Въ гостяхъ у султана Багирми.
Покинувъ область Сомраи, караванъ изъ Борну, съ которымъ путешествовалъ Нахтигаль, приблизился вскорѣ къ мѣстопребыванію мятежнаго бѣглеца. 4 апрѣля они достигли опушки лѣса, гдѣ была разбита временная столица. На другой день утромъ произошелъ торжественный въѣздъ. Всѣ принарядились по этому случаю. Нахтигаль опять натянулъ свой старенькій бурнусъ, феску, знаменитыя синія очки и закуталъ лицо до самыхъ глазъ литамомъ. Въ такомъ видѣ на конѣ онъ по тамошнимъ понятіямъ былъ вполнѣ приличенъ для важнаго событія. Султанъ выслалъ имъ навстрѣчу отрядъ своего войска. Что за странную смѣсь представляло это войско! Человѣкъ 50 скакали на коняхъ въ самыхъ разнообразныхъ одеждахъ и вооруженіи. Казалось, въ поспѣшномъ бѣгствѣ отъ врага они едва спасли кое что изъ прежняго великолѣпія. Одинъ былъ въ ватномъ панцырѣ, но безъ шлема, у другого были штаны, но не хватало шлема и панцыря, третій изъ всего вооруженія сохранилъ только шлемъ и скакалъ одѣтый въ одну рубаху. Иному отъ счастливыхъ дней прошлаго осталась одна красная феска или старый бурнусъ. Между скакавшими всадниками бѣсновались представители "пѣхоты". Это были черные дикари въ накидкахъ изъ звѣриной кожи съ копьями и метательнымъ желѣзомъ въ рукахъ. Они изукрасили себя, какъ умѣли, перьями, бусами, хвостами звѣрей. Нѣкоторые изъ нихъ скакали на маленькихъ туземныхъ лошадкахъ ростомъ съ осла, такъ что ноги всадниковъ едва не волочились по землѣ.
Вся пестрая компанія съ воемъ, дикими криками и выстрѣлами изъ ружей окружила прибывшихъ и услаждала ихъ взоры примѣрными схватками. Люди каравана дѣлали видъ, будто нападаютъ, тѣ защищались или разсыпались въ дикомъ бѣгствѣ, собирались, нападали снова, палили изъ ружей, словомъ, передъ Нахтигалемъ разыгрывалась картина настоящаго сраженія. Среди этого адскаго крика и бѣснованія караванъ достигъ лѣса и черезъ полчаса уже въѣзжалъ въ резиденцію султана. Это было скопище хижинъ, раскиданныхъ среди лѣса безъ всякаго порядка. Въ центрѣ на чистомъ мѣстѣ, въ тѣни громаднаго дерева стояли хижины султана. Караванъ протѣснился туда сквозь любопытную толпу обитателей временной столицы и прошелъ торжественнымъ маршемъ мимо султана, причемъ Нахтигаль, не сходя съ коня, привѣтствовалъ его поклономъ. Султана нельзя было разсмотрѣть -- на землѣ сидѣла закутанная фигура, которую стоявшіе позади рабы обмахивали королевскими опахалами изъ страусовыхъ перьевъ и хвостовъ жираффы. За ними стоялъ рядъ тѣлохранителей, вооруженныхъ ружьями. Это и былъ султанъ Багирми, знаменитый Мухамеду Абу-Сехинъ. Дальнѣйшее попеченіе о гостяхъ принялъ на себя "первый министръ" султана. Этотъ вельможа немедленно разослалъ во всѣ стороны рабовъ, которые вскорѣ вернулись,-- кто тащилъ крышу, кто -- стѣну шалаша, двери или что другое, и во мгновеніе ока путешественникъ увидѣлъ себя обладателемъ очень уютной хижины. Эти господа сбѣгали попросту въ сосѣднюю негритянскую деревню и безъ всякой церемоніи забрали тамъ все, что было имъ нужно, не спрашивая позволенія владѣльцевъ. Очевидно, вся "столица" построилась такимъ способомъ, а такъ какъ съѣстные припасы для всей султанской челяди и войска забирались у злополучныхъ негровъ столь же безцеремонно, то врядъ ли "вѣрноподданные" были рады прибытію и проживанію султана въ ихъ странѣ.
На слѣдующее утро состоялась торжественная аудіенція у султана. Нахтигаль надѣлъ для этого случая яркую тобу -- подарокъ Шейхъ Омара, и въ галошахъ и ботинкахъ, въ сопровожденіи переводчика, направился къ дворцу. Здѣсь на лужайкѣ ему долго пришлось ждать среди придворной челяди, пока "доложатъ"; его ввели внутрь "дворца" только послѣ нѣсколькихъ жалобъ на промедленіе. При входѣ онъ снялъ галоши и былъ проведенъ потомъ на открытое мѣсто, отгороженное отъ любопытныхъ взоровъ полосатыми сине-бѣлыми занавѣсями.
Но предстать предъ очи чернаго султана не такъ то легко. Церемоніймейстеры потребовали, чтобы Нахтигаль снялъ ботинки.
-- У насъ передъ султаномъ можно являться только босикомъ,-- заявили они.-- Сними ботинки и эту бѣлую одежду!-- говорили они, указывая на чулки.
Нахтигаль заспорилъ. Послали спросить султана. Посланный бѣгалъ нѣсколько разъ взадъ и впередъ и, наконецъ, согласились на томъ, что путешественникъ скинетъ ботинки, но останется въ чулкахъ. Чулки обращали на себя общее вниманіе: никто никогда не видалъ такой одежды. Вотъ, наконецъ, его ввели за занавѣски. Здѣсь, на посыпанной пескомъ землѣ въ тѣни навѣса съ занавѣсями сзади и по бокамъ, на покрытомъ коврами диванѣ возсѣдалъ султанъ. Нахтигаль могъ видѣть только черный носъ его -- все остальное было тщательно закутано въ бурнусъ и литамъ.
Положеніе султана въ Суданѣ на такихъ пріемахъ не изъ пріятныхъ: ему приходиться сидѣть, чуть не задыхаясь, въ тяжелыхъ шерстяныхъ одеждахъ, несмотря на зной; безпрерывное маханіе опахалами врядъ ли облегчаетъ его положеніе.
Нахтигаль присѣлъ на землю противъ султана, имѣя по бокамъ своихъ провожатыхъ. Кругомъ султана сидѣли придворные, голые по поясъ. Начались, конечно, безконечныя поздравленія съ пріѣздомъ, вопросы о здоровья, пока Нахтигалю не надоѣло это и онъ не обратился къ султану съ рѣчью.
-- Почти три года тому назадъ мой повелитель, могущественный европейскій король послалъ меня къ Шейхъ-Омару съ благодарностью и подарками за хорошій пріемъ христіанъ. Въ Кукѣ я услыхалъ о геройской защитѣ тобою столицы твоей Масеньи, о паденіи ея, о томъ, какъ блистательно храбро ты прорвался сквозь ряды враговъ. Въ нашемъ отечествѣ очень почитаютъ мужество и стойкость. Поэтому, прежде чѣмъ вернуться домой, я захотѣлъ посѣтить тебя, чтобы увидѣть султана, какихъ мало на землѣ! Шейхъ-Омаръ -- да благословитъ его Аллахъ!-- любитъ тебя. Онъ дозволилъ мнѣ сопровождать лошадей и оружіе, которые подвинутъ тебя на новые геройскіе подвиги. Всемогущій дастъ тебѣ побѣду и разсѣетъ твоихъ враговъ.
Въ теченіи этой рѣчи придворные нѣсколько разъ выражали свое одобреніе ей, но султанъ молчалъ. Церемоніалъ не дозволялъ ему говорить громко, и когда онъ сталъ отвѣчать, то бормоталъ слова такъ тихо, что переводчикъ едва слышалъ его.
-- Привѣтствую тебя у себя,-- бормоталъ султанъ,-- и увѣряю въ своей благосклонности и покровительствѣ. Меня восхищаетъ, что чужеземецъ, столь непохожій на арабовъ и негровъ, прибылъ сюда издалека, пренебрегши трудностями и опасностями, не для того, чтобы нажиться, а чтобы видѣть и привѣтствовать меня. Такъ пишетъ Шейхъ-Омаръ.
Затѣмъ всталъ одинъ изъ придворныхъ и сказалъ длинную льстивую рѣчь султану. Нахтигалъ поблагодарилъ за ласковый пріемъ и удалился.
Вечеромъ произошло новое, менѣе торжественное, свиданіе для врученія даровъ. На этотъ разъ султанъ, хотя и не былъ закутанъ, но сидѣлъ во мракѣ, такъ что Нахтигаль ни теперь, ни послѣ такъ и не видалъ какъ слѣдуетъ его лица. Онъ могъ только замѣтить, что султанъ сильно сложенный мужчина съ очень черной кожей и сѣдиной въ бородѣ. Султанъ пожалъ ему руку со словами:
-- Твой пріѣздъ лучше всякихъ подарковъ!
-- Прости,-- сказалъ Нахтигаль,-- мои подарки очень ничтожны, потому что я давно уѣхалъ изъ родины!
-- Я не жду отъ тебя ни денегъ, ни даровъ. Это я долженъ наградить тебя.
Свиданіе было пріятно закончено дарами, которые поднесъ Нахтигаль: расшитый бурнусъ, феска, фунтъ гвоздики и кусокъ ткани на одежду, а кромѣ того отъ Шейхъ-Омара порохъ, пули, кремни для курковъ и прочее.
Нахтигалю, очевидно, везло, потому что на другой день послѣ его пріѣзда пришло извѣстіе, что люди Абу-Секина одержали побѣду надъ отрядомъ султана Вадаи. По этому случаю былъ назначенъ парадъ войскамъ, стоившій Нахтигалю его единственнаго приличнаго бурнуса, потому что султанъ прислалъ попросить его у Нахтигаля "надѣть на парадъ". Конечно, путешественникъ не осмѣлился принять бурнусъ обратно послѣ того, какъ онъ побывалъ на султанскихъ плечахъ. Парадъ показалъ Нахтигалю, какимъ жалкимъ войскомъ располагалъ султанъ -- тутъ всего на всего было около 30 всадниковъ и 80 ч. пѣхоты въ самомъ разнообразномъ и недостаточномъ вооруженіи. Остальную часть составляли туземныя шайки, общее число которыхъ достигало 1000--1500 человѣкъ. Нахтигаль съ жаднымъ любопытствомъ разсматривалъ туземныхъ воиновъ, которые, особенно вожди, разрядились для этого случая самымъ затѣйливымъ образомъ. Парадъ состоялъ въ примѣрномъ сраженіи. Подъ оглушительный грохотъ барабановъ, ревъ роговъ и звонъ оружія, воины съ дикимъ воемъ и криками выдѣлывали разныя движенія. То они кривлялись и плясали, вызывая на бой воображаемаго врага, то кидались впередъ и производили общую свалку, то бросались въ поспѣшное бѣгство. Это бѣснованіе продолжалось нѣсколько часовъ до самаго полудня.
Проживая при дворѣ султана, Нахтигаль понемногу ознакомился съ нравами людей Багирми. Особенно много любопытнаго онъ узналъ о придворной жизни и правленіи султановъ.
Абу-Секинъ переживалъ очень трудное время. Въ теченіи 14-ти лѣтъ онъ царствовалъ въ богатой странѣ какъ хотѣлъ, занимаясь больше всего грабительскими походами. Онъ былъ извѣстенъ какъ храбрый, беззаботно-легкомысленный и щедрый правитель, но въ то же время къ этимъ качествамъ присоединялось нерасчетливость, вѣроломство, мстительность и даже жестокость. Несчастія, посыпавшіяся на него, показали во всемъ блескѣ его мужество и стойкую увѣренность въ себя. Жизнь его превратилась въ отчаянную борьбу, превратности которой загнали его на край царства въ страну язычниковъ. Здѣсь, по крайней мѣрѣ, въ этой плодородной странѣ шайка его могла не бояться голода, зато у него не было денегъ. Онъ, однако, не унывалъ и надѣялся раздобыть себѣ деньги тѣмъ же способомъ, какимъ ихъ добываютъ всѣ султаны полудикаго Судана: ловлей и продажей въ рабство негровъ.
Не смотря на черные дни изгнанія, при дворѣ Абу-Секина веселились. Султанъ и его приверженцы не теряли надежды на успѣхъ, и пока у населенія были съѣстные припасы, въ лагерѣ варили много туземнаго пива, мериссы, которою упивались и старый и малый. Напившіеся вельможи, ихъ жены и слуги веселились и безчинствовали самымъ шумнымъ образомъ, и Нахтигаль избавлялся отъ зрѣлища ихъ безобразія только тѣмъ, что уѣзжалъ въ сосѣднія негритянскія селенія. Тамъ обитали мирные, трудолюбивые негры, и среди ихъ простой обстановки путешественникъ забывалъ о сомнительномъ блескѣ султанскаго двора. Эти негры были подданные Абу-Секина. Султанъ и его войско безъ зазрѣнія совѣсти отбирали у нихъ все, что имъ было угодно, но по крайней мѣрѣ не трогали ихъ самихъ. Дальше въ округѣ жили племена, которыя не признавали власти султана, и вотъ на ихъ то счетъ онъ и его приверженцы расчитывали пополнить свою пустую казну. Особенно раздражали султана жители округа Кимре. Эти негры имѣли запасныя жилища на вершинахъ громадныхъ ваточныхъ деревьевъ. Какъ только показывался непріятель, они забирались въ свои гнѣзда съ семьями и животными и въ усъ себѣ не дули. Султанъ и его войско чувствовали себя довольно безсильными противъ непокорныхъ воздушныхъ жителей, но это именно и раздражало ихъ. Въ то время, какъ Нахтигаль прибылъ въ лагерь султана, тамъ шли совѣщанія, какъ овладѣть воздушными крѣпостями и ихъ обитателями. Походъ противъ нихъ былъ уже рѣшенъ, и Нахтигаль присоединился къ отряду въ качествѣ зрителя. То, что онъ увидалъ, безмѣрно возмутило его, но объ этомъ въ слѣдующей главѣ!