Итакъ морякамъ снова предстояло тяжелое и опасное плаваніе, тѣмъ болѣе, что съ ними уже не было "Эдвенчеръ", которую они при выходѣ изъ пролива тщетно призывали многими и частыми выстрѣлами изъ пушекъ. Кукъ взялъ курсъ почти прямо на югъ, чуть чуть къ востоку. Прежніе спутники ихъ -- голубые петрели, чайки съ красными клювами и другія птицы замелькали кругомъ. Уже 400 часовъ продолжалось илаваніе, но Южнаго материка не было видно и слѣда. 6-го декабря мореплаватели были на 197° долготы и 51° южной широты. Это мѣсто лежитъ какъ разъ подъ Лондономъ, такъ что если бы проткнуть отсюда землю черезъ ея середину длинной иглой, то конецъ ея высунулся бы изъ земли на главной рыночной площади Лондона. Они были теперь антиподами своихъ соотечественниковъ въ англійской столицѣ, потому что антиподами называютъ людей (а также и мѣста), которые живутъ на противуположномъ отъ насъ концѣ земного шара. Кукъ надѣялся проникнуть въ это лѣто дальше къ югу, потому что судно его достигло 59° ю. широты, не встрѣтивъ пловучаго льда. Зато было холодно, часто шелъ снѣгъ и градъ, и въ морѣ стоялъ туманъ. Махейне не мало давился "бѣлому дождю", падавшему пушистымъ слоемъ на палубу, и "бѣлымъ камнямъ", таявшимъ въ рукѣ -- вѣдь на его островахъ не знаютъ ничего подобнаго. Но вотъ подъ 60° ю. ш. показалась первая ледяная гора, величественно плывшая по морю, и тутъ изумленію таитянина не было границъ. "Плавучій островъ изъ твердой воды!" Это было что то такое, чего ему не приснилось бы въ самомъ диковинномъ снѣ! Вскорѣ показались новыя горы и цѣлыя ледяныя поля, и громады ихъ производили величественное и зловѣщее впечатлѣніе. Тропическія птицы, взятыя на корабль, убило ледянымъ дыханіемъ стужи, но человѣкъ изъ подъ тропиковъ, Махейне, проплылъ по царству льда и холода невредимъ.
20-го декабря судно достигло южнаго полярнаго круга, гдѣ его привѣтствовалъ большой китъ, который весело нырялъ въ морѣ и разбивалъ волны своимъ гигантскимъ тѣломъ. На другой день случилась мятель, такъ что вахтенные едва видѣли на десять шаговъ впереди судна. Внезапно оно оказывается возлѣ гигантской ледяной горы, чуть не задѣваетъ ее бортомъ, и испуганные моряки ежеминутно ожидаютъ, что съ другой стороны появится такая же бѣлая стѣна, и судно ихъ раздавитъ и раскрошитъ между ними. Къ счастью этого не случилось.
Проникнувъ на югъ, сколько было можно, Кукъ повернулъ къ востоку, и плылъ, то поднимаясь къ сѣверу, то спускаясь къ югу, къ полюсу, тщетно отыскивая Южный материкъ. Но кругомъ видно было только необозримое море и на немъ морскія птицы. Больше ничего! Погода становилась хуже, и все хуже и хуже чувствовали себя матросы на кораблѣ: они жаловались на головныя боли, на лихорадку, на разныя опухоли. Вскорѣ начались бури. "Океанъ, казалось, разсвирѣпѣлъ отъ нашей дерзости проникнуть въ эти области", пишетъ Форстеръ младшій. Разъ въ 9 ч. вечера огромная волна опрокинулась на палубу, вода хлынула потокомъ въ каюты и трюмъ, и всѣмъ казалось, что судно тонетъ, и жизнь ихъ сейчасъ погаснетъ въ холодной безднѣ полярнаго моря. Къ этимъ бѣдствіямъ присоединилось еще другое -- голодъ. Выбросивъ гнилыя сухари въ Новой Зеландіи, Кукъ поневолѣ долженъ былъ экономить, такъ что люди получали только двѣ-трети обычной порціи, да и эта пища оказалась снова тронута порчей. Солонины было довольно, но она такъ пріѣлась, что ее не бралъ въ ротъ даже самый голодный. Люди худѣли и скоро превратились въ какія то живыя привидѣнія. При такихъ обстоятельствахъ недовольство команды росло не по днямъ, а по часамъ. Матросы громко роптали на капитана, но капитанъ, желѣзный капитанъ Кукъ неподвижно стоялъ на своемъ мостикѣ и твердой рукой велъ свой корабль впередъ и впередъ. Онъ рѣшилъ выполнить свое намѣреніе до конца, и ничто не могло измѣнить его рѣшенія. Только разъ повернулъ онъ на сѣверъ, чтобы дать командѣ оправиться въ болѣе теплой области, но затѣмъ снова повернулъ къ полюсу и несся къ нему на всѣхъ парусахъ, точно хищная птица, готовая схватить добычу своими желѣзными когтями. За 68° ю. ш. солнце уже не заходило даже въ полночь, и при видѣ этого Махейне отъ изумленія чуть не превратился въ камень. Но и смѣлому мореплавателю Куку природа начертала предѣлъ: "до сюда и ни шагу дальше!" потому что 30-го января 1774 г. судно его стало у необозримаго ледяного поля, которое тянется, вѣроятно, до самаго южнаго полюса. Это случилось подъ 71 1/2о ю. ш., и дальше Кукъ уже не могъ проникнуть. И вотъ съ капитанскаго мостика раздалась команда: "назадъ!" и прозвучали слова командира: "Ребята, бодрѣе! Я поведу васъ теперь на теплыя квартиры, гдѣ ростутъ кокосы и ананасы!" Попутный вѣтеръ надуваетъ паруса, и "Резолюшенъ" несется мимо ледяныхъ громадъ, какъ птица. "Пора, пора! ворчатъ матросы. "Видно онъ насъ считаетъ не за людей и христіанъ, а за бѣлыхъ медвѣдей, чтобъ морозить подъ полюсомъ? Коли охота, пускай самъ мерзнетъ, а помретъ, такъ пусть душа его летаетъ тутъ альбатросомъ до скончанія вѣка!" Такъ роптали они, и когда внезапно ихъ бравый капитанъ, невозмутимо переносившій ужасныя лишенія плаванія на своемъ посту съ насмѣшливой улыбкой надъ слабыми и робкими, свалился и не могъ проглотить куска пищи, когда этотъ сильный герой серьезно захворалъ и лежалъ, какъ пластъ, въ своей койкѣ, матросы злорадно шептали: "подѣломъ гордецу!" Но злоба ихъ стала понемногу таить и смѣнялась сожалѣніемъ, заботой и горемъ, когда распространилась вѣсть, что капитану все хуже и хуже. "Все-таки, говорили тогда матросы, среди моряковъ нѣтъ второго, равнаго Куку?"
Въ теченіе восьми дней жизнь Кука висѣла на волоскѣ. Спутники его, начиная съ офицеровъ и кончая послѣднимъ матросомъ, толпились у постели больного. Страданія его и страхъ потерять такого замѣчательнаго капитана погасили въ душѣ матросовъ послѣдній слѣдъ нелюбви къ Куку, какъ виновнику ихъ тяжкихъ лишеній во время плаванія. Весь экипажъ съ тревогой слѣдилъ за ходомъ болѣзни, и матросы умоляли корабельнаго врача спасти капитана. Но врачъ и безъ того употреблялъ все искусство того времени. Это ли или крѣпкая натура Кука, только болѣзнь уступила, и больной сталъ поправляться.
Между тѣмъ судно уходило все дальше и дальше отъ холодныхъ областей. Солнце грѣло съ каждымъ днемъ сильнѣе, и больные выползали на палубу и грѣлись въ его живительныхъ лучахъ. Но не однимъ воздухомъ и тепломъ живетъ человѣкъ,-- ему нужна здоровая, свѣжая пища, и потому мореплаватели съ жадностью устремляли взоры на горизонтъ, гдѣ должна была показаться желанная земля. Но земли не было видно. 6 Марта имъ посчастливилось поймать 4 большихъ рыбы, которыя дали столько свѣжаго мяса, что каждый человѣкъ получилъ за обѣдомъ около 1 фунта. Эта была первая свѣжая пища за 3 мѣсяца плаванія.
Наконецъ 11 марта на горизонтѣ показалась темная точка. Это былъ островъ Пасхи, который лежитъ въ Тихомъ океанѣ не очень далеко отъ береговъ Америки. Прошло 103 дня съ тѣхъ поръ, какъ наши путешественники видѣли въ послѣдній разъ землю. Можно себѣ представить, какъ рады они были клочку твердой земли, подымавшейся надъ зыбью океана. Пусть земля эта безплодная черная скала, скудно покрытая бѣдной растительностью,-- кустарникомъ и низкими деревьями -- все-таки это была суша. Мореплаватели нашли на островѣ мало живого. Черная вулканическая почва острова могла бы производить больше растительности, но онъ лежитъ такъ далеко отъ всякой большой суши, что на него могли попасть лишь рѣдкія сѣмена растеній, которыя занесли сюда вѣтеръ, волны моря, птицы и человѣкъ. Человѣкъ очутился и здѣсь среди немногихъ живыхъ существъ (куры, ласточки, крысы и немногія насѣкомыя). Онъ принесъ собой на этотъ пустынный островъ картофель, ямсъ, бананы и сахарный тростникъ, и люди экипажа, особенно больные, съ жадностью накинулись на эти продукты.
Туземцы острова малорослы, худощавы и умственно ограничены. Они говорили на языкѣ, сходномъ съ нарѣчіемъ таитянъ, такъ что мореплаватели могли объясниться съ ними. Одежды они почти не носили, если не считать узкаго пояска вокругъ бедеръ, но на иныхъ виднѣлись европейскія шляпы и куртки, изъ чего Кукъ заключилъ, что на этотъ островъ заходили до него суда изъ Америки. На головѣ туземцы носили въ защиту отъ солнца большіе плоскіе круги изъ птичьихъ перьевъ, а въ ушахъ ихъ вмѣсто серегъ торчали толстые пучки листьевъ сахарнаго тростника. Кромѣ этого украшенія они еще мазали лице кто красной, кто желтой, кто бѣлой краской. Робкіе и добродушные туземцы питали немалую страсть къ воровству и мошенничеству: такъ они продали на корабль нѣсколько корзинъ съ картофелемъ, въ которыхъ картофель лежалъ только сверху, а внизу оказались камни. Всѣхъ туземцевъ было около 700 ч., но среди нихъ видно было мало женщинъ и дѣтей. Должно быть они спрятали ихъ изъ опасенія чужеземцевъ. Блуждая по острову, европейцы наткнулись на склонѣ холма на большіе каменные столбы вышиной въ 3-- 4 сажени съ громадными человѣчьими лицами. Трудно допустить, что эти памятники воздвигли нынѣшніе тщедушные и жалкіе обитатели острова. Должно быть раньше здѣсь жило другое, болѣе сильное и культурное племя -- такъ рѣшили англичане. 17 марта они покинули островъ и направили курсъ къ островамъ Маркезасъ, которые были давно открыты испанцами. Уже 6 апрѣля судно бросило якорь въ гавани Мадре де Діосъ на о. Вайтаху. Конечно, сейчасъ же появились туземцы съ перцовымъ корнемъ -- знакомъ мира въ рукѣ. Это были стройные, свѣтлокожіе черноглазые люди. Кусокъ ткани вокругъ бедеръ, пучки человѣчьихъ волосъ на рукахъ и ногахъ, ожерелья изъ красныхъ бобовъ и вѣнцы, украшенныя пѣтушьими перьями и перламутромъ составляли ихъ одежду и нарядъ.
Утомленные путешественники были рады отдохнуть на этомъ прелестномъ островѣ. Къ несчастью на первыхъ же порахъ произошло столкновеніе съ туземцами, виной чему были обѣ стороны. Какъ и можно было ожидать, здѣшніе туземцы оказались большими любителями чужихъ вещей. Случилось, что одинъ изъ офицеровъ, выведенный изъ терпѣнія продѣлкой слишкомъ дерзкаго вора, ухлопалъ его изъ пистолета, Дикари въ смятеніи кинулись съ корабля на берегъ. Скоро тамъ загремѣли боевые барабаны, и появилась большая толпа вооруженныхъ копьями и палицами воиновъ. Имѣя на рукахъ много больныхъ и нуждаясь въ съѣстныхъ припасахъ, Кукъ считалъ невозможнымъ покинуть островъ и потому выступилъ противъ враговъ съ избраннымъ отрядомъ солдатъ. Но прежде чѣмъ пустить въ ходъ оружіе Кукъ попытался склонить туземцевъ къ миру. Онъ вышелъ впередъ безъ всякаго оружія и предложилъ имъ успокоиться, сѣсть на землю и выслушатъ его. Кукъ умѣлъ говорить съ дикарями, на которыхъ всегда сильно дѣйствовало его ласковое и спокойное мужество. Они подумали мгновеніе и -- сѣли. Тогда онъ объяснилъ имъ, что путешественники вовсе не хотятъ причинять имъ зло и не тронутъ волоса на ихъ головѣ, если только они сами не подадутъ къ тому повода. Туземцы внимательно слушали Кука, слова котораго такъ подѣйствовали на нихъ, что они успокоились, отложили въ сторону оружіе и вообще отказались отъ всякой мысли о мести. Они сейчасъ же указали англичанамъ свѣтлый источникъ воды, продали имъ свиней и груды всякихъ фруктовъ -- плоды хлѣбнаго дерева, бананы и кокосовые орѣхи. Островъ не великъ, меньше сосѣдняго о. Охивора, но густо населенъ.
Спустя 4 дня мореплаватели покинули островъ, и Кукъ направилъ свое судно на юго-юго-западъ. Уже черезъ нѣсколько дней въ морѣ показались новые, еще неизвѣстные острова, которые поразили путешественниковъ своимъ видомъ. Точно пловучіе вѣнки, показывались вдали все новые и новые атоллы. Они едва подымались надъ водой; ярко-красный прибрежный песокъ смѣнялся дальше темной сочной зеленью, а за нею виднѣлась молочнаго цвѣта лагуна, вода которой сильно отличалась отъ темноголубой воды океана. Это были настоящія коралловые острова, построенные мелкими морскими полипами.
Обыкновенно известковая почва атолла такъ безплодна, что съ трудомъ даетъ мѣсто немногимъ растеніямъ. А такъ какъ на атоллѣ не бываетъ источниковъ, то жители принуждены довольствоваться дождевой водой, которая застаивается и часто загниваетъ въ лужахъ. Отъ всего этого на атоллѣ людямъ живется плохо, и такой пловучій зеленый вѣнокъ только издали кажется раемъ. Кукъ назвалъ открытые имъ острова "Низменными". Онъ не могъ пристать къ нимъ, потому что даже возлѣ самаго берега лотъ не доставалъ дна, такъ что невозможно было бросить якорь. На берегу виднѣлись туземцы -- высокіе темнокоричневые люди.
Кукъ прибылъ вновь на Таити послѣ восьмимѣсячнаго отсутствія. Онъ любилъ эту "жемчужину Тихаго океана" и избралъ этотъ островъ главнымъ пунктомъ для отдыха послѣ всякихъ плаваній и изслѣдованій. Жизнь на Таити представляла какъ бы вѣчный праздникъ. Европейцы посѣщали туземцевъ, туземцы навѣщали и угощались у нихъ. Однажды Кукъ угостилъ островитянъ и ихъ властелина Оту или Помаре I зрѣлищемъ морского артиллерійскаго боя. Пушки корабля оглушали своими залпами берега, клубы дыма заволакивали воздухъ, а ядра и картечь бороздили тихую воду залива, такъ что она шипѣла, кипѣла и брызгами летѣла во всѣ стороны, Вечеромъ англичане устроили фейерверкъ: ракеты и римскія свѣчи летѣли высоко вверхъ и трескались тамъ, осыпая небо искрами, кружились огненныя колеса, огненные фонтаны выбрасывали снопы искръ, горѣли бенгальскіе огни. Туземцы со страхомъ и съ восхищеніемъ любовались этимъ зрѣлищемъ, которое они называли "хива бретанни", т. е. британскій праздникъ,
Съ своей стороны властитель Таити угостилъ европейцевъ зрѣлищемъ морского смотра. Какъ разъ въ это время онъ собирался идти войной на сосѣдній островъ и готовилъ свои силы къ бою. Однажды въ заливѣ появился цѣлый флотъ двойныхъ туземныхъ лодокъ. Ихъ было 160, и на нихъ помѣщалось 6000 гребцовъ и воиновъ. Гребцы сидѣли среди груды приготовленнаго оружія: дротики, палицы, боевые топоры и камни для метанія. Воины толпились на помостѣ лодокъ и представляли своимъ вооруженіемъ, яркой и пышной одеждой необыкновенно живописный и грозный видъ. На каждомъ было три одежды -- нижняя длинная была бѣлая, вторая покороче красная и верхняя коричневая. Лѣвой рукой они потрясали большіе щиты, а на головѣ у каждаго колебался высокій, аршина въ два шлемъ, такъ что издали воины казались какими то гигантами. Шлемы имѣли спереди щиты изъ синевато серебристыхъ голубыхъ перьевъ, обрамленныхъ длинными яркими перьями, которыя, колеблясь, свѣшивались во всѣ стороны. Это украшеніе сіяло издали, и казалось точно голова воина окружена вѣнцомъ яркихъ лучей. Главный адмиралъ и его подчиненные имѣли на спинѣ еще особыя украшенія въ видѣ пучковъ желтыхъ и зеленыхъ перьевъ. Яркія перья составляли страсть таитянъ, особенно красныя. Поэтому таитянинъ Махейне, набравшій на островахъ Тонга нѣсколько мѣшковъ перьевъ тамошнихъ красныхъ попугаевъ, по возвращеніи домой возбуждалъ всеобщую зависть своими сокровищами и изъ бѣдняка превратился въ знатную особу. Таитяне толпами бѣгали за нимъ; забывъ о гвоздяхъ, бусахъ и прочихъ европейскихъ вещахъ, они только и думали, какъ бы раздобыть пару или пучекъ красныхъ перьевъ, за которыя платили баснословныя цѣны, напр. за перо -- свинью.
Вскорѣ Кукъ покинулъ Таити и передъ мореплавателями снова развернулась безконечная равнина океана. Они плыли все на западъ и въ серединѣ іюля открыли новую группу большихъ и совершенно неизвѣстныхъ острововъ. Кукъ объѣхалъ всю группу и не оставилъ неизслѣдованнымъ ни одного острова. Онъ назвалъ ихъ "Ново-Гебридскіе острова" {Просто "Гебридскіе" острова составляютъ архипелагъ у с. з. береговъ Шотландіи.}. Острова высоки и очень лѣсисты, а такъ какъ деревья опутаны ліанами, то приникать внутрь лѣса было трудно, почти невозможно. Но особенно поразили англичанъ туземцы. Сразу было видно, что они принадлежатъ къ совсѣмъ другой породѣ, чѣмъ островитяне Таити, Товарищества, Дружбы и Новой Зеландіи. Такъ на о. Малликоло они были малорослы, тощи, мягкая, гладкая кожа ихъ чернокоричневаго цвѣта, низкій лобъ придаетъ звѣрскій видъ ихъ безобразнымъ обезьяньимъ лицамъ, на которомъ кидается въ глаза австралійское украшеніе: кусокъ дерева или камень, вставленный въ пробуравленную перегородку носа. Одежды на нихъ не было, если не считать узкаго пояска, который впивался въ бедра. Мореплавателей эти туземцы встрѣтили дружелюбно; они вышли къ нимъ на встрѣчу безъ всякаго страха, махая зелеными вѣтвями и поливая свои головы водой, и скоро научились понимать матросовъ. Многіе быстро запомнили и повторяли англійскія слова и вообще проявили большую сообразительность. При этомъ они болтали все время; вѣроятно, видъ пришельцевъ и судовъ сильно поразилъ ихъ воображеніе. Даже ночью они подплывали къ судамъ въ челнахъ, болтали съ матросами, а съ палубы ясно были слышны всю ночь ихъ разговоры, крики и пѣсни на берегу. Англичане одарили ихъ гвоздями, лентами и маленькими зеркальцами. Зеркальца особенно изумляли ихъ. Однажды толпа ихъ забралась въ каюту; они разсматривали себя тамъ въ большихъ зеркалахъ. Вдругъ на палубѣ раздался выстрѣлъ. Всѣ дикари въ испугѣ кинулись въ окна и поскакали черезъ нихъ въ воду точно лягушки; однако они довѣрчиво вернулись назадъ, какъ только выяснилось, что ничто не угрожаетъ ихъ жизни. Главную роль въ ихъ оружіи играютъ отравленныя стрѣлы. Несмотря на дружбу они не пускали англичанъ внутрь острова и отказывались продавать имъ припасы, хотя селенія ихъ тонули въ фруктовыхъ садахъ. Кукъ не хотѣлъ ссориться съ ними и приказалъ экипажу заняться рыбной ловлей. Пара акулъ доставила жесткій обѣдъ, но двѣ другихъ большихъ рыбы едва не отравили на смерть тѣхъ, кто поѣлъ ихъ мяса, по крайней мѣрѣ всѣ они поплатились жестокими страданіями, а свинья и попугай, поѣвшіе того же мяса, подохли. Кромѣ этой бѣды, мореплаватели испытали здѣсь другую опасность и были почти на волосъ отъ гибели. Покинувъ Малликоло, Кукъ крейсировалъ въ проливахъ между другими островами. Внезапно наступило затишье, и сильное теченіе подхватило и потащило судно прямо на скалистый островокъ. Дѣло было ночью, но мѣсяцъ свѣтилъ такъ ярко, что мореплаватели ясно видѣли, какъ яростный прибой прилива обдавалъ пѣной рифъ. Спасенія ждать было не откуда. Паруса висѣли неподвижно, и тысячи веселъ не могли бы осилить стремительнаго теченія. Казалось море хотѣло еще посмѣяться и поиграть кораблемъ, прежде чѣмъ раздробить, его о камни, потому что волны прыгали кругомъ судна и поворачивали его то бокомъ, то кормой къ берегу. Съ невообразимой быстротой несется безпомощное судно къ черной отвѣсной скалѣ, гдѣ море бушуетъ такъ, что громъ и ревъ волнъ заглушаютъ всѣ звуки. Люди съ ужасомъ и затаивъ дыханіе смотрѣли въ лице смерти. Еще мгновеніе, и... Но теченіе, уперевшись въ утесъ, сворачивало въ сторону и увлекло туда же судно, которое пронеслось стрѣлой возлѣ самой скалы. Но мало того ужаса, который моряки испытали въ эту достопамятную ночь! Внезапно на кораблѣ раздался крикъ: "пожаръ!" "горимъ!" Пожаръ на кораблѣ это такое бѣдствіе, съ которымъ рѣдко удается справиться Если заливать огонь водой, судно можетъ затонуть, а если дать волю огню, онъ доберется до крюйтъ-камеры, гдѣ хранятся порохъ и снаряды. Тогда раздается страшный взрывъ, и тысячи обломковъ летятъ въ снопѣ пламени и клубахъ дыма вверхъ, а съ ними обезображенные трупы. Обыкновенно въ такихъ случаяхъ наглухо запираютъ и затягиваютъ всѣ отверстія трюма, гдѣ показался огонь, въ надеждѣ, что онъ погаснетъ, когда не хватитъ воздуху. Къ счастью пожаръ еще не разгорѣлся. Горѣла штука таитянской ткани. Она горѣла, какъ горитъ пачка бумаги -- т. е. было много дыму и мало огня, такъ что матросамъ удалось сейчасъ затушить начинавшійся пожаръ. Ткань эта загорѣлась въ трюмѣ, вѣроятно, сама собою. Такое самовозгораніе случается нерѣдко со многими вещами, какъ напр., каменный уголь, хлопокъ, дерево и т. п. Долгое плаваніе и дурная пища вызвали на кораблѣ болѣзни, и немало матросовъ валялось по койкамъ въ душной каютѣ. Поэтому Кукъ рѣшилъ высадиться на большомъ островѣ Эрроманга, зеленые берега котораго привлекали къ себѣ взоры больныхъ. Двѣ большихъ шлюпки отвалили отъ корабля подъ личнымъ начальствомъ Кука. Онѣ направились къ берегу, гдѣ толпилось нѣсколько сотъ чернокожихъ туземцевъ, вооруженнныхъ палицами и другимъ оружіемъ. Эти дикари были выше ростомъ и не такъ безобразны, какъ туземцы Маликоло. Кукъ всегда избѣгалъ кровопролитія. Также и здѣсь, едва англичане вступили на прибрежный песокъ, какъ Кукъ направился къ толпѣ туземцевъ съ полными руками разныхъ бездѣлушекъ, которыя принялся раздавать имъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ старался объяснить имъ, что пришельцамъ ничего не нужно, кромѣ свѣжей прѣсной воды и припасовъ. Туземцы охотно приняли подарки и казалось поняли смыслъ его рѣчи, потому что старшина ихъ услалъ куда-то нѣсколькихъ человѣкъ. Вскорѣ они вернулись и принесли... три кокосовыхъ орѣха и стволъ бамбука съ дномъ и крышкой, гдѣ плескалось немного воды. Это была какая то иронія. Кукъ съ улыбкой объяснилъ ему, что этихъ припасовъ мало для всего экипажа, что онъ заплатитъ за все, что заберетъ... старшина и его воины отрицательно мотали головой. Моряки двинулись впередъ, но не сдѣлали и пяти шаговъ, какъ туземцы рѣшительно загородили имъ дорогу внутрь острова. Кукъ не хотѣлъ проливать крови и отдалъ приказъ вернуться на корабль. Но это отступленіе дикари сочли за страхъ. Они немедленно напали на моряковъ -- одни кинулись въ воду, схватились за лодки и намѣревались вытащить ихъ на берегъ, другіе осыпали мнимаго непріятеля градомъ стрѣлъ и дротиковъ, тяжело ранивъ одного матроса. Дѣлать нечего, англичане открыли по нападавшимъ ружейный огонь, а съ корабля, гдѣ внимательно слѣдили за ходомъ дѣлъ, въ толпу туземцевъ понеслась картечь, которая во мгновеніе ока разогнала полчище ихъ и усѣяла берегъ трупами.
Туземцы этого острова до недавняго времени оставались кровожадными дикарями. Такъ не очень давно тамъ погибъ миссіонеръ Уильямсъ, котораго дикари убили и съѣли.
На сосѣднемъ островѣ Танна ангичане встрѣтили тотъ же пріемъ, еще хуже, потому что туземцы не только не пустили ихъ на берегъ, но еще оскорбляли гордыхъ британцевъ самыми неприличными жестами. Тогда Кукъ приказалъ дать залпъ изъ пушекъ, но не по дикарямъ, а черезъ головы ихъ въ густай кустарникъ и чащу лѣса. Едва туземцы услышали ревъ орудій и увидѣли, какъ вѣтви и цѣлыя деревья мигомъ склонялись и падали, точно подрубленные, какъ во всю прыть кинулись прочь. Остался стоять только одинъ молодой воинъ, смотрѣвшій на бѣглецовъ съ улыбкой презрѣнья, да старикъ, который началъ хлопотать о примиреніи. Матросы высадились на берегъ, одни принялись наполнять бочки прѣсной водой, а другіе забросили сѣть и стали ловить въ заливѣ рыбу на обѣдъ. Хлопоты стараго дикаря увѣнчались успѣхомъ, потому что дикари вернулись на берегъ и продали англичанамъ плоды. Вскорѣ завязалось дальнѣйшее знакомство. Первымъ изъ дикарей рѣшился взойти на палубу корабля Фанокко, тотъ самый отважный дикарь, который не испугался залпа изъ пушекъ. Онъ усѣлся за столъ, ѣлъ и пилъ съ большимъ достоинствомъ, дѣйствуя вмѣсто вилки длинной булавкой, торчавшей въ его кудлатыхъ волосахъ. Когда товарищи, безпокоясь за долгое отсутствіе его, подняли крикъ, Фанокко высунулся въ окно каюты и успокоилъ ихъ.
Внутри острова виднѣлся большой дѣйствующій вулканъ. Изъ кратера его вырывались съ глухимъ гуломъ клубы паровъ и летѣли камни, а пепелъ разносило вѣтромъ такъ далеко, что онъ сыпался даже на палубу корабля и садился на снасти, хотя разстояніе отъ вулкана до бухты было нѣсколько десятковъ верстъ. Ночью раскаленныя массы, которыя выбрасывалъ вулканъ, освѣщали всю мѣстность далеко кругомъ краснымъ заревомъ, которое то меркло, то загоралось, смотря потому, какъ сильны были взрывы. Почва острова дымилась во многихъ мѣстахъ, а на самомъ берегу моря изъ земли билъ горячій минеральный источникъ.
Туземцы относились къ пришельцамъ съ большимъ почтеніемъ: при встрѣчѣ уступали дорогу, подносили пищу не иначе, какъ на зеленыхъ листахъ, приносили воду и плоды отдыхавшимъ изслѣдователямъ. Но при всемъ томъ, они ни за что не пускали англичанъ внутрь острова. Разумѣется тѣ были очень недовольны этимъ, особенно ученые, которымъ хотѣлось изслѣдовать вулканъ ближе. Однажды англичане, не обращая вниманія на туземцевъ, направились внутрь острова. Сейчасъ же лазутчики, которые слѣдили за ними изъ-за кустовъ, затрубили въ большія морскія раковины, на ревъ которыхъ къ мѣсту примчались сотни вооруженныхъ туземцевъ. Они загородили дорогу и кричали, что если де англичане не повернутъ назадъ, то они, туземцы, съѣдятъ ихъ. При этомъ они кусали себѣ руки, желая этимъ показать, какъ будутъ пожирать своихъ строптивыхъ гостей. Въ свои селенія и хижины они пускали англичанъ весьма охотно. Хижины ихъ представляли простые навѣсы высотой въ 1/2 и длиной въ 6 сажень. Однажды младшій Форстеръ, остановившись у такой хижины, запѣлъ пѣсню. Туземцы столпились и слушали его съ необыкновеннымъ восхищеніемъ, и едва пѣвецъ смолкъ, какъ они пристали къ нему съ просьбой спѣть еще что-нибудь. Но особенно понравились имъ шведскія народныя пѣсни доктора Шпармана. Эти людоѣды были большіе любители музыки; они играли по вечерамъ на дудкахъ и часто пѣли за работой. Также любили они украшать себя и, кромѣ обыкновеной татуировки, украшали свое тѣло громадными рисунками въ видѣ цвѣтовъ. Особенно любопытный видъ имѣла ихъ прическа, а именно они заплетали свои волосы во множество тонкихъ косичекъ, оканчивавшихся пучкомъ или кисточкой. Такихъ косицъ на головѣ туземца насчитывалось болѣе 200. Наконецъ туземцы поразили англичанъ еще своей способностью къ языкамъ, такъ какъ знали три нарѣчія: таитянское, на которомъ говорятъ во всей Полинезіи, свое собственное и еще какое то, вѣроятно, нарѣчіе одного изъ сосѣднихъ острововъ. Отъѣздъ англичанъ ознаменовался грустнымъ происшествіемъ: какой то туземецъ во что бы то ни стало хотѣлъ проникнуть въ мѣсто, охраняемое часовымъ. Тотъ два раза оттолкнулъ его, а въ третій взялъ прицѣлился и убилъ его изъ ружья. Туземцы въ страхѣ побѣжали прочь. Кукъ былъ такъ взбѣшенъ поступкомъ солдата, что приказалъ отправить его на корабль въ цѣпяхъ.
Между тѣмъ время шло, и пора было подумать о возвращеніи на родину. На прощаніи Кукъ рѣшилъ пересѣчь Тихій океанъ по самому широкому мѣсту до южной оконечности Америки, не останавливаясь болѣе нигдѣ. Экипажъ радовался этому намѣренію, но неизвѣстно почему Кукъ все-таки повернулъ на юго-западъ и благодаря этому открылъ 4 сентября громадный островъ, единственный, остававшійся еще неизвѣстнымъ въ южной половинѣ Тихаго океана. Этотъ большой островъ онъ назвалъ Новой Каледоніей. Голыя вершины горъ и тощіе лѣса по склонамъ не сулили мореплавателямъ ничего пріятнаго; дѣйствительно, островъ этотъ далеко не такъ богатъ естественными произведеніями, какъ остальные острова океана.
Рослые туземцы были темнаго цвѣта, ихъ лица съ плоскими носами, грубыми чертами, выступающими скулами и курчавыми волосами, имѣли, однако, добродушное выраженіе. Ходили они почти голыми, если не считать за одежду высокія шляпы въ видѣ цвѣточнаго горшка, да веревку вокругъ бедеръ и на шеѣ. Впрочемъ, женщины носили что-то вродѣ юбки изъ веревокъ, болтавшихся кругомъ таліи. Они высыпали на берегъ изъ своихъ хижинъ, похожихъ видомъ на улья, и махали морякамъ руками, показывая этимъ, чтобы тѣ плыли по серединѣ канала между рифами, гдѣ было достаточно глубоко. Когда англичане вышли на берегъ, ихъ встрѣтилъ тамъ старшина Теабума; онъ приказалъ своимъ поданнымъ замолчать и сказалъ гостямъ рѣчь, изъ которой тѣ не поняли ни одного слова, такъ какъ туземцы острова говорили на особомъ, неизвѣстномъ еще языкѣ. Сами туземцы безъ приглашенія явились на судно, свободно ходили по немъ, забираясь во всѣ уголки, но при этомъ не тронули ни одной вещи. Это очень удивляло англичанъ, которые по опыту привыкли считать дикарей Тихаго океана ворами.
Изъ H.-Каледоніи свѣжій сѣверный вѣтеръ въ нѣсколько дней донесъ судно до Новой Зеландіи, и мореплаватели снова съ удовольствіемъ увидѣли з. берегъ ея и величественный пикъ Эгмонта, подымавшій свою снѣжную вершину надъ лѣсистыми склонами. 19 октября судно было уже въ заливѣ Шарлотты. Стояла весна, и берегъ утопалъ въ свѣжей зелени и дышалъ благоуханіемъ цвѣтовъ. Тотчасъ по прибытіи англичане замѣтили, что въ заливѣ успѣло побывать какое-то судно. Они заключили объ этомъ по распиленнымъ стволамъ деревьевъ, валявшимся по берегамъ. Кинулись искать бутылку съ запиской, которую оставили у ручья прѣсной воды -- ея не было. Однако Кукъ усумнился, было ли то судно "Эдвенчеръ". "Вѣдь иначе, думалъ онъ, оно должно было придти въ то мѣсто, гдѣ была условлена встрѣча". Надо справиться у туземцевъ. Но гдѣ же они, эти старые друзья-пріятели? Моряки озираются, кричатъ, зовутъ, осматриваютъ мѣстность... Нѣтъ, все пусто кругомъ, не видно ни души, не слышно ни звука... "Странно, думаютъ англичане", мы стрѣляли изъ пушекъ, когда входили въ бухту. Обыкновенно дикари прибѣгали толпами, а теперь нѣтъ никого". Скоро, однако, все выяснилось. Нѣсколько дней спустя на берегу показалось нѣсколько туземцевъ. Но это были не старые знакомые, а какіе то чужіе. Они пугливо держались поодаль, но когда англичанамъ удалось ободритъ ихъ и приласкатъ подарками, туземцы приблизились и понемногу разсказали объ ужасной трагедіи, разыгравшейся въ бухтѣ. По ихъ словамъ "другое судно", дѣйствительно было здѣсь, но люди его пришли въ столкновеніе съ дикарями, и тѣ перебили и сожрали ихъ! Представьте себѣ ужасъ Кука и его спутниковъ, когда они услыхали эту новость! "Да правда ли это?" -- спрашивали они себя. "Неужели всѣ наши спутники погибли такимъ жалкимъ образомъ?" Оказалось, однако, что произошло недоразумѣніе. Изъ подробныхъ разспросовъ выяснилось, что дикари избили не весь экипажъ "Эдвенчера", а только команду одной лодки. Сколько ни спрашивали туземцевъ, такъ и не удалось выяснить, какъ все это произошло, и почему "Эдвенчеръ" не присоединился къ "Резолюшену", если капитанъ его зналъ, гдѣ и когда найти Кука.
Уже по возвращеніи въ Англію Кукъ узналъ отъ капитана Фурно слѣдующее: когда буря разлучила оба судна, вѣтеръ загналъ "Эдвенчеръ" далеко на сѣверъ, такъ что Фурно пришелъ въ заливъ Шарлотты нѣсколько дней спустя послѣ ухода Кука. Онъ нашелъ бутылку съ письмомъ Кука и хотѣлъ немедленно выйти въ море и нагнать командира. Но передъ тѣмъ какъ сняться съ якоря, онъ послалъ на берегъ лодку съ матросами подъ командой молодого лейтенанта Роу, приказавъ имъ набрать сельдерея, растеніе, которымъ лѣчатъ цынгу. На берегу какой-то туземецъ стащилъ у матросовъ куртку. Необузданный грубый Роу приказалъ своимъ матросамъ палить въ толпу дикарей, въ которую затерся воръ, и матросы палили до тѣхъ поръ, пока не разстрѣляли всего пороха. Замѣтивъ это, богатырски сложенные дикари кинулись со своими страшными топорами изъ камня на кучку матросовъ (ихъ было 10 ч.) и во мгновеніе ока перебили ихъ всѣхъ, а затѣмъ, конечно, пожрали ихъ тѣла. На кораблѣ ждали, ждали отсутствующихъ, наконецъ послали за ними людей, которые нашли на берегу только остатки ужаснаго пиршества. Разъяренный Фурно учинилъ среди дикарей настоящую бойню; вѣдь Роу приходился ему племянникомъ. Однако происшествіе это, въ которомъ англичане были виноваты кругомъ, произвело на Фурно такое тяжелое впечатлѣніе, что онъ потерялъ охоту продолжать плаваніе и по кратчайшему пути вернулся въ Англію.
Кукъ пробылъ въ заливѣ Шарлотты лишь самое необходимое время, какое было нужно, чтобы починить судно, запастись дровами, водой и пищей, а затѣмъ онъ поспѣшилъ покинуть этотъ очаровательный берегъ, на которомъ разыгралось ужасное происшествіе.
Когда судно вышло черезъ проливъ Кука въ открытое море и направило курсъ къ южной оконечности Америки, матросы поняли, что они не потеряли времени изъ-за того, что заходили на Новую Зеландію. Дѣло въ томъ, что въ обширной области кругомъ полюса дуетъ западный вѣтеръ, между, тѣмъ какъ въ полосѣ около экватора господствуетъ юго-восточный пассатъ. Пассатъ былъ для нихъ противный, а западный -- попутный вѣтеръ. Дѣйствительно, въ морѣ "Резолюшенъ" подхватилъ сильный западный вѣтеръ, дувшій съ такой яростью, что судно почти ложилось на бокъ. За то громадное разстояніе до Америки (около 5000 верстъ) они пролетѣли менѣе, чѣмъ въ 6 недѣль. На всемъ этомъ громадномъ протяженіи они не видѣли ни клочка земли. 18 декабря съ верхушки мачты раздался крикъ; земля! Это была давно ожидаемая Огненная земля, вѣрнѣе Земля Огня, Терра дель Фуэго по испански. Видъ земли былъ печаленъ и унылъ; черныя скалы подымали къ небу свои голыя, острыя вершины, между ними лежалъ снѣгъ, и даже ниже въ долинахъ виднѣлась еще кое-гдѣ пелена снѣга, хотя начиналось уже лѣто. А все же зеленый мохъ, разныя душистыя травы и кустарники съ вкусными ягодами вродѣ нашихъ вишень уже зеленѣли у берега и въ лѣсахъ. Безчисленное множество птицъ носилось вдоль береговъ и сидѣло на скалахъ: чайки, гуси, утки находили себѣ обильную пищу въ море. Утесы были усѣяны ихъ гнѣздами до того, что едва можно было ходить тамъ, не рискуя наступить на каждомъ шагу на яйца или вылупившихся птенцовъ. Здѣсь въ южной части острова жили такіе же несчастные дикари, какихъ Кукъ встрѣтилъ въ первое свое плаваніе на сѣверномъ берегу.
Нѣсколько ихъ приблизилось къ кораблю въ жалкомъ берестяномъ челнѣ. На ихъ тупыхъ лицахъ подъ косматыми прядями волосъ были еле видны маленькіе лишенные осмысленнаго выраженія глаза; вмѣсто усовъ и бороды торчало только нѣсколько жесткихъ волосковъ! Дѣти ихъ ходили совсѣмъ голыя, а одежду взрослыхъ составляла тюленья шкура, накинутая на плечи. Дикари дрожали отъ холода и на всѣ вопросы отвѣчали однимъ жалкимъ возгласомъ: пешере! пешере! почему ихъ и прозвали пешересати. Пищу этихъ жалкихъ людей составляло тюленье мясо, которое они поѣдали сырымъ; особенное предпочтеніе они отдавали тюленьему жиру и ѣли его, хотя бы онъ былъ уже испорченъ и сильно пахъ. Оттого отъ нихъ несло такимъ невыносимымъ смрадомъ, что сосѣдства ихъ невозможно было вынести. Изъ всѣхъ человѣческихъ существъ, населяющихъ землю, огнеземельцы самые жалкіе и ограниченные. Безъ сомнѣнія произошло это оттого, что судьба закинула ихъ въ холодную и безплодную землю. Наши путешественники отпраздновали здѣсь Рождество Христово. При этомъ одинъ солдатъ, какъ разъ тотъ, который убилъ на о. Танна туземца, сильно напился, упалъ черезъ бортъ въ море и утонулъ.
28 декабря Кулъ покинулъ Землю Огней и вышелъ въ море. Кругомъ судна ныряло множество тюленей, большіе киты стаями плескались въ водѣ, пускали фонтаны и переворачивались иногда своимъ бѣлымъ брюхомъ вверхъ, причемъ хлопали ластами по водѣ съ такой силой, что, казалось, въ морѣ стрѣляютъ изъ ружей.
Новый годъ (1775-й) моряки провели на группѣ маленькихъ острововъ, усѣянныхъ стаями тюленей и морскихъ львовъ; морской левъ похожъ на тюленя, но значительно больше его и имѣетъ гриву. За гриву и громкій ревъ его и прозвали львомъ. Несмотря на свою величину это животное смирное и беззащитное. Стадо ихъ подпускало охотниковъ совсѣмъ близко, и только когда раздавался выстрѣлъ, животныя поспѣшно ковыляли къ водѣ и кувыркомъ падали съ обрыва въ море. Любопытно, что эти звѣри любятъ музыку: они лежали тихо и, словно очарованные, слушали звуки волынки, которыми угощалъ ихъ шотландецъ, пока матросы не подходили къ нимъ вплотную и не убивали ихъ дубинами. Англичане охотились на нихъ ради цѣннаго жира. Пингвины, которыхъ здѣсь водилась масса, также мало боялись людей и даже не сторонились съ дороги, а если матросъ отталкивалъ птицу ногой, она норовила укусить его клювомъ, какъ это дѣлаютъ наши гуси. Экипажъ жадно стремился домой, но Кукъ не считалъ еще свою задачу оконченной. Вмѣсто того, чтобы плыть на сѣверъ, онъ шелъ на востокъ, потому что хотѣлъ убѣдиться, нѣтъ ли чего похожаго на Южный материкъ въ южной части Атлантическаго океана. Дѣйствительно, послѣ двухнедѣльнаго плаванія путешественники увидѣли землю, которую Кукъ назвалъ въ честь англійскаго короля Георга "Южная Георгія". Видъ этой земли или острова былъ еще ужаснѣе той, которую путешественники только что покинули: голыя, острыя скалы и самая жалкая растительность, ни животныхъ, кромѣ морскихъ, ни людей. Но Куку и этого было мало. Можетъ быть дальше есть еще земля, и онъ поплылъ дальше на юго-востокъ въ холодное море. Несмотря на то, что стояло лѣто, матросы каждое утро убирали съ палубы снѣгъ и при этомъ ругали капитана, который не хочетъ ѣхать домой и носится по морямъ неизвѣстно съ какою цѣлью. Однако 30 января подъ 59° ю. ш. опять показалась земля, къ которой "Резолюшенъ" пробирался съ трудомъ черезъ пловучій ледъ. Кукъ назвалъ ее "Земля Сандвича". Видъ ея былъ еще ужаснѣе: здѣсь не было даже растеній; темныя ущелья и черныя скалы мрачно смотрѣли на мореплавателей; внизу они были покрыты снѣгомъ, а на вершинахъ лежали облака, надъ которыми подымались голыя вершины горъ. Кукъ плылъ вдоль края этой земли въ теченіи 100 часовъ (около 300 в.), и всюду она являла тотъ же мрачный и ужасный видъ. Это была обитель холода и смерти! Ледъ преграждалъ дорогу на югъ, и Кукъ не могъ рѣшить, островъ ли эта земля, или же она простирается до самаго полюса. Такъ это неизвѣстно до сихъ поръ. Во всякомъ случаѣ Кукъ объявилъ открытую имъ землю англійскимъ владѣніямъ. Конечно, никто не станетъ оспаривать у англичанъ эту холодную и безплодную страну. Кукъ понималъ это, но водружая тамъ англійскій флагъ, онъ думалъ о величіи родины, знамя которой развѣвается на всѣхъ моряхъ. Пусть же онъ вѣетъ и здѣсь по дорогѣ къ южному полюсу. И онъ продолжалъ пробиваться сквозь ледъ далѣе на востокъ. 100 бочекъ щавеля, которыми запаслись мореплаватели, пришли къ концу. Пока былъ щавель, матросы кое какъ глотали сильно попорченную солонину. Теперь же къ ней прикасались немногіе. Сухари, которые перепекли вторично, снова уже испортились и разсыпались въ гниль. Да и ихъ уже не хватало. А все-таки упрямый капитанъ день за днемъ, недѣля за недѣлей плылъ на востокъ и не думалъ сворачивать съ намѣченнаго пути. Кукъ хотѣлъ описать со своимъ судномъ кругъ по южному полярному морю вокругъ полюса и дойти до того меридіана, съ котораго началъ свое изслѣдованіе, когда ушелъ съ мыса Доброй Надежды въ началѣ плаванія. Тогда онъ могъ съ увѣренностью сказать, что никакой большой земли кромѣ извѣстныхъ уже частей въ южномъ полушаріи нѣтъ Должно быть упорство его раздражило стихіи, потому что внезапно поднялась страшная буря съ запада, которая забросила судно далеко въ Индійскій океанъ. Но упорство Кука превосходило всякія границы. "Отлично, сказалъ онъ себѣ, коли такъ, то я осмотрю еще островъ Кергуэленъ". И онъ направилъ судно туда, не обращая вниманія на озлобленіе экипажа. "Вѣдь эдакъ, кричали матросы, мы попадемъ не въ Англію, а опять въ Австралію!"
Вулканическій островъ Кергуэленъ лежитъ одиноко среди Индійскаго океана. Онъ былъ открытъ французами незадолго до того и интересовалъ Кука своимъ положеніемъ. Отсюда "Резолюшенъ" наконецъ то направилъ свой путь домой, но противные вѣтры долго задержали его въ морѣ, такъ что измученные тяжкимъ плаваніемъ моряки только ночью 29 іюля увидѣли яркій свѣтъ маяка Эддистонъ, который построенъ на подводной скалѣ въ опасномъ мѣстѣ Ламанша, а 30-го "Резолюшенъ" бросилъ якорь въ гавани Спитхеда.
Послѣ плаванія, длившагося 3 года и 18 дней, путешественники были наконецъ дома! За этотъ срокъ "Резолюшенъ" прошелъ такой путь, что еслибъ представить его въ видѣ нити, то эта нить обмоталась бы вокругъ земли болѣе чѣмъ три раза! При всемъ томъ плаваніе было такъ счастливо, несмотря на тягости и лишенія, что изъ всего экипажа не вернулось домой всего 4 человѣка -- трое погибли по несчастной случайности, и только одинъ умеръ. Научные результаты плаванія были громадны -- было открыто множество неизвѣстныхъ до того острововъ, изслѣдованы и описаны ихъ растенія, животныя, жители и ихъ бытъ; было произведено множество наблюденій на сушѣ и на морѣ, наконецъ, главная цѣль экспедиція была выполнена блестяще: Кукъ обслѣдовалъ обширныя моря южнаго полушарія земли и нигдѣ не нашелъ слѣда того большого "Южнаго Материка", о которомъ толковали ученые и моряки. Онъ доказалъ, что безграничное море заливаетъ необозримыя пространства вокругъ южнаго полюса и оставлять лишь малое мѣсто полярной сушѣ, берега которой онъ видѣлъ тамъ и сямъ. Но эта суша, безплодная холодная земля, царство снѣга и холода, и на ней нѣтъ людей.