Ольсен только что вернулся с завода, на котором работал, и уселся обедать. Кто-то постучался в дверь.
— Кого там несет? — сердито крикнул Ольсен, вынимая из жестянки консервированное соленое мясо «саладерос», недовольный, что ему помешали.
Дверь отворилась, и в комнату вошла Гуттиэрэ.
— Гуттиэрэ! Вы! Откуда? — воскликнул удивленный и обрадованный Ольсен, поднимаясь со стула.
— Здравствуйте, Ольсен, — отвечала Гуттиэрэ. — Продолжайте ваш обед. — И, усевшись на стул против Ольсена, она заявила: — Я не могу больше жить с мужем и его усатой мамашей. Зурита невозможен! Он… он осмелился ударить меня! И я от него ушла. Совсем ушла, Ольсен!..
Эта новость заставила Ольсена прервать обед. Он откинулся на спинку стула и спросил:
— Вы вернулись к отцу?
— Отец ничего не знает. Зурита нашел бы меня у отца и вернул бы к себе как законную добычу. Я остановилась у подруги.
— И… и что же вы будете делать дальше?
— Я поступлю на завод. Я пришла просить вас, Ольсен, помочь мне найти работу на заводе… все равно какую.
Ольсен озабоченно качнул головой:
— Сейчас это очень трудно. Хотя я, конечно, попытаюсь. — И, подумав, Ольсен спросил: — А как муж отнесется к этому?
— Я не хочу знать больше никакого мужа!
— Но муж-то захочет узнать, где его жена, — улыбаясь сказал. Ольсен. — Не забывайте, что вы в Аргентине. Зурита разыщет вас, и тогда… вы сами знаете, что он не оставит вас в покое. На его стороне закон и общественное мнение.
Гуттиэрэ задумалась, потом решительно сказала:
— Ну, что же! В таком случае я уеду в Канаду, Аляску…
— …Гренландию, на Северный полюс? — И уже более серьезно Ольсен продолжал: — Мы обдумаем это. Здесь вам оставаться небезопасно. Я и сам давно собираюсь выбраться отсюда. Чорт меня дернул эмигрировать в «Америка Латина»[46]!.. Здесь еще слишком силен поповский дух. Вы знаете, доктор Сальватор в тюрьме вместе с Ихтиандром!..
— Ихтиандр! Он нашелся? Почему он в тюрьме? Могу я его видеть? — забросала вопросами Гуттиэрэ Ольсена.
— Да, Ихтиандр в тюрьме. Представьте, его должны были судить за революционную деятельность! Освободившись из лап Зурита, Ихтиандр разыскал меня и предложил свои услуги. О, он много помог нам в нашей борьбе! Я как-нибудь расскажу вам подробно обо всем. Но теперь ему угрожает опасность вновь оказаться рабом Зурита.
— Какой ужас! И Ихтиандра нельзя спасти?
— Я все время пытался это сделать, но безуспешно. Однако нашим неожиданным союзником оказался сам смотритель тюрьмы. Сегодня ночью мы должны освободить Ихтиандра.
— Я хочу видеть его! — сказала Гуттиэрэ? — Можно мне пойти с вами?
Ольсен задумался.
— Я думаю, что нет, — ответил он. — И вам лучше не видать Ихтиандра.
— Но почему?
— Потому что Ихтиандр болен. Он болен как человек, но здоров как рыба…
— Я не понимаю вас.
— Ихтиандр больше не может дышать воздухом. Он обречен жить только в воде. Что же будет, если он вновь увидит вас? Для него это будет тяжелой драмой, да может быть, и для вас. Ихтиандр захочет видеться с вами, а воздух окончательно его убьет.
Гуттиэрэ опустила голову.
— Да, пожалуй, вы правы… — сказала она после большой паузы.
— Между ним и всеми остальными людьми легла непреодолимая преграда — океан. Ихтиандр — обреченный. Отныне вода становится его родной и единственной стихией.
— Но как же он там будет жить? Один — в безбрежном океане, человек — среди рыб и морских чудовищ?
— Представьте, он был счастлив в своем подводном мире, пока… земля чем-то не очаровала его…
Легкая краска залила щеки Гуттизрэ.
— Теперь, конечно, он не будет так безмятежно счастлив, как раньше… В подводных гротах ему, наверно, будут сниться сны… девушка с голубыми глазами.
— Перестаньте, Ольсен! — печально сказала Гуттиэрэ.
— Но время излечивает все. Острая боль притупится, и через год-два вся его «земная» жизнь; будет казаться ему сном. Быть может, он даже обретет свой утерянный покой. Так он и будет жить среди рыб и морских чудовищ. И если акула не съест его раньше времени, он доживет до старости, до седых волос… А смерть? — Смерть пока везде одинакова…
Сгущались сумерки, и в комнате было почти темно.
— Однако мне пора, — сказал Ольсен, поднимаясь.
Встала и Гуттиэрэ.
— Но могу я хоть издали повидать его? — спросила Гуттиэрэ.
— Конечно, если вы найдете силы не выдать своего присутствия.
— Да, я обещаю это…
Было уже совсем темно, когда Ольсен в костюме водовоза въехал во двор тюрьмы.
Сторож окликнул его:
— Куда едешь?
— Морскую воду «дьяволу» везу, — ответил Ольсен, как учил его тюремный смотритель.
Все сторожа знали, что в тюрьме находится необычайный арестант — «морской дьявол», который сидит в баке, наполненном морской водой, так как пресную «он» не переносит. Эту морскую воду время от времени меняли, привозя ее в большой бочке, срезанной наполовину и установленной на дрогах.
Ольсен подъехал к зданию тюрьмы, завернул за угол, где помещались кухни и находился второй вход в тюрьму — для служащих…
Смотритель уже все приготовил. Сторожа, стоявшие в коридоре и у выхода, были под разными предлогами отосланы. Ихтиандр, сопровождаемый смотрителем, беспрепятственно вышел из тюрьмы.
— Ну, прыгай скорее в бочку! — сказал смотритель.
Ихтиандр не заставил себя ждать.
— Трогай!
Ольсен ударил вожжами, выехал из двора тюрьмы и неспеша поехал по улицам, направляясь к молу.
Следом за ним невдалеке мелькала тень женщины…
Была уже темная ночь, когда Ольсен выехал из города. Дорога шла берегом меря. Ветер крепчал. Волны набегали на берег и с шумом разбивались о камни.
Ольсен осмотрелся. На дороге никого не было видно. Только вдали сверкали фонари быстро мчавшегося автомобиля.
«Пусть проедет».
Гудя и ослепляя светом, автомобиль промчался по направлению к городу и скрылся вдали.
«Пора!» — Ольсен обернулся и сделал Гуттиэре знак, чтобы она скрылась за камнями. Потом он постучал по бочке и крикнул:
— Приехали. Вылезай!
Из бочки показалась голова.
Ихтиандр оглянулся, быстро вылез и прыгнул на землю.
— Спасибо, Ольсен! — сказал юноша, крепко сжимая мокрой рукой руку великана.
Ихтиандр дышал часто, со свистом, как в припадке астмы.
— И тебе спасибо, Ихтиандр! Мои товарищи шлют тебе привет… Помни, Ихтиандр: будь осторожен! Не подплывай близко к берегу. Опасайся нехороших людей, чтобы опять не попасть в неволю!
— Да, да, — задыхаясь сказал Ихтиандр. — Я поплыву далеко, далеко, к тихим коралловым островам, куда не подплывает ни один корабль. Прощайте, Ольсен! — и юноша побежал к морю.
Уже у самых волн, погруженный наполовину, он вдруг обернулся и крикнул:
— Ольсен, Ольсен! Если вы увидите когда-нибудь Гуттиэрэ, передайте ей мой привет и скажите, что я… всегда… буду… помнить о ней!..
Юноша бросился в море и, собрав последние силы своих больных легких, крикнул:
— Прощай, Гуттиэрэ! — и погрузился в воду.
— Прощай, Ихтиандр!.. — тихо ответила Гуттиэрэ, стоявшая за камнями.
Ветер свистал, море кипело пеной, шипел песок, грохотали камни. И прибой, как удары большого барабана, давал ритм этой извечной песне океана…
Рука Ольсена сжала руку Гуттиэрэ.
— Идем, Гуттиэрэ! — с ласковой повелительностью сказал он.
Ольсен вывел Гуттиэрэ на дорогу. Перед ними, как зарево пожара, горели ка небе огни большого города.
— Идем, Гуттиэрэ! Нас ждет жизнь и… борьба!
Гуттиэрэ еще раз оглянулась на море, как бы посылая прощальный привет Ихтианару, и, опираясь на руку Ольсена, направилась к городу…
* * *
Годы уходят…
Сальватор отбыл срок наказания, вернулся к себе на виллу и вновь погрузился в научную работу, чтобы, быть может, еще раз удивить мир смелостью своей мысли и бросить дерзкий вызов человеческой тупости.
Кристо продолжает у него служить.
Зурита обзавелся новой шхуной и ловит жемчуг в Калифорнийском заливе. И хотя он не самый богатый человек в Америке, но все же не может пожаловаться на дела. Концы его усов, как стрелки барометра, показывают высокое давление.
Гуттиэрэ развелась с мужем и вышла замуж за Ольсена. Они переселились в Нью-Йорк и работают на консервном заводе.
Новые годы принесли с собой и новые события. «Морской дьявол» давно забыт.
Лишь иногда, в душные ночи, старые рыбаки, услыхав в ночной тиши далекий неведомый звук, говорили молодым:
— Вот так трубил в раковину «морской дьявол», — и начинали рассказывать о нем легенды.
* * *
…Только один человек в Буэнос-Айресе не забывал об Ихтиандре.
Все мальчишки города знали старого полупомешанного нищего-индейца.
— Вот идет отец «морского дьявола»! — кричали они, завидев старика.
Но индеец не обращал внимания на мальчишек.
Встречая испанца, старик каждый раз оборачивался, плевал вслед и ворчал проклятия.
Его помешательство было тихое, и полиция не трогала старика.
Только когда на море поднималась буря, старым индейцем овладевало необычайное беспокойство.
Он спешил на берег моря и, рискуя быть смытым водой, становился на прибрежные камни и кричал, кричал день и ночь, пока не утихнет буря:
— Ихтиандр! Ихтиандр! Сын мой!..
Но море хранило свою тайну…