Не прошло и недѣли, какъ чужой человѣкъ появился съ своей лодкой на озерѣ.
Однажды, въ безвѣтренный вечеръ онъ выплылъ къ отмели, потомъ подтянулся къ берегу и объѣхалъ озеро съ обѣихъ сторонъ. Мѣстами онъ останавливался. Перегибался за борта лодки и осматривалъ дно, можно ли на этомъ мѣстѣ закинуть сѣть.
Лопарь съ бухты первый замѣтилъ это, когда лодка финна показалась изъ-за порога, и такъ удивился, что даже не рѣшился крикнуть. Только метнулся въ юрту и показалъ знаками своей женѣ, что...-- она не поняла, покуда сама не увидѣла.
И вотъ, оба они притаились за деревяннымъ навѣсомъ и дивились.
Они думали, что финнъ высадится на ихъ берегъ и подойдетъ поговорить, но онъ проѣхалъ мимо ихъ пристани, словно вовсе и не видалъ ее.
Если раньше лопарь съ бухты былъ удивленъ, то теперь онъ вышелъ изъ себя. Въ Нуоньясѣ не въ обычаѣ было проѣзжать мимо чужого жилья, не высадившись на берегъ и не сказавшись, кто ѣдетъ. Такъ не поступалъ никто, выѣзжавшій по честному дѣлу. Лопарь съ бухты взглянулъ сначала на жену, потомъ на свою лодку. Потомъ сошелъ внизъ и наладилъ весла, пока жена сбѣгала въ юрту притушитъ огонь.
Когда фиипъ скрылся за сѣвернымъ беретомъ, четырехвесельная лодка лопаря съ бухты отплыла къ Большому Острову.
Лопарь съ сѣвернаго берега тоже замѣтилъ, что на озерѣ чужая лодка. У него не было жены, и не съ кѣмъ было посовѣтоваться, и онъ подумалъ то же, что и лопарь съ бухты. Спустилъ на воду яликъ и поплылъ къ Большому Острову.
Въ озерѣ у него не было сѣтей, въ очагѣ не горѣлъ огонь. Онъ приготовился къ субботѣ, потому что бѣлый дымокъ на крайнемъ мысѣ Большого Острова еще съ полудня возвѣстилъ, что, когда минетъ эта ночь, въ Нуоньясѣ настанетъ праздникъ.