Въ греческій лагерь на Тайгетѣ ежедневно прибывали свѣжіе отряды новобранцевъ, со всѣхъ сторонъ и всѣ бойцы за свободу разсказывали о подвигахъ своихъ товарищей. Взятіе Каламаты было искрой, которая подожгла пороховую нить, и въ сотнѣ селеній возстали патріоты противъ ненавистныхъ турокъ, убивая родовыхъ враговъ, поджигая ихъ жилища и уводя въ плѣнъ женщинъ и дѣтей. Въ немногихъ случаяхъ турки были подготовлены, и грековъ ожидала жестокая рѣзня, но почти вездѣ турки дремали въ своей изнѣженной истомѣ, пока неожиданно не обрушилась на нихъ тяжелая кара за всѣ ихъ преступленія. Конечно, подвиги грековъ не отличались безукоризненною нравственною славой, ихъ месть была жестока, но справедлива, и вообще рабы, возставая противъ своихъ тирановъ, никогда не могутъ дѣйствовать вполнѣ законно. Насытившись местью, каждый отрядъ патріотовъ стягивался къ одному изъ центровъ -- Калавритѣ или Тайгету, но преимущественно къ послѣднему, такъ какъ тамошняя армія, все еще состоявшая подъ начальствомъ Петровія, славилась первой побѣдой грековъ надъ турками при Каламатѣ.
Но вскорѣ число патріотовъ настолько увеличилось и съ ними стало такъ трудно справляться, что Николай рѣшилъ нанести туркамъ второй ударъ.
Въ Мессеніи, гдѣ единственною твердыней турокъ была Каламата, имъ ничего не оставалось дѣлать, кромѣ партизанскихъ набѣговъ, но въ Аркадіи было нѣсколько укрѣпленныхъ мѣстъ, которыми необходимо было овладѣть прежде, чѣмъ двинуться на Триполи. Главнѣйшее изъ нихъ, Каритена, находилось на отвѣсной вершинѣ надъ Алфеемъ. Это былъ укрѣпленный городъ, почти исключительно турецкій, и Петровій рѣшился избрать его второй цѣлью своихъ военныхъ дѣйствій. Дѣйствительно, уже давно была пора организовать настоящую армію изъ толпы вооруженныхъ людей, сбѣжавшихся со всѣхъ сторонъ, ничего не дѣлавшихъ и не имѣвшихъ ни малѣйшаго понятія о томъ, что такое война. Поэтому Петровій предложилъ Николаю сформировать нѣчто въ родѣ полка, кадрами котораго послужили бы люди, уже бывавшіе въ бою и взявшіе Каламату. Съ этимъ полкомъ онъ долженъ былъ атаковать Каритену и, если возможно, овладѣть ею. Во всякомъ случаѣ, даже если они не одержатъ побѣды, новобранцы научились бы военнымъ пріемамъ и дисциплинѣ. Между тѣмъ Петровій перевелъ бы свою главную квартиру далѣе въ горы, между аркадійской равниной и Триполи, такъ что, въ случаѣ пораженія, Николай могъ туда ретироваться, а съ другой стороны Петровій имѣлъ возможность слѣдить за тѣмъ, что дѣлалось въ турецкой крѣпости. Однако онъ долженъ былъ оставить небольшіе отряды въ горномъ проходѣ между Аркадіей и Мессеніей, а также на мѣстѣ теперешняго лагеря, такъ что если бы турки вздумали высадить войска въ Каламатѣ, то нашли бы оба горные прохода изъ Мессеніи занятыми.
Николай одобрилъ этотъ планъ, и, спустя два дня, двинулся въ путь съ отрядомъ самыхъ неопытныхъ и мало обученныхъ солдатъ. Но онъ самъ намѣренно выбралъ такой негодный для войны матеріалъ, зная, что необходимо для торжества греческаго дѣла создать изъ нихъ регулярную армію. Съ одной стороны онъ считалъ, что подобное превращеніе было возможно, такъ какъ его солдаты были мужественные, здоровые люди, умѣвшіе переносить всякаго рода лишенія, а съ другой, если бы они оставались въ лагерѣ безъ всякаго занятія, то скоро бы среди нихъ распространилась деморализація.
Сначала, чтобы сразу ихъ не испугать, онъ дозволилъ имъ перебраться черезъ горы, какъ кто умѣлъ, и только назначилъ имъ сборный путь на равнинѣ, гдѣ намѣревался приступить къ ихъ военному обученію. Тамъ долженъ былъ ихъ ждать обозъ, который вы ступилъ раньше ихъ на нѣсколько часовъ.
Два дня подобнаго движенія въ разсыпную привели Николая со его молодцами въ Мегалополисъ, находившійся среди зеленой аркадійской равнины. Этотъ городъ уже былъ въ рукахъ грековъ, и занимавшій его отрядъ въ двѣсти человѣкъ тотчасъ присоединился къ войску Николая. Тутъ впервые обнаружилось зло, которое впослѣдствіи надѣлало столько вреда, именно ссоры за добычу; но Николай съ пламеннымъ негодованіемъ сталъ осыпать ихъ упреками.
-- Что,-- спрашивалъ онъ ихъ:-- вы возстали для пріобрѣтенія нѣсколькихъ піастровъ? Вы жертвуете дѣломъ освобожденія родины, чтобы пріобрѣсть бочку вина или турецкую невольницу?
Затѣмъ онъ взялъ на себя раздѣлъ добычи и половину отложилъ на покрытіе военныхъ расходовъ, а другую раздѣлилъ между всѣми молодцами, насколько возможно справедливо.
Изъ Мегалополиса до Каритены было только четыре часа ходьбы, и онъ хотѣлъ достигнуть этого мѣста рано утромъ, такъ чтобы никто не зналъ о наступленіи грековъ. Мегалопольцы также мало знали военное дѣло, какъ и его люди, но имъ хорошо была извѣстна окрестная страна, и онъ организовалъ изъ нихъ отрядъ развѣдчиковъ, которые должны были идти впереди и перехватывать всякаго, кто вздумалъ бы увѣдомить Каритену о грозившей ей опасности. Единственнымъ средствомъ взятія этого города было захватить его врасплохъ, какъ Каламату.
Каритена, подобно Каламатѣ, могла быть взята лишь съ одной стороны, но тамъ шла дорога вдоль крѣпостной стѣны, и нападающіе могли подвергнуться по всей этой дорогѣ огню осажденныхъ. Такъ и вышло на дѣлѣ, и Николай попалъ въ заранѣе подготовленную турками западню.
Развѣдочная партія выступила передъ закатомъ, а остальной отрядъ долженъ былъ вскорѣ послѣдовать за нею такъ, чтобы подойти къ городу въ полночь, и тотчасъ ночью же пойти въ атаку, а въ случаѣ, если бы это оказалось невозможнымъ,-- обложить городъ, который на разсвѣтѣ увидѣлъ бы себя въ осадѣ. Но развѣдчики пошли далѣе инструкціи Николая и такъ поторопились, что турки узнали объ ихъ наступленіи и подготовили ловкую стратагему для слѣдующаго утра. Между тѣмъ Николай прибылъ въ полночь и, видя, что все спокойно, а городскія ворота хорошо укрѣплены, рѣшилъ отложить до утра атаку. Сдѣлавъ лично рекогносцировку непріятельской позиціи, онъ вернулся въ свой отрядъ и отдалъ приказаніе о дизлокаціи отряда. Самыхъ надежныхъ солдатъ, именно аргосцевъ, онъ разставилъ по дорогѣ и у моста черезъ Алфей, а наименѣе опытные солдаты заняли посты на сѣверѣ и югѣ, откуда нельзя было ждать нападенія. Самъ Николай помѣстился среди этихъ неопытныхъ рекрутовъ, а аргосцевъ предоставилъ самимъ себѣ.
Солнце взошло на безоблачномъ небѣ, и Николай, вставъ ранехонько, пошелъ посмотрѣть, не видно ли какого движенія въ цитадели. Къ величайшему своему удивленію онъ увидѣлъ, что городскія ворота были открыты, и нѣсколько турокъ лѣниво гнали муловъ по дорогѣ. Николай не ожидалъ такого удобнаго случая для штурма цитадели и потому, быстро вернувшись къ своему отряду, приказалъ немедленно наступать. Впереди шли аргосцы, затѣмъ мегалопольцы, а въ арьергардѣ находился онъ самъ со своими рекрутами.
Но не успѣли они поровняться съ городской стѣной, какъ турки открыли по нимъ ружейный огонь. Непривычные къ военному дѣлу, греки остановились и стали отвѣчать на выстрѣлы, что было совершенно неблагоразумно, такъ какъ ихъ противники были скрыты за стѣной, а греки служили имъ открытой мишенью. Но аргосцы, несмотря на многочисленныя потери, мужественно продолжали путь къ отвореннымъ воротамъ. За ними слѣдовали рекруты, и, непривыкшіе къ огню, они при первыхъ турецкихъ выстрѣлахъ дрогнули и обратились бы въ бѣгство, если бы Николай не бросился впередъ съ крикомъ:
-- За мной, ребята! Мы дадимъ себя знать туркамъ.
Греки сомкнули ряды, быстро рѣдѣвшіе, и мужественно послѣдовали за Николаемъ, который, съ гордостью смотря на нихъ, мысленно говорилъ:
-- Вотъ этого-то имъ и нужно было. Они молодцы и живо привыкнутъ къ огню.
Между тѣмъ аргосцы достигли воротъ, и въ ту самую минуту неожиданно выскочилъ изъ цитадели отрядъ кавалеріи въ пятьсотъ человѣкъ. Аргосцы остановились и встрѣтили турокъ ружейнымъ огнемъ, но они не могли выдержать напора всадниковъ и побѣжали. Видя это, Николай понялъ, что весь его отрядъ будетъ истребленъ, и со стѣсненнымъ сердцемъ онъ громко крикнулъ:
-- Спасайтесь, ребята, какъ кто умѣетъ!
Началось отчаянное бѣгство, и по пятамъ за бѣгущими гнались турецкіе всадники, которые рубили саблями своихъ несчастныхъ жертвъ и стрѣляли въ нихъ изъ пистолетовъ.
По счастью для грековъ вблизи отъ дороги возвышались горы, покрытыя лѣсами. Тамъ погоня становилась трудной, и греки могли легко достигнуть Вальтезы, гдѣ Петровій хотѣлъ раскинуть лагерь. Николай случайно оступился и, повредивъ себѣ ногу, принужденъ былъ отстать отъ своего отряда, а чтобы не попасть въ руки турокъ, онъ сталъ осторожно пробираться за кустами и деревьями.
Добравшись до вершины горы, онъ взглянулъ назадъ и увидѣлъ, что турецкая кавалерія преспокойно возвращалась въ городъ, найдя невозможнымъ далѣе преслѣдовать враговъ. Вся дорога была усѣяна трупами, преимущественно греческими, хотя и турки понесли потери, такъ, какъ нѣсколько лошадей безъ сѣдоковъ лѣниво щипали траву. Николай подобрался къ одной изъ нихъ и вскочилъ на нее. Повернувъ ее въ кусты, онъ сталъ осторожно пробираться между деревьями и скоро выбрался на лѣсную тропинку. Оглянувшись по сторонамъ, онъ увидѣлъ въ недалекомъ разстояніи небольшое селеніе, которое онъ легко призналъ за Серину, гдѣ жила семья его жены, и гдѣ онъ самъ женился.
Приблизившись къ селенію, онъ убѣдился, что оно было покинуто треками, которые, вѣроятно, истребивъ турокъ, присоединились къ Петровію. Ему страстно захотѣлось взглянуть на тотъ домъ, изъ котораго онъ взялъ свою несчастную жену, и на церковь, въ которой онъ съ нею вѣнчался.
Какъ этотъ домъ, такъ и церковь были отворены, и онъ посѣтилъ то и другое зданія, съ мрачными мыслями въ головѣ, хотя въ настоящую минуту къ его грусти присоединилось и радостное чувство, что месть за жену и дочь уже началась. Онъ вспомнилъ про свою клятву надъ трупами дорогихъ ему существъ и въ виду того, что эта клятва стала осуществляться, онъ возблагодарилъ Бога, избравшаго его мстителемъ.
При закатѣ солнца онъ пустился снова въ путь и къ полуночи выбрался на дорогу, на которой стоялъ кабачекъ, въ которомъ Митсосъ и Яни останавливались во время ихъ пути въ Триполи. Увидавъ свѣтъ въ окнахъ, онъ подкрался къ одному изъ нихъ и увидалъ, что все внутреннее помѣщеніе было переполнено бѣглецами греками. Одни изъ нихъ спали, а другихъ хозяинъ кабака, Анастасій, угощалъ хлѣбомъ и кофе.
Привязавъ лошадь, Николай вошелъ въ домъ и тотчасъ услышалъ знакомый голосъ:
-- Дядя Николай! Это ты?
-- Конечно, я, Митсосъ! Но какъ ты попалъ сюда?
-- Петровій меня прислалъ сюда сегодня утромъ, чтобы узнать, не видали ли и не слыхали ли о тебѣ. Признаюсь, когда я узналъ о случившемся, то испугался за тебя.
-- Меня турки нескоро уходятъ. Анастасій, я никогда не забуду, что ты пріютилъ бѣглецовъ. А теперь дай-ка и мнѣ кофе.
Николай сѣлъ въ кресло и, попивая кофе, продолжалъ:
-- Я не знаю, Митсосъ, что тебѣ разсказали, но я тебѣ разскажу то, что видѣлъ. Передъ моими глазами отрядъ людей, никогда не видавшихъ войны, стойко выдержалъ непріятельскій огонь и только потому, что въ этомъ заключался ихъ доліъ. Ни одинъ изъ нихъ не побѣжалъ, прежде чѣмъ я не приказалъ имъ спасаться.
Митсосъ слегка покраснѣлъ, а лежавшіе вокругъ греки стали подымать головы и прислушиваться къ словамъ Николая, который продолжалъ:
-- Я, какъ теперь, вижу, что съ одной стороны на нихъ напираютъ всадники, а съ другой сыплется градъ пуль. Нѣтъ! я никогда не видалъ такихъ мужественныхъ храбрецовъ.
Митсосъ подошелъ къ ближайшему отъ него греку и, протянувъ руку, сказалъ:
-- Прости меня. Я отказываюсь отъ своихъ словъ.
-- А что ты сказалъ, Митсосъ?-- спросилъ Николай.
-- Я говорилъ, что они трусы, а теперь я вижу, что виноватъ передъ ними.
-- Да нечего тебѣ и просить прощенія,-- возразилъ рослый, плечистый грекъ, къ которому обратился Митсосъ:-- я также тебѣ хорошо отвѣтила: я назвалъ тебя лжецомъ.
-- Еще бы, и мы чуть съ тобой не подрались. Но теперь мы навсегда друзья. Но отчего ты, дядя Николай, хромаешь, и какъ ты, хромой, добрался сюда?
-- Я пріѣхалъ на прекрасной турецкой лошади.
Изъ допроса Николаемъ окружающихъ грековъ оказалось, что это были послѣдніе бѣглецы, и среди нп5ъ не было раненыхъ, которые были взяты въ плѣнъ турками, или отправлены на мулахъ въ лагерь. По расчету Николая, онъ потерялъ триста человѣкъ, но если бы онъ не приказалъ своимъ молодцамъ спасаться бѣгствомъ, то эта потеря была бы въ пять разъ больше.
-- Ну, а ты, Митсосъ, когда вернулся, и что ты сдѣлалъ съ кораблемъ?-- спросилъ онъ у юноши.
-- Мы вернулись два дня послѣ того, какъ ты отправился въ Тайгетъ, а корабль не существуетъ.
-- Разскажи мнѣ все подробно
Разсказъ Митсоса былъ встрѣченъ общимъ сочувствіемъ, и послѣ его окончанія Николай произнесъ съ улыбкой:
-- Ты молодецъ, и я горжусь тобой. Однако, ребята, скоро будетъ свѣтать, и намъ пора въ дорогу.
Спустя четверть часа, они пустились въ путь и черезъ часъ достигли укрѣпленія, которое воздвигалъ Петровій на горной вершинѣ. Увидавъ ихъ издали, Петровій поскакалъ къ нимъ на встрѣчу и крикнулъ Николаю:
-- Ну, слава Богу, что ты вернулся: значитъ, нѣтъ позора.
-- Ты правъ. Сели бы былъ позоръ, то я не вернулся бы. Наши молодцы дрались, какъ львы, а если кто и виновенъ въ чемъ либо, то одинъ я.
И онъ разсказалъ о всемъ случившемся.
-- Наши молодцы покрыли себя славой, но ты, приказавъ спасаться, поступилъ мужественнѣе всѣхъ.
-- Если бы я не далъ этого приказанія, то былъ бы дуракомъ,-- отвѣчалъ Николай со смѣхомъ.