Отъ чего дворянамъ не стыдно ничѣмъ не заниматься?
Фонъ-Визинъ.
Послѣ сего разговора, Софья пробыла съ недѣлю въ Пріютовѣ. Она видѣла, что Аглаевъ точно принялся за хозяйство, сталъ вставать рано, самъ распоряжалъ работами и смотрѣлъ за ними. Полученныя за проданныхъ лошадей деньги тотчасъ отправилъ онъ для уплати долга, въ уѣздный городъ къ купцу, у котораго забиралъ въ кредитъ разные припасы. Въ то-же время съ женою своею обходился онъ, какъ нельзя лучше, ласкалъ Соничку, и во всѣхъ отношеніяхъ былъ такъ хорошъ и милъ, что прежнее спокойствіе и счастіе возвратилось въ домъ его. Катерина оживилась, сдѣлалась гораздо веселѣе, здоровье ея поправилось, и опять съ восторгомъ повторяла она, что мужъ ея совершенный ангелъ, и что она самая благополучнѣйшая женщина въ мірѣ.
Но, все это продолжалось нѣсколько дней. Аглаевъ отказался было и отъ винограднаго вина, очень краснорѣчиво доказывая, что кромѣ вреда здоровью, стыдно, и даже грѣшно небогатому человѣку тратить деньги на такую вещь, безъ которой легко можно обойдтиться. Но скоро почувствовалъ онъ, что ему вино необходимо, досадовалъ, что такъ дурно пріученъ къ нему т. молодости, возставалъ прошивъ воспитанія Русскихъ дворянъ, и -- продолжалъ выпивать въ день безъ малаго по бутылкѣ дорогаго вина, утверждая, что ему вредно дешевое, Сантуринское, или Донское вино. Впрочемъ, говорилъ онъ, это бездѣлица. Но если-бы разсчитать, то эта бездѣлица стоила для него вѣрно болѣе того, что пять человѣкъ крестьянъ, съ женами ихъ, въ цѣлый годъ, тяжелыми трудами, могли ему выработать.
Вставать рано Аглаевъ также скоро нашелъ вреднымъ для себя, тѣмъ болѣе -- говорилъ онъ -- что сдѣлалъ глупую привычку съ вечера долго читать, и никакъ не можетъ отвыкнуть. Сверхъ того, ему вредно было вставши тотчасъ одѣваться, и выходить на воздухъ: онъ привыкъ утромъ сидѣть нѣсколько часовъ въ халатѣ, курить трубку и пить кофе. Впрочемъ -- говорилъ онъ -- я такъ распоряжаюсь, что смотрѣть нѣчего: всѣ работы у меня производятся въ раздѣлъ, и всякій крестьянинъ спѣшитъ для самого себя скорѣе окончить. Но великій хозяинъ и распорядитель Аглаевъ не разсчелъ того, что обязанность помѣщика имѣть наблюденіе и за собственными крестьянскими работами. Безпечный и лѣнивый крестьянинъ не только вреденъ своему семейству, но и самому помѣщику, потому, что въ случаѣ недостатковъ крестьянина, помѣщикъ долженъ прокормить и снабдишь его всѣмъ нужнымъ.
Аглаевъ любилъ играть въ шахматы; Наталья также. Оба не могли рано ложиться спать, и иногда часу до втораго ночи продолжалась ихъ игра, между тѣмъ, какъ прикащикъ и староста ожидали приказаній Аглаева, о работахъ на другой день. На неоднократныя ихъ донесенія, что его ожидаютъ, Аглаевъ говорилъ, что сей часъ къ нимъ выйдетъ, и держалъ ихъ слишкомъ до полуночи. Потомъ, бывъ занятъ игрою, не могъ долго разсуждать съ ними, и придумывать, на какую лучше работу употребить крестьянъ, отдавалъ все на ихъ волю, и слѣдствіемъ сего былъ тотъ-же безпорядокъ и то-же разстройство въ хозяйствѣ, какъ прежде. Прикащикъ дѣлалъ, что хотѣлъ, бралъ взятки съ крестьянъ, отпускалъ ихъ на свою работу, за лѣнивыми не смотрѣлъ, и имѣніе Аглаева приходило часъ отъ часу болѣе въ упадокъ.
Видя все это, Софья должна была увѣриться, что Аглаевъ не имѣетъ никакого характера, и что заняться хозяйствомъ и самъ поправить свои обстоятельства, онъ совершенно неспособенъ. Но тѣмъ болѣе находила она необходимымъ стараться помочь ему уплатить долги, и въ послѣдствіи времени склонить его постепенно къ тому, чтобы онъ передалъ все хозяйство и присмотръ за имѣніемъ женѣ своей, которая имѣла къ этому способность.
Впрочемъ, Аглаевъ продолжалъ по прежнему обходишься съ женою и дочерью, съ самаго пріѣзда изъ Москвы, и былъ къ нимъ внимателенъ и ласковъ. Катерина, съ своей стороны, сдѣлавшись также гораздо опытнѣе, имѣла безпрерывное наблюденіе, чтобы угождать ему, и отвращать всякій поводъ къ неудовольствію.
Успокоенная въ этомъ важномъ отношеніи, Софья рѣшилась ѣхать въ Никольское, куда ее нѣсколько разъ приглашали, она дала слово быть ко дню рожденія Князя Рамирскаго. Тамъ надѣялась она увидѣться съ братомъ Алексѣемъ, и хотѣла убѣждать его, чтобы онъ вошелъ въ положеніе сестры Катерины, и помогъ ей. Въ чемъ должно было состоять пособіе, и какимъ образомъ надобно было распорядишься къ поправленію дѣлъ Аглаева, думала она проситъ совѣта Свіяжской, съ которою продолжала часто переписываться. Съ сими мыслями отправилась Софья, а старая Холмская переѣхала на это время къ Катеринѣ, которая, при второй беременности своей, бывала часто нездорова.
Погода сдѣлалась, какъ нарочно, пасмурная и непріятная. Софью терзало какое-то мрачное предчувствіе, и какая-то непонятная тоска тяготила ея душу. Она не умѣла отдать себѣ отчета, отъ чего ей было такъ грустно. Странныя, непостижимыя чувства, иногда по неволѣ, владѣютъ нашимъ сердцемъ, и тщетно усиливаемся мы преодолѣть ихъ разсудкомъ! Софья желала, сама не зная зачѣмъ, отложить отъѣздъ свой въ тотъ день; но Наталья уже совсѣмъ собралась, все было уложено, и кареша подвезена къ подъѣзду. Со слезами прощалась съ ними Катерина; старая Холмская и Софья также плакали, къ большему удивленію Натальи; Аглаевъ насилу удерживалъ слезы. Такъ грустно было всѣмъ разставаться съ Софьею. Всѣ привыкли къ милому, доброму ея характеру, нѣжному ея попеченію и вниманію, ея веселости, и обращенію, всегда пріятному и простому.
Аглаевъ поѣхалъ провожать Софью и Наталью до уѣзднаго города. Онъ имѣлъ тамъ какія-то дѣла и сѣлъ съ отъѣзжавшими въ карету, а служанокъ посадили покамѣстъ на его дрожки.
"Провожая тебя съ такою грустью, любезная сестра, мы доказываемъ эгоизмъ нашъ," сказалъ Аглаевъ. "Тебѣ, вѣрно, будетъ въ Никольскомъ веселѣе, нежели у насъ, но намъ безъ тебя будетъ очень скучно: мы такъ къ тебѣ привыкли... Богъ знаетъ, когда опять увидимся."
-- Я постараюсь поскорѣе возвратиться -- отвѣчала Софья.-- Ты самъ знаешь, что и мнѣ очень грустно разставаться съ вами, но я ѣду по необходимости. Между тѣмъ, любезный другъ, продолжай, какъ началъ, будь терпѣливъ, старайся имѣть болѣе власти надъ собою, пиши почаще ко мнѣ, и будь увѣренъ въ душевномъ моемъ участіи; да въ этомъ, кажется, и увѣрять тебя нѣчего!
Простившись съ нею, и вышедъ изъ кареты, Аглаевъ не могъ удержать слезъ. Софья кричала ему, чтобы онъ поцѣловалъ за нее сестру, и не лѣнился-бы чаще писать.
Въ Никольскомъ Софья принята была съ большою радостію. Елисавету нашла она спокойною и веселою; на лицѣ ея написано было какое-то удовольствіе, котораго Софья давно уже въ ней не видала. Лицо и глаза Князя Рамирскаго никогда и ничего не выражали, однакожъ, замѣтно было, что и онъ въ хорошемъ правѣ; Алексѣй во всемъ соображался съ Менторомъ своимъ, Княземъ Рамирскимъ, и подражалъ ему; видно было, что онъ также довольно веселъ. Наталья, при входѣ въ обширныя комнаты, при взглядѣ на прекрасныя мебели, паркетные полы, освѣщеніе, людей въ хорошихъ ливреяхъ -- словомъ: увидя вездѣ богатство и великолѣпіе, ожила и развеселилась.
Такимъ образомъ прошло нѣсколько дней въ Никольскомъ довольно пріятно; всѣ были въ хорошемъ расположеніи, и Софья удивлялась, что въ продолженіе сего времени Елисавета ни разу не спорила и не бранилась съ мужемъ, который также, съ своей стороны, былъ къ ней угодливъ и внимателенъ. Софья не могла постигнуть: отъ чего произошла такая нечаянная и пріятная перемѣна. Причины объяснили съ ей уже въ послѣдствіи.
Нѣсколько разъ заговаривала она Алексѣю объ Аглаевѣ, но онъ былъ предубѣжденъ противъ него, называлъ его мотомъ, неразсчетливымъ и вѣтренникомъ. Софья видѣла, что должно повременишь, не говорить прямо о необходимости помочь ему, и что поспѣшностью легко можно было все дѣло испортить.
Между тѣмъ Софья получила письмо отъ Катерины; она увѣдомляла, что чувствуетъ себя, слава Богу, хорошо; что мужъ ея такъ милъ, какъ нельзя больше; что она почитаетъ себя совершенно счастливою. Письмо ея походило на прежнія описанія благополучной и спокойной ея жизни. Софья показала письмо это брату Алексѣю; онъ съ удовольствіемъ прочелъ, и даже изволилъ сказать, что для него очень пріятно, если сестра Катерина Васильевна, благодаря Бога, такъ счастлива. Сама Софья послѣ этого письма ободрилась, обыкновенная веселость ея одушевляла всѣхъ, и время въ Никольскомъ шло очень пріятно.
На канунѣ рожденія Князя Рамирскаго стали пріѣзжать гости. Опять приглашалъ и ждалъ къ себѣ Князь такъ-же много, какъ и въ первый праздникъ послѣ сватьбы; такія-же веселости готовились, какъ и тогда. Графиня Хлестова, сестра Князя Рамирскаго, къ большому удовольствію Софьи, отказалась отъ приглашенія, за нездоровьемъ.
Утромъ, въ день праздника, за чаемъ, отважилась наконецъ Софья спросить у одной сосѣдки, съ которою въ первый пріѣздъ свой познакомилась: гдѣ теперь Свѣтланина? "Ея здѣсь нѣтъ," отвѣчала она Софьѣ. "Нѣсколько дней тому назадъ, уѣхала она въ Петербургъ, говорятъ, на сватьбу брата своего Пронскаго."
Вскорѣ послѣ того, всѣ разошлись одѣваться. "Свѣтланина поѣхала на сватьбу брата своего Пронскаго!" думала Софья. "Дай Богъ ему счастія... Не знаю, отъ чего я удивилась, или огорчилась, при этомъ извѣстіи"...
Служанка ожидала ее, и приготовила ей одѣваться; но Софья сѣла подлѣ окна, и въ глубокой задумчивости ничего не слыхала, не отвѣчала даже на вопросы служанки, пю-ли платье она ей приготовила. Извѣстіе о женитьбѣ Пронскаго поразило Софью, хотя она не хотѣла даже самой себѣ признаться, что чувствовала большую къ нему привязанность, и скрывала внутри сердца тайную надежду, которая такъ внезапно уничтожилась. Шумъ на лѣстницѣ вывелъ ее изъ задумчивости; она невольно вскочила, и покраснѣла при входѣ къ ней Елисаветы.
"Какъ: ты еще не одѣвалась?" -- сказала Елисавета, съ коварною улыбкою.-- "Я подслушала, что тебѣ сообщено. Ага, госпожа притворщица! попалась, со всею твоею разсудительностію!" -- продолжала Елисавета, по Французски, потому, что въ комнатѣ была служанка. "Полно, полно лицемѣрить: теперь я все знаю! "
-- Что такое? Что ты знаешь?
"Полно притворяться при мнѣ. Но предупреждаю тебя: при другихъ старайся преодолѣть себя, и скрыть внутреннюю твою грусть. Новость о женитьбѣ Пронскаго здѣсь всѣмъ извѣстна; многіе также знаютъ, что онъ имѣлъ -виды на тебя; начали было даже увѣрять, что вы помолвлены; ты обратишь на себя общее вниманіе, и тебѣ не надобно казаться грустною."
-- Да о чемъ мнѣ грустить? Я совершенно къ нему равнодушна.
"Разсказывай другимъ" -- отвѣчала Елисавета.-- "Впрочемъ, можетъ быть, слухъ этотъ вздорный. Я видѣла Свѣтланину наканунѣ отъѣзда ея въ Петербургъ, и она мнѣ ничего не говорила. Мужъ мой получилъ письмо о женитьбѣ Пронскаго, изъ Москвы, отъ сестры своей, Графини Хлестовой, и разгласилъ эту новость. Но ты сама знаешь, какъ вѣрны бываютъ иногда Московскіе слухи. А я тебѣ скажу новость гораздо интереснѣе. Ты вѣрно не отгадаешь, кто къ намъ пріѣхалъ? Фамусовы! Я и не знала, что мужъ мой приглашалъ ихъ ко дню своего рожденія, въ то время, когда ѣздилъ къ нимъ изъ Пріютова."
-- Вотъ была нужда звать изъ такой дали гостей, которые всѣмъ надоѣдятъ, и помѣшаютъ веселостямъ! Неуже-ли и автоматъ -- дочька ихъ Любинька -- также съ ними пріѣхала?
"Потише! Говори о ней съ уваженіемъ," продолжала Елисавета. "Можетъ быть, очень скоро будемъ мы просто называть ее: милая сестрица! "
-- Можетъ-ли это быть?-- возразила съ удивленіемъ Софья.
"Примѣчай внимательнѣе за братомъ Алексѣемъ, и ты увидишь, что я не ошибаюсь."
-- И Алексѣй, при всемъ богатствѣ своемъ, рѣшается жениться на такой выпускной куклѣ, у которой всѣ достоинства въ однѣхъ только деньгахъ? Онъ интересанъ: спорить объ этомъ нельзя; но, воля твоя, кажется невѣроятно, чтобы онъ до такой степени былъ привязанъ къ деньгамъ, и рѣшился-бы пожертвовать собою!
"Вотъ ты увидитъ, что я говорю тебѣ правду. Ты еще худо его знаешь: деньги и деньги -- вотъ все, что онъ имѣетъ въ виду. Онъ ничего и никого, кромѣ денегъ, не любитъ. Къ счастію, намъ съ тобою нѣтъ нужды въ его пособіи. Повѣрь, что если-бы онъ видѣлъ насъ въ совершенной погибели, то и тогда ни одною копѣйкою не пожертвовалъ-бы онъ для спасенія нашего."
-- Ты очень огорчила меня такимъ извѣстіемъ объ Алексѣѣ, ежели только ты не ошибается -- сказала Софья, думая въ то время объ Аглаевыхъ.-- Но, можетъ быть, дастъ Богъ, сватовство его не состоится. Очень буду я сожалѣть, ежели Фамусова сдѣлается его женою, потому, что мнѣ хотѣлось-бы любить и уважать жену моего брата, какъ родную сестру.
Между тѣмъ гостей стало часъ отъ часу болѣе прибавляться, и Елисавета отправилась угощать ихъ. Софья пробыла одна въ своей комнатѣ почти до самаго обѣда. Ей должно было успокоиться послѣ душевнаго возмущенія. При самомъ входѣ въ гостиную увидѣла она, что братъ Алексѣй сидѣлъ подлѣ молодой Фамусовой. Она склоняла, по обыкновенію, голову свою на одну сторону, опускала и подымала томные глаза свои, и на губахъ ея замѣтна была какая-то странная, или, простѣе, глупая улыбка. Алексѣй держалъ въ рукахъ вѣеръ ея, и, какъ видно было, принуждалъ себя казаться страстнымъ. Оба другъ друга стоили, и будущая невѣста его еще имѣла преимущество передъ нимъ. Черты лица ея были правильны, но непріятны. Вообще, видъ ея возбуждалъ какое-то непреодолимое отвращеніе.
Къ удивленію Софьи, милая Любинька вскочила при входѣ ея въ гостиную, и бросилась прямо къ нея на шею, цѣловать ее, говоря, что она совершенно счастлива увидѣвшись съ нею, что сердце ея бьется отъ радости, и проч. Такія непредвидѣнныя нѣжности, особенно-же послѣ того, что Любинька, ревнуя къ Пронскому, совсѣмъ было перестала говорить и кланяться, заставили Софью согласиться съ предположеніемъ Елисаветы.
Въ продолженіе всего дня, и вечеромъ, во время бала, Софья еще болѣе увидѣла, что съ обѣихъ сторонъ есть взаимное желаніе присоединить богатство къ богатству. Фамусовы, мать и дочь, ласковостями своими и изъясненіями въ дружбѣ, надоѣли ей въ высшей степени. Алексѣй, какъ замѣтно было, очень хотѣлъ казаться влюбленнымъ, не отходилъ во весь день отъ предмета страсти своей, всего-же болѣе, вѣроятно, потому, что Фамусова была вся въ брильянтахъ и жемчугахъ. Вѣроятно, это пуще любви привлекало Алексѣя; всѣмъ было замѣтно его старательство, и даже стали говорить, что онъ уже помолвленъ на Любинькѣ.
Но среди бала предсталъ, совсѣмъ непредвидѣнно, еще новый женихъ, и къ неудовольствію старой Холмской опять совершились въ ея семействѣ два брака, весьма ей не по сердцу.