Въ началѣ августа получено извѣстіе, что турки въ Монемвазіи предлагаютъ сдаться. До этого они додумались, благодаря осадѣ съ моря судами изъ Спеціи и съ сухого пути полкомъ возставшихъ грековъ. Князь Димитрій внесъ вопросъ о капитуляціи на разсмотрѣніе сената, и по этому поводу высказалось много противоположныхъ мнѣній. Николай и Петровій полагали, что туркамъ надо дать свободный пропускъ въ Смирну или въ какой другой малоазіатскій портъ, но съ условіемъ, что они положатъ оружіе и заплатятъ за расходы по осадѣ, а, кромѣ того, внесутъ десять тысячъ турецкихъ фунтовъ, которые раздѣлятся на три части между арміей, флотомъ и національной казной. Германъ съ своей партіей возсталъ противъ этого. Монемвазія была однимъ изъ богатѣйшихъ городовъ Нелононеза, и онъ предложилъ, чтобъ ея обитатели купили свою жизнь цѣною всего ихъ имущества. Князь Димитрій ударился въ противоположную крайность. Гетерія возьметъ на себя уплату недоплаченнаго солдатамъ жалованья, такъ какъ именно для этого она и собрала свой фондъ; но получивъ все, что имъ слѣдовало, солдаты не должны были думать о наживѣ; узнавъ же о легкихъ условіяхъ капитуляціи Монемвазіи, турки въ Триполи склонились бы охотнѣе къ сдачѣ. Наконецъ споръ перешелъ въ рукопашную, и среди общаго смятенія князь Димитрій заставилъ повелительнымъ тономъ всѣхъ молчать. Со времени исторіи съ Германомъ, онъ пользовался авторитетомъ, и когда возвышалъ голосъ, то его слушались.
-- Я отправлюсь лично въ Монемвазію,-- сказалъ онъ:-- и въ качествѣ главнокомандующаго арміей, а также вице-короля, назначеннаго гетеріей, поведу нереговоръ о сдачѣ города. Тамъ войска, говорятъ, выбились изъ рукъ, а отсюда я возьму майнотовъ подъ начальствомъ Петровія. Тамъ мы возобновимъ обсужденіе условій капитуляціи, но я надѣюсь, что будемъ вести себя приличнѣе.
Но сенатъ слишкомъ долго привыкалъ къ его слабохарактерности, чтобъ поддаться на удочку, и его повинительный тонъ казался въ высшей степени комичнымъ Петровій, всегда поддерживавшій князя, на этотъ разъ нашелъ нужнымъ ему возразить.
-- Ваша свѣтлость, конечно, не забыли, что осада продолжается три мѣсяца, и что она исключительно -- дѣло народа. Гетерія не ударила пальцемъ, о палецъ. Поэтому одни осаждающіе имѣютъ право преписывать условія сдачи, и имъ однимъ или ихъ предводителю долженъ сдаться городъ.
Князь вспыхнулъ.
-- Значить, я не главнокомандующій всей греческой арміи?
-- Ты главнокомандующій всей арміей, которую создала и содержитъ гетерія. Но отрядъ, осаждающій Монемвазію, сформированъ на частныя средства и задолго до твоего назначенія гетеріей, а съ тѣхъ поръ, что ты въ Мореѣ, ты принялъ этотъ отрядъ подъ свою команду и не оказалъ имъ никакой помощи. Начальникъ тамошнихъ сухопутныхъ силъ членъ нашего сената, и, вѣроятно, онъ исполнить его распоряженія.
-- Скорѣе, чѣмъ распоряженія вице-короля?
-- Вице-король также членъ сената,-- возразилъ Петровій.
Князь задумался.
-- Хорошо,-- сказалъ онъ наконецъ: -- сенатъ рѣшитъ, чьимъ именемъ занять Монемвазію -- сенатскимъ или моимъ.
Впервые греки забыли всѣ препирательства, и единогласно было рѣшено, что Монемвазія будетъ занята именемъ сената.
Затѣмъ возобновились пренія относительно условій сдачи, но такъ какъ безспорно начальникъ осаждающаго отряда имѣлъ болѣе авторитета по этому вопросу, чѣмъ предводители войскъ, окружавшихъ Триполи, то Германъ, вѣроятно, съ цѣлью перещеголять Николая предложилъ порѣшить этотъ вопросъ князю при содѣйствіи начальника греческаго отряда. Николай на это охотно согласился, зная, что Петровій будетъ сопровождать князя, и прибавилъ съ улыбкой, что справедливое замѣчаніе Германа еще болѣе относится къ вожакамъ духовенства.
Такимъ образомъ центръ войны перенесли въ Монемвазію, и въ продолженіе всего августа половина греческой арміи оставалась праздной подъ Триполи, и въ отсутствіе князя стали снова распространяться духовными лицами скандальныя сплетни. Германъ, хотя и зналъ о происходившемъ, держался въ сторонѣ и не вмѣшивался во внутреннія дѣла лагеря, но вмѣстѣ съ тѣмъ не дѣлалъ ни шага къ уничтоженію скандальныхъ интригъ.
Для Николая, однако, этотъ мѣсяцъ представилъ много труда: съ одной стороны онъ заботился о правильномъ устройствѣ продовольствія, а съ другой обучалъ новобранцевъ. Подъ его умѣлымъ руководствомъ свѣже организованныя войска стали принимать серіозную организацію. Другіе военачальники слѣдовали его примѣру, хотя многіе изъ нихъ не имѣли ни малѣйшаго понятія о военномъ дѣлѣ. Но несмотря на распространеніе между греками большей или меньшей дисциплины, они все болѣе и болѣе убѣждались въ полной неспособности князя къ предводительствованію большою арміей. Со времени его отбытія въ Монемвазію исчезла послѣдняя тѣнь его власти, а когда полупились извѣстія о происшедшемъ въ этомъ городѣ, то онъ сдѣлался вполнѣ комичной фигурой въ глазахъ всѣхъ.
Ночные набѣги по окрестностямъ Триполи прекратились, такъ какъ онѣ уже были совершенно опустошены, и ни въ лагерѣ, ни вокругъ его не замѣчалось никакого движенія. Турки знали, что было безполезно дѣлать нападеніе на Трикафу, а греки не думали до возвращенія Петровія штурмовать городъ, и Митсосъ размышляя однажды ночью случайно набрелъ на мысль, естественный плодъ праздности.
Въ продолженіе нѣсколькихъ дней послѣ сожженія турецкаго корабля онъ не тревожился насчетъ;! улей мы и утѣшалъ себя мыслію, что Господь сохранитъ ее до возможности свидѣться съ нимъ. Долго онъ даже не думалъ о томъ, что она должна была находиться въ осажденномъ городѣ, который рано или поздно долженъ былъ сдаться, и тогда, по всей вѣроятности, произойдутъ такія же сцены грабежа и насилія, какъ въ Каламатѣ, или состоится штурмъ съ неизбѣжной рѣзней на улицахъ. Даже въ послѣднемъ случаѣ Зулейма могла избѣгнуть опасности, если бы она исполнила его совѣтъ и сказала погречески осаждающимъ, что она ихъ соотечественница. Но теперь, когда миновали возбуждающія воинственную душу стычки съ турками, и наступило утомительное бездѣйствіе и споры съ духовными лицами, онъ сталъ сердечно терзаться при мысли о тѣхъ опасностяхъ, которыя могли разразиться надъ ея головой. Въ сущности при осадѣ города не могло быть и рѣчи о безопасности. Случайная нуля или сердитый грекъ могли во всякое время пробудить ужасную рѣзню. Точно также былъ возможенъ пожаръ тѣснаго жилища съ неизбѣжными человѣческими жертвами.
Въ означенную ночь опасенія Митсоса приняли особенно рельефный характеръ. Въ его глазахъ проходилъ рядъ ужасающихъ катастрофъ, въ которыхъ главной жертвой была Зулейма. Онъ вышелъ на чистый воздухъ и безнадежно устремилъ свои взоры на пять или шесть большихъ домовъ, возвышавшихся на городской стѣнѣ, и въ каждомъ окнѣ этихъ домовъ ему виднѣлась Зулейма, томившаяся въ заключеніи.
Эти зловѣщіе миражи становились все томительнѣе и томительнѣе; наконецъ онъ не выдержалъ, и, не давая себѣ яснаго отчета въ томъ, что дѣлалъ, Митсосъ побѣжалъ наружной траншеей, въ которой было только шесть футовъ вышины, быстро перелѣзъ черезъ нее и очутился но другую сторону, прежде чѣмъ онъ могъ опомниться.
Куда онъ стремился? Его сердцу это было вполнѣ ясно. Онъ долженъ былъ такъ или иначе разыскать ту, которая ему была дороже жизни. Онъ снялъ для большаго удобства башмаки и босой сталъ пробираться среди базальтовыхъ утесовъ подъ серебристыми лучами только что взошедшей на небѣ луны. Достигнувъ горнаго потока, онъ остановился, чтобъ освѣжить свое горѣвшее тѣло свѣжей водой. Наконецъ онъ пустился бѣгомъ по равнинѣ, разстилавшейся передъ городскими стѣнами, и достигнувъ этихъ послѣднихъ, онъ прилегъ подъ тѣнью масличнаго дерева, чтобъ обдумать свое положеніе.
Эти стѣны, усѣянныя бойницами, виднѣлись прямо противъ него на высотѣ двадцати футовъ надъ равниной. Въ пятидесяти шагахъ отъ него было обширное углубленіе въ стѣнѣ, на которомъ возвышалось нѣсколько домовъ, съ маленькими окнами, защищенными желѣзными перекладинами. Подкравшись къ подножію этихъ жилищъ, Митсосъ услышалъ веселые женскіе голоса и подумалъ, что тутъ, вѣроятно, находились гаремы знатныхъ турокъ.
Юноша продолжалъ свой путь ползкомъ, пока не очутился снова передъ продолженіемъ городской стѣны. Тогда онъ вернулся къ турецкимъ жилищамъ, такъ какъ чувствовалъ себя тамъ ближе къ Зулеймѣ. Онъ снова прилегъ подъ тѣнью сосѣдняго утеса. Луна скрылась за тучами, а въ домахъ мало-по-малу померкъ свѣтъ и стихли голоса.
Прошло полчаса, и вдругъ на городской стѣнѣ показался турокъ, который махалъ бѣлой тканью. Митсосъ безмолвно подобрался къ тому мѣсту. Турокъ тихо произнесъ:
-- Поздненько. Вотъ подписанная бумага,-- и онъ бросилъ на землю что-то бѣлое, потомъ повернулся и поспѣшно исчезъ.
Митсосъ взялъ бумагу и спряталъ въ карманъ, недоумѣвая, что бы это было. Не успѣлъ онъ это сдѣлать, какъ послышалось въ одномъ изъ домовъ, гдѣ еще виднѣлся свѣтъ, нѣжное пѣніе. Юноша не вѣрилъ своимъ ушамъ. Голосъ былъ Зулеймы, а пѣла она пѣснь винодѣловъ.
Въ ту же минуту показалась у окна молодая дѣвушка вся въ бѣломъ. Митсосъ немедленно сталъ вторить пѣнію.
-- Митсосъ,-- послышалось въ окнѣ.
-- Я здѣсь, это ты, голубушка!
-- Наконецъ-то я вижу тебя, нѣтъ, я не вижу тебя вовсе,-- продолжала Зулейма счастливымъ, радостнымъ тономъ:-- какъ ты поживаешь?
-- Хорошо, все обстоитъ хорошо, еслибъ только мы видались съ тобою. Ну, да это придетъ скоро, видитъ Богъ, скоро.
Зулейма высунулась въ окно.
-- Не оставайся здѣсь, да и мнѣ нельзя оставаться. Это окно въ коридорѣ, и меня могутъ поймать. Уходи, дорогой, но, не правда ли, мы скоро, скоро увидимся, и тогда, можетъ быть, я сдѣлаю тебѣ подарокъ.
-- Подарокъ?-- повторилъ Митсосъ съ изумленіемъ, но потомъ понявъ, въ чемъ дѣло, онъ воскликнулъ:-- а, милая, милая!..
-- Да, мой Митсосъ,-- отвѣчала Зулейма:-- но возьми меня отсюда; этотъ городъ вскорѣ сдается.
-- Безъ сомнѣнія, но не забывай, когда наступитъ день твоего освобожденія, то выйди на встрѣчу къ грекамъ и скажи: я ваша соотечественница. Тогда ты избѣжишь всякой опасности.
-- Прощай, милый,-- промолвила молодая дѣвушка и исчезла въ темнотѣ.
Митсосъ былъ на седьмомъ небѣ и, сіяя радостью, вернулся въ лагерь. Только лежа въ постели, онъ вспомнилъ о бумагѣ, находившейся въ его карманѣ, зажегъ огонь и прочелъ при его мерцающемъ свѣтѣ слѣдующую записку, написанную погречески.
"Абдулъ Ахметъ обѣщаетъ заплатить Константину Парпиропуло 200 турецкихъ фунтовъ, подъ условіемъ, чтобы ему и его гарему была обезпечена безопасность отъ насилія. При окончаніи осады Триполи за доставленіе въ вѣрное убѣжище будетъ прибавлено, сверхъ того, по 10 фунтовъ съ человѣка.
"Абдулъ Ахметъ, бывшій губернаторъ Аргоса".
Митсосъ прочелъ до конца, погасилъ огонь и долго обдумывалъ это странное посланіе. Прежде всего онъ почувствовалъ негодованіе, что греческій предводитель пятисотеннаго отряда вступилъ въ корыстные переговоры съ врагами, но потомъ онъ подвергся неудержимому соблазну. Для него эта бумага означала спасеніе Зулеймы, и онъ готовъ былъ на все, чтобъ обезпечить это спасеніе. Снова, какъ въ ночь сожженія турецкаго корабля, его любовь и долгъ находились въ роковой борьбѣ. Но и теперь, какъ тогда, онъ выбралъ долгъ, какъ ни обливалось его сердце кровавыми слезами.
Поэтому онъ вскочилъ, одѣлся и пошелъ къ Николаю, рѣшившись все сказать ему. Не успѣлъ онъ выйти изъ своего шалаша, какъ услышалъ въ темнотѣ голосъ часового.
-- Кто идетъ?
Въ эту минуту на брустверѣ траншеи показалась фигура, въ которой Митсосъ узналъ Парпиропуло, который въ полголоса сталъ говорить съ часовымъ.
-- Пятьдесятъ фунтовъ,-- послышался голосъ Парпиропуло.
-- А когда уплата?-- спросилъ соблазненный часовой.
-- Въ день паденія Триполи.
Митсосъ рѣшилъ вмѣшаться въ этотъ постыдный торгъ и, подойдя къ разговаривавшимъ, сказалъ:
-- Слушай, товарищъ,-- произнесъ онъ, обращаясь къ часовому: -- скажи, нѣтъ, и спроси, куда онъ ходилъ за траншеи.
-- А тебѣ какое дѣло, щенокъ:-- сказалъ гнѣвно Парпиропуло.
Часовой подозрительно смотрѣлъ то на одного, то на другого и
наконецъ промолвилъ:
-- Онъ обѣщалъ мнѣ пятьдесятъ фунтовъ.
-- Дуракъ,-- отвѣчалъ Митсосъ:-- если ты не послушаешь меня, то я дамъ тебѣ такую встрепку, что ты забудешь о деньгахъ.
-- Ступай въ свою кануру, щенокъ,-- воскликнулъ Парпиропуло: -- а то завтра пожалуюсь на тебя за несубординацію.
-- Хорошо,-- промолвилъ юноша со смѣхомъ:-- это будетъ завтра, а теперь еще сегодня. Помни другъ,-- прибавилъ онъ, обращаясь къ часовому:-- быть бѣдѣ, если ты меня не послушаешься.
Онъ вернулся въ свой шалашъ, чтобы дать время Нарпиропуло удалиться, такъ какъ ему не хотѣлось, чтобы кто нибудь зналъ о его ночномъ посѣщеніи Николая. Спустя пять минутъ, онъ отправился въ путь и, достигнувъ жилища Николая, постучался въ дверь.
-- Кто тамъ?-- спросилъ голосъ самого Николая.
-- Это я, Митсосъ, и мнѣ надо тотчасъ тебя видѣть, дядя.
-- Подожди минутку.
И въ жилищѣ послышался шумъ, ясно обнаруживавшій, что Николай высѣкалъ огонь.
-- Я не могу зажечь свѣта,-- сказалъ онъ, спустя минутку,-- но это ничего, входи и садись на кровать или на ящикъ съ порохомъ. Ну, говори скорѣй, въ чемъ дѣло.
-- Вотъ что,-- отвѣтилъ юноша, подавая ему полученную отъ турка бумагу:-- тутъ говорится о томъ, что Парпиропуло получитъ двѣсти фунтовъ за обезпеченіе безопасности Абдула Ахмета съ его домочадцами въ день паденія Триполи.
Николай задумался, а потомъ произнесъ:
-- Дьяволъ! А ты откуда досталъ эту бумагу?
-- Сейчасъ объявлю.
Но юноша не зналъ, какъ начать свою исповѣдь.
Николай старался его пріободрить.
-- Я слушаю. Нѣтъ, погоди, кто-то идетъ.
Въ ту же минуту послышался стукъ въ дверь, и Николай спросилъ:
-- Кто тамъ?
-- Хоремисъ,-- отвѣчалъ голосъ:-- часовой.
-- Въ чемъ дѣло?
Я стоялъ на часахъ два часа и тридцать минутъ тому назадъ капитанъ Парпиропуло перелѣзъ черезъ траншею съ внѣшней стороны. Я считаю необходимымъ доложить тебѣ объ этомъ.
-- Капитанъ объяснилъ, гдѣ онъ былъ?
-- Нѣтъ.
-- Войди, Хоремисъ. Предлагалъ онъ тебѣ денегъ?
-- Нѣтъ,-- отвѣчалъ часовой, переминаясь съ ноги на ногу.
-- Ты хорошо сдѣлалъ, что сказалъ мнѣ объ этомъ. Можешь идти. А ты, Митсосъ,-- прибавилъ Николай, обращаясь къ юношѣ, когда шаги часового замерли въ темнотѣ:-- разсказывай, какъ ты досталъ эту бумагу.
Митсосъ откровенно повѣдалъ ему свою тайну.
-- О дядя,-- промолвилъ онъ, окончивъ свою исповѣдь:-- обезпечь ей безопасность въ день паденія Триполи. Нѣтъ на свѣтѣ такой другой красавицы, и я не переживу, если съ ней что нибудь случится.
Николай долго хранилъ молчаніе, а потомъ спросилъ:
-- Ну, а когда ты поджегъ турецкій корабль, тебѣ не приходила въ голову мысль, что она могла быть въ числѣ пассажировъ?
-- Я былъ въ этомъ убѣжденъ и узналъ, что ея не было на кораблѣ, лишь послѣ катастрофы.
-- Господь да проститъ насъ!-- промолвилъ Николай, взявъ за руку Митсоса:-- а ты насъ прощаешь.
Юноша былъ такъ взволнованъ своей исповѣдью, что вдругъ расплакался.
-- Что это съ нашимъ волчонкомъ!-- сказалъ нѣжнымъ тономъ Николай:-- нечего тебѣ горевать. Ты принесъ хорошую вѣсть и видѣлъ свою красавицу. Успокойся, клянусь тебѣ всѣмъ святымъ, что ни болѣзнь, ни раны, ни слава, ничто, кромѣ чести, не помѣшаетъ мнѣ обезпечить ея безопасность.
Митсосъ крѣпко пожалъ руку Николая, но не могъ произнести ни слова.
-- А ты съ своей стороны долженъ обѣщать,-- продолжалъ Николай;-- что ты болѣе никогда не выйдешь изъ лагеря безъ разрѣшенія. Такія выходки влекутъ исключеніе изъ арміи, и завтра выбудетъ изъ ея рядовъ негодяй; онъ оправдалъ обвиненіе духовныхъ лицъ и обезчестилъ всѣхъ насъ. Ну, теперь или спать, Митсосъ. Ты загладилъ свою вину, открывъ измѣну недостойнаго грека.
На слѣдующій день Парпиропуло публично изгнали изъ лагеря, а потомъ Митсосъ посѣтилъ тайно Хоремиса и объяснилъ ему, что онъ хорошо сдѣлалъ, что выдалъ Парпиропуло, который пострадалъ и безъ его доноса.
Извѣстіе о капитуляціи Монемвазіи отличалось печальнымъ и радостнымъ, трагическимъ и комическимъ элементами. Князь Димитрій, повидимому, несмотря на резолюцію сената, подписалъ капитуляцію своимъ именемъ, а когда турки вышли изъ города, чтобъ сѣсть на суда, разгнѣванные майноты встрѣтили ихъ угрозами, считая необязательнымъ актъ о капитуляціи безъ подписи представителей сената. Произошла схватка, въ которой было убито пять турокъ, и ограблено нѣсколько домовъ. Монемвазія сдалась на просимыхъ неблаговидныхъ обстоятельствахъ. Армія и флотъ выразили подозрѣніе другъ къ кругу, а солдаты обвиняли офицеровъ въ корыстныхъ сношеніяхъ съ турками; наконецъ произошелъ споръ о томъ, кому поднять греческій флагъ съ сдавшемся городѣ. Въ одномъ только всѣ были согласны -- это въ презрѣніи къ князю Димитрію. Прежде всѣ знали его слабохарактерность и неспособность къ военному дѣлу, но теперь онъ покрылъ себя такимъ позоромъ своимъ недостойнымъ нарушеніемъ резолюціи сената, что съ этой минуты, практически говоря, была окончена его роль въ греческой революціи.
Конечно, капитуляція была дурно составлена, и турки ушли свободно, не заплативъ ни гроша. Еслибъ на такихъ условіяхъ же турки сдали остальныя крѣпости въ Мореѣ, то казна гетерія совершенно обѣднѣла бы. Такимъ образомъ, несмотря на все нравственное осужденіе, котораго заслуживаютъ послѣдодавшія затѣмъ сцены насилія и грабежа, но безъ добычи не могла продолжаться война, а жестокость грековъ въ минуту торжества объясняется, если не оправдывается, местью за вѣковое иго.
Майнотскій отрядъ продолжалъ занимать Монемвазію, Петровій попрежнему вербовалъ новобранцевъ для штурма Триполи, а князь Димитрій посвящалъ свое свободное время, котораго у него было 24 часа въ сутки, украшенію городскихъ стѣнъ красной тканью, какъ вдругъ получилось извѣстіе о паденіи Наварина, моренаго порта на западномъ берегу. Ипсиланти послалъ гуда статскаго грека, въ качествѣ представителя своего и сената. Этотъ недостойный патріотъ захватилъ съ собою шайку грабителей. Эта наваринская капитуляція навѣки омрачила грековъ пятномъ безчестія. Не успѣлъ гарнизонъ выйти изъ города, сложивъ оружіе, какъ представитель Пелопоннезскаго сената сжегъ трактатъ, подписанный имъ отъ имени сената, и подалъ сигналъ къ рѣзнѣ. Ни одинъ турокъ не остался въ живыхъ. Женщины были обнажены и, чтобъ скрыть свой позоръ, бросались въ море, гдѣ ихъ стрѣляли, какъ чаекъ; дѣтей вырывали изъ рукъ матерей и рубили на мелкія части; мужчинъ вѣшали на дверяхъ ихъ жилищъ и предавали мучительной пыткѣ. Одному мусульманину предложили выбрать смерть или обратитьси въ христіанство, и когда онъ выбралъ послѣднее, то его распяли. Въ продолженіе часа позорное преступленіе было доведено до конца, а затѣмъ два судна изъ Спеціи вышли въ море съ грузомъ всевозможной добычи.