Въ чудесномъ своемъ саду, послѣ спортивной прогулки, Элленъ Дроусъ спокойно пила утренній кофе. Она избрала этотъ уголокъ сада, гдѣ все напоминало ей послѣднюю встрѣчу съ лордомъ Девисъ. Больше года она не имѣла о немъ извѣстій; но не гасла надежда въ ея сердцѣ.
-- Простите, Элленъ, что безъ доклада врываюсь къ вамъ. Меня несутъ на крыльяхъ потрясающія новости!-- щебетала нарядная и сіяющая маркиза де-Бревиль.
Она впорхнула, какъ бабочка, въ интимный уголокъ Элленъ. Улыбка злого торжества кривила ея хорошенькія губки.
-- Всегда вамъ рада, милая маркиза. Чашечку кофе или молока? Еще успѣете разсказать ваши потрясающія новости.
-- Нѣтъ, новости прежде всего! Подумайте, Элленъ, лордъ Дэвисъ уже три недѣли въ Ниццѣ и скрывался отъ насъ всѣхъ въ отелѣ Ривьера!
Яркая краска недоброй догадки волной залила щеки Элленъ.
-- Вчера только онъ переѣхалъ на свою виллу "Забвеніе",-- торжествуя, продолжала маркиза.-- И не одинъ, а со своей невѣстой, графиней Ивковой и съ ея молоденькой подругой. Скоро ихъ свадьба.
Элленъ долго молчала, еле владѣя собой Буря клокотала въ ея груди. Но вотъ она рѣзко выпрямилась. Молніеносное рѣшеніе созрѣло:
-- Маркиза,-- сказала она, улыбаясь странной улыбкой,-- я за пять милліоновъ купила у васъ эту виллу, теперь я предлагаю ее вамъ за 500 тысячъ.
-- Вы... не шутите?
-- Да или нѣтъ?
-- Элленъ, вы -- божество! Да, конечно, да!
-----
Черезъ нѣсколько дней огромный пароходъ уносилъ Элленъ Дроусъ далеко отъ Ниццы, по ту сторону океана. Она стояла за палубѣ спиной къ ненавистной теперь странѣ. Тонкая и мускулистая, съ тоскливо поникшей рыжей головкой, она словно гнулась подъ тяжестью своихъ милліардовъ, безсильныхъ купить счастье.
-----
Свадьба графини Ивковой и лорда Дэвисъ.
Это была скромная свадьба, и только лучшіе друзья,-- Женя и донъ Педро,-- присутствовали на ней.
Обѣдъ въ саду виллы "Забвеніе". Тамъ музыкой звучали пожеланія, и въ небесной гармоніи сливались взоры влюбленныхъ супруговъ. И когда теплая ночь душистымъ покровомъ спустилась на землю, новобрачные простились съ друзьями.
-----
Въ роскошной спальнѣ, въ стилѣ Louis XIV, въ легкомъ кружевномъ пеньюарѣ, леди Дэвисъ, волнуясь, ждала.
Новобрачный вошелъ,-- взволнованный и робкій. Говорить онъ не могъ. Какъ рабъ, покорный и страстный, палъ онъ къ ногамъ царственной лэди. Трепещущая, она склонилась... и губы ея коснулись горячихъ устъ. Въ этотъ мигъ Наслажденіе заслоняло Міръ.
-----
-- Вы похудѣли и поблѣднѣли, Жэніа. Очевидно, горный воздухъ индійскаго дворца благотворнѣе городского.
Она отвѣтила печальнымъ вздохомъ на эту тираду дона Педро.
Такъ много было магнолій и розъ въ саду виллы "Забвеніе", и такъ ядовитъ и сладокъ былъ ихъ ароматъ. Не онъ ли пьянилъ юную головку Жени?
-- Завтра возвращаюсь въ свои горы, Жэніа. Лѣтомъ надо привести къ итогу все, что сдѣлано зимой. Такъ много труда и какъ я еще далекъ отъ цѣли!
-- Побѣдить Смерть?!
-- Да! Тѣло уподобить духу, и тогда -- вѣчная жизнь. Человѣкъ очистится, возвысится. Духъ побѣдитъ плоть. Мы удлинили жизнь. Этимъ мы завоевали право мечты о безсмертіи. Не возвращаясь сотни разъ на землю, Духъ нашъ въ одномъ долгомъ земномъ существовали достигнетъ очищенія и прощенія. Неужели неувлекаетъ васъ этотъ великій путь?
-- Я слаба и безпомощна.
-- Нужны крылья... и я намъ ихъ предлагаю.
Она казалась маленькой печальной птичкой, а онъ, рядомъ съ нею, могучимъ орломъ.
-- Я и съ крыльями не сумѣю летать,-- прошептала она, и голосъ ея трогнулъ слезами.
-- Дитя мое, я разгадалъ ваше сердце: оно чисто и дѣвственно, я въ немъ читаю, какъ книгѣ.
Въ порывѣ стыда и страха она обѣими орукими закрыла лицо.
-- Въ жизни леди Дэвисъ вы лишняя, а между тѣмъ...
Дѣвичьи плечи дрогнули.
-- А между тѣмъ вы могли бы быть дорогой подругой тому, кого любите.
Онъ нѣжно отвелъ ея руки отъ смущеннаго лица, но свѣтлые глаза прятались въ тѣни рѣсницъ.
-- Вы чисты, благородны, терпѣливы и мужественны. Вы будете мнѣ лучшей помощницей. Вы вдохновите вашего учителя, потому... потому что завоевали его сердце, еще не знавшее земной любви.
Задыхаясь отъ нежданнаго счастья, она быстро наклонила голову и губки ея приникли къ рукѣ дона Педро.
-- Милая...
И рука, которую она только что покрыла поцѣлуями, въ невольномъ порывѣ прижала ее всю -- маленькую птичку -- къ мощной груди.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Двѣ любящія пары разстались послѣ вѣнчанія Жени и дона Педро.
Экспрессъ умчалъ лорда и лэди Дэвисъ въ горы Швейцаріи, а донъ Педро повезъ донну Жэніу къ индійскому дворцу.
Зэана и Литара съ энтузіазмомъ встрѣтили свою госпожу. Ужинъ ждалъ молодыхъ въ столовой. Подъ тяжестью плодовъ гнулся столъ, осыпанный цвѣтами. Донъ Педро нервно шутитъ съ Зэаной. Женя, молча, трепетно улыбалась, а въ груди ея звучала ликующая пѣсня счастья.
Послѣ ужина донъ Педро исчезъ въ своемъ кабинетѣ, а Зэана провела молодую донну въ ея комнату. Любовно, какъ куколку, купала ее въ бассейнѣ; радостно смѣясь расчесывала свѣтлыя волны роскошныхъ волосъ, сплела ихъ и повязала золотою сѣткой. И уложила донну въ постель.
-- Доброй ночи, госпожа.
Погасила фонарь и исчезла
-----
Одиннадцать разъ пробили часы, но не было сна. Во власти счастливой мечты на яву грезила Женя.
Черные глаза пронизали ея душу въ первую же встрѣчу, но волненіе свое она сочетала съ суевѣрнымъ страхомъ и сторонилась "страннаго дона". Съ тѣмъ же страхомъ и непонятною тогда радостью послѣдовала она за графиней. Очарованіе индійскаго дворца околдовало ее. Спасеніе графини подняло въ ея глазахъ дона Педро на блистающую высоту. Доброта его, величавое спокойствіе, скромность великаго,-- ничтожной рабой повергли они ея душу къ вогамъ его души. Такъ было грустно въ индійскомъ дворцѣ во дни его отсутствія; когда онъ запаздывалъ, грусть превращалась въ тоску.
Въ день разлуки Женя поняла себя, свою любовь и, рыдая въ паркѣ, прощалась съ призракомъ счастья. Маленькая, недостойная -- прощалась она съ великимъ.
День свадьбы графини былъ днемъ ея возрожденія. Въ саду виллы "Забвеніе", упоенная словами любви, она цѣловала его руки,-- маленькая рабыня. И, когда его сердце билось у ея груди, ей казалось, что она вся въ облакахъ счастья улетаетъ къ небу.
И вотъ она -- супруга дона дона Педро. Ее, ничтожную птичку, на могучихъ крыльяхъ своихъ унесетъ орелъ въ невѣдомую ей Индію, и пойдутъ они объ руку по пути великихъ откровеній. Робкая душа ея еще не осилила чудеснаго, еще трепещетъ въ сладостномъ страхѣ.
И вдругъ нежданно, во тьмѣ ея спальни, зажегся фонарь и кто-то склонился надъ ея изголовьемъ.
-- Я не могъ работать, Жэніа. То земное и пламенное, что вы создали во мнѣ, влекло меня къ вамъ. Я не могъ побѣдить, и это первая моя слабость за годы борьбы.
Съ пугливымъ восторгомъ свѣтлые глаза тонули въ глубинѣ черныхъ глазъ, теперь сверкавшихъ тысячью огней на блѣдномъ лицѣ. Огни сжигали ее всю, любуясь и жадно желая. Они не видали еще такой красоты. Мраморная нимфа, распростертая надъ бассейномъ, могла бы завидовать нимфѣ живой. Подъ золотою сѣткой разметались свѣтлыя косы, разсыпались по обнаженнымъ плечамъ. Пугливымъ восторгомъ свѣтились звѣзды -- очи на нѣжномъ лицѣ, но полуоткрытыя дѣвственныя уста уже пылали первымъ зноемъ страсти.
Тихо. Слова сгорѣли въ жуткомъ трепетѣ. Блѣдное лицо такъ близко. Губы дрожатъ. И послѣдняя робость сгораетъ въ бѣшеномъ порывѣ. Хитонъ, какъ опавшій листъ, соскользнулъ на коверъ. Жадно жгутъ горячія губы дѣвственное тѣло, упругую грудъ. И рвется въ тишинѣ стонъ, стонъ блаженства... до боли.