Греческій лагерь, расположенный на этомъ никѣмъ не посѣщаемомъ скатѣ Тайгета, походилъ на птичье гнѣздо, свитое на горной вершинѣ. Онъ находился по обѣ стороны горнаго ручья, переполненнаго отъ таянія снѣговъ и быстро направлявшагося по крутой ложбинѣ въ Каламатскую равнину. На немъ въ пятистахъ шагахъ возвышался маякъ на уединенной, каменной площадкѣ, окруженной узкими ущельями отъ главной массы горъ. Николай выбралъ эту мѣстность и очень удачно, потому что лагерь скрывался внутри горъ и былъ защищенъ отъ сѣвернаго вѣтра; маякъ могъ служить обсерваціоннымъ пунктомъ въ двухъ шагахъ отъ главной квартиры. На сѣверѣ подъ нимъ разстилалась Аркадійская равнина, по которой только что пробирались Митсосъ и Яни; на западѣ лежала, какъ на ладони, Мессенская долина, съ ея главнымъ центромъ Каламатой, а на югѣ -- извивался Лангардскій горный проходъ чрезъ Тайгетъ, между Мессеной и Спартой.
Лагерь былъ окруженъ крѣпкимъ плетнемъ изъ хвороста, а внутри она. состоялъ изъ шалашей на жердяхъ, переплетенныхъ сосновыми вѣтвями и покрытыхъ въ видѣ крыши камышемъ. Въ центрѣ, у самаго ручья стоялъ шалашъ Петровія и Николая. Онъ ничѣмъ не отличался отъ другихъ, кромѣ развѣвавшагося надъ нимъ синебѣлаго флага съ греческимъ крестомъ надъ турецкимъ полумѣсяцемъ. Немного поодаль, среди нѣсколькихъ деревьевъ, виднѣлась болѣе основательная постройка, покрытая досками и войлокомъ: это былъ складъ пороха, снарядовъ и оружія.
Въ лагерѣ было все оживлено, какъ въ пчелиномъ ульѣ, только что прибывшій обозъ съ порохомъ изъ Каливіи и Цимовы быстро разгружался. Самъ Петровій наблюдалъ за тѣмъ, какъ относили порохъ въ магазины. Во всѣхъ концахъ виднѣлись костры, на которыхъ варили кофе для утренней трапезы, а вдали сверкали въ воздухѣ топоры молодцовъ, рубившихъ сосны на различныя потребности лагеря. Въ продолженіе послѣднихъ двухъ ночей много прибыло изъ окрестныхъ деревень патріотовъ съ оружіемъ, провизіей и даже цѣлымъ стадомъ овецъ и козъ, которыя паслись въ оврагѣ, подъ лагеремъ. Уже отрядъ вмѣщалъ въ себѣ двѣсти человѣкъ, а черезъ три дня Петровій надѣялся довести его до восьмисотъ. Въ недалекомъ разстояніи на откосахъ горы были расположены еще три лагеря, такъ что общее число вооруженныхъ людей, которые могли при первой надобности спуститься съ Тайгета въ Каламату, доходило до трехъ тысячъ. Всѣ они были уроженцы Лаконіи, Арголиды и южной Аркадіи, а изъ населенной Мессенской долины ожидалось еще двѣ тысячи человѣкъ. Патріоты сѣверной Греціи должны были еще возстать въ Ахайѣ при первомъ блескѣ маяковъ.
Въ лагерѣ соблюдались строгая дисциплина, порядокъ и правильная организація. Извѣстное число юношей помѣщалось на вершинѣ горы, съ приказаніемъ увѣдомлять о всякомъ движеніи, замѣченномъ въ окрестностяхъ, и останавливать силой каждаго турка, который направлялся бы изъ Мессены въ Спарту, изъ опасенія, чтобъ онъ не принесъ въ Триполи вѣсти о сборѣ патріотовъ. Въ сущности это опасеніе было основано не на существованія лагерей, которыхъ не видно было съ дороги, а на выбытіи значительнаго числа жителей изъ окрестныхъ деревень съ ихъ мулами и стадами; но и это обстоятельство не могло возбудить подозрѣнія, такъ какъ обыкновенно въ апрѣлѣ мѣсяцѣ поселяне отправлялись на время въ горы, чтобъ пасти овецъ и козъ на тучныхъ пастбищахъ и жечь сосны на уголь. Во всякомъ случаѣ бѣгство Петровія, Николая и Яни могло возбудить различныя предположенія турокъ, а потому было очень важно, чтобъ изъ Каламаты не сообщили въ Триполи никакихъ извѣстій, грозившихъ опасностью этому городу, который за послѣднія недѣли сталъ быстро укрѣпляться съ цѣлью представить надежное убѣжище для турецкихъ семействъ въ случаѣ возстанія грековъ.
Всѣ люди, оружіе, мулы, лошади и скотъ въ лагерѣ находились въ распоряженіи Петровія. Такъ какъ онъ былъ главою многочисленнаго рода Мавромихали, изъ членовъ котораго преимущественно состоялъ отрядъ, занимавшій лагерь, то Николай нашелъ полезнымъ вручить ему высшее начальство, а самъ онъ, какъ говорилъ игумену, вполнѣ довольствовался честью служить родинѣ. Петровій не злоупотреблялъ этимъ благороднымъ порывомъ родственника и согласился исполнить желаніе Николая, подъ тѣмъ условіемъ, что онъ ничего не будетъ дѣлать безъ совѣта послѣдняго, и что Николай всегда приметъ начальство, если отрядъ этого захочетъ. Между тѣмъ ему было препоручено наблюденіе за часовыми и развѣдчиками, которые поддерживали сношеніе между лагерями. Перемѣнивъ часовыхъ на маякѣ, Николай отправился съ обоими юношами къ Петровію. Онъ былъ занятъ разгрузкой муловъ, но, увидавъ сына, бросился къ нему.
-- Слава Богу,-- воскликнулъ онъ:-- что ты спасенъ, но мы уже давно васъ ждали обоихъ, отчего вы такъ замѣшкались? О Митсосъ, какъ я тебѣ благодаренъ за твою помощь! Идите теперь съ Николаемъ въ мой шалашъ. Я послѣдую за вами, когда покончу дѣло, и мы тогда позавтракаемъ.
Выгрузка пороха, по мнѣнію Петровія, требовала большой осторожности. Онъ получался въ корзинахъ, которыя подвязывались по обѣимъ сторонамъ муловъ и былъ сверху покрытъ углемъ ила какимъ нибудь сельскимъ произведеніемъ. Эти корзины бережно относились въ магазинъ, а тамъ порохъ разсыпался въ маленькія бутылки, вмѣстилище которыхъ равнялось обычному пантронташу. Такихъ бутылокъ было приготовлено 800, по одной на каждаго молодца, а то количество пороха, которое осталось бы послѣ ихъ наполненія должно было сохраняться въ легкихъ деревянныхъ ящикахъ, болѣе удобныхъ для перевозки на мулахъ, чѣмъ корзины.
Цѣлый день прибывали въ лагерь новыя группы добровольцевъ по 8 и 10 человѣкъ, и получались вѣсти изъ другихъ лагерей, что и тамъ силы быстро пополнялись. Между прочимъ присоединились къ патріотамъ пятьдесятъ человѣкъ изъ Навпліи и Аргосской равнины, въ числѣ которыхъ были отецъ Андрей и Константинъ. Митсосъ былъ назначенъ адъютантомъ къ Николаю и потому остался въ лагерѣ Мавромихали, но вообще при распредѣленіи лицъ строго держались географическихъ условій, такъ какъ Петровій зналъ по опыту, что люди, близкіе другъ къ другу, храбрѣе дерутся вмѣстѣ. Каждый лагерь былъ организованъ по образцу лагеря Мавромихали, и начальники ихъ добровольно подчинились высшей власти Петровія, такъ какъ до сихъ поръ еще не возникали ссоры, впослѣдствіи нанесшія столько вреда патріотамъ. Къ тому же клубъ гетеріи со времени бѣгства князя Александра Ипсиланти строго приказалъ, чтобъ управленіе дѣлами на югѣ было сосредоточено въ рукахъ кого либо изъ мѣстныхъ вождей, причемъ прямо указалъ на Петровія или Николая.
Прошла недѣля; лагери были переполнены людьми, и Петровій съ нетерпѣніемъ ожидалъ окончанія всѣхъ приготовленій. Благодаря принятымъ предосторожностямъ и счастливому случаю, не произошло еще ни одного столкновенія съ турками, и, повидимому, Каламата ничего не подозрѣваетъ. Два дня тому назадъ было получено извѣстіе, что два турецкихъ военныхъ судна были отправлены для защиты этого города и спасенія турецкихъ его жителей въ случаѣ возстанія грековъ; но, несмотря на то, что съ утра до вечера наблюдали съ маяка за бухтой, не виднѣлось и слѣда этихъ кораблей.
Наконецъ 2-го апрѣля въ полдень развѣдчикъ съ маяка явился въ лагерь и объявилъ, что маленькій отрядъ турокъ въ двѣнадцать вооруженныхъ человѣкъ и съ обозомъ муловъ поднимался по горному проходу изъ Каламаты.
-- Остановить ихъ!-- скомандовалъ Петровій и послалъ двадцать человѣкъ на подкрѣпленіе маячнаго поста, а еще дюжинѣ приказалъ быть наготовѣ, чтобы отправиться туда же при первой надобности.
Прошло нѣсколько времени, и послышалась перестрѣлка, а затѣмъ, спустя полчаса, получилась вѣсть о томъ, что приказаніе Петровія исполнено, и турки остановлены.
Петровій вскочилъ изъ-за стола, за которымъ обѣдалъ вмѣстѣ съ Николаемъ, и громко воскликнулъ, сверкая глазами:
-- Наконецъ-то наступила минута жатвы!
Не теряя ни секунды, онъ тотчасъ отправилъ своего адъютанта Яни съ приказаніемъ, чтобъ за часъ до заката солнца вся армія выступала въ Каламаты. Всюду начались энергичные сборы, но, несмотря на общее одушевленіе, нигдѣ не были нарушены порядокъ и строгая дисциплина. Все дѣлалось быстро, но аккуратно и методично. Къ четыремъ часамъ окончены были всѣ приготовленія, и мулы навьючены багажемъ и снарядами.
Между тѣмъ нѣсколько нарочно отряженныхъ для этого людей нанесли груду дровъ на вершину горы для костра, который долженъ былъ служить маячнымъ сигналомъ не только для другаго маяка въ Бассѣ, но и для патріотовъ въ, селеніяхъ мессенской равнины. Митсосу было поручено зажечь этотъ маякъ, который долженъ былъ распространить по всей Греціи огненное слово свободы, какъ только наступитъ темнота, а затѣмъ онъ долженъ былъ присоединиться къ отрядамъ, которые со всѣхъ сторонъ стянутся къ Каламатѣ.
Въ 5 часовъ началось общее движеніе, и Митсосъ, оставшись одинъ въ лагерѣ, свободно поужиналъ, а затѣмъ сталъ ждать ночи, въ которую суждено было народиться Греціи. День былъ жаркій, душный, и юноша, отправивъ съ обозомъ теплый шерстяной плащъ, данный ему Николаемъ взамѣнъ того, который онъ бросилъ во время бѣгства изъ Триполи,-- былъ одѣтъ. въ полотняной рубашкѣ и такихъ же шароварахъ и открытой албанской курткѣ. Въ воздухѣ было тихо, но съ вершинъ Тайгета тихо надвигались облака. Хотя къ закату солнца они застилали все пространство до Итома, но сверху небо было чисто, и маячный пикъ рельефно выдавался въ окружающемъ полусвѣтѣ. Задолго до наступленія темноты Митсосъ отправился къ маяку и устроилъ тамъ большой костеръ, изъ дровъ, валежника и сухого мха. Едва успѣлъ онъ окончить свою работу и уже собирался внизъ за тлѣвшими углями, которые при вѣтрѣ быстро разожгли бы костеръ, какъ сталъ накрапывать дождь. Юноша быстро закрылъ сосновыми вѣтвями приготовленный костеръ и побѣжалъ внизъ, но дождь усиливался, и поднялась сильная гроза. Однако онъ набралъ въ свою шапку горсть горячихъ углей и, снеся ихъ въ шалаши, сталъ разжигать на нихъ груду почернѣвшихъ углей.
Между тѣмъ наступила ночь темная, ненастная. Положеніе Митсоса было критическое. По всѣмъ вѣроятіямъ, костеръ, такъ прожогъ, что не было возможности его зажечь. Но тутъ юноша вспомнилъ, что Петровій оставилъ ему фляжку со спиртомъ. Но не успѣлъ онъ достать ее, какъ услышалъ невдалекѣ шаги какого-то человѣка, поднимавшагося по горной тропинкѣ.
Кто бы это былъ? Едва ли это могъ быть какой нибудь отставшій грекъ или гонецъ отъ Петровія, или заблудившійся поселянинъ; скорѣе всего на лагерь набрелъ какой нибудь турокъ, и Митсосъ, выйдя изъ шалаша, сталъ озираться во всѣ стороны. Почти въ ту же минуту сверкнулъ въ темнотѣ огненный языкъ, и пуля, пролетѣвъ мимо его головы, вонзилась въ одну изъ жердей шалаша.
-- Кто идетъ?-- воскликнулъ Митсосъ, взводя курокъ у своего пистолета, но вмѣсто отвѣта послышался второй выстрѣлъ.
Юноша спрятался за уголъ шалаша и сталъ поджидать, чтобъ невидимый врагъ подошелъ поближе. Но шаги стали удаляться, и Митсосъ пустился въ догоню за незнакомцемъ, который очевидно былъ турокъ и могъ оповѣстить Спарту о наступленіи на Каламату возставшихъ грековъ.
Спустя три минуты, Митсосъ догнала, своего врага. Тотъ остановился и выстрѣлилъ въ него изъ ружья, но не попалъ, и также безплоденъ былъ второй выстрѣлъ изъ пистолета. Онъ еще разъ прицѣлился изъ ружья, и юноша видя, что ему грозитъ вѣрная смерть, съ отчаянья бросилъ ему въ лицо изо всей силы пистолетъ. Онъ зашатался, забрызганный кровью, а Митсосъ бросился на него, выхватилъ изъ его рукъ ружье и нанесъ ему смертельный ударъ прикладомъ по головѣ. Онъ грохнулся на землю, и юноша почувствовалъ на своихъ рукахъ и одеждѣ что-то мокрое, мягкое. Онъ остановился, чтобъ убѣдиться, дѣйствительно ли убилъ турка, а потомъ бѣгомъ пустился къ маяку.
Только теперь онъ увидалъ, что у него на рукѣ была рана, изъ которой текла кровь. Онъ оторвалъ оіъ рукава рубашки кусокъ полотна, перевязалъ рану и, захвативъ уголь и спиртъ, продолжалъ свой путь къ маяку. Какъ онъ ожидала, костеръ совсѣмъ промокъ, и невозможно было его зажечь. Конечно, съ помощью углей, еще тлѣвшихъ въ его шапкѣ, и спирта можно было поддержать огонь, но надо было прежде всего получить этотъ огонь, а это было невозможно, такъ какъ все вокругъ пропиталось дождемъ.
Неожиданно свѣтлая мысль озарила голову Митсоса: онъ снялъ съ себя рубашку, которая оставалась сухой, завернулъ въ нее угли и сталъ дуть на нихъ изъ всѣхъ силъ. Наконецъ появился маленькій огонекъ; Митсосъ подлилъ въ него спирта, и огонь весело запылалъ, пожирая рубашку. Тогда юноша запихалъ ее въ самую середину костра, гдѣ еще находилось сухое топливо и сталъ сверху поливать спиртомъ. Мало-по-малу дрова загорѣлись, и Митсосъ старательно поддерживалъ пламя спиртомъ и сухими полѣньями, которыя онъ выхватывалъ изнутри костра и бросалъ въ огонь. Наконецъ весь костеръ представилъ пылающую груду, которую не могъ затушить дождь, все болѣе и болѣе ослабѣвавшій.
Тогда Митсосъ почувствовалъ въ спинѣ холодъ, такъ какъ дождь пронизалъ его обнаженное тѣло, а въ груди боль отъ огня, противъ котораго онъ не принималъ никакой предосторожности. Мысль о великомъ дѣлѣ, которое онъ совершалъ, объ освобожденіи Греціи, которое предвѣщалъ свѣтъ этого маяка, не давала ему до сихъ поръ времени подумать о себѣ. Теперь онъ отскочилъ отъ костра, и глаза его неожиданно остановились на горизонтѣ.
Что это такое? На самомъ горизонтѣ свѣтилась какая-то большая звѣзда. Нѣтъ, это не могла быть звѣзда. Она находилась слишкомъ низко, и свѣтъ ея былъ красный. Къ тому же за ней чернѣлась гора. Очевидно, это былъ отвѣтный свѣтъ маяка въ Бассѣ.
Митсосъ вернулся въ лагерь, отыскалъ тѣло убитаго имъ турецкаго солдата и взялъ его пистолетъ и ружье. Затѣмъ онъ покрылъ трупъ сосновыми вѣтвями, чтобы предохранить его отъ хищныхъ звѣрей, и перекрестившись, какъ всегда дѣлаетъ грекъ передъ мертвецомъ, побѣжалъ подъ гору за своимъ отрядомъ.
Греки двигались тихо, такъ какъ хотѣли подойти къ Каламатѣ за часъ до разсвѣта. Поэтому Митсосъ скоро ихъ нагналъ на привалѣ у подножія Тайгета. Отыскавъ Петровія у разведеннаго костра, онъ только что хотѣлъ передать ему о томъ, что онъ сдѣлалъ, какъ послѣдній съ улыбкой махнулъ рукой и продолжалъ свой разговоръ съ Николаемъ и отцомъ Андреемъ.
-- Такъ слышишь, отецъ Андрей,-- говорилъ онъ:-- городъ надо взять во что бы то ни стало, но чѣмъ мы меньше потеряемъ людей, тѣмъ лучше. Я предпочелъ бы капитуляцію штурму, но безъ всякихъ условій. Всѣ турки... Ты понимаешь?
-- Понимаю,-- отвѣчалъ отецъ Андрей.
-- Луна ихъ пожретъ своими лучами,-- продолжалъ Петровій:-- а теперь, о. Андрей, пойди, отдохни. Ну, Митсосъ, мы видѣли, какъ ты зажегъ маякъ, но какъ ты это сдѣлалъ въ дождь, я, право, не понимаю. Разсказывай-ка!
Митсосъ молча раскрылъ свою куртку и показалъ обнаженную грудь.
-- Рубашка иногда очень полезна,-- произнесъ онъ и подробно разсказали, о случившемся.
-- На этомъ юношѣ Божіе благословеніе,-- промолвилъ тихо Петровій, когда онъ кончилъ свой разсказъ, и съ удивленіемъ взглянулъ на него.