Ограбленъ.
Лодка эта съ перваго дня наполняла его существованіе радостью. Полированные бока, мѣдныя части -- все указывало, что лодка принадлежала хорошему судну и, должно быть, лишь недавно была построена. Митя тщательно пряталъ ее въ небольшой заводи рѣчки подъ густою листвой свѣсившихся древесныхъ вѣтвей. Попросивъ Михаила позаботиться объ обѣдѣ, если такъ можно назвать трапезу изъ вымоченной въ соленой водѣ рыбы, которую предстояло запечь въ горячей золѣ, Митя спустился къ рѣчкѣ.
Увлеченный работой -- онъ стругалъ своимъ ножомъ весла изъ тщательно выбранной ели, Митя не замѣтилъ, какъ наступилъ полдень. Только когда голодъ настоятельно сталъ напоминать о себѣ, Митя очнулся. Часовъ у него, конечно, не было, но по всему видно было, что время позднее. Удивляясь, что товарищъ не пришелъ за нимъ, даже не кликнулъ, Митя поднялся въ расщелину утеса. При первомъ взглядѣ, брошенномъ внутрь хижины, зло взяло его: очагъ стоялъ холодный, точно никто не зажигалъ его съ утра, вещи кругомъ были разбросаны. Митя не могъ понять, что произошло. Онъ окликнулъ. Никто не отзывается. Странное безпокойство овладѣло имъ. Кинувъ болѣе внимательный взоръ кругомъ, Митя замѣтилъ, что многихъ вещей, къ присутствію которыхъ глазъ его какъ-то привыкъ, не было: исчезла винтовка съ зарядами, лучшая его одежда, недавно сшитая обувь, разныя нужныя желѣзныя и стальныя орудія, которыя помѣщались въ особой сумкѣ, висѣвшей надъ его постелью. Въ кладовкѣ среди припасовъ царилъ настоящій хаосъ: все было разрыто, раскидано, потоптано, и наиболѣе свѣжая, вяленая рыба, которую Митя заготовлялъ къ предстоящему плаванію, исчезла безъ слѣда. Не могло быть, чтобы кто-нибудь посторонній учинилъ разгромъ! Митя обошелъ окрестности, громко звалъ, кричалъ. Никто не отзывался. Не было болѣе сомнѣнія. Человѣкъ, которому Митя спасъ жизнь, съ которымъ онъ братски жилъ, дѣля съ нимъ поровну скудное имущество свое, просто-напросто ограбилъ его, ушелъ тайкомъ. Можетъ быть и хорошо было, что судьба избавила Митю отъ такого товарища, но множество похищенныхъ имъ вещей ставило Митю въ тяжелое положеніе. Онъ былъ, какъ безъ рукъ. Размышляя, отыскивать ли бѣглеца, Митя вспомнилъ внезапно наступившую перемѣну въ настроеніи бѣглаго каторжника: молчаливость того, какую-то внезапно вспыхнувшую въ немъ злобу, эти ночныя тревоги. Что могло случиться дальше, даже въ ближайшую ночь? Можно было ожидать даже нападенія. Вѣдь, кромѣ ножа, Митя былъ теперь безоруженъ. Вдругъ страхъ охватилъ.его. Забывъ голодъ и тревогу, Митя бросился внизъ къ рѣчкѣ. Онъ могъ слышать, какъ стучало сердце, когда онъ подбѣгалъ къ завѣтному мѣсту. Нѣтъ! Лодка стояла на мѣстѣ. Но она могла исчезнуть ночью. И вотъ догорала заря, а Митя, безпокойно озирая пустынные берега, осторожно и безшумно увелъ ее на новое мѣсто, Онъ рѣшилъ провести ночь при ней и лучше лишиться жизни, чѣмъ разстаться съ послѣдней, самой вѣрной надеждой.
Утромъ его взяло зло. За что этотъ негодяй поступилъ съ нимъ такъ безсовѣстно! Нельзя ли отыскать его, нагнать и уговорить отдать хоть самое нужное. Можно вѣдь подѣлить вещи и мирно разстаться, что было самое лучшее. Митя вспомнилъ, что револьверъ онъ какъ-то запряталъ тщательнѣе и въ бесѣдахъ съ Михаиломъ ни разу не упоминалъ о немъ. Вернуться въ хижину, осмотрѣть все внимательнѣе и обсудить, великъ ли уронъ, взяло немного времени. По необыкновенному счастью грабитель не добрался до цѣннаго оружія, и Митя радостно вздохнулъ, когда тяжелый Наганъ очутился въ его рукахъ. Цѣлы были и патроны. Теперь предстояло напасть на слѣдъ бѣглеца и если не нагнать, то по крайней мѣрѣ убѣдиться, совсѣмъ ли онъ убрался или бродитъ гдѣ-нибудь въ сосѣдствѣ съ недобрыми намѣреніями.
Быстро утолилъ Митя голодъ, снарядился, забралъ запасы и кликнулъ Бѣлку. Онъ далъ ей понюхать какую-то ветошь, оставшуюся отъ грабителя, и знаками старался объяснить собакѣ, что требуется отъ нея. Бѣлка, повидимому, быстро сообразила желаніе хозяина. Вѣдь слѣды это, такъ сказать, спеціальность ея, любимое, увлекательное дѣло. Собака бросилась нюхать землю, металась туда, сюда, но такъ какъ возлѣ хижины слѣдовъ было много, то Митя догадался наконецъ отойти подальше и сдѣлать кругъ. Долго шли они по росистой травѣ, по вереску, медленно изслѣдуя почву. Наконецъ, Бѣлка, повидимому, наткнулась на слѣдъ. Впрочемъ, и такъ по промятой, еще не поднявшейся: травѣ слѣдъ былъ еще замѣтенъ. Онъ велъ на западъ, въ тайгу. Этотъ глупецъ направился въ сторону, гдѣ прежде всего рисковалъ наткнуться на людей. На опушкѣ Митя пріостановился, внимательно всмотрѣлся и прислушался. Вѣдь можно было ожидать предательскаго выстрѣла изъ перваго куста. Онъ пустилъ Бѣлку впередъ, а самъ сталъ осторожно подвигаться вслѣдъ ей. Собака бѣжала ровно, принюхивая землю. Иногда она останавливалась, лазила въ стороны, снова находила слѣдъ и устремлялась впередъ. Такъ прошли они лѣсомъ, не замѣчая времени, часа три. Вдали показался просвѣтъ. Очевидно, прогалина или поляна среди лѣса. Бѣлка внезапно остановилась и насторожила уши. Митя зналъ эту привычку собаки: она чуяла крупнаго звѣря, а теперь, вѣроятно, человѣка. Митя боялся, бы своимъ лаемъ собака не открыла преждевременно его присутствія, и знаками отозвалъ пса назадъ.
Ступая на мохъ, на траву, чтобы не производить шороха, Митя медленно и осторожно сталъ пробираться впередъ и держалъ Бѣлку за ошейникъ. Наконецъ онъ легъ и медленно поползъ между пней и кочекъ. Вотъ потянуло съ поляны дымомъ. Сомнѣнія нѣтъ: бѣглый каторжникъ развелъ костеръ, Кто, же какъ не онъ? Странно только, что онъ такъ безпечно расположился въ разстояніи трехъ четырехъ, часовъ пути отъ хижины! Вѣдь ушелъ онъ вчера утромъ! Митя удвоилъ осторожность. Онъ ползъ, останавливался, гладилъ Бѣлку, запрещая ей лаять. Наконецъ въ просвѣты кустовъ можно было, осторожно поднявъ голову, бросить взглядъ впередъ. И Митя видитъ.