"Во всемъ должно избѣгать крайности:
самыя благородныя дѣйствія, самыя позволительныя
чувства, ежели они выходятъ изъ и границъ, могутъ
имѣть пагубныя слѣдствія."
фонъ-Визинъ.
Уже мѣсяца два прожила Свіяжская у Аглаевыхъ; нѣсколько разъ собиралась она уѣхать отъ нихъ, по ее убѣждали остаться. И ей самой было у нихъ такъ хорошо и спокойно, что время проходило нечувствительно. Наконецъ, назначила Свіяжская рѣшительно день своего отъѣзда. Она предлагала Софьѣ ѣхать съ нею въ Москву, гдѣ въ то время, но случаю пребыванія Императорской фамиліи, были большія веселости; но Софья отказалась, и только благодарила ее за сіе предложеніе.
"Ежели ты хочешь" -- сказала Свіяжская -- "то я съ удовольствіемъ готова ѣхать для тебя въ Москву; но если желаешь лучше здѣсь остаться -- Богъ съ тобой! Обо мнѣ не безпокойся; я буду въ моей подмосковной не одна: приглашу къ себѣ добрую нашу Кирбитову."
-- Если-бы мнѣ не хотѣлось пожить еще съ сестрою -- отвѣчала Софья, цѣлуя руки Свіяжской -- я лучше-бы поѣхала къ вамъ въ деревню, нежели въ Москву. Но вы сами слышали, какъ убѣдительно проситъ меня Катинька. Елисавета также обѣщала скоро быть сюда; мнѣ и съ нею хочется повидаться. Притомъ-же, признаюсь вамъ въ моей слабости: я такъ страстно полюбила крестницу мою Соничку, что и съ ней разстаться мнѣ тяжело. Побывайте у себя въ подмосковной, и возвратитесь, милая тетушка, къ намъ опять -- продолжала Софья. Вы увидите большую перемѣну въ этомъ ребенкѣ; я увѣрена, что онъ часъ отъ часу будетъ милѣе; Катинька приняла для дочери прекрасную методу воспитанія, и, какъ мнѣ кажется, это доказываетъ, что она большая мастерица обходишься съ дѣтьми.--
"Объ этомъ я хотѣла поговорить съ тобою, обратить вниманіе твое, и подать дружескій совѣтъ, то есть, не тебѣ лично, а для сообщенія Катеринѣ. Конечно, страннымъ покажется совѣтъ старой дѣвки о дѣтяхъ; но надобно предупредишь Катерину, чтобы она не занималась безпрестанно и исключительно однимъ только своимъ ребенкомъ. Мужчины могутъ ко всему приревновать, и обидѣться, какъ кажется съ перваго раза, маловажнымъ невниманіемъ къ нимъ. Пока нѣтъ дѣтей, то добрая жена ничего болѣе не имѣетъ въ виду, кромѣ угожденія мужу; но молодая мать всегда страстно любитъ первенца своего, и это очень понятно. Кромѣ чувства, внушаемаго самою природою, новость ея положенія представляетъ ей что-то необыкновенное. Мужъ замѣчаетъ постепенное уменьшеніе угодливости и вниманія, которыя прежде ему одному были посвящены, а теперь раздѣляются между имъ и ребенкомъ. Многимъ мужьямъ непріятно найдти соперника -- даже въ собственномъ своемъ дитяти."
-- Вы говорите, тетушка, о людяхъ обыкновенныхъ, причудливыхъ, съ умомъ ограниченнымъ. Но вы сами согласитесь: не льзя думать также и о Петрѣ Ѳедоровичѣ?--
"Я говорю вообще о мужчинахъ, и къ числу ихъ присоединяю и его. До сихъ поръ пріятно смотрѣть на него и Катиньку, какъ они любятъ другъ друга, живутъ въ совершенномъ согласіи, и онъ не теряетъ веселаго и любезнаго нрава; но это отъ того, что все еще шло донынѣ по его желанію. Повѣрь, мой другъ: онъ, можетъ быть, способнѣе всякаго другаго огорчиться и обидѣться, ежели замѣтитъ хотя малѣйшую перемѣну въ поступкахъ жены своей. Она до сего времени посвящала всю себя для него, старалась угождать ему, ни въ чемъ ему не противорѣчила: хотѣлъ-ли онъ что нибудь читать -- она оставляла всѣ домашнія занятія, брала работу свою, и садилась его слушать; желалъ-ли онъ ѣхать, или гулять съ нею -- она тотчасъ была готова; словомъ: она жила именно только для него. Теперь невозможно ей посвятить себя исключительно ему одному: у нея есть другая, столь-же священная обязанность. Предупреди-же ее, чтобы она старалась избѣгнуть крайностей. До сихъ поръ имѣла она въ предметѣ одного только мужа; теперь надобно ей умѣть раздѣлить свои чувства, и держаться благоразумной средины между мужемъ и дочерью."
-- Если я ошиблась въ мнѣніи моемъ о Петрѣ Ѳедоровичѣ -- отвѣчала Софья -- дѣло кончено: я презираю и буду вѣкъ ненавидѣть всѣхъ мужчинъ! Но вы увидите, тетушка, что онъ нисколько не перемѣнится, и навѣрное согласитесь, что онъ есть исключеніе изъ общаго правила.--
"Дай Богъ, чтобы черезъ годъ ты говорила тоже самое" -- продолжала Свіяжская.-- "Впрочемъ, тутъ многое зависитъ отъ жены. Если разсмотрѣть со вниманіемъ, то легко откроется, какъ тягостна обязанность жены, какое безпрерывное и, можно сказать, даже мѣлочное вниманіе должна она имѣть, чтобы угодишь мужу, не оскорбишь его самолюбія, и смириться передъ его гордостію! Мужчина съ малолѣтства привыкаетъ думать о себѣ, что онъ властелинъ, и что жена должна слѣпо ему повиноваться. Примѣры у него безпрестанно передъ глазами. Видѣвъ жизнь отца и матери, и тѣмъ болѣе еще въ тѣхъ семействахъ, гдѣ родители столь неосторожны, что въ какихъ нибудь, иногда и маловажныхъ, непріятностяхъ, не умѣютъ объясниться наединѣ, а дѣлаютъ посредниками, или свидѣтелями, дѣтей своихъ, сынъ съ малолѣтства утверждается въ мысли, что и онъ имѣетъ право требовать безусловнаго повиновенія отъ своей жены. По принятому обычаю, бывши женихомъ, каждый обманываетъ невѣсту, говоря, что воля ея будетъ для него всегда священна, что онъ всю жизнь свою посвятитъ ей, и проч., что обыкновенно женихи обѣщаютъ. Неопытная дѣвушка вѣритъ, хотя въ собственномъ своемъ семействѣ и видитъ между родителями совсѣмъ противное. Но всякой невѣстѣ кажется, точно такъ-же, какъ и тебѣ теперь на счетъ Петра Ѳедоровича, что въ пользу ея будетъ исключеніе изъ общаго правила, и что женихъ ея, во всѣхъ отношеніяхъ, человѣкъ совершенный."
Софья согласилась въ основательности сужденія Свіяжской, и обѣщалась, воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, сообщить Катеринѣ совѣтъ, который, какъ полагала Свіяжская, гораздо сильнѣе подѣйствуетъ черезъ сестру, нежели прямо отъ нея самой. Но въ тоже время, и еще въ первый разъ въ жизни, думала Софья, что Свіяжская ошибается на счетъ Аглаева. Ей очень хотѣлось, чтобы опытъ доказалъ, какъ несправедливо предубѣжденіе Свіяжской противъ него.
Катерина выслушала съ большимъ удивленіемъ совѣты Свіяжской, переданные ей Софьею. Не только съ неудовольствіемъ, но даже съ пренебреженіемъ думала она о тѣхъ, кто сомнѣвался, что мужъ ея не есть образецъ совершенства во всѣхъ отношеніяхъ. Она твердо была увѣрена, что никогда и никакъ не можетъ онъ перемѣниться. Софья была того-же мнѣнія, и предостереженіе Свіяжской не имѣло никакого дѣйствія надъ ними обѣими. Онѣ положили, что Свіяжская ошибается, и слишкомъ строго судитъ о мужчинахъ.
Почти цѣлые дни проводила Катерина въ дѣтской, и тогда даже, когда сидѣла въ гостиной, приказывала она приноситъ колыбель дочери къ себѣ, подъ тѣмъ предлогомъ, что хочетъ пріучить ее къ шуму Безъ матери не мыли ее, не укладывали спать, не давали груди; все было расположено по часамъ, и весь день Катерина только однимъ этимъ и занималась. Софья приказывала кушать, приняла на себя вообще все хозяйство, всегда была готова играть съ Аглаевымъ въ шахматы, или въ воланъ, пѣла, играла для него на Фортепіано, слушала его чтеніе, и все для того, чтобы разсѣять его одиночество, и не дать ему замѣтить частаго отсутствія жены. Между тѣмъ Катерина ни о чемъ болѣе не думала, какъ только о своемъ ребенкѣ, не примѣчала, что мужу ея иногда не нравилось долговременное пребываніе въ дѣтской, или безпорядокъ въ гостинной, гдѣ повсюду разбросаны были игрушки, пеленки, и прочія принадлежности, которымъ настоящее мѣсто должно-бъ быть въ дѣтской комнатѣ. Но временное неудовольствіе, при первомъ взглядѣ Аглаева на дочь, страстно имъ любимую, скоро проходило.
Письмо изъ Никольскаго возвѣстило давно ожидаемое посѣщеніе Княгини Рамирской. Она все откладывала, подъ ничтожными и пустыми предлогами, такъ, что Катерина потеряла было всю надежду видѣть ее у себя, и даже не очень желала, чтобы она пріѣхала, особенно съ тѣхъ поръ, когда изъ писемъ ея увидѣла, что она хочетъ братъ тонъ знатной барыни, покровительницы и благодѣтельницы, а не родной сестры.
"Наконецъ я рѣшилась пріѣхать къ тебѣ," писала Рамирская. "Думаю, въ "концѣ нынѣшняго мѣсяца буду я въ вашей сторонѣ. Но предупреждаю, что долго пробыть не могу, и прошу мното гостей для меня не звать, и никакихъ приготовленій для угощенія моего не дѣлать. Софья пишетъ ко мнѣ, что твоя дѣвочка чудо красоты; я была напередъ увѣрена, что вамъ съ нею она должна казаться такою, а мнѣ можетъ она понравиться только тѣмъ, ежели не будетъ часто кричать и плакатъ. Я терпѣть не могу дѣтскаго крика, и, благодаря Бога, у себя дома отъ этого избавлена. Софья увѣдомляетъ, что тетушка Прасковья Васильевна предлагала ей ѣхать вмѣстѣ съ нею въ Москву, но она отказалась. Удивляюсь, что за охота закупориться въ деревнѣ; пусть-бы мнѣ сдѣлали такое предложеніе, я не была-бы такъ безразсудна. Вашъ каретный сарай, кажется, низокъ для моей четверомѣстной кареты; вели это дѣло исправить. Дрожки и бричку вашу можно поставить гдѣ нибудь въ другомъ мѣстѣ. Бѣда не велика, ежели онѣ простоятъ не подъ крышею, то время, которое я у васъ пробуду. Для лошадей моихъ также приготовьте мѣсто."
Письмо было гораздо длиннѣе; но и по этому образчику можно себѣ представить, что оно прочитано было всѣми съ большимъ неудовольствіемъ. Аглаевъ казался раздраженнымъ холодностію и надмѣнностію Елисаветы. Обѣ сестры оскорбились неприличнымъ ея тономъ, доказывавшимъ, что она потеряла всю прежнюю привязанность и уваженіе къ нимъ.
"Я надѣюсь, Катинька" -- сказалъ Аглаевъ женѣ, въ первомъ движеніи негодованія -- "что ты не будешь, по крайней мѣрѣ, при Сіятельной сестрицѣ своей таскать вездѣ за собою колыбель. Она сама изволитъ предупреждать тебя, что терпѣть не можетъ дѣтскаго крика. Изъ уваженія къ ней должно тебѣ поберечь слабость нервъ ея, и отвратить отъ взгляда Ея Сіятельства все, чего она не любитъ. Вообще, признаюсь -- такъ, какъ мы начали теперь говорить объ этомъ -- мнѣ и самому очень не нравится, что ты обратила гостиную въ дѣтскую. На это есть особая комната, и ты хорошо сдѣлаешь, ежели не будешь безпрестанно таскать сюда ребенка.-- Ахъ, Боже мой! Чья это карета? Кажется, Ольга Петровна Сундукова ѣдетъ къ намъ! Поскорѣе вынесите колыбель, и приберите этѣ тряпки! Что она скажетъ, увидѣвъ такой безпорядокъ!-- Поскорѣе приберите все!" вскричалъ онъ съ неудовольствіемъ.
Насилу успѣли привесть въ порядокъ гостиную, когда карета подъѣхала къ крыльцу. Все было въ смятеніи, однакожъ по пустому. Сундукова не вышла, а только переговорила съ Аглаевымъ, который поспѣшилъ къ ней на встрѣчу, на крыльцо. Она узнала, что Княгиня Рамирская будетъ къ нимъ, и хотѣла условишься, въ который день можно будетъ пригласить ее къ себѣ обѣдать. При чемъ также, мимоходомъ, сказала, что она надѣется -- и матушка Ея Сіятельства, Наталья Алексѣевна, и сестрицы, Софья и Катерина Васильевны, и самъ Аглаевъ, сдѣлаютъ ей удовольствіе, съ Княгинею пріѣхать. Сіи послѣднія слова сказала она такимъ піономъ, который ясно показывалъ, какую честь дѣлаетъ она имъ своимъ приглашеніемъ.
Катерина, при стукѣ кареты, подъѣхавшей къ крыльцу, скрылась въ дѣтскую къ дочери. Она была поражена совсѣмъ неожиданнымъ, страннымъ поступкомъ своего мужа. Ей пришло на память все, что говорила Свіяжская, и она начала соглашаться, что предостереженіе совсѣмъ не было такъ неосновательно, какъ ей казалось прежде.