IV.

Злопамятство пастора.

Разговоръ сдѣлался общимъ, и весьма-понятно, что предметомъ его были бурныя сцены, происходившія за нѣсколько минутъ предъ тѣмъ.

-- Вы очень испугались? спросилъ г. де-Водре племянницу.

-- Сначала ужасно испугалась, отвѣчала улыбаясь маркиза: -- но ко всему можно привыкнуть. Мало-по-малу я ободрилась и наконецъ дошла до такой смѣлости, что даже смотрѣла на возмущеніе, отъ котораго сперва бѣжала.

-- Это было довольно-непріятное зрѣлище, сказалъ баронъ.

-- Отвратительное, прибавилъ г. Бобилье.

-- Но болѣе всего жалко-смѣшное, дополнилъ Шатожиронъ.

-- Кромѣ костюмовъ, которые были гораздо-менѣе живописны, продолжала маркиза: -- оно напомнило мнѣ сцену возмущенія въ "Фенеллѣ".

-- Точно, было сходство, сказалъ г. де-Водре:-- движеніе, крикъ, пламя; только наши шатожиронскіе лаззорони не прерывали своего шума, чтобъ прибѣгнуть съ молитвой къ святому Януарію.

-- Они не только святому Януарію, да и Богу не молятся, съ досадою замѣтилъ пасторъ Доммартенъ.

-- Какіе дикари! какіе каннибалы! вскричала г-жа Бонвало, всплеснувъ руками: -- еслибъ я не была такъ разстроена этимъ происшествіемъ и могла перенести путешествіе, сейчасъ послала бы за почтовыми лошадьми.

-- Какъ, сударыня! вскричалъ баронъ: -- не-уже-ли вы уже хотите оставить насъ?

-- Да, хочу, сухо отвѣчала вдова: -- насъ здѣсь такъ приняли, что я сожалѣю о томъ, что пріѣхала сюда.

-- Изъ окна, у котораго я стояла, спрятавшись однакожь за занавѣсъ, сказала г-жа де-Шатожиронъ, не обращая большаго вниманія на послѣднія слова матери:-- я видѣла, любезный дядюшка, вашъ смѣлый поступокъ. Ты не видалъ, Ираклій, что сдѣлалъ дядюшка?

-- Я приводилъ въ сѣняхъ свою армію въ порядокъ, сказалъ маркизъ смѣясь.-- Что же онъ сдѣлалъ?

Г-жа де-Шатожиронъ весело разсказала, какъ скоро и рѣшительно баронъ усмирилъ начальниковъ бунта.

-- Вы напрасно приписываете мнѣ всю честь побѣды, также весело отвѣчалъ г. де-Водре:-- справедливость требуетъ упомянуть о моемъ охотникѣ и о моей собакѣ.

-- Каковы бы ни были подвиги моего дяди и двухъ его помощниковъ, сказалъ Ираклій тѣмъ же шутливымъ тономъ:-- но героемъ этого дня я не назову ни кого, кромѣ г. Бобилье!

-- А, маркизъ! вскричалъ старикъ, поклонившись со скромностью.

-- Тотъ, кто не былъ свидѣтелемъ этого подвига, не можетъ вообразить себѣ энергію, смѣлость, неустрашимость, оказанную нашимъ почтеннымъ мирнымъ судьею въ обстоятельствѣ, которое въ-самомъ-дѣлѣ могло сдѣлаться критическимъ; онъ одинъ выдержалъ первый натискъ безъ всякаго другаго оружія, кромѣ своего шарфа, и я бы желалъ, чтобъ вы слышали, какъ онъ произнесъ три провозглашенія! Никогда полководецъ, вызывающій своихъ солдатъ на штурмъ, не командовалъ болѣе-твердымъ и величественнымъ голосомъ.

-- А, маркизъ! возразилъ старый чиновникъ съ изумленіемъ: -- зачѣмъ, вмѣсто труса Туано, обратившагося въ постыдное бѣгство, не было за мною жандармскаго отряда! Негодяи недолго оскверняли бы дворъ вашъ своимъ присутствіемъ: я бы тотчасъ усмирилъ ихъ, и ни вамъ, ни г-ну барону не нужно было бы безпокоиться.

-- Любезный Бобилье, сказалъ г. де-Водре:-- я очень сожалѣю, что не пришелъ раньше. Маршалъ Вильяръ говаривалъ, что у него было одно пламенное желаніе, именно увидѣть великаго Конде съ мечомъ въ рукахъ; признаюсь, я самъ былъ бы чрезвычайно-радъ, еслибъ мнѣ удалось видѣть васъ въ шарфѣ.

-- Къ-сожалѣнію, г-нъ баронъ, шарфъ мой, украшенный главными цвѣтами радуги, не предвѣщаетъ, подобно ей, возвращеніе хорошей погоды; онъ, напротивъ, предсказываетъ грозу... Дай Богъ, чтобъ мнѣ не пришлось опять надѣть его!

-- Не-уже-ли вы думаете, что они начнутъ опять? спросилъ Шатожиронъ.

-- Пускай начинаютъ, если хотятъ, но теперь я прійму свои мѣры. Лишь-только я пришелъ въ себя -- къ стыду своему признаюсь, г-нъ баронъ, что я упалъ въ обморокъ точно женщина (это очень-глупо, но вѣдь на восьмомъ десяткѣ силы по неволѣ ослабѣютъ), -- и такъ, лишь-только я пришелъ въ себя, какъ немедленно написалъ шарольскому королевскому прокурору просьбу выслать сюда немедленно рансенейскихъ жандармовъ; надѣюсь, что черезъ нѣсколько часовъ они будутъ здѣсь. Я осмѣлился распорядиться безъ васъ, маркизъ, пославъ съ письмомъ одного изъ вашихъ слугъ верхомъ, чтобъ онъ скорѣе поспѣлъ въ Шароль. И такъ, въ моемъ распоряженіи сегодня же будетъ военная сила, и если эти негодяи осмѣлятся еще тронуться, я буду имѣть удовольствіе взять и арестовать ихъ на дѣлѣ.

-- Надѣюсь, вы не дойдете до этой крайности, сказала г-жа де-Шатожиронъ.

-- Рано ли, поздно ли, маркиза, но они попадутся; сегодня же вечеромъ я сочиню и перепишу на-бѣло такое донесеніе, какого мнѣ не случалось еще писать во всю жизнь мою; и если бунтовщики не будутъ немедленно арестованы, такъ я подамъ въ отставку.

-- Въ отставку, любезный мирный судья? сказалъ Ираклій.

-- Да, маркизъ, въ отставку. Въ этомъ дѣлѣ меня тронули за живое: либо Туссенъ-Жиль и шайка его будутъ строго наказаны, либо я самъ откажусь отъ своей должности: -- тутъ середины нѣтъ.

-- Итакъ, вы думаете, спросилъ г. де-Водре: -- что этотъ бунтъ затѣянъ клубомъ Туссенъ-Жиля?

-- Можно ли сомнѣваться въ этомъ?

-- Можно, отрывисто отвѣчалъ пасторъ Доммартенъ.

-- Можно? повторилъ мирный судья, искоса посмотрѣвъ на молодаго священника.

-- Да, можно.

-- Я очень бы желалъ знать, государь мой, на чемъ вы основываете свое мнѣніе?

-- Я не обязанъ отдавать вамъ отчета въ своихъ мнѣніяхъ; знайте только то, что я съ вами не согласенъ.

Замѣтивъ, что вчерашняя ссора между старымъ чиновникомъ и молодымъ священникомъ готова была снова возгорѣться, маркизъ счелъ за нужное вмѣшаться въ дѣло.

-- Господа, сказалъ онъ: -- все равно, Туссенъ-Жиль ли или кто другой былъ зачинщикомъ этого глупаго бунта; но неоспоримо, что въ мой домъ ворвалась шайка, въ которой были замѣчены многіе негодяи, находившіеся уже подъ судомъ; этого достаточно для опредѣленія намѣреній ихъ; неоспоримо еще, что толпа съ угрозами ворвалась насильственнымъ образомъ въ мое жилище, что она разбила замокъ у рѣшетки, разбила окна и сожгла арку, выстроенную на моей землѣ; наконецъ, что другъ мой Ланжеракъ и барабанщикъ пожарной команды ранены каменьями, и что г. Бобилье только какимъ-то чудомъ спасся отъ нихъ: вотъ факты. Начало и зачинщиковъ бунта мы узнаемъ изъ слѣдствія, ибо я совершенно согласенъ съ вами, любезный Бобилье, дѣло это надо подвергнуть слѣдствію.

-- Непремѣнно надо, маркизъ. Если мы не подадимъ имъ примѣра строгости законовъ, то эти негодяи будутъ насмѣхаться надъ нами и при первомъ случаѣ пріймутся за то же. Нѣтъ пощады, нѣтъ снисхожденія подлымъ зажигателямъ! прибавилъ съ сердцемъ старый чиновникъ, который особенно не могъ забыть сожженія тріумфальной арки и истребленія удивительной картины, стоившей ему такого труда.

-- Господинъ маркизъ въ правѣ требовать, чтобъ по этому дѣлу было наряжено слѣдствіе, сладкимъ голосомъ сказалъ пасторъ: -- никто не желаетъ болѣе меня, чтобъ зачинщики безпорядка были строго наказаны.

-- Зачинщики этого безпорядка, продолжалъ г. Бобилье рѣзкимъ голосомъ:-- какъ я уже имѣлъ честь говорить вамъ, Туссенъ-Жиль и его пріятели. Вчера вечеромъ, въ гостинницѣ Коня-Патріота было совѣщаніе, во время котораго они, вѣроятно, условились насчетъ сегодняшней мерзкой исторіи!

-- Было ли совѣщаніе? спросилъ пасторъ съ недовѣрчивой улыбкой.

-- Разумѣется, было! Я не имѣю привычки говорить о томъ, чего не знаю достовѣрно!-- Амудрю, продолжалъ мирный судья, обратившись къ мэру, почтительно сидѣвшему на краю стула, какъ можно подальше отъ хозяйки дома:-- вѣдь вы сказали мнѣ, что вчера вечеромъ полевой стражъ, обходя дозоромъ, видѣлъ сквозь щели ставень гостинницы Коня-Патр і ота весь клубъ, разсуждавшій о чемъ-то съ большимъ жаромъ, какъ-будто бы о какомъ-нибудь важномъ обстоятельствѣ?

-- Правда, господинъ мирный судья, отвѣчалъ нетвердымъ голосомъ Амудрю, послѣ этого слова впавшій въ прежнее почтительное молчаніе.

-- Что же это доказываетъ? спросилъ молодой священникъ довольно-презрительно.

-- Спросите лучше, насмѣшливо возразилъ г. Бобилье:-- что доказываетъ присутствіе Туссена-Жиля и другихъ клубистовъ на площади во время безпорядка?

-- Увѣрены ли вы въ томъ, что они были на площади?

-- Увѣренъ ли! вскричалъ мирный судья, привскочивъ на своемъ стулъ:-- я самъ говорилъ съ ними; я записалъ имена ихъ въ своемъ бумажникѣ; я собственноручно схватилъ за воротникъ Туссена-Жиля, а вы еще спрашиваете, увѣренъ ли я въ томъ, что они были на площади! Еслибъ вы, господинъ пасторъ, повинуясь своему долгу, вышли на площадь, такъ увидѣли бъ ихъ сами!

Нѣсколько-смущенный этимъ неожиданнымъ отвѣтомъ, пасторъ Доммартенъ захотѣлъ оправдаться, тѣмъ болѣе, что обвиненіе мирнаго судьи было довольно-ясно высказано.

-- Я немедленно вышелъ на площадь, лишь-только узналъ о происходившихъ на ней безпорядкахъ, сказалъ пасторъ съ принужденнымъ достоинствомъ:-- и искренно сожалѣю, что пришелъ не прежде, потому-что присутствіе мое не было бы совсѣмъ безполезно: можетъ-быть, мои христіанскія увѣщеванія подѣйствовали бы лучше неосторожныхъ возглашеній; можетъ-быть, услышавъ голосъ своего пастыря, заблудшіяся овцы спокойно воротились бы домой, между-тѣмъ, какъ ничто не могло столько ожесточить ихъ, какъ объявленіе, что будутъ приняты насильственныя мѣры, то-есть, что будетъ пролита ихъ кровь. Къ-несчастію, мнѣ дали знать слишкомъ-поздно, но надѣюсь, что г-нъ маркизъ и г-жа маркиза такъ убѣждены въ моей преданности, что не повѣрятъ коварнымъ намекамъ...

-- Я не дѣлаю никакихъ намековъ, съ грубостію перебилъ его г. Бобилье: -- я разсказываю факты. Признаюсь, ваше отсутствіе крайне меня удивило, потому-что вашъ домъ въ нѣсколькихъ шагахъ отъ замка, а безпорядки продолжались почти цѣлый часъ.

-- Вы забываете, почтеннѣйшій г. Бобилье, что въ это время г. пасторъ всегда обѣдаетъ, сказалъ г. де-Водре, никогда не любившій молодаго священника за его лицемѣрное обращеніе и непрощавшій ему неблагодарнаго поступка съ семействомъ Гранперрена.

-- А! г. баронъ! вскричалъ пасторъ, стараясь улыбнуться сквозь свою досаду: -- подобная шутка... потому-что я принимаю это за шутку...

-- И совсѣмъ не шучу, холодно возразилъ баронъ: -- я увѣренъ, что вы обѣдали въ это время, и нахожу весьма-естественнымъ, что вамъ не угодно было побезпокоиться. Ни сколько не упрекаю васъ въ этомъ, но нахожу, что вы поступили согласно съ правиломъ вашего братства:

Обѣду своему простыть ты не давай...

Г-нъ Доммартенъ посинѣлъ отъ злости и до крови укусилъ себѣ нижнюю губу; но не отвѣчалъ ни слова, ибо по опыту зналъ, что баронъ былъ слишкомъ сильный противникъ. Не въ первый разъ приходилось честолюбивому пастору терпѣть отъ своего благороднаго прихожанина, и, не смотря на тайную злобу, онъ привыкъ переносить всѣ непріятности съ притворнымъ смиреніемъ; да и какъ рѣшиться вступить въ борьбу съ двоюроднымъ братомъ епископа отёнскаго?

Г-жа Бонвало, которой наканунѣ весьма понравилось вкрадчивое куртизапство молодаго священника и которая, впрочемъ, съ перваго взгляда отъ души возненавидѣла насмѣшливаго дворянина, сочла нужнымъ вмѣшаться въ эту маленькую ссору.

-- Г-нъ пасторъ, сказала она тономъ покровительства: -- вы не должны обижаться шуткой, на которую никто здѣсь и не обратилъ вниманія; вашъ характеръ и ваши правила такъ хорошо извѣстны, что никто не повѣритъ, чтобъ вы промедлили одну минуту, когда ваша помощь была нужна намъ.

-- Смѣю сказать, что вы отдаете мнѣ справедливость, отвѣчалъ пасторъ, поклонившись съ видомъ почтительной признательности: -- удивляюсь и не понимаю, почему г. мирный судья оспориваетъ у меня право имѣть свое мнѣніе.

-- Позвольте вамъ замѣтить, государь мой, отвѣчалъ съ обыкновенною своею живостью г. Бобилье:-- что опроверженіе факта, факта доказаннаго, называется не мнѣніемъ, а опроверженіемъ.

-- Скажите же мнѣ, пожалуйста, какой фактъ опровергъ я?

-- Господа! сказала маркиза, граціозное лицо которой приняло выраженіе холоднаго достоинства:-- мнѣ кажется, этотъ споръ болѣе, нежели неумѣстенъ.

-- Сударыня, вскричалъ старикъ съ чувствомъ:-- вамъ извѣстно, какое глубокое уваженіе питаю я къ дому Шатожироновъ и къ вамъ въ особенности; я скорѣе согласился бы умереть, нежели поступить противъ законовъ приличія; будьте же увѣрены, что не я, преданнѣйшій изъ вашихъ слугъ, захочу продлить разговоръ, который вамъ не нравится; но умоляю васъ, позвольте мнѣ прибавить еще одно и послѣднее слово.-- Отопретесь ли вы, государь мой, продолжалъ мирный судья, внезапно измѣнивъ голосъ: отопретесь ли вы въ томъ, что сію минуту вы изъявили сомнѣніе, когда я вамъ сказалъ, что. видѣлъ на площади Туссена-Жиля и его шайку?

-- Вы не поняли меня, отвѣчалъ съ іезуитскимъ смиреніемъ г. Доммартенъ:-- я никогда не утверждалъ, что люди, которыхъ вы называете, не участвовали въ отвратительныхъ сатурналіяхъ, происходившихъ на площади; скажу болѣе, судя по ихъ извѣстному безбожію, я самъ думаю, что они принимали весьма-дѣятельное участіе въ возмущеніи; но никогда не соглашусь, чтобъ люди такого низкаго званія были настоящими зачинщиками безпорядковъ, въ которыхъ они участвовали. Они были актёрами въ возмущеніи -- это такъ; но они не были зачинщиками его; вотъ въ двухъ словахъ мое мнѣніе, и никакъ не понимаю, почему оно могло обидѣть г. мирнаго судью.

-- Кажется, лучшаго возраженія и вѣрнѣйшаго объясненія нельзя требовать, сказала г-жа Бонвало съ одобрительнымъ видомъ.-- Что касается до меня, я вполнѣ согласна съ мнѣніемъ Г. пастора. Отвратительный Туссенъ-Жиль, въ красной шапкѣ, нахлобученной до ушей, и съ гадкой трубкой, не что иное, какъ второстепенный разбойникъ, подкупленный, по всѣмъ вѣроятіямъ, врагами маркиза; и только испуганное, трусливое воображеніе можетъ видѣть въ немъ начальника шайки и возвысить его до степени какого-нибудь Фра-Діаволо или Ринальдо-Ринальдини.

-- Я счастливъ, что мое мнѣніе согласуется съ вашимъ мнѣніемъ, сударыня, возразилъ пасторъ: -- и думаю, что для открытія настоящихъ виновниковъ безпорядка, нужно подняться выше трактирщика Туссена-Жиля и подобныхъ ему людей.

-- Что вы хотите этимъ сказать, г. пасторъ? спросилъ Шатожиронъ.

-- Маркизъ, старая пословица гласитъ: "если хочешь открыть виновника преступленія, узнай сперва, кому это преступленіе можетъ доставить выгоду".

-- Я не вижу, чтобъ разореніе моего замка могло доставить выгоду кому-нибудь, кромѣ самихъ разбойниковъ.

-- Г-нъ маркизъ, возразилъ молодой священникъ болѣе и болѣе язвительнымъ тономъ: -- выгоды бываютъ разнаго рода: негодяи, пущенные впередъ тайными, скрытыми двигателями, думаютъ только о похищеніи и о грабежѣ; но настоящіе виновники безпорядковъ...

-- Что же? спросилъ маркизъ, замѣтивъ, что пасторъ колебался.

-- Какъ вамъ это сказать, г. маркизъ? У всякаго есть свои враги или соперники; нѣкоторые люди, не слишкомъ-разборчивой совѣсти, не гнушаются никакими средствами для того, чтобъ удалить опаснаго соперника; можетъ-быть, -- не говорю утвердительно, -- можетъ-быть, нѣкоторые люди думали, что эта непріятная исторія заставитъ васъ возненавидѣть здѣшній край и отказаться отъ намѣреній, могущихъ вредить ихъ собственнымъ видамъ.

-- Какіе обиняки! проворчалъ г. Вобилье, пожавъ плечами.

-- Правда, сказалъ громкимъ голосомъ баронъ, сидѣвшій возлѣ старика и слышавшій его восклицаніе.-- Потрудитесь, г. пасторъ, оставить загадочный слогъ оракуловъ и сказать прямо свое мнѣніе.

-- Мое мнѣніе, г. баронъ? Право, я не знаю, что сказать. Я только думаю, соображаю, взвѣшиваю всѣ обстоятельства; утвердительнаго же ничего...

-- Вы сейчасъ сказали, что настоящихъ виновниковъ нашего маленькаго бунта надобно искать выше трактирщикаТуссена-Жиля и его шайки?

-- Сказалъ, г. баронъ, и готовъ повторить.

-- Гдѣ же ихъ искать? Внѣ нашей общины?

-- Я этого не говорю, г. баронъ.

-- Такъ, стало-быть, въ общинѣ? Въ такомъ случаѣ, извольте объяснить, какъ высоко ихъ надо искать?

-- Какъ-можно-выше, сказалъ въ-полголоса священникъ.

-- Мнѣ кажется, возразилъ г. де-Водре съ сардонической улыбкой: -- что высшая особа въ общинѣ мой племянникъ; не его ли вы обвиняете въ намѣреніи ограбить свой собственный замокъ?

-- Господинъ баронъ, отвѣчалъ молодой священникъ, нѣсколько смущенный настойчивымъ допросомъ:-- очень-натурально, что я не подразумѣваю ни господина маркиза, ни васъ, говоря, что надобно идти какъ-можно-выше.

-- Стало-быть, вы обвиняете господина Гранперрена? вскричалъ сельскій дворянинъ, вскочивъ съ такимъ сильнымъ негодованіемъ, что священникъ невольно отодвинулъ отъ него свой стулъ.

Въ ту же минуту слуга отворилъ дверь въ гостиную и, къ общему изумленію и смущенію, доложилъ:

-- Господинъ Гранперренъ!