Д-р Штейнер -- труднейший писатель эпохи; и приятие его нами сперва -- "восприятие": осознание приходит с годами; осознанию не поддаются сперва горные и крутые уступы его хода идей; кажущаяся их ясность -- отражение примитивности нашего мира мысли; кажущаяся их глубина -- отражение нашего хаоса; первоначально он зеркало -- наших скрытых болезней; и предстает он, как искус.
Простейший тезис его круга мысли есть огромное достижение мысли; и -- кругосветное путешествие мысли обычной; и ясность обманчива; здравый смысл, наклоняясь над ней, содрогается: темною ее глубиной; но темнота глубины -- в нас встающие аберративные пятна; реакция на свет наших глаз и их защита от... света; невыносима нам солнечность; и мы защищаемся... пятнами. Упражнение внимания мысли нам пятна рассеет.
Взятие его мысли нашею предполагает: очищенность мысли, то есть, sui generie трагический катарсис54; предполагает бывшее потрясение; предполагает -- огромную трагедию мысли; без нее не услышим мы одинокого голоса, обращенного к нам со словами о том, что --
-- уже кризис есть. Д-р Штейнер -- труднейший писатель эпохи, потому что сознанием не приемлет он термина; и взяв ноты огромнейшей важности на клавиатуре из терминов, к ней прибегает он редко; но мы живем в терминах; для понимания его мысли нам воистину нужен: трудолюбивейший семинарий; кто имеет терпение в "семинарии", тот уже знает: безмерность стоит перед ним; и "воззрения" д-ра Штейнера -- опрокинутый куполом храм: голубой, темно-лазурный, бездонный55; с глаз слетает повязка; и посвящение во "взгляды" воистину выглядит: потрясением; и кажется: переживаешь и ты -- метаморфозу сознаний; и о чем идет речь, тем именно ты становишься; и в тебе развивается: предприимчивость, гибкость и умение -- странствовать по "воззрениям", переживая с ними неучитываемые все конкретности странствий, всю жизнь их: страхи, радости и восторги тут посещают тебя; ты -- в событиями волнуемом море качаешься на словесных зыбях, ставишь парус на ритмах; и ритмы несут тебя -- к сознанию незнаемым берегам; и когда ты вернулся, ты знаешь, чего не знает никто; и что узнаваемо только: у д-ра Штейнера.
Курсы д-ра Штейнера нельзя безнаказанно слушать: они входят важнейшим событием жизни; потрясается и очищается мысль; и в ней -- разряжается чувство; самая втянута воля в это горнее разряжение; события внутренней жизни, события мира мысли и события исторические пересекаются в новом, их вяжущем центре и разрывают обычные представления: что как мысль пред тобою стоит, что с тобой говорит, и что ты отвечаешь -- сравнимо с диалогом: --
-- "Но воистину, ты не в силах созерцать меня этими твоими глазами". --
-- "Молвив это... явил Арджуне" Свою высочайшую форму... с бесчисленными устами и очами, во многих чудесных явлениях... всечудесный, с обращенным всюду ликом"... --
-- Тогда Арджуна, потрясенный изумлением, с волосами, вставшими дыбом, склонил голову... и, сложив руки, заговорил"... --
-- "Внутри Твоей формы... я вижу Богов, все виды существ и каждый с отличием своим... Как радуга, переливаясь... цветами, касаешься Ты... небес... вращая необъятные зрачки... Пощади...
Твоя внешняя жизнь ужасает меня"... --
-- "дрожа и простираясь... от страха заикаясь... так к Кришне57 обратился"... --
--"Благословенный молвил: --
-- "Эху форму мою, на которую ты взирал, очень трудно перенести... Одной лишь любви доступно такое созерцание" {Из одиннадцатой беседы "Бхагават-Гиты".}.
Меж подлинным миром мысли и нашим -- таков тут диалог и к такому диалогу ключ -- курсы д-ра Штейнера. Ключ к ним -- его книги.