали -- послѣднія минуты
Ассиріи пробили. А межъ тѣмъ,
Какъ тихо все! Такой грозѣ великой
Предшествовать должно бъ землетрясенье,
Не тихій свѣтъ заката. Этотъ дискъ
Является халдею-звѣздочету
Безсмертною страницей, и на ней
Читаетъ онъ конецъ того, что людямъ
Казалось безконечнымъ. Но, o солнце
Правдивое, ты, жизни міровой
Пылающій оракулъ, ты, источникъ
Всего существованія и символъ
Того, кому существованьемъ этимъ
Обязанъ міръ, ужели вѣчно ты
Вѣщателемъ лишь золъ и бѣдствій будешь?
Ужели ты не приведешь съ собой
Дней, болѣе достойныхъ появленья
Чудеснаго, изъ глубины морской
Твоихъ лучей? Ужель ни на минуту
Надеждою для будущихъ вѣковъ
Ты не блеснешь, какъ блещешь только гнѣвомъ
Для нашихъ дней? Внемли мнѣ, о внемли!
Я твой слуга, твой жрецъ и твой поклонникъ!
Я каждый день смотрѣлъ на твой восходъ
И твой закатъ; я предъ твоимъ сіяньемъ
Склонялъ главу въ полдневный часъ, когда
Мои глаза смотрѣть не смѣли прямо
Въ твое лицо; я за тобой слѣдилъ
Всегда, вездѣ, тебѣ молился, жертвы
Тебѣ свершалъ, и съ трепетомъ читалъ
Въ твоихъ лучахъ, и спрашивалъ отвѣта --
И ты его давало, но увы,
Какой отвѣтъ! Еще я рѣчь не кончилъ,
А ужъ оно склоняется -- зашло --
И лишь красу свою, но не премудрость,
Оставило на западѣ, и онъ
Восторженно ликуетъ въ пышномъ блескѣ
Умершаго сіянія. Но что жъ
И наша смерть, когда она со славой
Свершается, какъ не такой закатъ?
И не должны ль считать за счастье люди
Что имъ дано хоть смертью походить
На божество?
Входитъ Арбакъ.
АРБАКЪ.
Какъ въ набожныя думы
Ты погруженъ! Твой напряженный взглядъ
Не хочетъ ли, вслѣдъ за ушедшимъ богомъ,
Проникнуть въ міръ еще сокрытыхъ дней?
Намъ ночь нужна -- и ночь ужъ наступила.
БЕЛЕЗИСЪ.
Но не прошла.
АРБАКЪ.
Пусть двигается: мы
Готовы.
БЕЛЕЗИСЪ.
Да... О, если бъ миновала
Уже она!
АРБАКЪ.
Въ сомнѣніи пророкъ,
Которому и звѣзды съ неба блещутъ
Побѣдою?
БЕЛЕЗИСЪ.
Ахъ, не побѣда мнѣ
Сомнѣніе внушаетъ -- побѣдитель.
АРБАКЪ.
Ужъ это ты наукою своей
Развѣдывай. А у меня покамѣстъ
Такой запасъ блестящихъ пикъ готовъ,
Что всѣ твои союзники планеты
Померкнутъ передъ ними. Насъ теперь
Остановить уже ничто не можетъ.
Нашъ баба-царь -- нѣтъ, менѣе чѣмъ баба, --
Теперь себѣ изволитъ по рѣкѣ
Разгуливать съ дѣвчонками своими,
А между тѣмъ Евфратскій павильонъ
Приказано для пиршества готовить.
Но первая же чаша, что въ себя
Вольетъ онъ тамъ, послѣдней станетъ чашей
Для племени Немврода!
БЕЛЕЗИСЪ.
Это былъ
Могучій родъ!
АРБАКЪ.
И сталъ безсильнымъ, ветхимъ.
Мы обновимъ, возстановимъ...
БЕЛЕЗИСЪ.
И ты
Увѣренъ въ томъ?
АРБАКЪ.
Его родоначальникъ
Былъ звѣроловъ, а я солдатъ; чего жъ
Бояться намъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
Солдата.
АРБАКЪ.
И, быть можетъ,
Еще жреца. Но если у тебя
Такая мысль, такъ отчего же лучше
Вамъ вашего царя наложницъ здѣсь
Не сохранить? Къ чему ты такъ старался
Меня подбить? Къ чему втянулъ меня
Ты въ заговоръ, принадлежащій столько жъ
Тебѣ, какъ мнѣ?
БЕЛЕЗИСЪ.
Взгляни на небеса.
АРБАКЪ.
Гляжу.
БЕЛЕЗИСЪ.
И что жъ?
АРБАКЪ.
Я вижу лѣтній сумракъ
Плѣнительный и хоръ встающихъ звѣздъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Замѣть межъ нихъ одну -- вонъ ту, что раньше
Другихъ зажглась, и блещетъ ярче всѣхъ,
И такъ дрожитъ, какъ будто хочетъ мѣсто
Перемѣнить въ эѳирѣ голубомъ.
АРБАКЪ.
Что жъ далѣе?
БЕЛЕЗИСЪ.
Она -- руководитель
Твоей судьбы: подъ этою звѣздой
Ты родился.
АРБАКЪ (ударяя ко мечу).
Моя звѣзда вотъ въ этихъ
Ножнахъ лежитъ; когда она сверкнетъ --
Предъ ней должны померкнуть всѣ кометы!
Подумаемъ-ка лучше, что теперь
Намъ совершить, чтобъ оправдать предвѣстья
Твоихъ планетъ. Удастся одержать
Побѣду намъ -- мы имъ настроимъ храмовъ,
Дадимъ жрецовъ, тебѣ же -- санъ жреца
Верховнаго боговъ, какихъ захочешь
Ты выбрать самъ: я замѣчалъ всегда,
Что боги справедливы и храбрѣйшихъ
За набожныхъ всегда признаютъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Да,
И набожныхъ храбрѣйшими считаютъ.
Видалъ ли ты когда-нибудь меня
Бѣгущимъ изъ сраженья?
АРБАКЪ.
Нѣтъ, я знаю,
Что въ битвахъ ты, какъ вавилонскій вождь
На столько жъ храбръ, на сколько ты искусный
Халдейскій жрецъ. Теперь пришла пора
Забыть жреца и сдѣлаться солдатомъ.
Согласенъ ли?
БЕЛЕЗИСЪ.
А отчего жъ не быть
Тѣмъ и другимъ?
АРБАКЪ.
Тѣмъ лучше. Я, однако,
Почти стыжусь, что дѣла предстоитъ
Такъ мало намъ. Война съ бабьемъ -- безчестье
Снискавшему побѣду. Низложить
Надменнаго, свирѣпаго тирана,
Схватиться съ нимъ, скрестивши мечъ съ мечомъ --
Вотъ это бой почетный, побѣдишь ли,
Иль упадешь. Но подымать свой мечъ
На этого червя -- быть можетъ, слышать
И пискъ его...
БЕЛЕЗИСЪ.
Не думай такъ о немъ:
Въ его душѣ есть нѣчто, съ чѣмъ, пожалуй,
Тебѣ придется побороться. Но
Будь онъ и тѣмъ, чѣмъ ты его считаешь,
Придется вѣдь со стражею его
И съ ихъ вождемъ, суровымъ Салеменомъ,
Помѣряться...
АРБАКЪ.
Они не устоятъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Да отчего жъ? они солдаты.
АРБАКЪ.
Правда,
И оттого солдату надо быть
И ихъ вождемъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
А Салеменъ-то кто же?
АРБАКЪ.
Да, это такъ, но царь-то ихъ каковъ?
Притомъ же князь, я знаю, эту бабу,
Сидящую на тронѣ, ненавидитъ
Изъ-за своей сестры. Какъ будто ты
Не замѣчалъ, что онъ всегда въ сторонкѣ
Отъ всѣхъ пировъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
За то въ совѣтѣ онъ
Ни одного собранья не пропуститъ.
АРБАКЪ.
И голосъ тамъ никто съ нимъ заодно
Не подаетъ... Все, кажется, склонилось,
Чтобъ обратить его въ бунтовщика:
На тронѣ -- шутъ, сестра его родная
Поругана, самъ тоже загнанъ онъ...
Чего жъ еще? Да, право, мы какъ будто
Мстить за него собрались.
БЕЛЕЗИСЪ.
Ахъ, когда-бъ
Склонить его такъ думать. Сомнѣваюсь
Я сильно въ томъ.
АРБАКЪ.
Пощупать бы его!
Какъ думаешь?
БЕЛЕЗИСЪ.
Да, если будетъ случай.
Входитъ Балеа.
БАЛЕА.
Сатрапы! царь желаетъ видѣть васъ
На пиршествѣ сегодняшнемъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Услышать
Приказъ царя и выполнить его --
Для насъ одно и то же. Въ павильонѣ?
БАЛЕА.
Нѣтъ, во дворцѣ.
АРБАКЪ.
Какъ, во дворцѣ! Приказъ
Иной былъ данъ.
БАЛЕА.
Теперь перемѣнили.
АРБАКЪ.
Но почему?
БАЛЕА.
Не знаю. Я могу
Итти?
АРБАКЪ.
Постой.
БЕЛЕЗИСЪ (тихо Арбаку).
Оставь -- пускай уходитъ.
Да, Балеа, благодари царя
И поцѣлуй края его одежды,
И доложи, что мы, его рабы,
Придемъ сбирать тѣ крохи, что угодно
Ему кидать отъ царскаго стола.
Вѣдь въ полночь?
БАЛЕА.
Да, а мѣсто пира -- зала
Немвродова. Вельможи, низко вамъ
Я кланяюсь и съ этимъ удаляюсь.
(Уходитъ).
АРБАКЪ.
Не нравится мнѣ это измѣненье
Внезапное; тутъ что-нибудь да есть:
Къ чему бы сталъ перемѣнять онъ мѣсто?
БЕЛЕЗИСЪ.
Да у него вѣдь каждый день и часъ
Сто перемѣнъ! Нѣтъ ничего на свѣтѣ
Причудливѣе лѣни; для своихъ
Намѣреній такіе избираетъ
Она пути, какими не идетъ
Военный вождь, когда врага желаетъ
Онъ съ толку сбить. О чемъ ты это вдругъ
Задумался?
АРБАКЪ.
Онъ павильонъ Евфратскій
Всегда любилъ. Веселый этотъ домъ
Любимѣйшей изъ лѣтнихъ резиденцій
Былъ у него...
БЕЛЕЗИСЪ.
Онъ и жену любилъ
И, рядомъ съ ней, три тысячи наложницъ:
Онъ все любилъ поочередно, все --
Въ немилости остались только мудрость
И слава.
АРБАКЪ.
Да! однако жъ... Это мнѣ
Не по сердцу... Но если измѣнилъ онъ
Свой планъ, то мы должны вѣдь тоже свой
Перемѣнить. Не трудной было штукой
Напасть въ шатрѣ уединенномъ, гдѣ
Нѣтъ никого, помимо сонной стражи
И пьяныхъ царедворцевъ; въ залѣ жъ
Немвродовой...
БЕЛЕЗИСЪ.
Такъ вотъ что! Мнѣ казалось,
Что ты, солдатъ надменный, находилъ
Путь къ этому престолу слишкомъ легкимъ -
И вотъ теперь, когда передъ тобой
Есть нѣсколько ступенекъ больше скользкихъ
Чѣмъ ждали мы, уже въ смущеньи ты?
АРБАКЪ.
Пусть часъ придетъ -- и ты тогда узнаешь,
Боюсь ли я. Не разъ въ твоихъ глазахъ
Я жизнь мою бросалъ на ставку бодро
И весело; но здѣсь ужъ не на жизнь
Идетъ игра; тутъ ставка поважнѣе --
Престолъ царя.
БЕЛЕЗИСЪ.
И выиграешь ты,
Какъ я тебѣ предсказывалъ. Смѣлѣе жъ!
Счастливый путь!
АРБАКЪ.
Будь прорицатель я
Такой, какъ ты, себѣ я точно то же бъ
Предвозвѣстилъ. Но будь, что будетъ,-- звѣздъ
Ослушаться нельзя. Не смѣю спорить
Ни съ ними я, ни съ ихъ жрецомъ. Кто тутъ?
Входитъ Салеменъ.
САЛЕМЕНЪ.
Сатрапы!
БЕЛЕЗИСЪ.
Князь!
САЛЕМЕНЪ.
Вотъ кстати! Васъ обоихъ
Давно ищу, но во дворцѣ найти
Не ожидалъ.
АРБАКЪ.
А почему?
САЛЕМЕНЪ.
Урочный
Часъ не насталъ.
АРБАКЪ.
Урочный часъ! Какой?
САЛЕМЕНЪ.
Полночный часъ.
АРБАКЪ.
Полночный?
САЛЕМЕНЪ.
Вы же вѣрно
Приглашены?
БЕЛЕЗИСЪ.
Ахъ, точно!-- вѣдь совсѣмъ
Забыли мы.
САЛЕМЕНЪ.
О царскомъ приглашеньи
Давно ль вошло въ обычай забывать?
АРБАКЪ.
Но... мы его недавно получили...
САЛЕМЕНЪ.
Такъ отчего жъ вы остаетесь здѣсь?
АРБАКЪ.
По должности.
САЛЕМЕНЪ.
Какой же?
АРБАКЪ.
Нашей службы.
Намъ во дворецъ свободный доступъ данъ
Во всѣ часы. Пришли, но государя
Не застаемъ.
САЛЕМЕНЪ.
И я: я тоже здѣсь
По должности.
АРБАКЪ.
Позволено ль проникнуть
Намъ въ цѣль ея?
САЛЕМЕНЪ.
Арестовать двоихъ
Измѣнниковъ. Эй, стража! Ваши сабли,
Сатрапы!
БЕЛЕЗИСЪ.
Князь, вотъ мечъ мой.
АРБАКЪ (обнажая свой мечъ).
Вотъ и мой,
Возьми его.
САЛЕМЕНЪ (протягивая руку).
Беру.
АРБАКЪ.
Но рукоятку
Не выпуститъ рука моя. Тебѣ --
Одинъ клинокъ, и въ грудь твою.
САЛЕМЕНЪ (обнажая свой мечь).
Ты смѣешь
Противиться? Отлично! Это насъ
Отъ ложнаго избавитъ милосердья
И отъ суда. Солдаты, зарубить
Мятежника!
АРБАКЪ.
Солдаты! Да, одинъ бы
Ты не посмѣлъ...
САЛЕМЕНЪ.
Одинъ! Безумный рабъ!
Да чтожъ въ тебѣ такого, передъ чѣмъ бы
Князь отступилъ въ бою открытомъ? Нѣтъ,
Страшимся мы твоей измѣны только --
Не храбрости. Твой зубъ для насъ ничто
Безъ яда, въ немъ сокрытаго: змѣиный --
Не львиный зубъ... Рубить его!
БЕЛЕЗИСЪ.
Арбакъ!
Въ умѣ ли ты? Вѣдь я же отдалъ саблю!
Царь справедливъ -- довѣримся ему.
АРБАКЪ.
Нѣтъ, я скорѣй твоимъ звѣздамъ довѣрюсь
И этой вотъ рукѣ -- умру царемъ
Моей души и тѣла, не позволивъ
Ихъ заковать другому никому.
САЛЕМЕНЪ (стражамъ).
Вы слышали, что онъ и я сказали?
Убить его!
(Стража нападаетъ па Арбака, но тотъ мужественно защищается и заставляетъ ее отступитъ).
Такъ вотъ вы каковы!
Такъ, стало быть, я долженъ обратиться
Самъ въ палача? Бездѣльники! Ну, вотъ,
Учитесь, какъ съ измѣнникомъ справляться!
(Нападаетъ на Арбака).
Входитъ САРДАНАПАЛЪ со свитой.
САРДАНАПАЛЪ.
Что это? Стой, коль жизнь вамъ дорога!
Стой, говорю! Вы пьяны или глухи?
Гдѣ мечъ мой? Ахъ, безумецъ, вѣдь меча
Я не ношу!..
(Одному изъ стражей).
Пріятель, одолжи-ка
Мнѣ свой ты мечъ!
(Вырываетъ у него саблю и разъединяетъ ею сражающихся).
Какъ? у меня въ дворцѣ?
Что мнѣ теперь перерубить мѣшаетъ
Двухъ забіякъ нахальныхъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
Государь,
Будь справедливъ.
САЛЕМЕНЪ.
Иль слабъ.
САРДАНАПАЛЪ (поднымая мечъ).
Ты смѣешь?
САЛЕМЕНЪ.
Что же?
Рази меня! Я буду радъ упасть,
Коль вслѣдъ за мной падетъ измѣнникъ гнусный,
Котораго на нѣсколько минутъ
Ты пощадилъ, конечно, лишь для пытки?
САРДАНАПАЛЪ.
Его? Его? Кто смѣетъ обвинятъ
Арбака?
САЛЕМЕНЪ.
Я
САРДАНАПАЛЪ.
Князь, ты забылся. Кто же
Тебѣ далъ право...
САЛЕМЕНЪ (указывая на перстень).
Ты.
АРБАКЪ (въ смущеніи).
А! царскій перстень!
САЛЕМЕНЪ.
Да.
И пусть теперь царь это полномочье
Самъ подтвердитъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Я перстень снялъ съ руки
Не для того.
САЛЕМЕНЪ.
Для самосохраненья
Ты снялъ его. И мною съ пользой онъ
Употребленъ. Теперь будь самъ судьею.
Здѣсь я -- твой рабъ, назадъ минуту былъ
Намѣстникъ твой.
САРДАНАПАЛЪ.
Ну, такъ вложите оба
Мечи въ ножны.
(Арбакъ и Салеменъ исполняютъ приказъ).
САЛЕМЕНЪ.
Мой спрятанъ, но держи,
Молю тебя, свой на-голо: онъ нынѣ
Единственный надежный скипетръ твой.
САРДАНАПАЛЪ.
Тяжелый скиптръ. Да и эфесомъ руку
Онъ ранилъ мнѣ...
(Одному изъ воиновъ).
Возьми-ка, братъ, себѣ
Свое добро. Ну что же означаетъ
Все это?
БЕЛЕЗИСЪ.
Пусть на то отвѣтитъ князь.
САЛЕМЕНЪ.
Со стороны моей -- любовь и вѣрность,
Съ ихъ стороны -- измѣну.
САРДАНАПАЛЪ.
Что? Измѣна
И -- Белезисъ! Измѣна -- и Арбакъ!
Въ такой союзъ повѣрить не могу я.
БЕЛЕЗИСЪ.
Ты доказать обязанъ...
САЛЕМЕНЪ.
Докажу,
Какъ скоро царь у твоего собрата
Измѣнника отыметъ мечъ.
АРБАКЪ.
Тотъ мечъ,
Что на враговъ монарха обнажался --
Ты знаешь самъ -- не рѣже твоего?
САЛЕМЕНЪ.
И вотъ теперь на брата обнажился,
А черезъ часъ на самого царя
Подымется.
САРДАНАПАЛЪ.
Нѣтъ, это невозможно,
Онъ не дерзнетъ. Нѣтъ, о такихъ вещахъ
Я не хочу и слышать. Эти ссоры
Нелѣпыя родятся при дворахъ
Отъ гнуснаго соперничества гнусныхъ
Наемниковъ, которые живутъ
Лишь клеветой на правоту и честность.
Братъ, кѣмъ-нибудь обманутъ ты.
САЛЕМЕНЪ.
Сперва
Пусть онъ отдастъ тебѣ свой мечъ и этимъ
Пусть подданство докажетъ, а потомъ
Я все скажу.
САРДАНАПАЛЪ.
Да если бъ мысль такая
Могла придти мнѣ въ голову... Но нѣтъ --
Не можетъ быть... Арбакъ, суровый, вѣрный
Прямой солдатъ -- онъ лучшій изъ вождей,
Какіе есть и были въ нашемъ войскѣ.
Нѣтъ, я такой обиды не могу
Ему нанесть: я не могу рѣшиться
Отнять тотъ мечъ, который онъ не сдалъ
Моимъ врагамъ ни разу. Полководецъ,
Храни свое оружье.
САЛЕМЕНЪ.
Государь,
Вотъ перстень твой.
САРДАНАПАЛЪ.
Нѣтъ, пусть онъ остается
Въ твоихъ рукахъ. Но пользоваться имъ
Прошу тебя посдержаннѣй, помягче.
САЛЕМЕНЪ.
Я бралъ его, чтобъ честь твою спасти,
А честь моя велитъ отдать обратно.
Вручи его Арбаку.
САРДАНАПАЛЪ.
Такъ бы мнѣ
И поступить; но онъ о томъ ни разу
Не попросилъ.
САЛЕМЕНЪ.
О, получить его
Съумѣетъ онъ, конечно, и безъ этой
Почтительности напускной.
БЕЛЕЗИСЪ.
Понять
Я не могу, изъ-за чего такъ сильно
Князь возстаетъ на двухъ такихъ людей,
Которые заботятся о благѣ
Ассиріи сильнѣй, чѣмъ кто-нибудь
Изъ подданныхъ.
САЛЕМЕНЪ.
Молчи, измѣнникъ-воинъ,
Лукавый жрецъ! Ты совмѣстилъ въ себѣ
Гнуснѣйшіе пороки двухъ сословій
Опаснѣйшихъ. Побереги слова
Медовыя и гаерскія рѣчи
Для тѣхъ, кому не удалось еще
Тебя узнать. Товарищъ твой по дѣлу
Преступному по крайней мѣрѣ смѣлъ
И чуждъ тѣхъ штукъ, которымъ научился
Въ Халдеѣ ты.
БЕЛЕЗИСЪ.
Ты слышишь, государь,
Ваала сынъ! Хулитъ онъ святотатно
Религію страны, твоимъ отцамъ
Молящейся.
САРДАНАПАЛЪ.
О, этотъ грѣхъ ты можешь
Ему простить! Молиться мертвецамъ --
Ненужный трудъ. Я и себя считаю
За смертнаго, и убѣжденъ, что родъ,
Мнѣ давшій жизнь, не больше и не меньше,
Какъ то, что глазъ мой видитъ -- то-есть прахъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Нѣтъ, государь, они живутъ на звѣздахъ
И...
САРДАНАПАЛЪ.
Ежели ты проповѣдь свою
Не прекратишь, то прежде чѣмъ сегодня
Онѣ взойдутъ, пожалуй, полетишь
И ты туда... Вотъ это такъ измѣна!
САЛЕМЕНЪ.
Мой государь!
САРДАНАПАЛЪ.
Мнѣ проповѣдь читать,
Какъ должно чтить кумировъ ассирійскихъ!
Свободенъ ты! Отдайте мечъ ему!
САЛЕМЕНЪ.
Мой царь, мой вождь, мой братъ, я умоляю,
Повремени еще немного!
САРДАНАПАЛЪ.
Да,
Чтобъ оглупѣть, чтобы въ конецъ оглохнуть
Отъ этихъ всѣхъ торжественныхъ рѣчей
О мертвецахъ, Ваалѣ, всевозможныхъ
Халдейскихъ звѣздныхъ тайнахъ...
БЕЛЕЗИСЪ.
Государь,
Чти звѣзды!
САРДАНАПАЛЪ.
О, за звѣзды ты не бойся --
Я ихъ люблю. Люблю смотрѣть, когда
Онѣ блестятъ на темно-синемъ сводѣ,
И сравнивать съ глазами Мирры ихъ;
Люблю слѣдить, какъ ихъ лучи играютъ
На серебрѣ трепещущемъ Евфрата
Въ часы, когда полночный вѣтерокъ
Рябитъ рѣку-красавицу и стонетъ
Межъ тростника, стоящаго каймой
Вдоль береговъ. Но боги ль эти звѣзды,
Какъ говорятъ иные, храмы ль ихъ,
Какъ думаютъ другіе, или просто
Свѣтильники ночные, иль міры,
Иль свѣтъ міровъ -- не знаю и развѣдать
Не хлопочу. Въ невѣдѣньи моемъ,
Какая-то особенная сладость,
Которую не промѣняю я
На вашу всю халдейскую премудрость!
Да и притомъ, какъ будто о звѣздахъ
Не знаю я всего, что можетъ знать
Плоть бренная о томъ, что существуетъ
Надъ нею ли, подъ нею ль?-- ничего!
Я вижу ихъ сіянье, ощущаю
Ихъ красоту; когда же озарятъ
Онѣ мою могилу -- я не буду
Знать ничего.
БЕЛЕЗИСЪ.
На мѣсто "ничего"
Скажи: знать буду "лучше"*.
САРДАНАПАЛЪ.
Если хочешь,
Я этого всезнанья стану ждать.
А между тѣмъ возьми свой мечъ обратно,
И знай, что я священству твоему
Воинственность твою предпочитаю,
Хотя ни то и ни другое мнѣ
Не по сердцу.
САЛЕМЕНЪ (въ сторону).
Онъ отъ развратной жизни
Съ ума сошелъ. Мой долгъ -- спасти его
Наперекоръ ему.
САРДАНАПАЛЪ.
Теперь, сатрапы,
Послушайте, особенно же ты,
Мой жрецъ, кому я меньше довѣряю,
Чѣмъ воину, и вовсе бъ довѣрять
Не сталъ, когда бъ на половину не былъ
Ты воиномъ: я съ миромъ отпустить
Желаю васъ -- не говорю съ прощеньемъ;
Его даютъ виновнымъ лишь, а васъ
Виновными признать я не рѣшаюсь,
Хотя вполнѣ зависитъ ваша жизнь
Отъ моего дыханья и -- что хуже
Еще для васъ -- отъ страха моего.
Вамъ нечего, однако, опасаться:
Я мягокъ, да, но страха нѣтъ во мнѣ,
Поэтому -- живите. Будь такимъ я,
Какимъ меня считаютъ,-- изъ головъ
У васъ двоихъ послѣднею струею
Теперь бы кровь преступная съ верхушки
Воротъ дворца текла въ сухую пыль --
Единственную долю въ государствѣ,
Прельщавшемъ ихъ, какая бы могла
Достаться имъ. Но этого не будетъ.
Я не хочу, какъ прежде ужъ сказалъ,
Виновными признать васъ иль безвинно
Васъ осудить. Людьми получше васъ,
Да и меня, обвинены вы нынче,
И предоставь я вашу участь судьямъ,
Поболѣе суровымъ, и уликамъ
Различнѣйшимъ -- пожалуй, мнѣ бъ пришлось
Пожертвовать двумя людьми такими,
Которые -- чего ни говори
О нихъ теперь -- когда-то были честны.
Сатрапы, вы свободны.
АРБАКЪ.
Государь,
Великая такая милость...
БЕЛЕЗИСЪ (перебивая его).
Милость,
Достойная тебя, и мы, хотя
Невинные, благодаримъ...
САРДАНАПАЛЪ.
Для Бела
Побереги благодаренья, жрецъ,
А сынъ его въ нихъ нужды не имѣетъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Но такъ какъ мы невинны...
САРДАНАПАЛЪ.
Замолчи!
Виновность громогласна. Если точно
Невинны вы, то вамъ нанесена
Обида здѣсь, и стало быть, должны вы
Печалиться, а не благодарить.
БЕЛЕЗИСЪ.
Да, это такъ, будь спутникомъ всегдашнимъ
Могущества земного -- правота;
Но сколько разъ невинность заставляетъ
Ея права за милость принимать!
САРДАНАПАЛЪ.
Мысль недурна! Для проповѣди очень
Годилась бы -- не кстати только здѣсь.
А ты ее прибереги на случай,
Когда тебѣ монарха твоего
Отстаивать придется предъ народомъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Для этого, я полагаю, нѣтъ
Совсѣмъ причинъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Причинъ-то нѣтъ, пожалуй --
Причинники найдутся. Если ты
Кого-нибудь изъ нихъ случайно встрѣтишь
Здѣсь на землѣ въ то время, какъ несешь
Служебную обязанность, иль въ небѣ,
Въ таинственномъ мерцаніи звѣзды
О нихъ прочтешь -- прошу тебя замѣтить,
Что межъ землей и небомъ люди есть
Зловреднѣе того, кто, управляя
Мильонами, не губитъ никого,
И, самого себя не ненавидя,
Къ другимъ людямъ, однако же, настолько
Расположенъ, что даже тѣхъ щадитъ,
Которые его не пощадили бъ,
Стань вдругъ они владыками надъ нимъ.
Но этому едва ли быть... Сатрапы!
И сами вы свободны, и мечи
Употреблять вольны, какъ захотите;
Но съ этихъ поръ ни къ вамъ, ни къ нимъ ни разу
Я больше не прибѣгну. Салеменъ,
Иди за мной.
(Сарданапалъ, Салемепъ и свата уходятъ).
АРБАКЪ.
Ну, Белезисъ!
БЕЛЕЗИСЪ.
Что скажешь?
АРБАКЪ.
Пропали мы.
БЕЛЕЗИСЪ.
Нѣтъ, царство -- наше.
АРБАКЪ.
Какъ?
Когда въ такомъ серьезномъ подозрѣньи
Остались мы; когда на волоскѣ
Надъ нами мечъ колеблется, готовый
Обрушиться отъ дуновенья устъ
Властителя, который насъ съ тобою
Не погубилъ -- не знаю почему?
БЕЛЕЗИСЪ.
И узнавать не хлопочи. Намъ должно
Воспользоваться временемъ. Оно
Еще у насъ, и сила наша -- та же.
И та же ночь, которую давно
Избрали мы. Одно лишь измѣнилось:
Отсутствіе всѣхъ подозрѣній онъ
Въ наглядную такую несомнѣнность
Вдругъ превратилъ, что медлить намъ еще --
Безуміе.
АРБАКЪ.
Однако...
БЕЛЕЗИСЪ.
Какъ, все то же
Сомнѣніе?
АРБАКЪ.
Онъ даровалъ намъ жизнь,--
Онъ даже спасъ ее отъ Салемена.
БЕЛЕЗИСЪ.
Надолго ли такая доброта?
Пока не пьянъ.
АРБАКЪ.
Пока не трезвъ, вѣрнѣе.
Но все-таки столь благородно онъ
Насъ пощадилъ, такъ царственно оставилъ
Намъ то, что мы могли бы потерять
Позорно такъ...
БЕЛЕЗИСЪ.
Скажи вѣрнѣй -- такъ храбро!
АРБАКЪ.
Отчасти то, отчасти это... Но
Я тронутъ имъ и -- что бы ни случилось --
Остановлюсь.
БЕЛЕЗИСЪ.
И потеряешь міръ!
АРБАКЪ.
Теряйся все -- пусть только уваженье
Останется къ себѣ!
БЕЛЕЗИСЪ.
Краснѣю я,
Подумавши, что жизнью нашей будемъ
Одолжены мы этому царю
Веретена!
АРБАКЪ.
Но тѣмъ не меньше ею
Одолжены мы именно ему,
И сталъ бы я краснѣть гораздо больше,
Сгубивъ того, кто былъ спаситель мой.
БЕЛЕЗИСЪ.
Терпи себѣ, пожалуй, сколько хочешь;
Но звѣзды мнѣ иное говорятъ.
АРБАКЪ.
Хотя бъ онѣ сошли теперь на землю
И всѣмъ своимъ сіяньемъ стали мнѣ
Указывать дорогу -- не пошелъ бы
Я имъ во слѣдъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
То слабость духа, да,
Плачевнѣе боязни старой бабы,
Все бредящей про смерть и въ темнотѣ
Сомкнуть глаза несмѣющей... Досадно,
Ей-ей, смотрѣть!
АРБАКЪ.
Когда онъ говорилъ,
Казалось мнѣ -- Немвродъ передо мною.
Онъ походилъ на статую царя,
Стоящую во храмѣ горделиво
Владыкою среди другихъ царей
И божествомъ межъ остальныхъ, служащихъ
Простыми украшеньями.
БЕЛЕЗИСЪ.
Давно
Я говорю, что слишкомъ ужъ далеко
Ты заходилъ въ презрѣніи къ нему,
Что царственность какая-то безспорно
Осталась въ немъ. Ну что же? тѣмъ онъ врагъ
Достойнѣе.
АРБАКЪ.
И тѣмъ мы недостойнѣй.
Ахъ, если бы онъ насъ не пощадилъ!
БЕЛЕЗИСЪ.
Да что, скажи, и въ правду такъ охотно
Ты отдалъ бы себя на жертву?
АРБАКЪ.
Нѣтъ;
Но лучше смерть, чѣмъ жить неблагодарнымъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Вотъ каковы иныя души! Ты
Задумалъ то, что прозвали иные
Измѣною, а дураки зовутъ
Нарушенною клятвой -- и смотри-ка,
Изъ за того, что этотъ дикій бражникъ,
Имѣя ли причину, или такъ,
Безъ повода, хвастливо помѣстился
Между тобой и Салеменомъ, ты --
Сказать ли мнѣ?-- ты сталъ Сарданапаломъ!
Названія позорнѣе никакъ
Не приберу.
АРБАКЪ.
Еще за часъ, не дальше,
Дерзнулъ бы мнѣ такое имя дать
Лишь тотъ, кому легко разстаться съ жизнью;
Теперь же я простилъ тебѣ, какъ онъ
И намъ простилъ. Сама Семирамида
Не сдѣлала бы этого.
БЕЛЕЗИСЪ.
Она
Товарища въ правленьи не любила,
Хоть будь онъ мужъ.
АРБАКЪ.
Мой долгъ -- ему служить
И вѣрою, и правдой.
БЕЛЕЗИСЪ.
И смиренно?
АРБАКЪ.
Нѣтъ, съ гордостью, какъ честный человѣкъ.
Къ престолу я отнынѣ буду ближе,
Чѣмъ ты къ звѣздамъ,-- и если не такимъ
Заносчивымъ, то болѣе высокимъ.
Ты поступай, какъ знаешь: у тебя
Вѣдь есть на то и таинства, и книги,
И выводы науки о добрѣ
И злѣ, чего я вовсе не имѣю
И потому обязанъ поступать
Такъ, какъ меня простое сердце учитъ.
Теперь меня ты знаешь.
БЕЛЕЗИСЪ.
Кончилъ ты?
АРБАКЪ.
Съ тобою -- да.
БЕЛЕЗИСЪ.
И, можетъ быть, намѣренъ
Меня предать, какъ кинулъ?
АРБАКЪ.
Думать такъ
Способенъ жрецъ, не воинъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Ну, пусть будетъ
По твоему. Окончимъ этотъ споръ,
И выслушай меня.
АРБАКЪ.
Нѣтъ, умъ твой хитрый
Опаснѣе фаланги.
БЕЛЕЗИСЪ.
Если такъ,
Я дѣйствую одинъ.
АРБАКЪ.
Одинъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
На тронѣ
Для одного вѣдь только мѣсто есть.
АРБАКЪ.
Но занятъ онъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Онъ меньше, чѣмъ не занятъ --
На немъ сидитъ презрѣнный... Вотъ, что я
Тебѣ скажу: ты знаешь, постоянно
Я былъ твоимъ помощникомъ, любилъ,
Поддерживалъ и поощрялъ тебя,
Служилъ тебѣ, въ надеждѣ услужить
Ассиріи, спасти ее. Казалось,
И небеса благоволили къ намъ,
Все дѣлалось по нашему, покамѣстъ
Вдругъ мягкостью постыдною твой духъ
Не занемогъ. Но ужъ теперь довольно
Быть зрителемъ томленій моего
Отечества: его освобожу я,
Иль жертвою тирана упаду.
Одно изъ двухъ: иль то и это вмѣстѣ,
Какъ иногда бываетъ; но пускай
Побѣдою окончу я -- и станетъ
Арбакъ моимъ слугой.
АРБАКЪ.
Твоимъ слугой?
БЕЛЕЗИСЪ.
А почему жъ не такъ? Вѣдь это лучше,
Почетнѣе, я думаю, чѣмъ рабъ,
Прощенный рабъ Сарданапала-бабы!
Входитъ ПАНІА.
ПАНІА.
Сатрапы! Я съ приказомъ отъ царя.
АРБАКЪ.
Приказъ царя исполненъ нами прежде,
Чѣмъ выслушанъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Но все-таки, скажи,
Въ чемъ дѣло?
ПАНІА.
Вамъ повелѣно -- немедля,
Сегодня жъ въ ночь, отправиться въ свои
Сатрапіи.
БЕЛЕЗИСЪ.
Съ войсками?
ПАНІА.
Повелѣнье
Касается сатраповъ лишь и свиты
Домашней ихъ.
АРБАКЪ.
Но...
БЕЛЕЗИСЪ.
Мы повиноваться
Обязаны. Поди и доложи,
Что ѣдемъ мы.
ПАНІА.
Мнѣ велѣно при вашемъ"
Присутствовать отъѣздѣ -- не нести
Отъ васъ отвѣтъ.
БЕЛЕЗИСЪ (въ сторону).
Такъ вотъ что!-- За тобою
(Вслухъ).
Мы слѣдовать готовы.
ПАНІА.
Я иду,
Чтобъ поскорѣй вамъ приготовить стражу
Почетную, какъ требуетъ вашъ санъ,
И торопить не стану васъ, покамѣстъ
Послѣдній часъ отъѣзда не пробьетъ.
(Уходитъ).
БЕЛЕЗИСЪ.
Что жъ, и теперь покорность?
АРБАКЪ.
Безъ сомнѣнья.
БЕЛЕЗИСЪ.
Да, до воротъ дворца, который намъ
Темницею содѣлался -- не дальше.
АРБАКЪ.
Ты правъ. Теперь все это государство,
На всемъ его пространствѣ, для тебя
И для меня во всѣхъ углахъ зіяетъ.
Темницами!
БЕЛЕЗИСЪ.
Могилами!
АРБАКЪ.
Когда бъ
Я думалъ такъ, одной могилой больше
Мой добрый мечъ здѣсь вырылъ бы!
БЕЛЕЗИСЪ.
Ему
Достаточно придется поработать.
Но надобно надѣяться, что все
Уладится не такъ, какъ ты пророчишь.
Покамѣстъ же убраться поспѣшимъ
Отсюда мы. Конечно, ты со мною
Согласенъ въ томъ, что это приказанье --
Нашъ приговоръ.
АРБАКЪ.
Какой же смыслъ иной
Въ немъ можетъ быть? Таковъ ужъ образъ дѣйствій
У деспотовъ восточныхъ: миръ -- и ядъ,
Прощеніе -- и плаха, приглашенье
Въ далекій путь отправиться, чтобъ тамъ --
Уснуть навѣкъ. Ужъ сколько вѣдь сатраповъ
Въ правленіе отца его... онъ самъ-то
До этихъ поръ, по крайней мѣрѣ, не былъ
Въ чужой крови повиненъ...
БЕЛЕЗИСЪ.
Но теперь
Не хочетъ онъ, да и не можетъ больше
Такимъ же быть.
АРБАКЪ.
Пожалуй, что и такъ.
Да, при его отцѣ ужъ сколькихъ видѣлъ
Сатраповъ я, что выѣдутъ затѣмъ,
Чтобъ управлять провинціей громадной --
И на пути очутятся въ гробу.
Не знаю, какъ оно случалось -- только
Въ дорогѣ всѣ заболѣвали, такъ
Былъ этотъ путь тяжелъ и дологъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Лишь бы
Намъ выбраться на воздухъ городской,
А тамъ уже поѣздка наша скоро
Окончится.
АРБАКЪ.
Быть можетъ, у воротъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
Нѣтъ, врядъ они такъ поступить рѣшатся.
Имъ хочется насъ умертвить тайкомъ:
Не во дворцѣ, не въ городѣ, гдѣ знаютъ
Насъ хорошо, гдѣ можемъ мы найти
Защитниковъ. Когда бъ они желали
Убить насъ здѣсь -- уже теперь въ живыхъ
Мы не были бъ... Идемъ же поскорѣе!
АРБАКЪ.
Знай только я, что онъ не жизнь мою
Желаетъ взять...
БЕЛЕЗИСЪ.
Глупецъ, идемъ! Чего же,
Какъ не ее, захочетъ деспотизмъ
Испуганный? Намъ только бы добраться
До нашихъ войскъ, а тамъ --впередъ!
АРБАКЪ.
Къ своимъ
Сатрапіямъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
Нѣтъ, къ твоему престолу!
Энергію, надежду, время, мощь
И способы -- все это въ изобильи
Находимъ мы въ ихъ полумѣрахъ... Ну,
Скорѣй впередъ!
АРБАКЪ.
Я здѣсь еще недавно
Раскаялся -- и снова становлюсь
Преступникомъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Нѣтъ, другъ, самозащита --
Совсѣмъ не грѣхъ; оно -- одинъ оплотъ
Всѣхъ нашихъ правъ. Идемъ же, повторяю?
Тяжелою удушливостью воздухъ
Ужъ полонъ здѣсь, а стѣны пахнутъ тьмою
Темничною. Спѣшимъ! Не то успѣютъ
Одуматься! Отъѣздомъ быстрымъ мы
Гражданское усердіе докажемъ,
Поспѣшностью отъѣзда своего
У Паніи почтеннаго возможность
Отымемъ мы исполнить тотъ приказъ,
Который имъ въ двухъ-трехъ верстахъ отсюда
Получится... Да, выбора для насъ
Не можетъ быть. Идемъ, идемъ скорѣе!
(Уходитъ съ Арбакомъ, неохотно слѣдующимъ за нимъ).
Входятъ Сарданапалъ и Салеменъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Отлично все уладилось -- и кровь
Не пролилась; мы обошлись безъ этой
Постыднѣйшей насмѣшки надо всѣми
Лѣкарствами. Изгнаньемъ этихъ двухъ
Мятежниковъ себя обезопасить
Успѣли мы.
САЛЕМЕНЪ.
Какъ тотъ, кто по цвѣтамъ
Ступаючи, себя обезопасилъ
Отъ скрывшейся у корня ихъ змѣи.
САРДАНАПАЛЪ.
Да что жъ еще я долженъ былъ бы сдѣлать
По твоему?
САЛЕМЕНЪ.
Сейчасъ разрушить то,
Что сдѣлано.
САРДАНАПАЛЪ.
Какъ! Отмѣнить прощенье?
САЛЕМЕНЪ.
На головѣ прочнѣе утвердить
Сползающій вѣнецъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Но это было бъ
Жестокостью.
САЛЕМЕНЪ.
За то спасло бъ тебя.
САРДАНАПАЛЪ.
И безъ того мы спасены. Какою
Опасностью могли бы на границѣ
Они грозить?
САЛЕМЕНЪ.
Покамѣстъ вѣдь они
Еще не тамъ, и не были бъ вовѣки,
Когда бъ меня послушать ты хотѣлъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Я выслушалъ, ты знаешь, безпристрастно
Твои слова; зачѣмъ же мнѣ и ихъ
Не выслушать?
САЛЕМЕНЪ.
Объ этомъ ты узнаешь
Впослѣдствіи, быть можетъ. А теперь
Я ухожу, чтобъ приготовить стражу.
САРДАНАПАЛЪ.
Мы свидимся на пирѣ?
САЛЕМЕНЪ.
Государь,
Освободи: плохой я собутыльникъ.
Приказывай, что хочешь, но уволь
Отъ одного -- служенія вакханкамъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Но согласись, что нужно хоть порой
Попировать.
САЛЕМЕНЪ.
И нужно точно также
Кому-нибудь на стражѣ быть у тѣхъ,
Которые пируютъ слишкомъ часто.
Дозволишь ли мнѣ удалиться?
СА РДАНАПАЛ Ъ.
Да...
Побудь еще одну минуту, добрый
Мой Салеменъ, мой братъ,мой лучшій другъ
И подданный. Ты -- князь гораздо лучшій,
Чѣмъ я -- монархѣ.-- Тебѣ бы быть царемъ,
А мнѣ -- я самъ не знаю чѣмъ, и знать-то
Не хлопочу. Не думай только ты,
Что отношусь съ холоднымъ равнодушьемъ
Я къ честному раченью твоему
И къ добротѣ, довольно жесткой, правда,
Съ которой ты дурачества мои,
Хотя журя частенько, переносишь.
Да, если я, наперекоръ тебѣ,
У тѣхъ двоихъ не отнялъ жизнь, такъ это
Не потому, что твой совѣтъ плохимъ
Мнѣ кажется. Пускай себѣ на свѣтѣ
Они живутъ -- не станемъ въ этомъ имъ
Препятствовать; они еще, быть можетъ,
Исправятся; притомъ же ссылка ихъ
Позволитъ мнѣ спокойно спать; вели же
Я ихъ казнить -- прощай тогда мой сонъ!
САЛЕМЕНЪ.
Измѣнниковъ спасая, ты рискуешь
Навѣкъ уснуть. Одно мгновенье мукъ
Ты замѣнилъ годами преступленій.
Дозволь смирить...
САРДАНАПАЛЪ.
Не искушай меня:
Я слово далъ.
САЛЕМЕНЪ.
И вправѣ взять обратно.
САРДАНАПАЛЪ.
То слово государя.
САЛЕМЕНЪ.
И оно
Поэтому рѣшительную силу
Должно имѣть. Да, эта полу-милость
Изгнанія ихъ только раздражитъ;
Прощеніе должно быть полнымъ, или
Оно -- ничто.
САРДАНАПАЛЪ.
Но кто жъ меня заставилъ --
Увидѣвши, что я ихъ удалилъ
Отъ должности, иль запретилъ имъ только
Сюда входить -- кто убѣдилъ меня
Отправить ихъ въ сатрапіи?
САЛЕМЕНЪ.
Да, точно --
Я позабылъ объ этомъ; то-есть, царь,
За мой совѣтъ меня ты будешь вправѣ
Тогда бранить, когда удастся имъ
Въ сатрапіи дѣйствительно доѣхать.
САРДАНАПАЛЪ.
А если не доѣдутъ, то -- смотри!--
И въ цѣлости -- замѣть себѣ ты это --
И въ цѣлости полнѣйшей -- о себѣ
Совѣтую подумать.
САЛЕМЕНЪ.
Позволенья
Прошу уйти; за безопасность ихъ
Ручаюсь я.
САРДАНАПАЛЪ.
Ступай же и помягче
Впередъ смотри на брата своего.
САЛЕМЕНЪ.
Служить царю всегда я буду честно.
(Уходитъ).
САРДАНАПАЛЪ (одинъ).
Онъ слишкомъ строгъ; душа его -- скала
По твердости, но высотою тоже
Подобна ей: грязь пошлости земной
Ея еще нигдѣ не запятнала.
Я не таковъ: я мягкій черноземъ,
Пропитанный цвѣтами; но извѣстно,
Что какова земля, таковъ всегда
И плодъ ея. Быть можетъ, поступилъ я
Неправильно; но это заблужденье
Не тяжело лежитъ на чувствѣ томъ,
Которое назвать я не умѣю;
Я знаю лишь, что у меня въ душѣ
Оно родитъ то скорбь, то наслажденье,
Что, точно духъ, у сердца моего
Оно сидитъ, чтобъ всѣ его біенья
Сосчитывать, не ускоряя ихъ,
И задаетъ вопросы мнѣ такіе,
Съ какими бы ни смертный не посмѣлъ
Ко мнѣ прійти, ни самъ Ваалъ, оракулъ
Божественный, хоть часто онъ во мглѣ
Вечерней вдругъ нахмуритъ гнѣвно брови,
И мраморный величественный ликъ
Измѣнится такъ странно, что порою
Мнѣ кажется -- статуя собралась
Заговорить... Но прочь всѣ эти мысли
Нелѣпыя! Я радости хочу --
И вотъ идетъ ея прекрасный вѣстникъ!
Входитъ МИРРА.
МИРРА.
Царь! небо все заволокло -- и громъ
Проносится по тучамъ, быстро, быстро
Идущимъ къ намъ и яркимъ блескомъ молній
Вѣщающимъ ужасную грозу.
Теперь дворца ты вѣрно не оставишь?
САРДАНАПАЛЪ.
Ты говоришь -- грозу?
МИРРА.
Да, царь мой добрый.
САРДАНАПАЛЪ.
Что до меня, я вовсе бы не прочь,
Чтобъ мирная картина замѣнилась
Борьбой стихій; но это не совсѣмъ
Пристало бы и къ шелковымъ одеждамъ
Моихъ гостей, и къ нѣжнымъ лицамъ ихъ.
Скажи, дитя -- и ты изъ тѣхъ, которыхъ
Вой тучъ страшитъ?
МИРРА.
На родинѣ моей
Ихъ голоса мы чтимъ, какъ предвѣщанье
Юпитера.
САРДАНАПАЛЪ.
Юпитера? А, да,
То вашъ Ваалъ... И нашъ имѣетъ громы
Въ своихъ рукахъ, и заявляетъ онъ
По временамъ летящими стрѣлами
Божественность свою, но иногда
Случается -- она ударитъ прямо
Въ его жъ алтарь.
МИРРА.
О, это страшный знакъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Да -- для жрецовъ. Ну, хорошо, сегодня
Мы изъ дворца не выѣдемъ и пиръ
Устроимъ здѣсь.
МИРРА.
Благословенъ Юпитеръ,
Услышавшій мольбу, которой внять
Ты не хотѣлъ. Безсмертные добрѣе
Къ тебѣ, мой царь, чѣмъ самъ ты: для того,
Чтобъ защитить тебя отъ вражьей злобы,
Они грозу воздвигли межъ тобой
И этими врагами.
САРДАНАПАЛЪ.
Если только
Опасность есть, дитя мое, она.
Я думаю, одна и та же -- здѣсь ли,
Въ стѣнахъ дворца, на берегу ль рѣки.
МИРРА.
Нѣтъ, государь, нѣтъ -- эти стѣны прочны
И высоки, и стражею онѣ
Окружены. Чтобъ во дворецъ проникнуть,
Измѣнникамъ пробиться бы пришлось
Сквозь цѣлый рядъ воротъ и корридоровъ
Извилистыхъ; а павильонъ ничѣмъ
Не защищенъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Гдѣ завелась измѣна,
Тамъ защитить не могутъ ни дворцы,
Ни крѣпости, ни гордыя вершины
Туманнаго Кавказа, гдѣ орелъ
Скрывается въ ущельяхъ недоступныхъ;
И какъ стрѣла всегда найдетъ царя
Воздушнаго, такъ сталь найдетъ земного,
Гдѣ бъ ни былъ онъ. Но успокойся: двухъ,
Тревогу всю надѣлавшихъ -- виновны ль,
Невинны ли они -- изгнали мы
И въ дальній путь отправили.
МИРРА.
Такъ, значитъ,
Они живутъ?
САРДАНАПАЛЪ.
Ты кровожадна -- ты?
МИРРА.
Безтрепетно взглянула бъ я на кару
Законную того, кто посягнулъ
На жизнь твою; иначе не была бы
Я и своей достойна. Салеменъ
Тебѣ сказалъ вѣдь точно то же.
САРДАНАПАЛЪ.
Странно!
И доброта и строгость въ заговоръ
Вступили здѣсь, и обѣ подстрекаютъ
Меня на месть.
МИРРА.
То добродѣтель грековъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Но не царей. Я не хочу ея;
И если бъ мстить когда-нибудь рѣшился,
То лишь царямъ, какъ равнымъ мнѣ.
МИРРА.
Тѣ двое
Хотѣли стать царями.
САРДАНАПАЛЪ.
Мирра, ты
Ужъ черезчуръ по-женски разсуждаешь,
И этому причиной -- только страхъ.
МИРРА.
Страхъ за тебя.
САРДАНАПАЛЪ.
Тамъ за кого бы ни былъ,
Онъ все же страхъ. Твой полъ, какъ я не разъ
Замѣтить могъ, однажды гнѣвомъ злобнымъ
Воспламенясь, ужъ мстительность свою
Пугливую доводитъ до упорства,
Котораго себѣ за образецъ
Я не возьму. Но ты всегда казалась
Мнѣ чуждою и слабости такой
И вообще безпомощности дѣтской
Восточныхъ женъ.
МИРРА.
Мой добрый государь,
Не стану я кичиться ни любовью
Моей души, ни доблестью ея.
До этихъ поръ я блескъ съ тобой дѣлила --
И раздѣлю превратности твои.
Быть можетъ, день придетъ, когда въ рабынѣ
Ты вѣрности увидишь больше, чѣмъ
Во всѣхъ тебѣ подвластныхъ миріадахъ.
Но да хранятъ отъ этого тебя
Безсмертные. А мнѣ гораздо лучше
Любимой быть на вѣру, чѣмъ любовь
Доказывать тебѣ въ твоихъ несчастьяхъ,
Которыя, быть можетъ, облегчить
Заботами моими я не въ силахъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Гдѣ есть любовь высокая, туда
Несчастіе не проникаетъ -- развѣ
Лишь для того, чтобъ укрѣпить ее
И убѣжать предъ тѣмъ, чего не можетъ
Оно убить... Однако, часъ насталъ --
Идемъ встрѣчать гостей любезныхъ нашихъ.
(Уходятъ).