ЛОНДОН
Великолепен вид Лондона.
Темза закована в камни: сидишь под зеленой дубравой на лавочке; курятся дымками неопределенности воздуха; кружевом готики морщится вставшая шпицами благородная тень: --
-- Уэстминстерское Аббатство1! А солнце ширеет к закату, садяся на трубы; и глянец летучится в стеклах домов, не подавляющих вышиною, достойных, приятно ласкающих ритмом пропорций; коричневатая, серо-желтая, серая окаменелость стены потеряла весомость, запепелела вечернею тенью: и кажется головой джентльмена, приятно пробритого и моложавого, несмотря на упавшее на него бремя лет, -- джентльмена, идущего вдоль нее в серой фетровой шляпе и сжимающего перчатку в руке, --
-- да: ходить, зажимая перчатку в руке -- значит быть джентльменом; я первые дни не ходил, зажимая перчатку в руке: я не был джентльменом; мне после открыли глаза: и я стал джентльменом: --
-- но фетровой серой шляпы, не прущей полями в глаза, не купил: --
-- широкополые шляпы есть "шокинг"; в Лугано -- увы! -- покупают себе широкополые шляпы (и шляпа моя из Лугано, здесь, в Лондоне, уличает меня)... --
-- уличал меня стэк: здесь со стэками ходят солдаты-канадцы: в канадскую армию зачисляются русские (чистокровный британец не станет "канадцем").
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Великолепен квартал, где раскинулся львами Британский Музей; здесь дома тяжелеют стенами; достойные медные доски фундаментально поблескивают; дом, тяжелый, отчетливо отделен от другого, тяжелого дома -- зеленою купой деревьев; из лапчатых листьев летит хаотический шум; среди этого шума стоит фешенебельно дом: джентльмен: и -- мечтательно курит сигару: --
-- в коричневом смокинге, индивидуально свободный, отдельный от всех джентльменов-домов! --
-- и выраженьем подъездного рта, выражением стеклоглазых оконных отверстий напоминает: Гладстона2,--
-- а между тем принадлежит он купцу из Йоркшира, производящему толстых, достойных свиней и поставляющих свинятину миру.
Я -- под ним прохожу; и -- поднимаю почтительно пару перчаток, зажатых в руке: дом Гладстон, отряхнув из трубы на меня пепел дыма, внушительно смотрит, без слов говоря:
"Да, да, да!
-- "Вам пора, сэр, смириться!"
-- "Вы -- носите стэк!"
-- "У вас шляпа с полями".
И точно такие же речи я слышу от дома напротив: он -- серый тяжелый, индивидуально отставленный от соседнего дома налево и от соседнего дома направо; распахивается подъезд; и плюет на меня он лакеем, стоящим посредине распахнутой двери с уничтожительным подбородком: -- так плюнувши на меня, джентльмен -- дом напротив! -- своим ледоглазым отверстьем окна простеклянит мою душу: --
-- "Пора, сэр, смириться".
И я пробегаю вперед: дом за домом, тяжелые, индивидуально отставленные друг от друга -- все пэры и лорды, принадлежащие к партиям тори и виги3, в коричнево-дымных, сереющих смокингах, мне бросают строжайше:
-- "Пора, сэр, смириться!"
Я, в лоск уничтоженный всеми домами квартала и всеми прохожими этих достойных домов, выбегаю стремительно по направлению к Пикадили4: там проще; там бродят солдаты-канадцы с широкополыми шляпами и задорными стэками.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Окаменелости домовых плоскостей, не крича, точно головы строгих Гладстонов, протяжелели достоинством, благородством и весом себя сознающей души, -- одеваются в сплинные дымки легчайшего вечера; и уступы, и выступы, бронзовея медяными досками, проседают, как в стул, в пепелеющий тенями мир: джентльмены -- Гладстоны, Ллойд-Джорджи и Грей играют друг с другом в бостон, наплевав на меня; мне от этого легче: любуюсь их статью.
Легчая, заширились площади, монументально украшенные постаментами; и монументы, тенея, легчают, взлетают; как палец, протянутый ввысь, великолепно стреляется контуром в небо колонна Нельсоновой статуи6; в отсерениях проступают янтарно огни; в отсерении растворяются: стены, карнизы, колонны, фронтоны, подъезды; текут шелестящие гущи людей: слава Богу: не лорды и леди (их меньше здесь!), а, как и я, джентльмены; редеют они: повалил сплошной "мистер", в сопровождении -- о, нет, не мистрис! -- а веселых хохочущих, розовых, перистых дамочек; повалил сплошной Томми6 -- изящный, блистательный, выбритый: Томми -- солдат; вместе с "мистером" и пернатою дамочкой весело бродит он; наделяет пинками меня; не обидно ничуть: он -- меня, я -- его.
Видно, здесь мое место: увы, джентльмен вряд ли я -- просто "мистер" со стэком в руке, лишь для вида носящий перчатки; тут рои котелков, перьев, хлыстиков, шуток, гудков и свистков; зацеловались посредине проспекта, кипящего людом: и эти, и те; и никому нет до этого дела!
И кажется Лондон широким простором; и линии стен, не озаренные матовым светом, тенясь, овоздушились (джентльмены-дома за бостоном, должно быть, заснули), --
-- и линия электрических фонарей с колпачками, надетыми сверху (предосторожность на случай прилета сюда цеппелинов), свой свет не бросают на линию стен и на небо над ними:--
-- оттого-то над Лондоном ночью, светясь, не рыжеют туманные мути, а --
-- лиловеет чернотная бездна на стены упавшего неба; -- и образуется черною линией стен с непроницаемыми занавесками окон и небом, припавшим на крыши, -- темнейший тунпель, посредине которого призрачный свет озаряет громовые говоры тысячей призрачных силуэтов --
-- ликующих мистеров и ликующих "Томми", перебегающих улицы и убегающих от трамваев, пролеток, авто, --
-- пролетающих и разрезающих улицу, перевозящих ликующих "мистеров" и ликующих "Томми"...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Гигантские световые мечи, вдруг занесшись над призрачным Лондоном: --
-- протрясутся немою угрозою; и -- рассекут бездну ночи, упав к горизонту; а то -- залетают: летают, летают, летают, пересекаясь -- оттуда, отсюда: туда и сюда; вот один световой, немой меч, -- вдруг поднявшися перпендикулярно, пытается перелететь мировое пространство; и -- дотянувшись до Господа Бога, его осветить: --
-- все стоят, вздернув головы; смотрят, где он, Господь Бог: никого, ничего; -- меч падает; миг и --
-- ай! --
-- улица, на которой стоишь, осветилась ослепительно: вспыхнули на мгновение "мистеры", дамочки, "Томми"; на дамочке вспыхнули серьги, на "Томми" -- нашивки; все стало живым, полнокровным, в упавшем вдоль улицы, улицу пополам перерезавшем мощном луче; в месте же рукояти, оттуда, стрельнуло алмазное око прожектора; --
-- ай!--
-- и вознесся на небо прожектор: и призрачней светочи полуприпущенных фонарей с полупризрачным роем:--
-- ликующих "мистеров" и ликующих "Томми", перебегающих улицы от теневых перелетов трамваев, наполненных роем ликующих "мистеров" и ликующих "Томми"!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ночью Лондон -- огромный, упавший на землю, оскаленный ужасом пес. Обрастает он мраком, как шерстью; в шерсти же -- в упавшем над Лондоном небе -- заводятся блохи: прискачет их ярая стая, кусая упавшими бомбами; эти точки, затерянные там, в пространствах тумана, -- не блохи, а... цеппелины; и "пес" начинает рычать и искаться в шерсти ослепительными лучами прожекторов; и световые воздушные зубы-прожекторы -- яро кусаются: а высоко-высоко в шерсти переползает "блоха" малой точкой:--
-- летит цеппелин: и кусается бомбами, разнося тяжелейшие стены домов; здесь и там, как болячка укусов, зияет провалом на улице неживая развалина дома --
-- не видел я их: но другие их видели.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я же видел такую картину: пересекая проспекты, с верхушки трамвая, я любовался роями галдящих теней, перелетающих с невероятною скоростью у меня под ногами; и -- отлетающих в неопределенности тусклых далей проспектов; казалося, что туман, набегая из далей проспекта с невероятною быстротою, распадался на атомы: то есть -- на тысячи "мистеров", "проституток", "канадских" солдат, начинавших галдеть под ногами; и -- относимых с такою же быстротой в противоположную сторону: в дали проспектов, где все они, затускнев, замутясь, плотно слипнувшись в массы, опять становились -- легчайшим туманом; смотрел: высыпалися тысячи "мистеров" под ноги мне из туманов; и, выметаясь оттуда, взлетали за трамом, как пыль из-под ног, рассыпаясь в ничто: трам летел; около Пэрмит-Офис7; вдруг: --
-- с востока над крышами, с запада, с севера, с юга --
-- забили фонтаны прожекторов в небо: и -- пересеклись на небе в одно световое пятно: точно солнечный зайчик иль ложное солнце средь ночи образовалось в пересеченьи лучей: пересекаясь в пятно:--
-- мчалась по небу точка: вокруг меня вскрикнули, повскакали стремительно с мест и, задрав свои головы, взглядом воткнулись в летящую точку --
-- я слышал, как гаркнули "тысячи" мистеров с улицы под ногами --
-- то (думал в наивности я) цеппелин; глядя на летящую точку над нами, признаться, испытывал неприятное ощущение от возможности расшибить свою голову при помощи упадающей бомбы, но --
-- крик англичан -- был ликующий: точкою в небе летел англичанин: сторожевой аэроплан.
Ночью призрачен Лондон.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Утрами угашается призрачный свет фонарей; но еще ранее, к часу ночи несметные тысячи "мистеров", как роса, осушаются: сухи и пусты проспекты.
Когда угашается свет фонарей и бледнеет, туманяся, небо, -- квадратный туннель, образованный из чернотных домов и чернотной покрышки над ними, разъявшись на части, воздушнится, тает --
-- и проступают неявственно окаменелые головы коричневатых и серых Ллойд-Джорджей -- тяжелых домов; и говорят, приподнимая почтенное око густой занавески -- в мир призраков: пляшущих "мистеров".
-- "Сэры, довольно!"
-- "Пора вам смириться".
Но сэров давно нет на улице: тяжело-крохотная повозка там едет; стоит уже себе полисмен и кивает почтительно округленною каскою.
Джентльмен, фешенебельный дом, тяжелеет: мечтательно курит сигару; и дым вылетает из лапчатых листьев: то в кухне готовится утренний ростбиф купцу из Йоркшира, владельцу свинятины и обитателю дома Гладстона.
Напротив: уже пробуждается дом-Чемберлэн8; великолепный квартал воплощается в ясность дневного сознания; коричневатая серо-желтая, серая плоскость стены овеществилась и получила свой каменный вес; все приятно, пристойно, ласкает опрятностью, индивидуальною независимостью и вместе скромностью ритма пропорций; и медные доски подъездов и фирм бронзовеют; и проплотнел тяжкий Нельсон посредине вокруг суженной площади -- с высочайшего пьедестала; и солнце, ширея с востока, отправилось с крыш. --
-- Куда? --
-- В Сити: --
-- и голова моложавого, несмотря на года, чисто выбритого джентльмена под серою шляпою отправилась: в Сити; --
-- и левой рукой сжав перчатки и прижимая перчатки пристойно к груди, направляясь --
-- который раз! --
-- в то же место: в Пэрмит-Офис (где стараются мне доказать, что напрасно спешу я из Лондона, что, пожалуй, удобнее мне записаться здесь, в Лондоне, добровольцем, в канадскую армию, -- и быть посланным отбывать полицейскую службу: в Ирландию).
Бедный я!
Дом -- фешенебельный дом! -- меня учит:
-- "Да, сэр, вам пора присмиреть!"
Дом напротив поддакивает:
-- "Эй, вы, мистер, -- смиритесь!"
А наискось кучка домов начинает гласить, что я даже не мистер: финтифлюшка какая-то.
И тем не менее: великолепен вид Лондона; Темза блистает: и кружевом тянутся в воздухе шпицы Уэстминстерского Аббатства.