Карлъ Гинтеръ зналъ, что сестра его Амалія очень побитъ цвѣты; а потому онъ нарвалъ для ней полную корзинку незабудокъ и другихъ полевыхъ цвѣтовъ и принесъ ей, когда она сидѣла передъ домомъ въ травѣ и играла. Онъ терпѣливо держалъ передъ нею корзинку и съ радостью смотрѣлъ, какъ малютка одного нѣжною ручкою своею бросала на-земь цвѣты изъ корзинки, а другою подбирала.
-- Это называю я пастушескимъ препровожденіемъ времени, вскричалъ голосъ по направленію отъ дома.-- Мнѣ кажется, что ты имѣешь большую склонность ходить за дѣтьми,
Карлъ обернулся и увидѣлъ своего прежняго товарища игръ Карла Больда, сына сосѣда по имѣнію отца его, съ которымъ онъ невидался уже болѣе двухъ лѣтъ. Онъ отданъ былъ за пять миль въ городъ въ ученье къ купцу и съ того времени ни разу не пріѣзжалъ домой. На Албертѣ было модное платье, на головѣ была надѣта на бокъ высокая шляпа и желтыя перчатки на рукахъ, въ которыхъ онъ держалъ легкую тросточку, помахивая ею какъ хлыстикомъ,
-- Здравствуй Албертъ, сказалъ Карлъ въ замѣшательствѣ,-- Ты знаешь, какъ я всегда любилъ мою маленькую Амалію.
-- Знаю, но каждая вещь имѣетъ свое время. Это было хорошо, когда мы были еще дѣтями, но теперь мы стали взрослыми людьми. Ты здѣсь совершенно омужичишься.-- Карлъ, продолжалъ Албертъ,-- теперь наступило уже время для тебя отправиться въ городъ, чтобъ научится тамъ приличному обхожденію. Я обращаюсь только со взрослыми людьми, и умираю со скуки эти два дня, которые провожу здѣсь. Какое напротивъ того сравненье съ городской жизнью, сколько представляется тамъ развлеченій, сколько удовольствій!
-- Да, ты правду говоришь, здѣсь очень скучно, сказалъ Карлъ, оттолкнувъ съ досадою корзинку съ цвѣтами.-- Но какъ я могу отправиться въ городъ, мой папенька еще не думаетъ объ этомъ.
-- Позволь мнѣ поговорить съ нимъ, сказалъ Албертъ, натягивая перчатку.
Хотя Карлу не нравились легкомысленныя рѣчи Алберта, но глубокое тщеславіе не выказать себя съ ребяческой стороны, все болѣе заставляло его согласоваться съ этимъ дурнымъ тономъ, и двухнедѣльное предложеніе времени съ Албертомъ имѣло на него очень вредное вліяніе.
Съ этого времени Карлъ пересталъ играть съ своею маленькою сестрою, не потому что не любилъ ее, но потому, что почиталъ это для себя неприличнымъ.
Отецъ замѣтилъ въ Карлѣ эту перемѣну. Онъ по опыту зналъ, что молодыми людьми въ извѣстныя лѣта овладѣваетъ какое-то безпокойное стремленіе въ даль, а такъ какъ Карлу рано ли поздно ли надобно было вступить въ свѣтъ, то онъ и рѣшился предупредить его желаніе.
Карлъ былъ его единственный сынъ и до сего времени оказывалъ большую склонность къ сельскому хозяйству. Въ томъ городѣ, въ которомъ Албертъ учился торговлѣ, находилась также школа сельскаго хозяйства, и отецъ принялъ намѣреніе опредѣлить его въ нее.
И такъ на слѣдующій годъ договорено было о вступленій Карла въ сказанную школу. Карлъ получилъ дома хорошее ученіе, видѣлъ одни только хорошіе примѣры и былъ уже шестнадцати лѣтъ отъ роду, а потому отецъ и мать безъ дальнѣйшаго опасенія предоставляли его теперь на нѣсколько лѣтъ самому себѣ. Карлъ очень былъ радъ такой переменѣ образа жизни и извѣстилъ о томъ въ письмѣ своемъ Алберта. Албертъ отвѣчалъ ему также письмомъ и еще разъ повторилъ похвалы своей городской жизни.
Снабженный всѣмъ нужнымъ Карлъ на слѣдующій годъ отправился съ своимъ сыномъ въ городъ. Прощаніе съ матерью и сестрою было для него очень тягостно, но новыя путевыя впечатлѣнія разсѣяли его печальныя мысли. Отецъ нанялъ для него комнату, представилъ его профессорамъ и простился съ нимъ, прося его объ одномъ только -- всегда имѣть Бога передъ глазами и въ сердцѣ и никогда не быть въ стыдъ своему семейству.
Карлъ со слезами обѣщалъ ему исполнять всѣ его наставленія, и долго еще плакалъ но отъѣздѣ отца въ своей уединенной комнатѣ, пока съ шумомъ не вошелъ къ нему Албертъ.
-- А а! сказалъ онъ.-- Что съ тобою? Но это пройдетъ. Я многихъ видалъ, которые начинала слезами, а потомъ дѣлались самыми веселыми малыми. Впрочемъ по правдѣ скажу сямъ про себя, что я при отъѣздѣ изъ дому не проронилъ ни слезинки.
Карлъ молча отеръ свои глаза.
-- Квартира у тебя довольно хорошенькая, продолжалъ Албертъ.-- Сколько ты долженъ платить за нее?
Карлъ сказалъ цѣну.
-- Это дорого, замѣтилъ Албертъ,-- я плачу дешевле. Я трачу свои деньги на вещи, доставляющія больше удовольствія нежели красивая комната, которая для того только нужна, чтобъ въ ней слать.
-- Напротивъ, въ ней надобно также работать.
-- Ахъ, Карлъ! какія у тебя все еще не зрѣлыя идеи. Я до крайней мѣрѣ не вижу, чтобъ нѣкоторые згакомые мнѣ ученики земледѣльческой школы когда нибудь работали! Это все богатые молодые люди, которые живутъ здѣсь для того, чтобъ хорошенько узнать свѣтъ и жизнь. Къ чему имъ работать?
-- Но я по крайней мѣрѣ хочу работать, сказалъ Карлъ рѣшительно.
-- Хорошо, отвѣчалъ Албертъ.-- Я не стану тебѣ мѣшать въ этомъ. Дѣлай что хочешь. Но отецъ оставилъ ли тебѣ денегъ?
-- Конечно.-- Онъ оставилъ мнѣ болѣе, нежели сколько я когда нибудь имѣлъ и ногу употребить по моимъ трудамъ.
-- Ну, это по крайней мѣрѣ хорошо. Пойдемъ, я покажу тебѣ городъ!
-- Я сегодня не расположенъ къ этому, Албертъ. Мысль объ домѣ не выходитъ у меня еще изъ головы.
-- И вѣрно думаешь ты объ своей маленькой Амаліи?
-- Обо всѣхъ, обо всѣхъ до одного, сказалъ Карлъ, опять залившись слезами.
-- Ахъ, если ты, матушкинъ сынокъ, опять начинаешь то же, то я уйду. Это не по моему вкусу. Дай мнѣ пять талеровъ. Мнѣ нужно кой что купить здѣсь но близости, а я не захватилъ съ собою денегъ. Завтра я тебѣ отдамъ ихъ!
Карлъ удовлетворилъ просьбу Альберта и очень былъ радъ, что могъ весь вечеръ оставаться одинъ. Онъ сѣлъ и написалъ письмо къ матери и сестрѣ.
На другой день Карлъ пошелъ въ школу сельскаго хозяйства и слушалъ лекціи многихъ профессоровъ объ различныхъ родахъ земли и хлѣбныхъ растеній. Онъ записывалъ лекціи въ тетрадку, какъ напередъ было ему сказано объ этомъ и какъ дѣлали это прочіе ученики.
Въ двѣнадцать часовъ лекціи кончились, и ученики стали расходиться по домамъ. Албертъ ожидалъ Карла у дверей заведенія.
-- Я принесъ тебѣ твои пять талеровъ, и если печаль дозволяетъ тебѣ обѣдать, то я сведу тебя въ трактиръ, гдѣ подаютъ отличное кушанье.
Карлъ былъ доволенъ предложеніемъ, многіе ученики, знакомые Алберту, присоединились къ нимъ и онъ познакомилъ ихъ съ Карломъ.
-- Вы тоже отправитесь съ нами? спросилъ Албертъ.-- Вотъ онъ угощаетъ насъ сегодня.
Прочіе рады были такому случаю,-- и вотъ всѣ пошли въ трактиръ и сѣли за особымъ круглымъ столомъ.
-- Онъ платитъ сегодня за насъ, сказалъ Албертъ буфетчику, указывая на Карла.-- А потому подавай хорошаго кушанья и хорошаго вина.
Во время стола Карлъ объявилъ, что ему надо было купить хорошую бухгалтерію, потому что по предложенію профессоровъ ученики должны были запастись многими книгами,
-- Если тебѣ нужны книги, сказалъ Албертъ, указывая на сидящаго возлѣ него ученика,-- то обращайся всегда къ г. Карндорфу, отъ котораго ты ихъ получаешь дешевле той цѣны, какую заплатилъ бы, если бъ самъ вздумалъ гдѣ нибудь покупать,
-- О, съ большимъ удовольствіемъ, отвѣчалъ Карндорфъ,-- Какія нужны вамъ книги?
Карлъ назвалъ книги, и Карндорфъ обѣщалъ принести ихъ вечеромъ.
Когда встали изъ-за стола и Карлъ разгоряченный непривычнымъ употребленіемъ вина заплатилъ за пирушку довольно порядочную сумму, то всѣ вышли изъ рестораціи. По дорогѣ Албертъ подхватилъ Карндорфа подъ руку, между тѣмъ какъ Карлъ съ прочими шелъ впереди.
-- Я доставилъ тебѣ случай получить порядочную кучку денегъ, г-нъ Карндорфъ, сказалъ Албертъ,-- потому что ты не тотчасъ же платишь за книги, а записываешь ихъ на счетъ твоего отца. Но я сдѣлалъ это не для того, чтобъ ты получилъ деньги для себя и требую своей части.
-- Я уже замѣтилъ это, отвѣчалъ со смѣхомъ Карндорфъ.-- Ты хочешь, точно также какъ недавно, отнести книги и взять за нихъ деньги, которыхъ я и теперь, какъ въ прошлый разъ, никогда отъ тебя не получу.
-- Ты этого не можешь сказать, Карндорфъ; тогда я угостилъ приличнымъ ужиномъ
-- Знаю, но я могу и самъ распорядиться за свои деньги.
-- Если ты не хочешь, то все дѣло выйдетъ пустяки; я разскажу моему добросовѣстливому другу, какимъ образомъ ты доставляешь книги, и онъ не купитъ у тебя ни одной.
-- Я не сказалъ, что я не хочу, возразилъ Карндорфъ,-- но я самъ принесу книги и получу за нихъ деньги.
-- Хорошо, но за то ты долженъ угостить ужиномъ.
Они ударили по рукамъ. Карндорфъ принесъ вечеромъ книги Карлу и пригласилъ его ужинать. Карлъ не могъ отказать.
Они пошли въ публичный садъ, гдѣ уже находился Албертъ съ другими товарищами. Вмѣсто прогулки на открытомъ воздухѣ, какъ желалъ того Карлъ, они тотчасъ же засѣли въ садовой кофейной и опять начали ѣсть и пить.
Послѣ ужина. Албертъ предложилъ игру въ карты.
-- Я не умѣю играть, сказалъ Карлъ.
-- Ну такъ въ косточки. Въ нихъ можетъ играть всякій.
-- Пожалуй.
-- Но вѣдь мы играемъ въ деньги?
-- Нѣтъ, я не стану играть, былъ отвѣтъ Карла.
-- Не играйте, сказалъ, который не принадлежалъ къ обществу, но также вошелъ въ кофейную. Не приневоливайте молодаго человѣка, господа. Васъ и безъ того довольно, и между тѣмъ какъ вы играете, я предлагаю ему прогуляться со мною.
Карлъ охотно принялъ предложеніе молодаго человѣка, который ему очень понравился, и они вышли въ садъ на вольный воздухъ.
-- Хорошо ли вы знаете молодыхъ людей, предлагавшихъ вамъ играть въ косточки? спросилъ незнакомецъ, котораго звали Штейнъ.
-- Только одного изъ нихъ, который въ дѣтствѣ былъ товарищемъ моихъ игръ, отвѣчалъ Карлъ.
-- Я совѣтую валъ не слишкомъ связываться съ ними. Пуще всего не давайте имъ денегъ взаймы!
-- Какъ не давать денегъ въ займы? Албертъ сказалъ мнѣ, что это все богатые молодые люди.
-- Да, конечно, они могутъ проживать болѣе денегъ, нежели мы оба съ вами, не смотря на то, они почти всегда въ нихъ нуждаются, потому что ведутъ самую безпорядочную жизнь. Вотъ они сидятъ теперь въ кофейной и играютъ въ кости, между тѣмъ какъ погода такая прекрасная и ничего не можетъ быть усладительнѣе, какъ смотрѣть съ высоты этой горы на заходящее солнце.
-- Вы правы, сказалъ Карлъ.-- Взойдемте на гору и повѣрьте, что мнѣ это доставитъ больше удовольствія, нежели питье и игра.-- Но что касается до Алберта, то я думаю, что мы ошибаетесь.-- Я вчера далъ ему взаймы пять талеровъ, и онъ отдалъ мнѣ ихъ сегодня,
-- Можетъ быть онъ и лучше прочихъ, сказалъ ІІІтейнъ. -- Такъ какъ онъ купецъ, то я знаю его меньше другихъ.
Они взошли на вершину горы. Подъ ихъ ногами раскинутъ былъ у рѣки городъ съ его многочисленными домами и башнями, освѣщенный заходящимъ солнцемъ.
-- Ахъ, какъ чудесно! вскричалъ Карлъ.-- Вонъ тамъ должна быть моя родина У васъ есть также родители, братья и сестры, любезный Штейнъ?
-- Нѣтъ! отвѣчалъ онъ печально.-- Я одинъ въ мірѣ и почти не имѣю друга, потому что но большой части удовольствія, которымъ предаются другіе молодые люди, мнѣ не очей нравятся.
-- Такъ будьте моимъ другомъ! сказалъ Карлъ, съ чувствомъ подавая руку.
-- Охотно! отвѣчалъ Штейнъ, сжимая его руку. Только дай Богъ, чтобъ съ вами не было того же, какъ съ другими, которые скоро наскучивали моимъ обществомъ и искали для себя друзей болѣе веселыхъ!
Они возвратились въ садъ и вошли въ кофейную. Изъ находившихся тамъ одни смѣялась и шумѣли, а другіе, которымъ пришлось проиграть, сидѣли повѣсивши голову.
Такъ какъ Карлъ не зналъ хорошенько дороги, то Албертъ проводилъ его до квартиры.
-- Что такое разсказывалъ тебѣ этотъ пугало? спросилъ онъ.-- Я совѣтую тебѣ быть отъ него подальше, потому что прочіе веселые товарищи не станутъ съ тобою связываться. Завтра вечеромъ музыка въ Шварпахѣ? Поѣдемъ что ли? Тамъ собирается самое отличное общество.
Карлъ не могъ отказаться и Албертъ умѣетъ каждый день придумывать новыя удовольствія, такъ что Штейнъ никогда не заставалъ Карла дома. Однимъ словомъ, Карлъ принималъ участіе во всѣхъ глупостяхъ и шалостяхъ молодыхъ людей, кромѣ картежной игры, отъ которой онъ удерживался.
Албертъ часто занималъ деньги у Карла и всякій разъ все большими противъ прежняго суммами. Хотя онъ ихъ уплачивалъ ему, но черезъ короткое время, подъ разными предлогами, всегда прибѣгалъ къ новому болѣе значительному займу. Такимъ образомъ Карлъ увидѣлъ, что деньги у него уменьшаются и рѣшился рѣже выходить изъ дому и болѣе заниматься дѣломъ.
По этому въ одинъ вечеръ Штейнъ засталъ его дома.
-- Это называю я счастливымъ случаемъ, любезный другъ, сказалъ онъ. Вотъ уже цѣлый годъ, какъ я время отъ времени прихаживалъ къ вамъ, я сегодня въ первый разъ застаю васъ дома.
-- Правда, сказалъ Карлъ, покраснѣвъ,-- я почти безпрерывно рыскалъ то туда, то сюда, но все будетъ иначе.
-- И вы сдѣлаете очень хорошо, потому что я не повѣрю, чтобъ подобная блуждающая жизнь могла долго нравиться тому, кто привыкъ къ лучшему и имѣетъ привязанность къ своему дому и семейству.-- И вы живете здѣсь такъ прекрасно, сказалъ Штейнъ, оглядывая комнату, вотъ цвѣты, вотъ книги,-- все, чего желать можно. Гдѣ покупаете вы книги?
-- Мнѣ всегда доставляетъ ихъ Карндорфъ.
-- Ахъ, любезный другъ, впередъ не берите у него книгъ!
Карлъ только что хотѣлъ спросить почему, какъ вошелъ Албертъ.
-- А--га, вскричалъ онъ,-- наконецъ застаю я обоихъ благонамѣренныхъ людей вмѣстѣ,-- образецъ порядка и солидности!-- Именно такіе-то образцы и нужны для меня, потому что я и самъ рѣшился совершенно перемѣнить жизнь свою.
-- Въ этомъ ты навѣрно не раскаешься, сказалъ Карлъ чистосердечно, между тѣмъ какъ Штейнъ молчалъ.
-- Я тоже надѣюсь, отвѣчалъ Албертъ,-- а чтобъ сейчасъ же приступить къ началу исправленія, то на, возьми деньги, которыя оставался я еще тебѣ долженъ; сочти, тридцать талеровъ.
-- Ну, хорошо, я знаю, что вѣрно,
-- Нѣтъ, братъ, это не порядокъ, сочти, какъ слѣдуетъ и дай мнѣ въ томъ расписку, какъ водится это между аккуратными купцами.
-- Ахъ, что за глупости!
-- Ни сколько не глупости, Карлъ! Какъ сказано, я хочу перемѣнить свою жизнь. Я не могу принуждать тебя, чтобъ ты пересчиталъ деньги, но я хочу имѣть росписку въ полученіи ихъ тобою, сказалъ онъ, вынимая бумагу изъ кармана.-- Я по купеческому обыкновенію тотчасъ же написалъ росписку и тебѣ стоитъ только подписать подъ ней свое имя.
-- Ну, пожалуй, сказалъ Карлъ, смѣясь такому внезапно пробудившемуся въ Албертѣ чувству порядка, и подписалъ бумагу, не разсматривая ее болѣе.
Албертъ положилъ росписку въ бумажникъ.
-- И такъ, сказалъ онъ,-- дѣло сдѣлано; я и тебѣ совѣтую, Карлъ, вести дѣла свои въ порядкѣ. Веди вѣрный счетъ своимъ расходамъ, заведи кассу, чтобъ знать всегда, сколько денегъ находится у тебя въ наличности.
-- Я и безъ этого знаю, любезный другъ.
-- Ну, а сколько напримѣръ осталось еще у тебя денегъ?
-- Къ сожалѣнію, сверхъ отданныхъ тобою не болѣе еще тридцати талеровъ.
-- Ну этой суммы достанетъ тебѣ до конца года. Не хотите ли теперь отправиться со мною въ городъ Бостонъ? Тамъ сегодня музыка.
-- Я, нѣтъ, сказалъ Штейнъ.
-- И я тоже, сказалъ Карлъ.-- Останься съ нами, другъ, если ты дѣйствительно намѣренъ исправиться.
-- Конечно, хочу, но для этого я долженъ отправиться въ Бостонъ или въ какое нибудь другое солидное мѣсто, сказалъ Албертъ и поспѣшно вышелъ съ громкимъ смѣхомъ изъ комнаты.
Штейнъ вслѣдъ ему покачалъ головою.
-- Ну, если онъ дѣйствительно хочетъ перемѣниться, то я не отчаиваюсь также и въ Карндорфѣ,-- оба они самые худшіе изъ всѣхъ. Но можетъ быть положеніе Карндорфа открыло ему глаза, продолжалъ онъ.-- Слышали ли вы, что старикъ Карндорфъ здѣсь и разыскиваетъ всѣ долги и дурные поступки своего сына?
-- Ничего не слыхалъ, сказалъ Албертъ.
-- Тутъ должны будутъ обнаружиться самыя гадкія дѣла. Старика удивили огромные счеты, но которыя онъ долженъ былъ уплачивать за книги, набранныя его сыномъ. Онъ сравнилъ два или три счета и увидѣлъ на нихъ однѣ и тѣ же книги. По этому онъ пріѣхалъ сюда, чтобъ освѣдомиться, не имѣются ли у его сына книги во многихъ экземплярахъ, и къ удивленію своему во всемъ его жилищѣ не нашелъ ни одной книги, кромѣ стараго запачканнаго календаря.
-- Слѣдовательно, онъ протрачивалъ тѣ деньги, которыя отдавали ему я и другіе за книги и заставлялъ отца своего всякій разъ платить за себя?
-- Да, это было извѣстно всей школѣ! И подобные обманы дѣлалъ онъ такъ часто, что каждый день было слышно объ новыхъ.
-- Это мерзко,-- сказалъ Карлъ съ негодованіемъ
-- Что же теперь съ нимъ будетъ?
-- Богъ знаетъ что, отвѣчалъ Карлъ.-- Сначала онъ разумѣется будетъ стараться какъ нибудь выпутаться ложью.-- Ахъ, живя здѣсь, я былъ свидѣтелемъ многихъ подобнаго рода исторій!
И Штейнъ разсказалъ устрашенному Карлу столько гадкихъ и грязныхъ исторій, что жизнь, которую Карлъ велъ до сего времени, показалась ему теперь болѣе, нежели когда нибудь въ самомъ отвратительномъ свѣтѣ.
Долго еще послѣ ухода Штейна онъ не могъ успокоиться, раздумывая о слышанныхъ имъ разсказахъ, и заснулъ только къ утру.
Но онъ рано былъ пробужденъ. Албертъ съ разстроеннымъ лицомъ стоялъ у его постели.
-- Штейнъ разсказывалъ тебѣ про Карндорфа? спросилъ онъ.
-- Къ сожалѣнію слышалъ,-- это позорно, безчестно, отвѣчалъ Карлъ, привставъ на поетелѣ.
-- Не осуждай человѣка сейчасъ же, братъ, сказалъ Албертъ. Онъ тоже хотѣлъ исправиться, какъ и я, вдругъ вотъ что съ нимъ случилось! Но мы должны спасти несчастнаго, Карлъ, шестидесятые талерами можно все дѣло покончить! Но у меня ничего нѣтъ, я вчера тебѣ какъ честный человѣкъ заплатилъ послѣдніе. Я не знаю, какъ помочь иначе,-- ты долженъ опять ссудить меня шестидесятые талерами, Карлъ!
-- Но это послѣднія мои деньги.
-- Знаю, но что же дѣлать; въ полчаса можно для бѣдняжки поправить все дѣло и я ни къ кому не могу обратиться такъ рано, кромѣ тебя. Чрезъ три часа мой хозяинъ встанетъ, тогда я сейчасъ же возьму у него денегъ и въ двѣнадцать часовъ ты получишь ихъ обратно!
-- Слушай, Албертъ, я такъ много гадкаго наслышанъ объ васъ, что не желаю принимать никакого участія въ этомъ дѣлѣ.
-- И я тоже, я вчера еще говорилъ тебѣ объ этомъ, но тутъ совсѣмъ другое, тутъ идетъ дѣло о спасеніи друга! Карлъ, вспомни, какъ часто угощалъ онъ насъ обоихъ! Это было бы неблагодарно я безсовѣстно оставитъ его въ такомъ положеніи, особенно же дли тебя, который тутъ ничего не теряетъ, потому что я позабочусь объ твоихъ деньгахъ, и это такъ вѣрно, какъ и то, что я надѣюсь дожить до полудня, чтобъ быть у тебя здѣсь! Помоги товарищу спасти честь! Не будь такъ безчеловѣченъ!
Увлеченный убѣжденіями Алберта, Карлъ отдалъ ему шестьдесятъ талеровъ, и Албертъ бросился въ дверь, даже не простившись съ нимъ.
Въ своемъ разстроенномъ состояніи, которое не совсѣмъ было свободно отъ угрызеній совѣсти, Карлъ почелъ за лучшее опять лечь въ постель, гдѣ и проспалъ крѣпкимъ сномъ еще нѣсколько часовъ.
Повторенный стукъ у дверей пробудилъ его и на его откликъ вошелъ грязно одѣтый человѣкъ съ отвратительнымъ, изрытымъ оспою лицомъ.
-- Добраго утра, господинъ Гинтеръ.-- Однако вы долгонько почиваете!
-- Что вамъ угодно? спросилъ Карлъ, досадуя на безстыдную Фамильярность этого противнаго человѣка.
-- О вы узнаете, г. Гинтеръ, былъ отвѣтъ.-- Вы вѣроятно слыхали объ Мейерѣ, объ закладчикѣ Мейерѣ, какъ въ шутку перекрестили его господа студенты.
-- Благодарю Бога, что я не знаю васъ, сказалъ Карлъ, наморщивъ брови, потому что этотъ человѣкъ игралъ большую ролю въ грязныхъ исторіяхъ, которыя вчера разсказывалъ ему Штейнъ.
-- Если вы не знаете Мейера въ лицо, и вамъ сегодня пришлось имѣть съ нимъ только первое дѣло, то я знаю господина Гинтера и готовъ кредитовать его, сколько ему угодно.
-- Я не желаю имѣть съ вами никакихъ дѣлъ, г. Мейеръ, сказалъ Карлъ отрывисто. Прошу насъ, не безпокоите маня болѣе, мнѣ надобно одѣваться.
-- Хорошо, хорошо, г. Гинтеръ, я подожду за дверью, пока вы одѣнетесь.-- Съ этими словами онъ вышелъ.
Карлъ всталъ, поспѣшна одѣлся и посмотрѣлъ за дверь, тутъ ли еще находится отвратительный человѣкъ.
Онъ стоялъ тамъ дѣйствительно.
-- Милостивый государь, что вы еще тутъ дѣлаете? снова спросилъ его Карлъ.-- Развѣ я не сказалъ вамъ, что не желаю имѣть съ вами никакого дѣла?
-- Ха, ха, ха! засмѣялся Мейеръ.-- Славно же научились вы отъ другихъ молодыхъ господчиковъ. Но я знаю, что вы шутите!-- Г-нъ Гинтеръ изъ хорошей фамилія,-- г-нъ Гинтеръ не обезчеститъ своей подписи.
-- Что это значить?
-- А то, что я пришли" вашу подпись. Я далъ только сто талеровъ г-ну Больду,-- что это за сумма для г-на Гнитсра!
-- Я ничего не понимаю изъ вашей болтовни и въ послѣдній разъ прошу васъ оставить меня въ покоѣ! сказалъ Карлъ и хотѣлъ затворить дверь.
Но Мейеръ, не переставая смѣяться, втерся въ комнату, вынулъ бумагу изъ грязнаго бумажника и подалъ ее Карлу.
-- Ахъ, г. Гинтеръ, вы, право, очень забавны!
Карлъ съ изумленіемъ узналъ росписку, которую онъ вчера подписалъ Алберту.
-- Какимъ образомъ вы получили эту росписку, данную мною въ расплатѣ денегъ?
-- Вы все шутите, г-нъ Гинтеръ. Впрочемъ, мы сейчасъ расквитаемся и я передамъ росписку г-ну Гинтеру. Я увѣренъ въ платежѣ. Что значитъ сто таллеровъ для богатаго г-на Гинтера!
Мейеръ подалъ Карлу бумагу и онъ въ первый разъ прочелъ теперь, что было въ ней написано. Она была такого содержанія:
"25 Марта 1857 года обязанъ я заплатить Самуилу Мейеру по сему моему одинокому векселю сумму 100 талеровъ. 24 марта 1857. Карлъ Гинтеръ."
-- 25 Марта, началъ опять читать удивленный Карлъ,
-- Да, да, засмѣялся снова г. Мейеръ,-- г-нъ Гнитеръ очень хорошо умѣютъ принимать серьозное лицо, какъ будто не знаютъ, что сегодня 25 Марта.
Наконецъ Карлъ началъ понимать.
-- Г-нъ Мейеръ, это очень скверная шутка. Вы получили эту бумажку отъ Больда?
-- Конечно отъ г-на Больда,-- но вы все шутите, г-нъ Гинтеръ.
-- Такъ вотъ вамъ славная шутка! вскричалъ Карлъ въ сильномъ гнѣвѣ и разорвалъ бумагу на ли, а клочка, которые онъ бросилъ на полъ.-- И впередъ прошу васъ, избавьте меня отъ такихъ шутокъ.
-- О, г-нъ Гинтеръ разрываетъ вексель! сказалъ Мейеръ, поспѣшно поднявъ клочки съ полу.-- Превосходная шутка, однако я теперь долженъ уйдти, г-нъ Гинтеръ, прошу васъ, заплатите теперь сто таллеровъ, и все дѣло съ концомъ!
Карлъ только что хотѣлъ что-то отвѣчать, какъ вошли еще двѣ особы, важнаго вида, господинъ пожилыхъ лѣтъ и полицейскій чиновникъ.
-- Здѣсь квартируетъ Карлъ Гинтеръ? спросилъ господинъ довольно сурово.
-- Здѣсь.
-- Ну, по крайней мѣрѣ мы наконецъ нашли его, сказалъ господинъ полицейскому чиновнику.-- Исполняйте вашу обязанность.
Полицейскій чиновникъ спокойно присѣлъ къ столу, взялъ бумагу изъ портфеля, положилъ ее передъ собою и обмакнулъ перо въ чернилицу.
-- Какъ зовутъ васъ?
-- Карлъ Гинтеръ.
-- Мѣсто вашего рожденія, ваше званіе, ваши лѣта?
Карлъ разсказалъ все.
-- Знакомы ли вы съ нѣкоторымъ г мъ Карндорфомъ?
-- Знакомъ.
-- Получали ли вы отъ него книги?
-- Получалъ,
-- Гдѣ онѣ?
Карлъ выложилъ книги на столъ. Господинъ и полицейскій чиновникъ переглянулись и сказали другъ другу, что это самыя тѣ книги. Чиновникъ сталъ спрашивать далѣе:
-- Вы заплатили деньги за эти книги?
-- Заплатилъ.
-- Имѣете вы въ этомъ росписку?
-- Нѣтъ; когда знакомый доставляетъ мнѣ что нибудь, то я не требую отъ него росписи!
-- Сколько заплатили вы за книги?-- Не лгите, молодой человѣкъ!
-- Господа, я въ жизнь мою никогда не лгалъ, сказалъ Карлъ и объявилъ сумму.
Господа посмотрѣли на нѣкоторые счеты и сказали, что сумма была вѣрна.
-- И такъ у васъ нѣтъ никакого письменнаго доказательства на то, что вы заплатили эту сумму? продолжалъ чиновникъ.
Когда Карлъ нѣсколько разъ повторилъ, что у него нѣтъ ничего подобнаго, тогда Мейеръ вмѣшался въ разговоръ.
-- Да, господинъ коммиссаръ, сказалъ онъ, г-нъ Гинтеръ никогда не беретъ росписки. Вотъ онъ сейчасъ разорвалъ у меня эту бумажку, потоку что ему не нужно никакой росписка, и однако онъ все таки не уплатилъ мнѣ, не правда ли, г-нъ Гинтеръ?
-- Милостивый государь, сказалъ Карлъ съ самымъ серьезнымъ видомъ; если вы не оставите нашихъ глупыхъ шутокъ, то я попрошу господина комиссара, чтобъ они освободили меня отъ васъ.
-- Замолчите, прошу васъ, г-нъ Мейеръ, сказалъ полицейскій чиновникъ.-- Ваши замѣчанія сюда не относятся!
-- Напротивъ того, очень относятся, г-нъ коммиссаръ, сказалъ Мейеръ. Я беру г-на коммиссара и г-на Графа въ свидѣтеля, что Карлъ Гинтеръ разорвалъ у меня эту бумагу, прежде чѣмъ заплатилъ по ней. Если г. Гинтеръ не лжетъ, то онъ самъ въ этомъ сознается.
Досадуя на то, что Мейеръ безпрестанно прерывалъ его занятіе, полицейскій чиновникъ сложилъ оба клочка бумаги и прочелъ написанное.
-- Это ваша подпись?
-- Моя.
-- Слѣдовательно вы должны заплатить г-ну Мейеру сто талеровъ?
-- Нисколько! Все это глупая шутка одного изъ моихъ пріятелей, который вчера требовалъ отъ меня расписку въ уплатѣ мнѣ тридцати талеровъ и вмѣсто того далъ мнѣ подписать эту бумагу.
-- Развѣ вы не читали того, что подписывали?
-- Нѣтъ.
-- Это очень не осторожно. Вы запутываетесь въ противорѣчіяхъ. Не сказали ли сами вы недавно, что знакомые не берутъ другъ отъ друга росписокъ?
-- Точно такъ, и это единственная росписка, какую только приходилось мнѣ давать въ моей жизни.
-- И такъ вы получили тридцать талеровъ и сквитались въ нихъ. Когда это было?
-- Вчера вечеромъ около девяти часовъ.
-- Не угодно ли вамъ показать намъ деньги?
-- У меня ихъ нѣтъ больше.
-- У васъ ихъ нѣтъ? Я еще разъ совѣтую вамъ говорить правду. Гдѣ же эти деньги?
-- Я сегодня утромъ ссудилъ ими одного изъ моихъ друзей и прибавилъ къ нимъ еще тридцать талеровъ.
-- Это что-то не вѣроятно. Какъ зовутъ вашего друга, котораго вы ссудили нынче деньгами?
-- Албертъ Больдъ.
-- Ахъ! сказали оба господина, и полицейскій чиновникъ продолжалъ свой разспросъ далѣе.
-- Гдѣ и когда видѣли вы нынѣшнимъ утромъ Алберта Больда?
-- Онъ былъ здѣсь у меня въ комнатѣ очень рано, въ половинѣ пятаго часа.
-- Вы знали объ его отъѣздѣ?
-- Объ его отъѣздѣ?-- Я не слыхалъ объ томъ ни слова,-- онъ обѣщалъ мнѣ сегодня заплатить деньги, которыми онъ хотѣлъ выручить господина Корндорфа изъ непріятностей съ его отцомъ.
-- Молодой человѣкъ, сказалъ важный господинъ и пристально посмотрѣлъ на Карла,-- и для такой цѣли вы дали шестдесятъ талеровъ! Я отецъ Карндорфа. У васъ также есть отецъ?
-- Да, г-нъ Карндорфъ, сказалъ Карлъ, и слезы выступили у него на глазахъ.-- Я имѣю отца и желалъ бы, чтобъ онъ былъ со мною теноръ при этой путаницѣ, въ которой я самъ не знаю, что мнѣ говорить.
-- Говорить правду, и ничего кромѣ правды, сказалъ полицейскій чиновникъ.-- Это все лучше для васъ.
Мейеръ сдѣлалъ преотвратительную гримасу изъ своего безобразнаго лица.
Полицейскій чиновникъ хотѣлъ продолжать допросъ, какъ въ эту минуту Штейнъ отворилъ дверь и съ удивленіемъ посмотрѣлъ на группу, представившуюся глазамъ его.
-- Поближе сюда, любезный Штейнъ, сказалъ г-нъ Карндорфъ, съ печальнымъ лицомъ подавая ему руку.-- Чтобъ не сомнѣваться въ юности, мнѣ пріятно пожать руку доброму и честному молодому человѣку между столькими дурными.
-- Господа, какъ кажется, ставятъ и меня на одну доску съ дурными, сказалъ Карлъ съ судорожнымъ движеніемъ рта.-- Если я и не могу ставить себя въ числѣ самыхъ хорошихъ, то господа, можетъ быть, скорѣе повѣрятъ тебѣ, нежели мнѣ, что я не могу также назвать себя и самимъ дурнымъ, и что я говорю сущую правду,
-- Г-нъ Карндорфъ, сказалъ Штейнъ торжественно,-- примите мое священное слово: изъ всѣхъ находящихся въ школѣ Карлъ Гинтеръ есть самый лучшій и неиспорченнѣйшій по своей нравственности.
-- А самъ подписываетъ и разрываетъ подобнаго рода векселя? спросилъ сомнительно полицейскій чиновникъ, подвинувъ къ Штейну обѣ разорванныя половинки.
-- Штейнъ, сказалъ Карлъ,-- вы были здѣсь, какъ я вчера подписывалъ Алберту росписку,-- вы можете засвидѣтельствовать господамъ, что я ее не читалъ.
-- Да, именно могу быть въ томъ свидѣтелемъ, сказалъ Штейнъ,-- и теперь объясняется мнѣ вся эта исторія.-- При этомъ онъ пристально взглянулъ на Мейера, на котораго устремилъ взоръ и полицейскій офицеръ. Г-въ Мейеръ хотѣлъ опять засмѣяться, но лицо его отвратительно исказилось. Чиновникъ посмотрѣлъ на г-на Карндорфа, какъ бы спрашивая его, Карндорфъ слегка кивнулъ головою, и тотъ взялъ другой листъ бумаги.
-- Какъ зовутъ васъ? спросилъ онъ Мейера.
-- Ахъ, г-ну коммиссару имя мое очень хорошо извѣстно, проговорилъ Мейеръ, согнувшись въ дугу.-- Я часто имѣлъ честь бывать но разнымъ дѣламъ у г-на коммиссара.
-- Да, къ сожалѣнію, сказалъ коммиссаръ,-- вы мнѣ довольно извѣстны, и потому нѣтъ надобности дѣлать вамъ форменные вопросы для запаска въ протоколъ.-- Скажите, какимъ образомъ этотъ вексель достался въ ваши руки?
-- Г-нъ Больдъ принесъ его мнѣ вчера вечеромъ и сказалъ: Мейеръ, г-ну Гинтеру нужно сто талеровъ до завтра; вотъ его подпись, которая такъ же вѣрна, какъ наличныя деньги.
-- Вамъ извѣстна была подпись г-на Гинтера?
-- Нѣтъ, но я могъ думать, что такой господинъ долженъ хорошо писать.
-- И по этой, неизвѣстной вамъ подписи, дали вы такому человѣку, какъ Албертъ Больдъ, сто талеровъ? И вы сполна дали ихъ?
-- Да, съ вычетомъ только нѣсколькихъ процентовъ за мою выдачу.
-- А какъ велики были проценты, которые вы взяли?
-- Ахъ, Боже ной, г-нъ коммиссаръ, обыкновенно законные проценты..
-- А развѣ не знали вы, что г-нъ Гинтеръ еще не совершеннолѣтній и не можетъ давать векселей, которые были бы приняты судебными мѣстами?
-- Я зналъ это, по честное лицо г-на Гинтсра и увѣренія г-на Больда заставили меня рѣшиться на то, чтобъ дать деньги подъ вексель.
Полицейскій чиновникъ спросилъ еще разъ Карла и Штейна о сущности дѣла и попросилъ ихъ подписать всѣ три протокола, приложилъ къ нимъ разодранный вексель я спросилъ г-на Карндорфа -- долженъ ли онъ входить въ другія дальнѣйшія изслѣдованія.-- Но г-нъ Карндорфъ покачалъ головою, поцѣловалъ Карла въ лобъ и попросилъ у него прощенія; потомъ онъ подалъ обоимъ молодимъ людямъ руки и съ поникшею головою удалился въ сопровожденіи полицейскаго чиновника.
-- Какъ мнѣ жаль его! сказалъ Карлъ.
-- Да, сказалъ Штейнъ,-- однако съ однимъ сыномъ будетъ не такъ плохо, какъ съ другимъ,-- вотъ читайте!-- Онъ вынулъ изъ кармана газетный листокъ; -- тамъ было напечатано:
ОБЪЯВЛЕНІЕ О БѢЖАВШЕМЪ.
Нижеобозначенный ученикъ по торговой части, Албертъ Больдъ, сильно подозрѣваемый въ утаеніи денегъ и въ похищеніи оныхъ изъ кассы въ конторѣ его хозяевъ, нынѣшняго числа утромъ въ пять часовъ тайно удалился отсюда по дорогѣ въ Бременъ, а потому гражданскія я военныя вѣдомства приглашаются имѣть строгое наблюденіе за сказаннымъ Больдомъ и въ случаѣ поимки представить его подъ крѣпкимъ карауломъ сюда.
25 марта 1857. Уголовный судъ.
Миллеръ.
-- Боже мой, сказалъ Карлъ, пораженный этимъ извѣстіемъ,-- какъ должно это ужаснуть его родителей. Хотя онъ взялъ у меня нынѣшнимъ утромъ послѣднія деньги и хотя самъ я нахожусь теперь въ самомъ критическомъ и безпомощномъ положеніи, но положеніе несчастныхъ его родителей еще хуже моего.
-- Ваши деньги не пропадутъ, любезный другъ, сказалъ Штейнъ.-- До Бремена далеко, а побѣгъ его очень скоро сталъ извѣстенъ, и онъ навѣрно будетъ пойманъ!-- Между тѣмъ я готовъ служить вамъ моими деньгами, сколько вамъ будетъ угодно.
-- Да, вы мой спаситель и истинный другъ! вскричалъ Карлъ. Въ теперешнемъ моемъ затруднительномъ положеніи я не могу поблагодарить васъ такъ, какъ былъ бы долженъ. Я одно только понимаю очень ясно,-- мнѣ должно какъ можно скорѣе отправиться къ моимъ родителямъ и успокоить ихъ, потому что и они непремѣнно узнаютъ обо всемъ, что здѣсь происходило. Если вы любите меня, Штейнъ, то поѣдемте вмѣстѣ со мною; мои родители также должны благодарить васъ, они также должны увидѣть, что здѣсь есть добрый человѣкъ, совѣтамъ котораго я хочу впередъ слѣдовать, и успокоятся на мой счетъ, когда узнаютъ васъ!
Штейнъ согласился на это предложеніе и чрезъ два дня оба неожиданно пріѣхали въ родительскій домъ Карла. Передъ дверью стояли Амалія и первая увидѣла ихъ. Съ радостнымъ крикомъ бросилась она на шею Карлу, который по дорогѣ нарвалъ для нея скороспѣлокъ и фіалокъ.
-- Я знала, что ты воротишься и опять будешь приносить мнѣ цвѣты, какъ прежде, сказала она.-- Я такъ часто спрашивала объ тебѣ маменьку!
Отецъ и мать тоже поспѣшили встрѣтить Карла, потому что слухъ объ его отъѣздѣ вскорѣ вездѣ распространился. Оба друга введены были въ домъ, гдѣ просили ихъ, чтобъ они все разсказали подробно. По окончаніи разсказа мать безпрестанно сжимала Карла въ своихъ объятіяхъ, какъ будто онъ спасенъ былъ для нея отъ величайшей опасности, отецъ же сказалъ съ улыбкою: это было первое испытаніе, любезный Карлъ, за которымъ послѣдуютъ еще многія, прежде чѣмъ ты получишь то, что составляетъ для человѣка первую необходимость въ жизни, именно: твердое и безтрепетное сердце!
Албертъ вслѣдствіе разосланныхъ объ немъ объявленій вскорѣ былъ пойманъ и представленъ подъ карауломъ. Большая часть денегъ найдена была еще при немъ, и Карлъ получилъ свои деньги обратно. Мейеръ, какъ оказалось, заплатилъ Алберту Больду подъ вексель Карла во сто талеровъ только половину, я за этотъ обманъ отданныя Мейеромъ деньги поступили въ судъ. Самъ Албертъ былъ заключенъ на нѣсколько лѣтъ въ тюрьму, по освобожденіи изъ которой онъ съ согласія своего отца отправился въ Америку, гдѣ вскорѣ ц. слухъ объ немъ пропалъ. Человѣкъ, подвергнувшій себя столь глубокому униженію по собственной винѣ, только въ рѣдкихъ случаяхъ возвращается къ порядочной жизни.
