"Штемпелекъ" и "Грыжа".
Однажды ко мнѣ обратился молодой рабочій. Онъ молча развернулъ предо мною свой паспортъ на имя Дмитріева, указалъ на оборотную его сторону, гдѣ обыкновенно полиція дѣлаетъ прописку и наклеиваетъ марки больничнаго сбора, и многозначительно ткнулъ пальцемъ на небольшой круглый синій штемпель съ надпись" по ободку: "Бумагопрядильная фабрика Товарищества братья Петровы", со вписаннымъ черниломъ внутри словомъ "ткачъ".
-- Вотъ оно дѣло!
Я рѣшительно ничего не понялъ.
-- Маленькій штемпелекъ, а большое зло для всѣхъ рабочихъ,-- произнесъ Дмитріевъ.-- Нельзя ли какъ-нибудь уничтожить, а то насъ клеймятъ, словно каторжниковъ...
-- Но въ чемъ же зло?
-- А то, что съ такимъ штемпелемъ ни одна фабрика не принимаетъ. Нужно либо паспортъ мѣнять, либо объявлять въ полицію, что утерялъ. Придешь на фабрику, первымъ дѣломъ въ паспортъ смотрятъ, нѣтъ ли штемпеля. Чистыхъ берутъ, а со штемпелемъ вонъ гонятъ -- "ты,-- кричатъ,-- бунтарь, тебя съ Макселевской фабрики прогнали". Да нѣтъ, говорю, а не бунтарь, у насъ на фабрикѣ даже бунту не было, я честью ушелъ, жалованье было маленькое. Справьтесь у управляющаго, телефонъ у васъ есть. А онъ свое: "иди, иди, ступай прочь",-- и слушать не хотятъ -- "намъ некогда справляться, у насъ и безъ тебя много желающихъ. Не за бунтъ, такъ за плохую работу, либо грубость разсчитанъ". Такъ толку и нельзя добиться. Ни одна ткацкая не принимаетъ.
Я понялъ значеніе штемпеля. Въ самомъ дѣлѣ, рабочій отличается отъ прислуги тѣмъ, что прислуга рѣдко служитъ на одномъ мѣстѣ болѣе двухъ-трехъ-четырехъ лѣтъ и, обыкновенно, въ массѣ, мѣняетъ мѣсто въ теченіе года даже по нѣсколько разъ. Рабочіе служатъ на фабрикахъ по многу лѣтъ подъ рядъ и такіе, которые 20-30 лѣтъ -- не рѣдкость. Правда, стариковъ стараются "выжить", почему обыкновенно служатъ лѣтъ по 10-15-ти...
Если прислуга приходятъ наниматься съ нѣсколькими прописками на паспортѣ, ее не принимаютъ, ея боятся, какъ неуживчивой. Для рабочаго, почти не мѣняющаго мѣста, такое же значеніе должна имѣть одна помѣта, не о перемѣнѣ жительства, которое у прислуги совпадаетъ съ "мѣстомъ" служенія, а о перемѣнѣ фабрики.
И фабрики могутъ гнать "отмѣченныхъ" рабочихъ, въ силу одной боязни ихъ "неуживчивости".
Но мнѣ пришло въ голову иное соображеніе, почему такіе штемпеля являются явно несправедливыми. Взять, хотя бы, самый простой случай. Лакей потерялъ хѣсто и въ погонѣ за кускомъ хлѣба нанялся ассенизаторомъ. Допустимъ, что ему поставленъ на паспортъ объ этомъ штемпель. Наймутъ ли его снова въ лакеи, когда онъ, поправивъ дѣла, пойдетъ искать болѣе знакомую работу?.. При первомъ же взглядѣ на штемпель, его, конечно, прогонятъ. Пусть точно также машинистъ пойдетъ въ чернорабочіе, пусть онъ затѣмъ одѣнется прилично, всякій наниматель встрѣтитъ его уже не по одеждѣ, а по паспорту, съ недовѣріемъ, или дастъ болѣе дешевую плату
Когда мы,-- интеллигенція или вообще болѣе состоятельный классъ, прописываемъ виды на жительство, то сами объявляемъ полиціи свое занятіе въ общихъ выраженіяхъ, и она сама вписываетъ его. По закону учрежденіе, выдающее паспортъ, должно само означать "родъ занятій предъявителя", но никто не можетъ прикрѣплять работника къ данному хозяину...
-- Для меня лично,-- говорилъ между тѣмъ Дмитріевъ,-- этотъ штемпель не важенъ. Моему паспорту остался всего одинъ мѣсяцъ, все равно посылать нужно, но сдѣлать что-нибудь хорошо бы.
-- А свидѣтели у васъ найдутся, что на фабрикѣ со штемпелемъ не принимаютъ?
-- Какъ же,-- мы четыре человѣка разомъ обошли всѣ ткацкія, хотѣлось испытать, правда-ли. Придешь на такую, гдѣ есть мѣста. "Хорошо", говорятъ, "намъ нужны ткачи, со вторника можно выходить", но посмотрятъ паспорта и вдругъ намъ -- штемпелеваннымъ отказываютъ...
-- А много времени нужно, чтобы перемѣнить паспортъ?
-- Около мѣсяца пройдетъ.
-- Меньше двухъ недѣль, значитъ, никакъ нельзя?
-- Что-о вы,-- конечно, нельзя.
-- Есть у васъ здѣсь земляки?
-- Тверскіе-то? Сколько угодно.
-- Значитъ и эти подтвердятъ?
-- Да.
И вотъ послѣ дѣлового разговора о заработкѣ, для установленія размѣра убытковъ отъ порчи паспорта, я рѣшилъ предъявить къ товариществу фабрики искъ о 12 рубляхъ убытка...
Въ первомъ же засѣданіи у мирового судьи, въ качествѣ нашего противника, выступилъ довольно извѣстный присяжный повѣренный; Еще до разбора дѣла онъ подошелъ ко мнѣ и началъ убѣждать прекратить дѣло. "Теперь, послѣ предъявленія вами иска, у насъ перестали ставить штемпеля... Но, зачѣмъ же мнѣ ходить въ эту кабацкую духоту изъ-за 12 рублей. Пусть вашъ кліентъ откажется отъ своей претензіи и заявитъ на судѣ, что самъ считаетъ ее совершенно неосновательной; если онъ дастъ честное слово, что никому не разскажетъ, я дамъ ему изъ своихъ средствъ 15 рублей, чтобъ только не ѣздить сюда"...
Я передалъ Дмитріеву этотъ разговоръ.
Онъ пришелъ въ восторгъ.-- Ну, слава Богу, и прекрасно, значитъ зацѣпило,-- заговорилъ Дмитріевъ, блистая глазами,-- конечно, не кончать! Судитесь, да и баста, проиграемъ,-- не бѣда! Я вамъ два рублика на расходъ принесъ, можетъ пригодится. Теперь безъ мѣста, трудно мнѣ больше...
Я развилъ предъ судьей свои доводы.
-- Вы только подумайте, г. судья,-- заявилъ противникъ,-- сколькимъ рабочимъ придется платить, если истецъ выиграетъ это дѣло: вѣдь тогда наше Товарищество разорится... Но, къ счастью, мы имѣемъ въ рукахъ доказательство своей правоты...
Противникъ побѣдоносно вынулъ старый, пожелтѣлый номеръ "Полицейскихъ Вѣдомостей", и показалъ напечатанный въ немъ циркуляръ губернатора.
-- Вы сами видите, господинъ мировой судья, администрація фабрики поступаетъ на основаніи распоряженій свыше и потому безотвѣтна.
Въ циркулярѣ говорилось о томъ, что полиціей неоднократно было замѣчаемо, что рабочіе уклоняются отъ уплаты адреснаго и больничнаго сбора, давая неправильныя свѣдѣнія о занимаемыхъ ими мѣстахъ, въ виду чего губернаторъ, приглашая администраціи фабрикъ и заводовъ къ содѣйствію полиціи, требовалъ отъ нихъ обозначать на паспортахъ должности рабочихъ. О штемпеляхъ съ именемъ фабрики ничего не говорилось.
Дѣло было совершенно ясно. Безобидный циркуляръ, имѣющій чмсто фискальныя цѣли, направленный къ облегченію городу сбора налоговъ, сыгралъ неожиданную роль... А между тѣмъ, что было дѣлась? Оставалось прекратить искъ, попытаться жаловаться въ Сенатъ на неправильное примѣненіе закона губернаторомъ. Но проигрывать сразу не хотѣлось. Я попросилъ судью отложить дѣло. Онъ согласился.
Когда я объяснилъ Дмитріеву безнадежность положенія, онъ нисколько не смутился,-- Ничего,-- сказалъ онъ весело,-- подадимъ въ Сенатъ, а только здѣсь не отступайтесь. Пока мы будемъ судиться, клеймить никого не посмѣютъ
-- А противникъ говорилъ мнѣ сейчасъ, при выходѣ, что онъ все-таки предлагаетъ заплатить свои...
-- Нѣтъ, Богъ съ ними, повоюйте.
При слѣдующемъ же разборѣ я проигралъ. Я попытался было доказать вину Товарищества тѣмъ, что въ циркулярѣ ничего не говорится о штемпелѣ, но съ этимъ, конечно, трудно было согласиться. Я просилъ допросить свидѣтелей, но, увы... Для очистки совѣсти подалъ кассацію въ Съѣздъ. Ничего...
Но когда мы собрались принести жалобу въ Сенатъ уже на циркуляръ,-- Дмитріевъ неожиданно долженъ былъ уѣхать на родину... Такъ мы и не обжаловали этого безъ вины виноватаго циркуляра... И я рѣшилъ подождать, пока кто-нибудь обратится съ аналогичнымъ дѣломъ.
Въ такомъ же или еще худшемъ положеніи находятся рабочіе, получившіе на заводѣ грыжу. Въ Окружномъ судѣ ничего сдѣлать нельзя. Почти всѣ эксперты {Въ нѣкоторыхъ городахъ мѣстные врачи-эксперты, назначаемые уѣзднымъ членомъ окружного суда, признаютъ происхожденіе грыжи отъ даннаго, опредѣленнаго несчастнаго случая. Эти города -- извѣстны. И вотъ рабочему адвокату приходится отсылать грыжнаго въ такой городъ, а самому просить судъ объ осмотрѣ больного по мѣсту "жительства" черезъ уѣзднаго члена и врача, по его усмотрѣнію. И это имѣетъ безусловный успѣхъ! Но такое путешествіе рабочаго сопряжено съ большими расходами, а путешествіе дѣла съ громадной потерей времени. Кто же охотно пойдетъ на это? Я не прибѣгалъ къ такому способу экспертизы, но просто просилъ судъ не назначать такихъ-то экспертовъ, перечисляя фамиліи всѣхъ обычныхъ экспертовъ. И это иногда приносило пользу для дѣла.} даютъ заключеніе, что эта болѣзнь природная, отъ рожденія, что ее легко получить, благодаря сильному кашлю и даже чиханію... Но почему-то этой "природной" болѣзнью почти совершенно не страдаемъ мы, почему то ею не заболѣваютъ ни прислуга, ни даже дворники, таскающіе вязанки дровъ на пятые этажи. А между тѣмъ, среди рабочихъ -- грыжныхъ больше всего. И эта болѣзнь на нѣкоторыхъ заводахъ господствуетъ словно эпидемія.
-- Какъ вы получили грыжу?
-- Не знаю. Работа была тяжелая. Сначала дали мнѣ отъ завода бандажъ, а теперь, какъ онъ лопнулъ, я пошелъ у мастера просить больничную записку, а онъ мнѣ разсчетъ записалъ... Теперь черезъ двѣ недѣли мнѣ пропадать, никуда не примутъ.
И, дѣйствительно, грыжныхъ никуда на заводы не принимаютъ. При поступленіи на службу всякаго новаго рабочаго осматриваетъ докторъ.
-- Ну, а когда появилась у васъ впервые болѣзнь?
-- Не помню -- кажется, мѣсяца два назадъ.
Начинается опросъ, и очень часто въ концѣ его узнаешь, что за мѣсяцъ до появленія грыжи былъ такой случай. Мастеръ заставилъ рабочаго стать обѣими ногами на проволочный канатъ, которымъ тянули посредствомъ пара паровозъ: канатъ былъ толще ролика блока и вотъ, чтобы онъ не соскакивалъ, мастеръ рѣшилъ "обминать" его человѣческими ногами, обутыми въ простые деревенскіе, неуклюжіе сапоги... Канатъ дернуло, и рабочій, хорошо знавшій свое дѣло, но никуда не годный акробатъ, упалъ животомъ съ размаху на землю. Мѣсяцъ онъ ходилъ, а потомъ грыжа выступила. И какъ трудно добиться отъ этого рабочаго разсказа о происхожденіи его грыжи. Когда у него оторванъ палецъ, отрублена рука -- онъ вамъ разскажетъ всѣ подробности, всѣ детали увѣчья, назоветъ свидѣтелей... Но для него совершенно непонятна причинная связь между грыжей и вообще внутренней болѣзнью и его паденіемъ. Если у него болитъ животъ послѣ такого паденія, онъ, по совѣту заводскаго врача, не подозрѣвающаго паденія, исправно пьетъ касторку... А затѣмъ грыжа, полученная по винѣ завода, является для него уже вѣчнымъ штемпелемъ на безработицу...