Изслѣдованіе морского берега.
Спустя день, погода стихла вовсе, и жизнь бѣглаго каторжника вошла въ обычную колею. Его продолжало стѣснять отсутствіе необходимыхъ желѣзныхъ орудій. Частью подъ вліяніемъ смутной надежды найти залежь руды гдѣ-нибудь на берегу моря, частью съ цѣлью изслѣдовать морской берегъ въ южномъ направленіи: нѣтъ ли тамъ чего-нибудь, что по волѣ благосклонной судьбы откроетъ ему желанный выходъ изъ пустынной мышеловки, Митя рѣшилъ предпринять экспедицію вдоль берега. Онъ снарядился и взялъ запасовъ на два дня, разсчитывая, въ случаѣ чего, кормиться дарами моря. У него не было ни бинокля, ни морской трубы, чтобы изслѣдовать даль, но насколько хваталъ его взоръ, берегъ носилъ однообразный характеръ голой тундры вплоть до едва различимаго далеко на югѣ мыса; тонкая полоска его легкими и смутными очертаніями выдвигалась въ море. Кайма берега представляла на далекое пространство широкую полосу, по которой вѣтеръ и волны разложили прихотливыми грядами то мокрыя и темныя, то сухія, уже побѣлѣвшія на воздухѣ груды камыша, плавника и морскихъ водорослей. Низкій обрывъ, которымъ начиналась плоская тундра съ чахлыми, едва приподнятыми надъ ея мхами и кустарниками деревцами, былъ всюду сложенъ мощною толщею торфа, мѣстами до двухъ саженъ толщины. Видно, тундра существовала здѣсь съ незапамятныхъ временъ, потому что въ торфѣ Митя не различалъ ничего, кромѣ тонкихъ, шерстистыхъ волоконъ съ рѣдко разсѣянными въ нихъ болѣе крупными гнилушками, который легко трусились въ легкую пыль. Не смущаясь унылой картиной, Митя шелъ все дальше, пока, послѣ двухчасовой ходьбы, не запримѣтилъ вдали глыбы черныхъ камней. Эти черныя точки невольно приковывали къ себѣ любопытство, но по мѣрѣ-того, какъ Митя подходилъ къ нимъ ближе, имъ начинало овладѣвать смущеніе. Ему казалось, что камни перемѣщались... Сперва возлѣ большой груды лежало три камня, а теперь и груды нѣтъ, точно составлявшіе ее глыбы расползлись. Митя остановился. Дѣйствительно, камни ползали! Присматриваясь къ очертаніямъ ихъ, Митя сталъ догадываться, что то были не камни, а тюлени. Надежда легко овладѣть, кружной добычей, не тратя даже заряда, надежда добыть такимъ образомъ кожу для починки сапогъ, въ которые онъ уже давно вкладывалъ берестяныя стельки, такъ какъ посреди каждой подошвы зіяло по большой дырѣ, эта надежда заставила Митю приближаться къ звѣрямъ съ осторожною медленностью. Онъ снялъ ружье, чтобы съ надлежащей дистанціи кинуться на тюленей бѣгомъ и переколоть нѣсколько штукъ ихъ штыкомъ, прежде чѣмъ звѣри доберутся до воды. Но чѣмъ больше сокращалось разстояніе, тѣмъ звѣри увеличивались въ размѣрахъ, не обнаруживая никакого страха передъ приближавшимся къ нимъ существомъ. "О, да это не тюлени, это моржи", сказалъ себѣ Митя, когда въ разстояніи ста шаговъ различилъ длинные, желтоватые бивни самцовъ. Моржи спокойно и лѣниво смотрѣли на человѣка и не думали уступать ему дорогу. Очевидно, тутъ было излюбленное лежбище ихъ, потому что какъ разъ въ это время съ моря подплывало еще нѣсколько звѣрей; черныя громадныя головы ихъ лоснились, выставляясь изъ воды, Митя осторожно подошелъ къ стаду ближе, но остановился въ почтительномъ отдаленіи, такъ какъ не зналъ, съ какою скоростью передвигаются эти ластоногія по сушѣ. Гигантскіе звѣри внушали ему невольное почтеніе. Повидимому визитъ его былъ принятъ ими болѣе чѣмъ холодно. Только одинъ громадный моржъ съ длинными клыками, которые свѣшивались внизъ, точно сѣдые усы польскаго пана, являвшійся, видимо, вожакомъ, съ трудомъ подвинулся на нѣсколько шаговъ къ Митѣ, при этомъ онъ моталъ круглой, громадной головой съ безобразной мордой, и время отъ времени угрожающе втыкалъ свои бивни глубоко въ песокъ. Глупый видъ этой образины необыкновенно забавлялъ Митю. Онъ поднялъ валявшуюся поблизости тонкую, длинную жердину и принялся дразнить животное, тыкая ему концомъ своего орудія то въ носъ, то въ морду. Звѣрь моталъ головой, свирѣпо хрюкалъ, даже чихалъ, когда безцеремонная хворостина попадала ему прямо въ ноздрю, но не обнаруживалъ намѣренія приблизиться къ врагу. Остальные или спали, вытянувшись и откинувъ голову, либо съ тупымъ равнодушіемъ наблюдали зрѣлище.
Забава скоро надоѣла Митѣ, да, кажется и моржу, потому что онъ спокойно остался на мѣстѣ, когда нашъ путникъ обошелъ мирно отдыхавшее стадо и пошелъ дальше, изрѣдка, оборачиваясь на потѣшныхъ звѣрей. Видъ моржей навелъ Митю на темныя мысли, которыя въ послѣднее время чаще и чаще посѣщали его. Именно, ему стало казаться, что до наступленія суроваго времени года врядъ ли выбраться ему куда-нибудь. Вѣроятнѣе всего, придется, пожалуй, зимовать здѣсь. Тогда моржи окажутся ему очень полезными, потому что одною пулей, пущенной въ убойное мѣсто въ тѣло громаднаго звѣря, онъ обезпечивалъ себѣ запасъ пищи и освѣтительнаго матеріала на нѣсколько мѣсяцевъ, если не на всю зиму.
Къ полудню Митя сталъ приближаться къ лукѣ моря и уже явственно различалъ низкій, далеко выдвинутый въ море мысъ, которымъ заканчивался заливъ. На пути онъ пересѣкъ нѣсколько ничтожныхъ ручейковъ и одну рѣчку побольше, берега которой были окаймлены кустами тальника, карликовой березы и чахлыми лиственками, елями, ползучимъ, кедровымъ сланцемъ. Ложбина эта, повидимому, и была той темной полосой, которую онъ различалъ на югѣ съ вершины утесы, и въ которой онъ подозрѣвалъ такую же рѣчную долину, какая разстилалась у ногъ его известняковой гряды. Разница, однако, была большая. Тамъ длинный и высокій кряжъ, защищая широкую полосу земли отъ губительныхъ сѣверныхъ и сѣверо-восточныхъ вѣтровъ, позволялъ роскошной таежной растительности выдвинуться до самаго моря, между тѣмъ какъ здѣсь скудная, почти полярная флора уродливо-растущихъ деревьевъ прозябала въ плоской впадинѣ, не смѣя поднять своихъ вершинъ выше ея краевъ. Насколько хуже было бы положеніе Мити, если бы слѣпой случай вывелъ его на это, а не на то мѣсто. Митя не безъ труда отыскалъ бродъ и перешелъ мелкую рѣчку, глубоко увязая въ ея илистомъ днѣ. Сколько онъ ни смотрѣлъ, почву вездѣ составлялъ толстый войлокъ торфа, а если гдѣ выступала какая порода, то это былъ либо песокъ недавняго морского происхожденія съ круглыми, включенными въ него камышами, либо глина. И та и другая порода оказывались мерзлыми уже на глубинѣ одного фута. Это обстоятельство не сулило ничего хорошаго въ будущемъ. Хотя мѣстность, по соображеніямъ Мити, лежала на широтѣ Орла или Курска однако мѣстныя условія, именно сосѣдство холоднаго Охотскаго моря и господствѣ сѣверныхъ вѣтровъ, придавали ей характеръ около-полярной страны. Найти здѣсь среди такихъ породъ руду, что составляло тайный предметъ желаній одинокаго путника, представлялось невѣроятнымъ. Изъ живыхъ существъ, кромѣ встрѣченныхъ моржей, а также тюленей близъ устьевъ рѣчекъ, куда ихъ, очевидно, привлекала рыба, Митя встрѣтилъ только морскихъ и тундровыхъ птицъ, которыя уже покинули гнѣзда и выводили молодыхъ на море. Птицы были такъ мало пугливы, что подпускали человѣка совсѣмъ близко, на три-пять шаговъ, а затѣмъ нерѣдко не взлетали, а съ пискомъ отбѣгали отъ него подальше и затѣмъ съ любопытствомъ наблюдали невиданное существо. Очевидно, онѣ гнѣздились здѣсь постоянно и, не тревожимыя сосѣдствомъ человѣка, не боялись его вида. Значитъ встрѣтить здѣсь людей тоже не было надежды. Это съ одной стороны успокаивало Митю, съ другой -- пробуждало въ душѣ его тайную грусть. Вѣдь ужъ мѣсяцъ, какъ онъ, если и говорилъ громко, то только съ самимъ собой.
Такимъ образомъ цѣль экспедиціи казалась почти достигнутой: Митя изслѣдовалъ берегъ верстъ на двадцать къ югу и не нашелъ на всемъ его протяженіи ничего, что бы доставило ему какую-нибудь выгоду или пользу. Тѣмъ не менѣе онъ рѣшилъ добраться до мыса, чтобы заглянуть по ту сторону его. Берегъ загибалъ все круче и круче къ востоку, и теперь Митя шелъ уже не на югъ, а на востокъ. Онъ приближался къ цѣли своего странствованія, обходя груды нанесеннаго моремъ плавника. Громадные стволы, лишенные коры, съ обломанными сучьями и торчащими во всѣ стороны криво изогнутыми корнями, носили на себѣ всѣ признаки долгаго пребыванія въ морской водѣ. Они побѣлѣли, и мѣстами на поверхности ихъ замѣтны были выцвѣты соли. Обильное скопленіе ихъ въ этомъ мѣстѣ Митя объяснялъ себѣ очертаніемъ берега: очевидно волны и теченіе, встрѣчая на своемъ пути преграду въ видѣ низкой полосы полуострова, къ оконечности котораго подвигался Митя, выбрасывали здѣсь свою ношу. Тихій свистъ вѣтра и однообразная музыка всплесковъ морскихъ волнъ да изрѣдка рѣдкій крикъ чайки -- одни только нарушали мертвый покой этого кладбища лѣсныхъ гигантовъ.