XV.

Миролюбивый посредникъ.

Воинственный поступокъ маркиза и его товарищей, разогнавшій шайку Банкроша, взволновалъ и прочихъ бунтовщиковъ; г. Бобилье громко и радостно вскрикнулъ при видъ этого неожиданнаго подкрѣпленія.

-- Сюда, г. маркизъ! сюда! вскричалъ онъ, подымаясь на ципочки и размахивая обѣими руками.

Съ этими словами, мирный судья окинулъ взоромъ окружавшую его группу съ яростью тигра, выбирающаго, какъ разсказываютъ, самую жирную добычу изъ толпы Индійцевъ, на которую случайно нападетъ онъ. Увидѣвъ, что значительнѣйшее лицо изъ всей шайки былъ капитанъ Туссенъ-Жиль, къ которому онъ давно уже питалъ вражду но разнымъ другимъ причинамъ, онъ смѣло схватилъ его за воротникъ.

-- Ты виновникъ возмущенія и предводитель бунтовщиковъ, закричалъ онъ ему громкимъ голосомъ: -- именемъ закона арестую тебя!

Президентъ патріотическаго клуба такъ мало ожидалъ этой выходки, что минуту простоялъ неподвижно, точно окаменѣлый, но вскорѣ оправился и, сжавъ въ своихъ ручищахъ костлявые пальцы мирнаго судьи, отвѣчалъ:

-- Г. Бобилье, еслибъ вы не были такъ стары, я переломилъ бы васъ на колѣнѣ какъ щепку!

-- Именемъ закона! возразилъ чиновникъ, не отпуская воротника куртки трактирщика:-- Фруадво, именемъ закона требую, чтобъ вы помогли мнѣ.

-- Оставьте меня, говорю вамъ, или худо будетъ! возразилъ трактирщикъ, грубо тряхнувъ мирнаго судью.

-- Туссенъ-Жиль, не стыдно ли вамъ? вскричалъ Фруадво, однимъ движеніемъ мощной руки высвободивъ старика.

Многіе изъ приверженцевъ Туссена-Жиля увидѣли въ поступкѣ молодаго адвоката рѣшительное объявленіе вражды и вмѣшались въ дѣло, возставъ противъ него. Наступила суматоха, во время которой Фруадво, не уступая бунтовщикамъ, убѣждалъ мирнаго судью отступить, прикрывая его своимъ тѣломъ.

-- Пожалуйста, г. Бобилье, говорилъ онъ ему нѣсколько разъ: -- уйдите въ замокъ и дайте мнѣ усмирить ихъ.

-- Не отступлю ни на шагъ передъ этими мошенниками, отвѣчалъ мирный судья, остроугольное лицо котораго пылало гнѣвомъ: -- они могутъ убить меня, а я не тронусь съ мѣста, пока живъ!

Увидѣвъ критическое положеніе старика, Шатожиронъ. поспѣшно сошелъ съ крыльца, приказавъ своимъ товарищамъ идти за нимъ.

-- Помилуй, что ты дѣлаешь? вскричалъ Ланжеракъ взволнованнымъ голосомъ:-- оставивъ это мѣсто, мы лишаемся всѣхъ своихъ преимуществъ.

-- Впередъ! сказалъ Ираклій, не обращая вниманія на это замѣчаніе:-- я не позволю обижать въ моемъ присутствіи старика, носившаго на рукахъ отца моего.

Въ то самое время, когда маркизъ, сопровождаемый Жерменомъ и Бургиньйономъ, смѣло шедъ къ толпѣ бунтовщиковъ, Фруадво, отчаявшись убѣдить столько же упрямаго, какъ и неустрашимаго мирнаго судью, схватилъ его за руку и насильно потащилъ къ замку.

На полдорогѣ встрѣтили они Шатожирона, опередившаго нѣсколькими шагами своихъ слугъ.

-- Маркизъ, сказалъ ему Фруадво:-- не полагаю, чтобъ вы имѣли намѣреніе стрѣлять въ безоружныхъ и отвѣчать на безумные крики пулямй.

-- Милостивый государь, отвѣчалъ маркизъ:-- у этихъ безоружныхъ людей въ карманахъ весьма-острые ножи; вотъ тому доказательство, прибавилъ онъ, показывая свою лѣвую руку, обвернутую окровавленнымъ платкомъ.

-- Эти разбойники ранили васъ? вскричалъ г. Бобилье едва-слышнымъ голосомъ, потому-что чуть не задохся отъ скорости, съ которою тащилъ его за собою адвокатъ.

-- Это только царапина, отвѣчалъ Шатожиронъ: -- сейчасъ... Въ сѣняхъ... маленькій черный человѣкъ... съ кривыми ногами, ранилъ меня за то, что я не совсѣмъ-вѣжливо сбросилъ его съ лѣстницы.

-- Это злодѣй Кривоногій! возразилъ мирный судья.

-- Его не трудно будетъ узнать, потому-что хоть онъ и надѣлъ каску, однакожь, не можетъ быть, чтобъ на лицѣ его не остались слѣды удара прикладомъ.

-- Надобно было застрѣлить, какъ бѣшеную собаку, этого разбойника, а не бить его прикладомъ, вскричалъ старикъ съ негодованіемъ.

-- Г-нъ Бобилье, сказалъ Фруадво: -- убіеніемъ человѣка, хоть бы этотъ человѣкъ былъ хуже мошенника Банкроша, порядка не возстановимъ.

-- Нѣтъ пощады этимъ разбойникамъ! вскричалъ наименѣе мирный изъ всѣхъ мирныхъ судей королевства:-- маркизъ, соблаговолите забыть на минуту ваше званіе и повинуйтесь мнѣ, какъ представителю закона; встаньте за мною вмѣстѣ съ вашими людьми. Я еще разъ провозглашу законную формулу, и если мошенники не уберутся сейчасъ же, если въ насъ пустятъ малѣйшимъ камешкомъ... чѣмъ заряжены ружья?

-- Мелкою и крупною дробью пополамъ, отвѣчалъ егерь.

-- Прекрасно! Еслибъ они были заряжены пулями, я самъ посовѣтовалъ бы, можетъ-быть, стрѣлять вверхъ; по нѣсколько дробинокъ не убьютъ, а только проучатъ, какъ слѣдуетъ, этихъ разбойниковъ. Итакъ, при первомъ камнѣ и по первому моему приказанію, стрѣляйте смѣло, какъ на стадо волковъ!

Между-тѣмъ, какъ г. Бобилье выступилъ впередъ, чтобъ возмутители лучше могли разслышать его возгласъ, Фруадво сказалъ маркизу:

-- Нашъ почтенный мирный судья былъ бы славнымъ солдатомъ, но мнѣ не случалось видѣть человѣка, характеръ котораго противорѣчилъ бы столько его званію; по милости его воинственнаго духа, сцена, которая была только смѣшна и глупа, можетъ сдѣлаться кровопролитною.

-- Вы, я надѣюсь, сами видите, что меня вынуждаютъ къ тому обстоятельства, отвѣчалъ Ираклій.

-- Есть еще время поправить дѣло. Если старики слишкомъ-пылки., такъ молодымъ людямъ надлежитъ быть спокойными и разсудительными. Позвольте мнѣ дать вамъ совѣтъ?

-- Извольте говорить; сильныя мѣры мнѣ-самому весьма не нравятся, и если вы знаете какое-нибудь средство возстановить спокойствіе безъ содѣйствія...

-- Спустите курки, прервалъ слова его молодой адвокатъ:-- воротитесь въ замокъ и непремѣнно уведите съ собою г. Бобилье, который, вопреки своимъ добрымъ намѣреніямъ, подливаетъ только масло въ огонь, между-тѣмъ, какъ слѣдовало бы залить его водой; онъ слишкомъ воинственъ, продолжалъ Жоржъ улыбаясь: -- и не знаетъ, какъ надо обращаться съ нашими Шатожиронскими гражданами; я знаю ихъ языкъ, и если вы позволите мнѣ взять это дѣло на себя, ручаюсь, что ранѣе нежели черезъ четверть часа порядокъ будетъ возстановленъ.

Увидавъ, что бунтовщики стояли въ почтительномъ разстояніи при видѣ ружей, которыми маркизъ и его слуги были вооружены, и прекратили всѣ враждебныя дѣйствія, виконтъ де-Ланжеракъ рѣшился сойдти съ крыльца.

-- Г. Фруадво правъ, сказалъ онъ маркизу:-- стрѣльба была бы весьма полезна, еслибъ въ замкѣ не было дамъ; но только одинъ отчаянный мирный судья не понимаетъ и не хочетъ понять, что присутствіе дамъ въ замкѣ заставляетъ насъ поступать какъ-можно-осторожнѣе. Не въ томъ бѣда, что мы рискуемъ собою, но въ томъ, что мы подвергаемъ опасности дамъ!.. Кто знаетъ, до какихъ злодѣяній можетъ дойдти разъяренная чернь? Ужь г-жа де-Шатожиронъ и безъ того будетъ въ отчаяніи, когда увидитъ, что ты раненъ... Не-уже-ли ты хочешь убить ее?.. а дочь твоя... маленькая Полина... Подумай хорошенько...

Это миролюбивое увѣщаніе было прервано воинственнымъ голосомъ г. Бобилье.

-- Впередъ! кричалъ онъ:-- и если начнутъ опять бросать каменья, готовьтесь стрѣлять; ждите только моей команды.

Съ этими словами, послѣдней вспышкой потухающаго огня, старикъ, которому измѣнили менѣе-непобѣдимыя, нежели мужество его, силы, покачнулся и упалъ бы навзничь, еслибъ адвокатъ и маркизъ не подоспѣли въ одно время, чтобъ поддержать его!

-- Надобно унести его въ замокъ, сказалъ Ланжеронъ съ заботливостью, выказываемою нѣкоторыми солдатами на полѣ битвы, когда надобно снести въ походный лазаретъ товарища, пораженнаго непріятельскою пулею:-- г. Фруадво, позвольте мнѣ занять ваше мѣсто; пока мы будемъ ухаживать за почтеннымъ г. Бобилье, употребите все свое вліяніе для возстановленія мира и тишины. Еслибъ въ замкѣ не было дамъ, я не просилъ бы вашего посредничества; но вамъ извѣстно, что здѣсь маркиза и ея матушка; слѣдовательно...

-- Хорошо, хорошо, отрывисто отвѣчалъ Фруадво: -- займитесь г. Бобилье; я самъ знаю, что мнѣ дѣлать.

Между-тѣмъ, какъ виконтъ съ помощію Ираклія, нежелавшаго поручать этой заботы слугамъ, уносилъ въ замокъ стараго чиновника, лишившагося чувствъ, Фруадво подошелъ къ бунтовщикамъ, которымъ Туссенъ-Жиль опять говорилъ что-то съ жаромъ.

-- Скажите мнѣ, пожалуйста, спросилъ молодой адвокатъ, безъ церемоніи перебивъ рѣчь президента патріотическаго клуба: -- разойдетесь ли вы спокойно по домамъ, или хотите непремѣнно попасться въ исправительный, а, быть-можетъ, и въ уголовный судъ?

-- Г. Фруадво! отвѣчалъ трактирщикъ-республиканецъ съ напыщенностью:-- Французскіе граждане, Шатожиронцы, съ чистою совѣстью и чистыми намѣреніями исполнившіе гражданскій долгъ...

-- Туссенъ-Жиль, перебилъ его снова молодой адвокатъ: -- я знаю, что вы забіяка, и потому обращаюсь не къ вамъ однимъ: я говорю всѣмъ вообще. Пусть тѣ, которые намѣрены выслушать меня спокойно, подымутъ руку.

Кромѣ капитана и двухъ или трехъ ревностнѣйшихъ приверженцевъ его, всѣ подняли руку,-- такъ сильно было вліяніе сельскаго адвоката даже на тѣхъ, которые обвиняли его въ положительной холодности.

-- Вы знаете, что я не карлистъ, не іезуитъ, и не аристократъ, продолжалъ Фруадво, нарочно стараясь польстить предразсудкамъ своихъ слушателей: -- никто не можетъ обвинить меня въ дружбѣ съ маркизомъ де-Шатожирономъ. Я такой же гражданинъ, такой же патріотъ, какъ и вы; не имѣю никакой причины обманывать васъ и не только, не сдѣлалъ вамъ никогда малѣйшаго зла, но даже имѣлъ случаи защищать многихъ изъ васъ; правда ли?

-- Правда, г. Фруадво, совершенная правда, отвѣчали въ одинъ голосъ многіе изъ присутствующихъ:-- вы прекрасный молодой человѣкъ и славный адвокатъ; это всѣ знаютъ.

-- Итакъ, если вы сами сознаетесь, что я вамъ другъ и что моимъ совѣтамъ можно послѣдовать, выслушайте же меня.

-- Слушаемъ, г. Фруадво, слушаемъ.

-- Вы довольно подурачились сегодня, пора и честь знать, ибо, повторяю вамъ, преступленіе ваше гораздо-важнѣе, нежели вы думаете, и вы подверглись строгому наказанію.

-- Г. адвокатъ, сказалъ Готро, почесывая за ухомъ:-- вы знаете, что я не сутяга и что мнѣ непріятнѣе видѣть у себя въ домѣ малѣйшій лоскутокъ гербовой бумаги, нежели попасться на рога свирѣпѣйшему изъ быковъ моихъ; скажите жь намъ откровенно, чѣмъ это можетъ кончиться?

-- Я уже сказалъ вамъ, что это можетъ кончиться исправительнымъ, а, быть-можетъ, и уголовнымъ судомъ.

-- Однакожь писарь говорилъ намъ, что мы поступаемъ по законамъ.

-- Вермо не осмѣлится повторить при мнѣ такой нелѣпости. Онъ здѣсь?

-- Нѣтъ, г. Фруадво, отвѣчалъ мелочной торговецъ съ горечью: -- писарю показалось здѣсь слишкомъ-жарко; онъ счелъ за лучшее убраться.

-- Онъ поступилъ благоразумно; совѣтую вамъ послѣдовать его примѣру.

-- Слѣдовательно, продолжалъ Лавердёнъ, безпокоившійся еще болѣе мясника:-- если г. де-Шатожиронъ подастъ жалобу, что мы разбили его рѣшотку немножко-невѣжливо, такъ это можетъ навлечь на насъ непріятности?

-- Болѣе, нежели непріятности, ручаюсь въ этомъ.

-- Болѣе! А что же?

-- Такъ, отъ трехъ мѣсяцевъ до двухъ лѣтъ заключенія въ тюрьму, смотря по обстоятельствамъ.

Начальники возмущенія съ безпокойствомъ посмотрѣли другъ на друга.

-- Мирный судья то же говорилъ, сказалъ Лавердёнъ на ухо Туссену-Жилю: -- а такъ-какъ г. Фруадво, знающій законы какъ свои пять пальцевъ, говоритъ то же, такъ должно быть правда.

-- Что же касается до того, кто ударилъ ножомъ г. де-Шатожирона, продолжалъ Жоржъ:-- тотъ такъ дешево не раздѣлается.

-- Ударилъ ножомъ! повторили нѣсколько человѣкъ съ неодобрительнымъ изумленіемъ.

-- Да, друзья мои, ножомъ. Я знаю, что вы большею частію честные люди; но вы видите, что между вами нашлись способные на все, на грабежъ и на убійство.

-- Еслибъ я зналъ мошенника, сдѣлавшаго эту штуку, вскричалъ мясникъ съ жаромъ: -- я убилъ бы его какъ теленка.

-- Я первый сожалѣю объ этомъ несчастій, сказалъ Туссенъ-Жиль: -- но проступокъ одного не можетъ пасть на всѣхъ.

-- Правда, отвѣчалъ Фруадво: -- но если вы не хотите быть обвиненными въ сообществѣ съ преступникомъ, прекратите безпорядки и немедленно разойдитесь по домамъ.

-- Слушаемъ, отвѣчалъ Готро: -- я не хуже другаго убью быка, но не оцарапаю и ребенка; а потому не хочу быть за одно съ разбойниками. Вы со мной, Лавердёнъ?

-- Непремѣнно, отвѣчалъ мелкій торговецъ,-- не говорилъ ли я вамъ, что мошенники изъ шайки Кривоногаго поставятъ насъ въ затруднительное положеніе?

-- Въ личномъ преступленіи другихъ обвинять нельзя, сказалъ трактирщикъ, стараясь скрыть подъ видомъ гордости невольное безпокойство, имъ овладѣвшее.

-- Говорите, что хотите, возразилъ Лавердёнъ:-- а между-тѣмъ невиннымъ не въ первый разъ приходится отвѣчать за виновныхъ; и я раскаиваюсь въ томъ, что не убрался отсюда раньше, по примѣру іезуита Вермо. Капитанъ, г. Фруадво правъ; уйдемте-ка лучше домой. Не хотите? Такъ счастливо оставаться.

-- Подлецы! проворчалъ сквозь зубы Туссенъ-Жиль.

Не обративъ вниманія на это оскорбленіе, Лавердёнъ и Готро подали знакъ къ удаленію, и за ними послѣдовала большая часть ихъ товарищей. Кромѣ нѣсколькихъ вѣрныхъ друзей, рѣшившихся, по-видимому, не покидать своего президента, и полудюжины бродягъ изъ шайки Банкроша, продолжавшихъ бродить по двору, капитанъ пожарной команды остался одинъ съ адвокатомъ.

-- Г. Фруадво, сказалъ онъ ему: -- я считалъ васъ до-сихъ-поръ патріотомъ.

-- Я никогда не переставалъ быть имъ, холодно отвѣчалъ адвокатъ:-- но не въ томъ дѣло теперь. Это глупое возмущеніе устроено вами, и вы его зачинщикъ; въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія; слѣдовательно, вы должны ожидать приглашенія въ судъ...

-- Жду, мрачно перебилъ его Туссенъ-Жиль: -- долгъ всякаго гражданина страдать за отчизну!

-- Мы здѣсь не въ вашемъ клубѣ, а потому оставьте эти пустыя фразы, Хотите ли вы послѣдовать доброму совѣту? Попросите добрыхъ людей, оставшихся съ вами, уйдти отсюда и пойдемте со мною въ замокъ.

-- Въ замокъ? Зачѣмъ?

-- Чтобъ просить у маркиза и г. Бобилье извиненія въ происшедшемъ. Можетъ-быть, не отлагая этого...

-- Извиненія! Я лучше отрублю себѣ голову!

-- Такъ ждите донесенія мирпаго судьи.

-- Пусть онъ пишетъ донесенія и доносы сколько ему вздумается... И смѣюсь надъ ними, какъ надъ его желтымъ парикомъ... Я не такой трусъ, какъ Лавердёнъ или Готро... я французъ и шатожиронскій гражданинъ... Если со мной затѣютъ процессъ, я употреблю на него три тысячи франковъ, и больше, если нужно... но ужь никому не удастся похвастать тѣмъ, что Туссенъ-Жиль кланялся кому-нибудь!

Внезапный крикъ прервалъ слова капитана; онъ оглянулся и сталъ какъ громомъ пораженный, при видѣ древа свободы, охваченнаго пламенемъ. Когда бунтовщики ворвались на дворъ, пламя, истреблявшее остатки тріумфальной арки, мало-по-малу добралось и до завѣтнаго тополя, сухое дерево котораго вспыхнуло такъ быстро и внезапно, что Пикарде, все еще несходившій съ верхушки, обжогся прежде, нежели кто-нибудь замѣтилъ, что дерево горѣло. Онъ первый закричалъ, и крикъ его повторился на разные голоса всѣми людьми, возвращавшимися въ это время къ насыпи.

-- Г. Фруадво, сказалъ Туссенъ-Жиль съ дерзостію:-- я ухожу не изъ трусости, а потому, что долгъ зоветъ меня.

И не медля ни минуты, капитанъ побѣжалъ со двора, крича громовымъ голосомъ:

-- За трубой, товарищи! за пожарной трубой! Спасемте древо свободы!