"Que font quelques femmes?
Elles babillent, s'habillent et se déshabillent."
Panart.
"Что дѣлаютъ иныя женщины?
Болтаютъ, одѣваются, и раздѣваются."
Панаръ.
Обратимся на нѣкоторое время въ Никольское, къ Рамирскимъ.
"Я ѣду въ воскресенье, послѣ обѣдни, къ маменькѣ и къ сестрамъ," сказала Елисавета.
-- Очень радъ; желаю счастливаго пути -- отвѣчалъ мужъ ея.
"Вели приготовишь новую карету и вороныхъ лошадей" -- продолжала она. "Я ихъ оставлю тамъ на все время, которое пробуду у маменьки."
-- Вороныхъ лошадей хотѣлъ было я на будущей недѣлѣ поставить на траву: это всякій годъ дѣлается для сбереженія ихъ. Не лучше-ли тебѣ ѣхать на разгонныхъ, въ коляскѣ?--
"На разгонныхъ, и въ коляскѣ!..-Прекрасное предложеніе, въ такой жаръ и пыль! Хороша я покажусь на своей сторонѣ."
-- Почему-же не ѣхать въ коляскѣ? Она совсѣмъ новая, и хорошаго фасона.--
"Я тебѣ говорю, кто въ коляскѣ ни за что не поѣду; очень весело душишься и глотать пыль! Притомъ-же я буду на своей сторонѣ, въ кругу моихъ прежнихъ знакомыхъ. Они всѣ увѣрены, что я счастлива въ моемъ замужествѣ. Надобно, хотя наружно, поддержать это ложное мнѣніе. Самъ разсуди, и увѣрься, что я говорю правду."
-- Въ томъ, по крайней мѣрѣ, я очень увѣрился -- отвѣчалъ Князь Рамирскій, съ неудовольствіемъ -- что у тебя громкій и пронзительный голосъ, и самый сумасбродный характеръ. Возьми, матушка, и карету, и лошадей, и все, что тебѣ хочется. Объ одномъ только прошу: не льзя-ли тебѣ какъ можно долѣе прожить въ своемъ семействѣ, и съ прежними твоими знакомыми, а меня оставить въ покоѣ?-- "Очень рада исполнить твое желаніе" отвѣчала Елисавета, "только дай мнѣ способы. Я нѣсколько разъ напоминала тебѣ, что у меня нѣтъ ни копѣйки, а теперь, кромѣ необходимыхъ издержекъ, вспомни, что ты крестный отецъ дочери у моей сестры, и что надобно, по обыкновенію, сдѣлать подарокъ крестницѣ и кумѣ. Я говорю собственно для тебя: надобно сохранять приличія."
Она на самомъ опытѣ увѣрилась, что это было самое лучшее средство поколебать упорство мужа. Мысль, что подумаютъ, что будутъ говорить! имѣла на него сильное дѣйствіе. Онъ боялся, что его почтутъ за скупца, или скажутъ, что онъ не такъ богатъ, какъ хочетъ казаться. Эта мысль приводила его въ ужасъ, и Елисавета пользовалась его слабостію. Она часто успѣвала въ своихъ намѣреніяхъ, подстрекнувъ только самолюбіе и гордость его.
Въ Пріютовѣ не съ большимъ удовольствіемъ ожидали пріѣзда Елисаветы; въ особенности-же Катерина была очень возстановлена противъ сестры странными ея поступками. На письма отвѣчала она рѣдко, и вообще замѣтны были въ перепискѣ ея какая-то холодность, и покровительствующій тонъ; ни одного слова не говорила она отъ сердца, и письма ея всегда оканчивались какою нибудь глупою и неумѣстною шуткою на счетъ Катерины, или мужа ея. Она не была уже та милая, добрая сестра, какъ прежде: видна была въ ней, напротивъ, надмѣнная, чванливая женщина; все ей не нравилось, и, казалось, что она всѣхъ обвиняетъ въ томъ, что надежды ея на благополучное супружество не исполнились. Выходя за-мужъ, она думала, что одно только богатство достаточно для совершеннаго счастія, разсуждала, и была увѣрена, что мужъ ея, приближавшійся уже къ преклоннымъ лѣтамъ, будетъ въ безпрерывномъ восторгѣ отъ ея молодости и красоты, что онъ будетъ таять отъ малѣйшей ласки и вниманія къ нему, что она поставитъ все по своему, и станетъ дѣлать изъ него все, что ей захочется. Но очень ошиблась она въ разсчетѣ своемъ: нашла упорнаго, своенравнаго человѣка, который, напротивъ, требовалъ, чтобы она дѣлала все, что ему хочется, и слѣпо во всемъ ему повиновалась. Частыя непріятности и ссоры ихъ произвели взаимное отвращеніе другъ къ другу. Елисавета, по свойственному женщинѣ упрямству, хотѣла однакожъ настоятельно достигнуть до своей цѣли, мучилась сама, нарушала безпрестанно спокойствіе мужа, и вела несчастную жизнь.
Настояніе, насмѣшки, и всякія другія средства, употребленныя ею для полученія отъ мужа побольше денегъ, наконецъ были увѣнчаны успѣхомъ. Чтобы отдѣлаться отъ нея, Князь далъ ей, сколько она хотѣла. При отъѣздѣ кое-какъ они поладили и помирились. Елисавета отправилась въ путь въ хорошемъ расположеніи, и въ надеждѣ провесть время пріятнѣе, нежели до сихъ поръ проводила его. По мѣрѣ приближенія къ родинѣ, всѣ воспоминанія молодости ея возобновлялись, прежняя веселость и любезность ея возвращалась, и обѣ сестры, при первомъ свиданіи, нашли въ ней ту-же добрую, милую Елисавету, которую онѣ такъ любили прежде. Она хвалила перестройки и новыя украшенія въ Пріютовѣ, находила, что сестры ея похорошѣли, съ тѣхъ поръ, какъ она не видалась съ ними, поздравляла Аглаева съ свѣжестью лица и здоровьемъ, и даже удостоила приласкать и поцѣловать маленькую свою племянницу.
Старой Холмской хотѣлось прежде прибытія Елисаветы уѣхать къ себѣ въ Надежино. Она была очень недовольна всѣми ея поступками. Здоровье старушки было разстроено; она боялась, что сильно растревожится при первомъ свиданіи сестеръ, которое, какъ она думала, будетъ не совсѣмъ пріятно, потому, что онѣ имѣли право быть въ негодованіи на Елисавету. Дочери упросили ее остаться, но она воспользовалась первымъ удобнымъ случаемъ. Княгиня Рамирская желала, чтобы компаньонка ея, Миссъ Клокъ, имѣла особую комнату; Холмская тотчасъ уступила ей свою, и сама отправилась къ себѣ домой, обѣщавшись однакожъ всякій день видаться съ ними.
"Какъ милъ вашъ садикъ! "-- сказала Елисавета.-- "Какъ много у васъ цвѣтовъ, и какіе прекрасные! Мнѣ такъ надоѣлъ нашъ обширный, скучный садъ, что вашъ, почти можно сказать, цвѣтникъ., дѣлаетъ мнѣ большое удовольствіе. Какой прекрасный видъ отсюда!" -- продолжала она.-- "Правда, все это въ миніатюрѣ, и мѣстоположеніе ваше, какъ будто маленькая панорама. Все это скоро должно приглядѣться и наскучить! "
-- Какъ-же вамъ слишкомъ въ двадцать лѣтъ не наскучило мѣстоположеніе въ Надежинѣ? Тамъ, кажется, нѣтъ никакихъ видовъ: передъ глазами изъ дома большая гора и лѣсъ; но прежде вамъ все тамъ нравилось -- сказалъ Аглаевъ.
"Да, это правда; я сама себѣ удивляюсь," отвѣчала Елисавета. "Но ты, кажется, обидѣлся? Извини меня: я, право, не думала сдѣлать тебѣ непріятности."
-- Ежели вы находите здѣсь все въ маленькомъ видѣ -- продолжалъ Аглаевъ, съ намѣреніемъ кольнуть ее -- по крайней мѣрѣ, живемъ мы здѣсь спокойно и мирно, а этимъ не льзя похвастаться всякому, кто обитаетъ въ великолѣпныхъ чертогахъ.--
Елисавета покраснѣла, не отвѣчала ни слова, и обратилась къ Катеринѣ, съ вопросомъ о сосѣдяхъ. Съ удовольствіемъ узнала она о приглашеніи Сундуковой, хотя и ненавидѣла ее отъ всего сердца.-- "Непремѣнно поѣду" -- сказала она.-- "Мнѣ чрезвычайно хочется блеснуть передъ нею, и унизитъ гордость ея, и несносной ея Глафиры. Онѣ думали было прежде завлечь въ сѣти свои моего мужа. Хороша, правду сказать, была для нихъ находка! Но онъ богатъ: это одно только можетъ облегчать тягостные оковы супружества съ такимъ человѣкомъ."
-- Да, ежели только можно пользоваться его богатствомъ -- возразилъ съ усмѣшкою Аглаевъ.
"Ничего нѣтъ легче для смѣшливой жены," возразила Елисавета. "Но я думаю, что эта набитая дура, Сундукова, ничего не успѣла-бы сдѣлать изъ него."
-- Вы очень скромны, и совсѣмъ не самолюбивы.--
"Ты, можетъ быть, думаешь, что я хвастаю," сказала Елисавета. "Но будь увѣренъ, что я дѣлаю изъ него именно все, что мнѣ хочется. Напримѣръ: пріѣздъ сюда стоилъ мнѣ большихъ хлопотъ; однакожъ, ты видишь -- я здѣсь. Я сообщила-бы тебѣ всѣ подробности, но разсказъ мой не понравится Катеринѣ, и навлечетъ на меня ужаснѣйшую, длинную проповѣдь Софьи: при нихъ не буду я говоришь ни слова; но когда мы въ первый разъ останемся одни, ты все узнаешь. Кстати: ты, Катинька, вѣрно не безпрестанно сидишь съ своимъ ребенкомъ; я надѣюсь, что ты будешь ѣздить со мною къ сосѣдямъ."
-- Вы будете имѣть надъ нею гораздо болѣе власти, нежели я -- сказалъ Аглаевъ -- ежели успѣете вытащить ее изъ дѣтской, откуда она съ утра до ночи не выходитъ. Пріѣздъ вашъ сдѣлалъ, по крайней мѣрѣ, то, что колыбель и игрушки вынесены изъ гостиной.
"А зачѣмъ колыбель была въ гостиной?" спросила Елисавета. "Это къ чему? Впрочемъ, всякій судитъ по своему; только я думаю: ежели-бы Богъ благословилъ меня, какъ говорятъ, дѣтьми, то я не таскала-бы ихъ вездѣ съ собою."
-- Я тоже думаю -- возразила Софья, съ неудовольствіемъ.-- Что за тонъ? что за выраженія? Можно-ли говорить съ насмѣшкою о самой священной обязанности? Признаюсь, Елисавета, тебя узнать не льзя.--
"А! и ты наконецъ промолвила? Очень этому рада; надѣюсь, что и Катинька также что нибудь скажетъ, когда перестанетъ плакатъ. Она сообщитъ мнѣ: есть-ли у Васъ новые сосѣди, и стоятъ-ли они того, чтобы познакомиться съ ними." -- Но увидѣвъ, что Катерина не могла удерживать слезъ своихъ -- "прости меня" -- сказала Елисавета, взявъ ее за руку -- "я, право, не думала сдѣлать тебѣ неудовольствія."
-- Совсѣмъ не ты огорчила меня -- отвѣчала Катерина.
"Ежели мужъ разсердилъ тебя, то я не виновата: управляйся съ нимъ, какъ сама знаешь! Ежели онъ умничаетъ, и дѣлаетъ тебѣ неудовольствія, плати ему тѣмъ-же. Это самое лучшее средство, и я всегда такъ поступаю."
-- Эти средства еще неизвѣстны моей Катинькѣ -- сказалъ Аглаевъ, взявъ ее за руку, поцѣловавъ, и нѣжно прижавъ ее къ сердцу. Онъ болѣе ничего не прибавилъ; но и этого было уже довольно для успокоенія и утѣшенія доброй Катерины. Она перестала плакать, и сдѣлалась по прежнему весела. Елисавета также нечувствительно оставила свой надмѣнный тонъ; дружескій, откровенный разговоръ сократилъ время; всѣ поздно разошлись спать, въ согласій, и довольные другъ другомъ.