Лѣтомъ 1885 года мы снова съѣхались въ Висбаденѣ вмѣстѣ, но этотъ разъ графъ уже жилъ съ семьей, т. е. съ женой и тремя дочерьми, и два сына его, гвардейскіе офицеры, тоже пріѣзжали для свиданія съ родителями по окончаніи красносельскаго лагеря. Занималъ онъ бельэтажъ прекрасной виллы, расположенной на возвышенности, и съ балкона которой можно было любоваться превосходнымъ видомъ на лежащій подъ ногами Висбаденъ и его окрестности; но графъ никогда не выходилъ на балконъ и не пользовался съ него ни видомъ ни воздухомъ, ибо съ этого лѣта началъ все болѣе и болѣе заражаться воздухобоязнью и впадать въ самый негигіеничный образъ жизни, и все изъ страха, какъ бы не простудиться. Страхъ этотъ принималъ характеръ своего рода маніи: мало того, что, не смотря на знойное лѣто, графъ не рѣшался снять съ себя хоть часть надѣтыхъ на себя фуфаекъ, онъ рѣдко позволялъ открыть окно въ своей спальнѣ, гдѣ и обѣдалъ и проводилъ большую часть дня, сидя или передъ письменнымъ столомъ, или въ креслѣ посреди комнаты; бывало, придешь къ нему, просидишь часъ или полтора и уходишь съ тяжелой головой и какъ ошалѣлый отъ этой тепличной атмосферы, въ которой къ тому же столбомъ стоялъ табачный дымъ, такъ какъ графъ безпрестанно жегъ свои толстыя крученыя папиросы; выѣзды на воздухъ становились все рѣже и рѣже. Напрасны были условія доказать несомнѣнную пагубу такого образа жизни, онъ ничего не хотѣлъ слушать, а если иногда и соглашался съ справедливостью такихъ указаній, то не въ силахъ былъ побороть въ себѣ свой безотчетный страхъ. А между тѣмъ это постоянное пребываніе въ искусственно созданной паровой ваннѣ до того избаловало его кожу, что онъ, почти не выходя изъ комнаты, то и дѣло получалъ насморкъ и обостреніе кашля и наконецъ въ самой срединѣ жаркаго іюля схватилъ острый суставный ревматизмъ, уложившій его дней на десять въ кровать. Замѣчу здѣсь, что во время своихъ заболѣваній онъ прямо не обращался ко мнѣ, а посылалъ за кѣмъ нибудь изъ мѣстныхъ врачей; дѣлалъ это онъ, прежде всего, по своей крайней деликатности, избѣгая меня безпокоить, а частью оттого, что я, какъ врачъ объективной школы, не брался давать совѣтовъ на основаніи однихъ субъективныхъ показаній и жалобъ, а настаивалъ на непремѣнномъ изслѣдованіи органовъ; для графа же такое изслѣдованіе, связанное съ раздѣваніемъ, служило непреоборимымъ пугаломъ -- и изъ-за этого между нами всегда происходили жаркія схватки, кончавшіяся тѣмъ, что каждый сохранялъ свою прежнюю позицію. Лечась у другихъ, графъ все-таки не отправлялъ въ аптеку ни одного прописаннаго ему рецепта, не представивъ его прежде на мое одобреніе.
Лѣто, однако же, миновало для него довольно благополучно и не скучно, потому что, кромѣ круга обычныхъ висбаденскихъ знакомыхъ, къ нему часто пріѣзжалъ кто нибудь гостить. Къ осени мы опять распрощались, съ тою только разницею, что онъ предстоявшую зиму проводилъ съ семьей въ Ниццѣ, я же -- во Флоренціи, и сношенія наши поддерживались перепискою до іюня 1Ѳ86 года, когда мы снова съѣхались въ Висбаденѣ. Поселился онъ въ нагорной виллѣ предшествовавшаго года, ибо съ семьей своей болѣе не разлучался, и только составъ послѣдней убавился выходомъ одной изъ дочерей графа замужъ за г. Новикова, и свадьба была отпразднована въ апрѣлѣ въ Ниццѣ. Въ это лѣто онъ непремѣнно предположилъ себѣ съѣздить изъ Висбадена въ Петербургъ, и необходимость эта сильно его тяготила и смущала опасеніемъ, какъ бы опять не расхвораться въ Петербургѣ; но онъ смотрѣлъ на поѣздку, какъ на исполненіе долга, а потому въ первыхъ числахъ іюля уѣхалъ и прожилъ въ Петербургѣ около 4-хъ недѣль; изъ этого времени часть опять-таки прохворалъ, но вернулся обратно, оживленный свиданіемъ съ множествомъ знакомыхъ и вполнѣ счастливый благополучнымъ исполненіемъ заданной себѣ задачи.
Свиданія мои съ графомъ продолжались по прежнему часто, и мы такъ сжились вмѣстѣ, что я хотѣлъ было на слѣдующую зиму перебраться на зимовку въ Ниццу и даже поручилъ своимъ тамошнимъ знакомымъ пріискать для меня небольшую квартирку, какъ вдругъ одно непредвидѣнное обстоятельство совсѣмъ разрушило этотъ планъ: у меня въ Сибири умеръ братъ, а нѣсколько мѣсяцевъ спустя его жена, оставивъ послѣ себя 10 человѣкъ дѣтей въ Петербургѣ -- и мы съ женой надумали взять на свое попеченіе 2-хъ меньшихъ мальчиковъ, а при такомъ внезапномъ приростѣ нашей семьи, простой экономическій разсчетъ заставлялъ насъ отказаться отъ жизни въ дорогой Ниццѣ и выбрать для нашего пребыванія болѣе скромную и болѣе подходящую подъ нашъ бюджетъ мѣстность, притомъ такую, гдѣ бы намъ можно было жить и лѣто и зиму безъ переѣздовъ, столь неудобныхъ съ дѣтьми во многихъ отношеніяхъ. Выборъ нашъ палъ на городокъ Вевей на Женевскомъ озерѣ, въ Швейцаріи. Въ началѣ сентября дѣти были доставлены къ намъ изъ Петербурга, и мы, чтобы своевременно до наступленія осени устроиться на новомъ мѣстѣ, немедленно выѣхали изъ Висбадена, разставшись съ графомъ съ большою грустью и съ неувѣренностью, придется ли намъ свидѣться -- и гдѣ, и когда?