Охота на людей.
Отрядъ выступилъ въ походъ 14 апрѣля вскорѣ послѣ полуночи. На восходѣ солнца, послѣ нѣсколькихъ часовъ пути по нивамъ и рощамъ, воины султана приблизились къ лѣсу Кимре. Почва была покрыта липкимъ черноземомъ, усѣяна лужами, и всюду виднѣлись засѣянныя поля. Надъ лѣсомъ тамъ и сямъ подымались столбы дыма, которыми жители давали другъ другу знать о приближеніи непріятеля. Прежде, уѣмъ вступить въ лѣсъ, начальникъ отряда обозрѣлъ свое войско, которое состояло изъ 60 всадниковъ и 400 человѣкъ пѣшихъ, вооруженныхъ копьями и метательными желѣзами. Кромѣ того къ грабителямъ присоединилось столько-же туземцевъ-добровольцевъ. шедшихъ избивать своихъ братьевъ. Осмотрѣвъ воиновъ, "фатча" (генералъ) взялъ изъ рукъ раба что то вродѣ жезла и знамени, помахалъ ими при громкихъ крикахъ воиновъ въ воздухѣ, и затѣмъ вся толпа кинулась въ лѣсъ. Въ чащѣ его попадались превращенныя въ нивы поляны и возлѣ нихъ хижины негровъ. Но они были пусты, потому что со времени прибытія султана жители жили на деревьяхъ. Вскорѣ воины султана открыли ихъ тамъ. Они сидѣли высоко въ своихъ гнѣздахъ и довольно равнодушно поглядывали на приближавшихся враговъ. Деревья-ваточники подымались выше всѣхъ другихъ деревьевъ лѣса. Гигантская высота, прямой стволъ и горизонтальныя вѣтви, расположенныя этажами, дѣлали ваточникъ очень удобнымъ для устройства воздушной крѣпости. Обыкновенно гнѣздо располагается у второго или третьяго вѣнца вѣтвей. На помостѣ, заложенномъ съ помощью крѣпкихъ сучьевъ кругомъ ствола на вѣтвяхъ, виднѣлись окруженныя плетнями хижины, въ которыхъ хранились съѣстные припасы, кувшины съ водой, лучшее добро и даже обрѣтались втащенныя туда козы и куры. Надъ хижиной устраивается вторая площадка съ крѣпкимъ плетнемъ. Здѣсь сидятъ вооруженные воины, которые отражаютъ нападающихъ, если тѣмъ удастся взобраться на дерево. Обыкновенно на одномъ деревѣ спасается нѣсколько семей. Ночью подъ покровомъ мрака осажденные спускаются съ дерева за водой и припасами.
О какомъ нибудь правильномъ нападеніи на обитателей деревьевъ не было и рѣчи. Воины султана окружали деревья и стояли внизу, угрожающе махая оружіемъ, но во то же время заботливо прикрываясь щитами отъ снарядовъ, которыми осыпали ихъ осажденные. Другіе разсѣялись по лѣсу въ надеждѣ изловить оставленныхъ внизу козъ или куръ, отыскать яму со спрятаннымъ въ ней зерномъ или схватить какого нибудь несчастнаго негра, не успѣвшаго спастись на дерево. Безпомощно стояли воины султана кругомъ, не рѣшаясь лѣзть на деревья, потому что тѣмъ, кто рѣшился бы на это, угрожала вѣрная смерть. Срубить дерево не было никакой возможности, стрѣлы и копья не долетали до осажденныхъ. Правда, въ войскѣ было нѣсколько человѣкъ съ ружьями, но, къ счастью, они не умѣли стрѣлять и скорѣе могли повредить своимъ, а не врагамъ. Они попытались поджечь хижины пучками соломы, привязанной къ длиннымъ шестамъ, но осажденные легко тушили пламя запасенной водой. Съ молчаливой радостью смотрѣлъ Нахтигаль на безуспѣшныя попытки нападающей орды и думалъ уже, что бѣдные негры благополучно выдержатъ осаду, какъ вдругъ дѣло приняло дурной оборотъ. Слуги Нахтигаля, не смотря на его запрещеніе и негодованіе, приняли участіе въ битвѣ. Ихъ раззадорило колебаніе воиновъ и кромѣ того они оправдывались тѣмъ, что "вѣдь это походъ противъ язычниковъ", стало быть христіанину тутъ нечего приказывать или запрещать правовѣрнымъ. Хорошо, что эти негодяи стрѣляли все-таки плохо, иначе ихъ содѣйствіе произвело бы ужасающее кровопролитіе. Но и то, что произошло, было возмутительно.
На площадкѣ одного дерева стоялъ молодой воинъ, предводитель нѣсколькихъ товарищей. Онъ металъ въ нападавшихъ довольно безвредные снаряды и прикрывался щитомъ и загородкой плетня. Иногда онъ подымался во весь ростъ, грозилъ кулакомъ врагамъ и кричалъ имъ насмѣшливую брань, которую подхватывали скрытыя въ хижинѣ женщины.
Вдругъ въ него попала пуля, пущенная слугой Нахтигаля. Несчастный свалился на помостъ. Другой воинъ, стоявшій на сукѣ, вскорѣ тоже былъ подстрѣленъ; нѣсколько мгновеній онъ судорожно цѣплялся за дерево, пытаясь удержаться, но сорвался и грохнулся съ высоты наземь безжизненной массой. Во мгновеніе ока воины султана подскочили къ бездыханному тѣлу и искрошили его въ куски. На деревѣ оставался еще одинъ взрослый защитникъ. Вскорѣ пуля задѣла и его. Несчастный, собравъ послѣднія силы, полѣзъ выше на дерево; за нимъ карабкались женщины и дѣти. На вершинѣ онъ прильнулъ къ стволу, и видно было, какъ кровь его струилась изъ раны по сѣрой корѣ дерева. Только теперь трусливые воины султана рѣшились овладѣть гнѣздомъ. Вскорѣ они уже хозяйничали тамъ: кидали внизъ козъ, куръ и спускали захваченныхъ въ плѣнъ женщинъ и дѣтей. Безъ вопля и стона несчастныя допустили связать себя. Еще часъ тому назадъ они были свободные, счастливые обитатели лѣса -- теперь близкіе убиты, а самихъ ихъ ждетъ рабская участь.
Кромѣ этого, негоднымъ слугамъ Нахтигаля и воинамъ султана удалось овладѣть еще однимъ деревомъ. На немъ находился только одинъ защитникъ. Послѣ того, какъ нападавшимъ удалось поджечь хижину, воинъ поднялся выше и защищался тамъ долгое время противъ нѣсколькихъ вооруженныхъ копьями. Въ это время другіе охотились по сучьямъ дерева за дѣтьми и женщинами.
Между тѣмъ нападавшимъ удалось ранить храбраго негритянскаго воина, который свалился съ дерева и, подобно своимъ собратьямъ, былъ изрубленъ въ куски. На деревѣ оставались еще два мальчика -- лакомые куски для торговцевъ человѣческимъ мясомъ! Они взбирались все выше и выше, спасаясь отъ преслѣдователей, которые лѣзли за ними по пятамъ. Вотъ бѣдныя дѣти достигли вершины -- дальше некуда! Позади жестокіе враги. Они подбираются ближе и ближе. Но жертвы ускользнули отъ нихъ. Дѣти въ порывѣ геройскаго отчаянія предпочли лучше броситься съ вершины внизъ головой и разбиться въ дребезги, чѣмъ отдаться въ руки врагамъ. Въ ужасѣ, закрывъ глаза, Нахтигаль отвернулся въ сторону, чтобы не видѣть звѣрской сцены, которая слѣдовала за всякимъ паденіемъ. Передъ его глазами одинъ за другимъ гибли несчастные обитатели воздушныхъ хижинъ. Вотъ преслѣдователямъ удалось открыть дерево, на которомъ укрывался старшина племени. Въ нижнемъ этажѣ его жилища толпились козы, которыя съ невиннымъ любопытствомъ смотрѣли черезъ плетень на шумѣвшихъ внизу людей. Выше, въ корзинкѣ находился самъ старшина, который съ удивительной ловкостью мѣшалъ нападавшимъ поджечь его жилье. Когда тѣмъ, наконецъ, удалось овладѣть нижнимъ этажемъ, старшина съ женами и дѣтьми забрался выше и засѣлъ въ развилинѣ, гдѣ стволъ дерева дѣлился на три могучихъ вѣтви. Отсюда онъ металъ въ нападавшихъ свои стрѣлы. Вскорѣ людямъ султана удалось ранить молодого сына старшины. Тотъ полѣзъ выше на дерево; за нимъ послѣдовали женщины, которыя перетащили въ болѣе безопасное мѣсто одного за другимъ грудныхъ дѣтей, въ то время какъ храбрый старшина, не потерявъ присутствія духа, хладнокровно отгонялъ нападавшихъ длиннымъ копьемъ, упорно оставаясь на своемъ посту. Снизу въ него палили изъ ружей, но ни одна пуля не задѣла героя. Вѣроятно, онъ погибъ бы подобно другимъ, если бы у разбойниковъ не вышелъ весь порохъ. Напасть же на храбраго воина въ рукопашную у этихъ трусовъ не хватало мужества.
Отчаявшись овладѣть остальными деревьями -- крѣпостями, люди Багирми прекратили въ полдень бой и потянулись назадъ въ лагерь. Добыча была не особенно велика -- всего 50 рабовъ, а добиться подчиненія племени Кимре имъ не удалось. Эта ничтожная удача разожгла жадность приверженцевъ султана, и они съ жаромъ принялись охотиться на людей. Но такъ какъ враждебныя племена оказывали упорное сопротивленіе, то Багарми предпочли нападать на "подданныхъ" султана, обитавшихъ въ сосѣднихъ селеніяхъ. Они безъ церемоніи врывались въ селеніе, жители котораго въ ужасѣ разбѣгались. Тогда начиналась травля. Одни грабили хижины и уводили скотъ, другіе рыскали по кустамъ и охотились на женщинъ и дѣтей. Взрослыхъ мужчинъ не брали въ плѣнъ, а просто убивали на мѣстѣ, потому-что изъ нихъ выходятъ скверные, непослушные рабы. Разъ слуги султана, которыхъ онъ не пустилъ въ походъ съ другими, разорили, такимъ образомъ, ближнее селеніе, гдѣ жили особенно дружественные султану негры. Нахтигаль былъ особенно возмущенъ этимъ и принялся упрекать "фатчу" въ вѣроломствѣ.
-- Да полно, -- твердилъ тотъ, -- язычникамъ нѣтъ пощады!
Нахтигаль пробрался къ султану и послѣ долгихъ хлопотъ успѣлъ уговорить его отпустить коварно пойманныхъ плѣнныхъ. Вообще же заступничество его приносило мало пользы.
Султанъ и его шайка истребили въ окрестности съѣстные припасы, и имъ нечего было щадить людей, изъ которыхъ они хотѣли извлечь еще послѣднюю пользу. Набѣги вскорѣ опустошили округу и вызвали въ уцѣлѣвшихъ жителяхъ страшное озлобленіе, такъ что положеніе разорявшихъ ихъ негодяевъ стало опаснымъ.
Встревоженный султанъ вздумалъ даже совѣтоваться съ Нахтигалемъ, какъ выпутаться изъ бѣды. Но путешественникъ уклонился отъ бесѣды.
-- Государей и вообще людей, которые не щадятъ своихъ ближнихъ, всемогущій Аллахъ не жалуетъ,-- сказалъ онъ,-- а я, какъ христіанинъ, не желаю вмѣшиваться въ безбожныя дѣла. Думай самъ, какъ выйти изъ затрудненія, меня же Аллахъ въ положенный срокъ уведетъ отъ вѣроломныхъ людей!
Султанъ рѣшилъ двинуться дальше на востокъ. Когда люди его уложились и караванъ двинулся впередъ, къ покинутому поселенію собралось множество вооруженныхъ туземцевъ. Не дожидаясь даже ухода "гостей", они подожгли оставленныя хижины и съ громкими ругательствами и воемъ потрясали оружіемъ, осыпая удалявшихся проклятіями. Море огня, густые клубы дыма и грозные вопли раздраженныхъ дикарей -- вотъ что провожало бродячаго султана и его кровожадную шайку въ неизвѣстный путь.