Празднество.
Пасха прошла. Ее отпраздновали съ подобающей торжественность, какъ и слѣдовало городу, гдѣ находился самъ папа и засѣдалъ великій соборъ. Въ великій четвергъ, по освященному временемъ обычаю, читали буллу "De coena Domini" и папа Мартинъ V, окруженный кардиналами, торжественно проклиналъ съ балкона епископскаго дворца всѣхъ еретиковъ и враговъ церкви. Въ концѣ церемоніи онъ бросалъ потушенныя свѣчи внизъ прямо въ собравшуюся толпу, чтобы люди трепещущими перстами могли коснуться вещественнаго символа грознаго отлученія. Черезъ два дня въ соборѣ пѣли торжественный гимнъ, и радостная вѣсть о воскресеніи Христа была возвѣщена человѣчеству. Днемъ папа, выйдя во всей пышности на балконъ, раздавалъ раскаявшимся индульгенціи, отпуская имъ грѣхи и прегрѣшенія.
Было нѣсколько процессій, сильно звонили колокола, но когда радостные дни прошли, народъ съ спокойнымъ сердцемъ сталъ возвращаться къ обычнымъ занятіямъ.
Теперь лэди Изольдѣ стоило только что-нибудь пожелать, какъ все дѣлалось но ея желанію. Не потому, чтобы она докучала кому-нибудь, нѣтъ, этого она никогда не дѣлала. Она только мимоходомъ упоминала о своихъ желаніяхъ, какъ-нибудь мимоходомъ, и тѣ, кто слышалъ ея слова, не находили себѣ покоя, пока не исполняли того, что она желала. Такъ, какъ ей, не служили ни папѣ, ни королю. И хотя за это никто не получалъ никакихъ наградъ, всѣ, однако, считали себя награжденными свыше мѣры, обстоятельство, совершенно необычное, которое казалось, однако, всѣмъ совершенно естественнымъ, если не тотчасъ, то впослѣдствіи.
Однажды утромъ кардиналъ Бранкаччьо сидѣлъ въ лучшей комнатѣ дома бургомистра Мангольта. Напротивъ него за столомъ сидѣла жена почтеннаго бургомистра, фрау Марія.
-- Какой у васъ свѣжій видъ сегодня, фрау Марія,-- сказалъ кардиналъ.
-- Правда?
-- Вы такъ же свѣжи, какъ цвѣты, которые стоятъ передъ вами.
-- И такъ же красива?
-- Даже красивѣе, фрау Марія.
Она сидѣла вполуоборотъ къ раскрытому окну, черезъ которое вливался теплый воздухъ и яркій свѣтъ солнечнаго апрѣльскаго дня. Она была вся на свѣту, но выступавшіе впередъ края ея чепца скрывали ея черты, которыя отъ игры свѣта казались изящнѣе, чѣмъ онѣ въ дѣйствительности были. Вообще, едва ли можно было назвать ее красавицей. Если бы взглянуть на ея лицо при полномъ освѣщеніи, то линіи его показались бы слишкомъ рѣзкими и даже непропорціональными. Этотъ недостатокъ не выкупался, однако, и выраженіемъ этого лица. По временамъ оно было очень моложаво, и, пожалуй, кто-нибудь могъ бы дать ей года двадцать два-три. Ко всему этому, фигура у нея была высокая и статная, и она знала, чѣмъ можетъ нравиться мужчинамъ. Плечи ея были обнажены и рѣзко выдѣлялись на черномъ бархатѣ кресла. Какъ-то странно не подходила къ ея фигурѣ ея рука, лежавшая на дамасской скатерти стола. Она была слишкомъ велика, а ея цвѣтъ выдавалъ плебейское происхожденіе ея обладательницы. Ей надо было по возможности скрывать свои руки, чтобы не дать замѣтить, что ея пальцы слишкомъ толсты и снабжены слишкомъ короткими и плоскими ногтями. Впрочемъ, фрау Марія и не догадывалась о томъ, что ея руки не красивы, не догадывался объ этомъ и ея мужъ. А такъ какъ на нихъ она, носила множество драгоцѣнныхъ колецъ, то ей казалось, что необходимо выставлять ихъ напоказъ.
Взглядъ кардинала, оторвавшись отъ ея шеи, скользнулъ по ея рукѣ и на минуту задержался на ея украшенныхъ кольцами пальцахъ. Отъ нихъ перешелъ къ своимъ собственнымъ блѣднымъ, аристократическимъ пальцамъ. Бранкаччьо обладалъ утонченнымъ вкусомъ и былъ знатокомъ женскихъ прелестей. Но зима въ Констанцѣ была слишкомъ длинна, ночи слишкомъ темны и суровы; такъ что все это не благопріятсвовало любовнымъ похожденіямъ. Кромѣ того, нѣсколько лѣтъ тому назадъ эти похожденія довели его до большой непріятности: люди его соперника напали на него ночью на улицѣ, и онъ едва успѣлъ спасти свою жизнь. Съ тѣхъ поръ у него на лицѣ остался шрамъ. Онъ не обезобразилъ его, но придалъ его мягкимъ и безукоризненнымъ чертамъ какой-то суровой оттѣнокъ. Такія приключенія не могли, конечно, удержать его отъ поисковъ удовольствій. Онъ не былъ трусомъ и умѣлъ хорошо владѣть шпагой. Но когда начинаешь старѣть, комфортъ начинаетъ все болѣе и болѣе одолѣвать человѣка.
Что касается Фастрады, которая была гораздо красивѣе своей мачехи, то ея, къ счастью, не было дома, когда кардиналъ поселился у нихъ. Къ тому же онъ далъ себѣ слово по возможности не сближаться одновременно и съ матерью, и съ дочерью въ одномъ и томъ же домѣ. Онъ находилъ, что подобное положеніе создавало гораздо больше хлопотъ и непріятностей, чѣмъ удовольствія. Поэтому онъ даже не пытался пріобрѣсти благосклонность Фастрады.
-- Не слѣдуетъ вѣрить тому, что говоритъ мужчина,-- отвѣчала фрау Марія на его послѣднія слова.
-- Почему же не слѣдуетъ, если онъ говоритъ правду?-- спокойно возразилъ кардиналъ.
Онъ опять взглянулъ на свои руки и сдѣлалъ глотокъ изъ стоявшаго передъ нимъ стакана съ лучшимъ виномъ, какое только нашлось у Мангольта.
-- Вы ведете слишкомъ уединенный образъ жизни, фрау Марія,-- продолжалъ онъ, ставя на столъ свой стаканъ.-- Если бъ у меня была такая красивая жена, я бы съ гордостью показывалъ ее вездѣ.
-- То вы, а то Каспаръ. Онъ слишкомъ ревнивъ для этого.
-- Но вѣдь если онъ заперъ васъ въ четырехъ стѣнахъ, отъ этого дѣло нисколько не улучшилось, вѣроятно?
-- Конечно, нѣтъ,-- отвѣчала она со смѣхомъ.-- Вы сами знаете.
Кардиналъ отвѣчалъ на эти слова только едва замѣтной улыбкой, которую его собесѣдникъ могъ понимать, какъ ему угодно. Помолчавъ немного, онъ сказалъ:
-- Я хочу сказать бургомистру, чтобы передъ окончаніемъ собора онъ устроилъ какое-нибудь празднество. Я хочу, чтобы вы затмили всѣхъ, фрау Марія.
Фрау Марія, любившая удовольствія и ухаживанія не менѣе всякой другой женщины, разумѣется, ничего не имѣла противъ этого, но опасалась, что ея мужъ взглянетъ на дѣло съ другой точки зрѣнія.
-- Каспаръ ревнивъ и скупъ,-- замѣтила она,-- Впрочемъ, если вы скажете...
-- Скажу, фрау Марія. Мужъ хорошенькой жены не долженъ быть ни ревнивымъ, ни скупымъ. Это очень дурная привычка. Кромѣ того, въ данномъ случаѣ, принимая во вниманіе его офиціальное положеніе, часть расходовъ можетъ принять на себя городъ.
-- Вотъ прекрасная мысль. Сейчасъ видно, что вы государственный человѣкъ.
-- Благодарю васъ,-- отвѣчалъ кардиналъ тономъ человѣка, который имѣетъ право на похвалы.
Впрочемъ, въ этомъ случаѣ бургомистръ едва ли сталъ бы ворчать на расходъ... Хотя онъ и не располагалъ свободными средствами, но зато отличался тщеславіемъ и любилъ выставлять себя напоказъ. Однако, онъ дѣйствительно ревновалъ жену, которая была моложе его на цѣлыхъ двадцать лѣтъ.
Что касается этой маленькой интрижки кардинала,-- допустимъ, что бургомистръ подозрѣвалъ, или даже зналъ объ этомъ,-- то это пустяки. У многихъ гражданъ Констанца были свои кардиналы, епископы, аббаты, и эти дѣла считались чѣмъ-то среднимъ между отличіемъ и безчестьемъ, смотря по положенію и характеру лицъ, которыхъ они касались. Было, безъ сомнѣнія, болѣе лестнымъ, если жена измѣняла съ какимъ-нибудь княземъ церкви, чѣмъ съ бюргеромъ, равнымъ, а, можетъ быть, и меньшимъ по положенію, чѣмъ законный мужъ.
-- Набросаемъ теперь же списокъ приглашенныхъ,-- сказалъ кардиналъ, очевидно, считая, что дѣло уже улажено.
И онъ сталъ называть имена одно за другимъ, совѣтуясь о каждомъ съ фрау Маріей.
-- Это вы очень хорошо дѣлаете,-- замѣтила она.
Кардиналъ взглянулъ на нее въ притворномъ удивленіи.
-- Но мужчина всегда такъ долженъ поступать относительно дамы.
-- Мой Каспаръ никогда не спрашиваетъ моего согласія въ этихъ дѣлахъ. Но,-- продолжала она, тихо смѣясь,-- развѣ это не смѣшно, что это дѣло устраиваете вы, а не онъ?
Кардиналъ улыбнулся особенной, свойственной ему улыбкой.
-- Для чего же имѣть друзей, если они не могутъ сдѣлать для насъ кое-что?
Фрау Марія вспыхнула.
-- Покончивъ съ мужчинами,-- продолжалъ кардиналъ,-- мы теперь должны заняться дамами. Собственно, мы должны были бы заняться ими прежде всего, но ваше присутствіе заставляетъ меня забывать обо всѣхъ остальныхъ.
И опять кардиналъ началъ называть имя одно за другимъ. Нѣкоторыя изъ нихъ фрау Марія рѣшительно вычеркивала, и кардиналъ не возражалъ.
-- Придется, очевидно, пригласить и Магнуса Штейна съ его домочадцами,-- сказалъ онъ.-- Между нимъ и Фастрадой что-то есть, не правда ли?
Обыкновенно онъ не обращалъ на это вниманія, но на этотъ разъ это обстоятельство его, видимо, заинтересовало.
-- Да, они обручены, хотя и не офиціально. Это трудно замѣтить по обращенію секретаря: онъ всегда строгъ и серьезенъ, какъ судья. Я, откровенно говоря, хотѣла бы для Фастрады лучшей партіи. Онъ непріятенъ въ обращеніи и вдобавокъ еще и бѣденъ. Но Каспаръ имѣетъ свѣдѣнія, что король интересуется этимъ человѣкомъ, который вскружилъ голову и ему самому. У Фастрады, впрочемъ, есть свои деньги, доставшіяся ей отъ покойной матери, и вообще это дѣло не мое.
Между этими женщинами не существовало особой любви, и старшая изъ нихъ имѣла много причинъ желать, чтобы младшей не было въ домѣ.
-- Конечно, конечно,-- отвѣчалъ кардиналъ на послѣднія слова Маріи.-- Итакъ, намъ придется пригласить его съ семействомъ.
-- Относительно семейства я ничего не могу сказать. Онъ никуда не беретъ его съ собой. Его сестра несчастная дѣвушка, полуидіотка.
-- Полуидіотка? Что вы хотите сказать этимъ?
-- То-есть, не совсѣмъ идіотка. У нея бываютъ свѣтлые промежутки, когда она говоритъ разумно. Ведетъ она себя всегда тихо и безобидно. Но онъ, конечно, даже не скажетъ имъ о приглашеніи.
-- А если вы поѣдеуе сами и попросите ихъ пріѣхать?
-- Тогда онѣ пріѣдутъ, пожалуй. Фрау Штейнъ очень любитъ повеселиться, больше, чѣмъ это позволяютъ ей ея кошелекъ и ея лѣта. Пріѣдетъ ли она, если я попрошу ее? Еще бы! Но это слишкомъ много чести для нея. Только почему я должна къ ней ѣхать?
-- Видите ли, это будетъ большой балъ, гдѣ должны быть всѣ выдающіеся люди въ городѣ и ихъ жены, конечно. Если они не увидятъ здѣсь городского секретаря съ его семействомъ, а вскорѣ затѣмъ послѣдуетъ свадьба, то всѣ сдѣлаютъ выводъ, что вы были противъ этой свадьбы, но не могли ее предупредить.
Фрау Марія была поражена силой этого соображенія.
-- Это правда. Какъ вы умны!
Онъ сдѣлалъ отклоняющій жестъ.
-- Я хочу, чтобы васъ всѣ уважали, фрау Марія.
Они стали обсуждать дальнѣйшія подробности. Въ ту минуту, когда, казалось, все было кончено, кардиналъ вдругъ ударилъ себя по лбу и воскликнулъ:
-- Я и забылъ пригласить лэди Изольду Монторгейль. Везъ нея не можетъ обойтись ни одно празднество въ Констанцѣ.
Фрау Марія подняла было голову.
-- Говорятъ, что она...
-- Говорятъ всегда много вздору, который на самомъ дѣлѣ не соотвѣтствуетъ дѣйствительности. Наконецъ, пусть въ нее броситъ камнемъ тотъ, кто самъ безъ грѣха.
Фрау Марія опять вспыхнула.
-- Ей нужно обзавестись мужемъ, и тогда можно дѣлать что угодно. Никто не посмѣетъ сказать ни слова.
-- Если бъ она пожелала, она могла бы быть герцогиней, а, можетъ быть, и чѣмъ-нибудь побольше.
-- Почему же она не пожелала? Она путешествуетъ одна. Немудрено, что объ ней говорятъ дурно.
-- Да, говорятъ дурно -- въ маленькомъ городкѣ. А при дворѣ она была принята съ почетомъ. Впрочемъ, вопросъ не въ томъ, приглашать ли ее, а въ томъ, пріѣдетъ ли она. Однажды она отказалась отъ такого предложенія фрау-фонъ Ульмъ.
-- Правда?
Генрихъ фонъ-Ульмъ былъ не разъ во время собора первымъ бургомистромъ. Недавно его возвели въ рыцари, и онъ обѣдалъ у короля и папы. Его жена была соперницей фрау Маріи по своему положенію въ обществѣ.
-- Хорошо! Хотя должна сознаться, что понятія не имѣю о многихъ, кто явится. Говорятъ, она очень красива?-- подозрительно спросила она.
Кардиналъ прекрасно понималъ ее.
-- Вамъ-то бояться нечего. Равной вамъ не найдется. Объ этомъ ужъ позвольте мнѣ судить самому.
Она покачала головой.
-- Вы, знаете ли, великій грѣшникъ,-- прошептала фрау Марія, ревнивая и польщенная въ одно и то же время.-- Ваши жертвы не являются вамъ по ночамъ?
-- Зачѣмъ? Я вѣдь беру то, что даютъ. Что касается всего прочаго, то я уже имѣю разрѣшеніе отъ грѣховъ, которое мнѣ дано за мои великія заслуги церкви и человѣчеству въ дѣлѣ избранія папы и прекращенія раскола.
-- Это вѣрно?
-- Такъ же вѣрно, какъ помощь святыхъ,-- серьезно отвѣчалъ кардиналъ.
-- Надѣюсь, что разрѣшеніе простирается и на соучастниковъ въ вашихъ грѣхахъ.
-- До извѣстной степени, конечно. А въ остальномъ я могу давать отпущенія и самъ.
-- Все это что-то чудно. Но не намъ, бѣднымъ женщинамъ, разсуждать объ этомъ. Мы должны поступать такъ, какъ вы говорите.
-- Только такимъ путемъ вы и можете избѣгнуть заблужденій. Ну, теперь все устроено. Я уже заранѣе вижу это празднество, фрау Марія. Я горжусь своей хозяйкой и хочу показать ее моимъ друзьямъ.
-- Только, ради Бога, будьте осторожны, дорогой мой!
Услышавъ такое обращеніе, кардиналъ нахмурился, но лицо его разгладилось такъ быстро, что фрау Марія не успѣла ничего замѣтить.
-- Хорошо,-- кратко промолвилъ онъ.
И, дѣйствительно, у него не было никакого желанія проявлять неосторожность. Ему только хотѣлось заранѣе найти отговорку въ томъ, что онъ не будетъ около нея цѣлый вечеръ. Она была сносна, пока дѣло происходило въ домашней обстановкѣ, но врядъ ли бы онъ сталъ гордиться ею при публикѣ.
Кто-то постучалъ въ дверь. Фрау Марію позвали. Когда она вышла, кардиналъ продолжалъ сидѣть, разглядывая съ неопредѣленнымъ выраженіемъ свои бѣлыя руки.
-- Удивительно, какъ тщеславны эти женщины,-- прошепталъ онъ про себя.-- Нѣтъ такой грубой лести, которой онѣ бы не повѣрили. Мнѣ почти стыдно, что до сего времени я имѣлъ дѣло съ такими женщинами. Но не могъ же я знать, что почти передъ самымъ закрытіемъ собора въ Констанцъ явится такая прелестная женщина.
Онъ всталъ, тщательно стряхнулъ съ себя крошки хлѣба и вышелъ изъ комнаты. Въ его взглядѣ и походкѣ было нѣчто такое, что говорило о томъ, что онъ чувствуетъ для себя унизительнымъ оставаться въ этой комнатѣ.
Такимъ образомъ желаніе лэди Изольды исполнилось, и она встрѣтилась на празднествѣ съ матерью и сестрой секретаря, который, впрочемъ, не сообщилъ имъ объ этомъ ея желаніи.
Когда она вошла, всѣ глаза обратились на нее. Празднество давалось не для нея, по крайней мѣрѣ офиціально, и бургомистръ Мангольтъ, отъ имени котораго разсылались приглашенія, былъ бы очень удивленъ, если бъ кто-нибудь сказалъ ему объ этомъ. Но она была именно тѣмъ лицомъ, на которомъ сосредоточивалось общее любопытство. Всѣ о ней слышали, но видѣли ее немногіе, еще меньше было такихъ, которые говорили съ нею.
Всѣ взоры были устремлены впередъ, въ ожиданіи этой необычной гостьи. Мужчины рѣшительно настроились въ пользу плотскихъ удовольствій и стремились насладиться ими вполнѣ. Но на этотъ разъ, по крайней мѣрѣ въ этотъ вечеръ, они были разочарованы лэди Изольдой. Она была одѣта, правда, не съ такой простотой, съ какой одѣвалась до сихъ поръ. Въ волосахъ у ней былъ золотой обручъ, на шеѣ красовалась нитка жемчуга, на груди букетъ свѣжихъ фіалокъ. Мужчины могли любоваться ею, но и только. Ея манеры были сдержанны и холодны, и мужчины находили ее совершенно не такой, какой они себѣ ее представляли.
Мужчины и женщины толпились около нея, любуясь ея красотой и завидуя ея драгоцѣнностямъ. Эти драгоцѣнности были самыми малоцѣнными изъ тѣхъ, которыми она обладала, но и онѣ далеко превосходили драгоцѣнности графини Эрленбургъ, у которой, по слухамъ, были самыя дорогія вещи во всемъ городѣ и его округѣ. Лэди Изольда смотрѣла на всѣхъ свысока и отвѣчала такъ, какъ ея собесѣдники и не ожидали. Графиня Эрленбургъ, которая была родомъ изъ той же мѣстности, откуда и графъ Галингенъ, и отличалась такой же грубостью, сказала ей: "Сознаюсь, что въ драгоцѣнныхъ вещахъ вы превосходите меня, но, конечно, вы легко можете достать то, что мнѣ недоступно".
-- Такъ ужъ принято,-- спокойно отвѣчала лэди Изольда:-- чтобы гости надѣвали свои драгоцѣнности въ честь хозяевъ. Иначе я бы этого не сдѣлала. Я ихъ презираю и не имѣю ни малѣйшаго желанія кого-либо побѣждать. Впрочемъ, я не думаю, чтобы грѣхъ ограничивался только одной какой-нибудь категоріей поступковъ.
Фрау Маріи досталось еще хуже. Она также заговорила съ лэди въ духѣ графини Эрленбургъ и получила въ отвѣтъ:
-- Лучшая драгоцѣнность жены это ея супружеская вѣрность, фрау Марія, эта драгоцѣнность затмеваетъ всѣ другіе.
Супруга бургомистра была такъ ошеломлена этимъ отвѣтомъ, что сначала не знала, что ей отвѣтить.
-- Вы, кажется, удивлены, услышавъ отъ меня похвалу вѣрности,-- спокойно продолжала лэди Изольда.-- Ужъ, конечно, если бъ я была женой...
Хозяйка поспѣшила оставить гостью въ покоѣ.
Лэди Изольда оставалась на своемъ мѣстѣ, спокойно и какъ бы дремотно прислушивалась къ комплиментамъ мужчинъ и сплетнямъ женщинъ. Время отъ времени ея глаза пробѣгали по толпѣ, какъ будто отыскивая кого-то.
-- Какой величавый видъ у васъ сегодня,-- сказалъ ей кардиналъ Бранкаччьо, давно уже любовавшійся ею.
При звукѣ его голоса она слегка вздрогнула и, едва подавивъ зѣвоту, откинулась на спинку кресла.
-- Прошу извиненія, ваше преосвященство, но это я слышала сегодня уже разъ пятьдесятъ. Отъ человѣка съ вашимъ умомъ я разсчитывала услышать нѣчто болѣе интересное.
-- Есть истины, которыя нужно только повторять и которыя не дѣлаются отъ этого истертыми. Ваша красота столь возвышенна, что къ ней не подойдетъ никакой тщательно выработацный комплиментъ, а годятся только простыя и искреннія слова.
-- Стало быть, это моя вина, и я слишкомъ требовательна. Къ несчастью, даже истины угнетаютъ того, на кого онѣ сыплются дождемъ. Нельзя ли перевести разговоръ на что-нибудь другое?
-- Въ вашемъ присутствіи трудно говорить о чемъ-нибудь иномъ, кромѣ вашей красоты. Можно ли требовать, чтобы-человѣкъ, только что вышедшій изъ темнаго лѣса на свѣтъ Божій, говорилъ о чемъ-нибудь другомъ, кромѣ солнца.
Онъ наклонился къ ней, пожирая ея глазами. Его тонкое обоняніе чувствовало благоуханіе ея волосъ и цвѣтовъ на груди. Съ минуту онъ смотрѣлъ на нее съ видомъ человѣка, совершенно опьянѣвшаго. Фрау Марія, издали наблюдавшая за нимъ, скрежетала зубами отъ ярости.
-- Бываетъ иногда, что онъ говоритъ и о другомъ,-- холодно отвѣчала лэди Изольда.-- Вамъ во всякомъ случаѣ придется говорить о чемъ-нибудь другомъ, если вы не хотите наскучить мнѣ,-- добавила она, глядя не на него, а на толпу.
-- Если я не смѣю говорить о томъ, что въ данную минуту наполняетъ мою голову, то позвольте мнѣ предложить одинъ вопросъ.
-- Пожалуйста,-- безразлично сказала она.
-- Васъ, какъ видно, не очень занимаетъ сегодняшній вечеръ,-- сказалъ кардиналъ, пристально слѣдя за нею.-- Позвольте спросить, почему? Вѣдь все устроено согласно вашему желанію, и тутъ есть доля и моихъ заслугъ.
-- О, не все. Кое-чего нѣтъ, иначе я не стала бы скучать.
-- Чего же именно?
-- Какъ чего? Что это за люди тутъ?-- отвѣчала она полупрезрительно, полукапризно, какъ избалованный ребенокъ.
-- Но вѣдь приглашены тѣ, которыхъ вы желали пригласить. Приглашенъ и господинъ Магнусъ Штейнъ, секретарь города Констанца, будущій реформаторъ церкви и мученикъ. Приглашены также его мать и сестра.
Онъ продолжалъ внимательно слѣдить за нею.
Скучающее выраженіе не покидало прелестнаго лица лэди.
-- Мнѣ они не интересны. Развѣ нѣтъ еще кого-нибудь?
Кардиналъ назвалъ нѣсколько именъ, но она только качала головой.
-- Если они, къ несчастью, не интересуютъ васъ больше, то это уже не моя вина, дорогая лэди.
-- Вы должны были раздобыть другихъ.
-- Но какъ же я могу знать, кто изъ нихъ удостоится вашего благорасположенія?
-- Это уже ваше дѣло. Но мнѣ, видимо, придется сдѣлать это самой. Что это за женщина въ платьѣ съ вырѣзомъ и множествомъ драгоцѣнностей? Когда-то она, должно быть, была недурна.
-- Это фрау Штейнъ,-- отвѣчалъ кардиналъ съ улыбкой.
-- А, это она! Я припоминаю, что я слышала о ней кое-что интересное. Приведите ее ко мнѣ.
-- Но... подъ какимъ предлогомъ?
-- Развѣ для этого нуженъ какой-нибудь предлогъ? Неужели мнѣ помогать вамъ выискивать предлогъ? Развѣ вы затруднились подыскать множество предлоговъ, когда убѣждали соборъ, желавшій реформъ, выбрать такого папу, отъ котораго реформъ они не получатъ? Неужели отъ этихъ усилій ваше остроуміе ослабѣло?
Кардиналъ опять улыбнулся.
-- Можетъ быть, не въ такой степени, какъ вы думаете. Хорошо, ваше желаніе будетъ исполнено.
Онъ отошелъ отъ нея и вскорѣ вернулся къ ней вмѣстѣ съ фрау Штейнъ, которую и представилъ. Нужно, впрочемъ, сознаться, что на этотъ разъ его задача была не особенно трудна, ибо сама фрау Штейнъ сгорала отъ любопытства.
-- Благодарю васъ, кардиналъ,-- промолвила лэди Изольда.-- Теперь я въ прекрасной компаніи, и вы можете свободно ухаживать за другими.
Фрау Штейнъ стояла въ ужасѣ отъ такого обращенія съ могущественнымъ кардиналомъ, и ея уваженіе къ лэди Изольдѣ усилилось еще болѣе. Но кардиналъ, повидимому, не замѣтилъ этого и отошелъ отъ нихъ съ благосклонной улыбкой.
-- Нѣсколько дней тому назадъ я познакомилась съ вашимъ сыномъ, а теперь хотѣла бы познакомиться и съ вами. Я убѣждена, что у такого сына и мать должна быть необыкновенной,-- привѣтливо обратилась къ ней лэди Изольда.-- Видя васъ, трудно повѣрить, что у васъ взрослый сынъ.
Лэди Изольда отлично умѣла находить самыя подкупающія слова, и фрау Штейнъ, не питавшая къ ней никакого предубѣжденія изъ-за принциповъ, но ненавидѣвшая ее той ненавистью, съ какою обыкновенно женщины ненавидятъ тѣхъ, кто выше, моложе и красивѣе ихъ, была очарована. Кромѣ того, комплименты лэди Изольды совпадали, по крайней мѣрѣ на сегодняшній вечеръ, съ истиной.
-- Вы льстите мнѣ, лэди,-- отвѣчала фрау Штейнъ, вспыхнувъ отъ удовольствія.-- Но это правда: я была еще совсѣмъ ребенкомъ, когда вышла замужъ.
Это было не совсѣмъ вѣрно, но фрау Штейнъ не страдала такой щекотливостью относительно лжи, какъ лэди Изольда.
-- Вы должны гордиться вашимъ сыномъ,-- продолжала лэди.
-- Конечно. Онъ, безъ сомнѣнія, красивый малый. Это мнѣ говорили всѣ дамы,-- отвѣчала фрау Штейнъ со смѣхомъ, выдававшимъ ея пошлую натуру.
Ея собесѣдница посмотрѣла на нее.
-- Я говорю не о его внѣшности. Сказать по правдѣ, я о ней еще и не думала. Я думала, что вы гордитесь сыномъ, который пользуется такимъ уваженіемъ въ городскомъ совѣтѣ и тѣмъ отплачиваетъ вамъ за ваши заботы о немъ.
-- Ну, если говорить объ этомъ, то онъ могъ бы сдѣлать для меня и побольше. Впрочемъ, я не могу жаловаться на него,-- поспѣшила она поправиться, сообразивъ, что неудобно дискредитировать его въ глазахъ столь вліятельной дамы, которая имъ интересуется.-- Онъ еще очень молодъ и слишкомъ пылокъ. Но, несомнѣнно, время научить его. А мнѣ бы хотѣлось, чтобы онъ усвоилъ болѣе практическіе взгляды на жизнь,-- закончила она со вздохомъ, изображая изъ себя нѣжную, заботливую мать.
-- Это правда, въ немъ нѣтъ мудрости дѣтей міра сего,-- весело согласилась лэди Изольда.
-- Вотъ что правда, то правда. Мы не богаты -- вы можете видѣть это по моему платью. Это далеко не то, что было у меня въ молодости. Но Магнусъ не хочетъ ничего слушать. Если бъ онъ захотѣлъ, его должность могла бы давать ему хорошій доходъ. Онъ могъ бы принимать кое-какіе подарки отъ людей, которымъ онъ оказываетъ разныя услуги. Всѣ это дѣлаютъ, и въ этомъ нѣтъ ничего дурного. Но у него нелѣпыя идеи. Повѣрите ли -- однажды ему хотѣли дать очень выгодное порученіе. Но когда дѣло обсуждалось въ совѣтѣ, онъ всталъ и началъ просить, чтобы это порученіе дали другому -- его заклятому врагу, который дѣлаетъ все возможное, чтобы его погубить. И тотъ получилъ денежки, въ которыхъ мы такъ нуждались. Развѣ это не глупо? Меня онъ не слушаетъ. Вотъ если бъ вы сказали ему словечко, то, я увѣрена, онъ послушался бы васъ.
Фрау Штейнъ быстро составила свой планъ дѣйствій. Лэди, очевидно, интересуется Магнусомъ. Если ей удастся хоть одинъ разъ заставить его отступить отъ своихъ принциповъ, то она впослѣдствіи сумѣетъ использовать для себя это обстоятельство. Разсчитывать же на бракъ съ Фастрадой ей не хотѣлось. Прежде всего, она ей не нравилась. Во-вторыхъ, Магнусъ могъ бы сдѣлать лучшую партію: у Фастрады, правда, были деньги ея покойной матери, но это было не Богъ вѣсть что. Отецъ же ея былъ бургомистромъ только на опредѣленный срокъ, и фрау Штейнъ не считала его способнымъ сдѣлать дальнѣйшую карьеру. Учитывая все это, она рѣшилась какъ можно лучше воспользоваться вліяніемъ этой прекрасной дамы, которая говоритъ съ ней такъ любезно и мило.
-- Съ волками жить по-волчьи выть? Не такъ ли?-- спросила, улыбаясь, фрау Штейнъ.
-- Если этого не дѣлать, то волки отъ насъ уйдутъ,-- весело сказала лэди Изольда, какъ бы отвѣчая не ей, а самой себѣ.
-- Не правда ли?-- живо подхватила фрау фонъ-Штейнъ.
-- А если будемъ дѣлать это, то погубимъ самихъ себя. Другого выхода нѣтъ,-- продолжала лэди, не обращая вниманія на свою собесѣдницу.
-- Виновата, что вы изволили сказать?
-- Что погибло, то погибло!-- молвила лэди Изольда едва слышнымъ голосомъ.
Впереди нея въ аппартаментахъ, дверь которыхъ была открыта настежь, празднество было въ полномъ разгарѣ. Страстнѣе становились танцы, смѣлѣе взоры и жесты танцующихъ. Слуги сновали во всѣ стороны, разнося графины съ виномъ. Жизнь, казалось, потеряла всѣ свои трансцедентальныя радости и надежды, и люди старались заполнить скорѣе страшную пустоту. Съ неутомимой жаждой пили они изъ чаши наслажденій и не отнимали ея отъ устъ, пока не дѣлалось горько. Быстрѣе и страстнѣе становились танцы. Время отъ времени слышался звукъ паденія, рѣзкій смѣхъ, звонъ разбитаго стекла. Все это затеривалось, впрочемъ, въ шумѣ и водоворотѣ танцевъ.
Лэди Изольда смотрѣла на все, что происходило передъ нею. Воздухъ отяжелѣлъ отъ дыма люстръ, запаха увядшихъ цвѣтовъ и испареній толпы. Въ залахъ стоялъ словно туманъ. Наверху мерцалъ какой-то свѣтъ, подобный отраженію луны въ волнахъ. Чѣмъ ниже, тѣмъ онъ дѣлался плотнѣе, матеріальнѣе, затмевая блескъ брильянтовъ и улыбки ихъ обладательницъ. Щеки, раньше свѣжія, какъ весна, теперь пылали отъ жары и вина и покрылись грубыми красными пятнами, которыя портили ихъ красоту. Глаза, въ началѣ вечера ясные, какъ горныя озера, теперь свѣтились лихорадочнымъ блескомъ, и въ ихъ прозрачныхъ глубинахъ виднѣлось что-то мутное и взволнованное. Уши не безъ удовольствія выслушивали вольности, и духовные и свѣтскіе люди одинаково радовались въ сердцѣ, видя, какъ грѣхъ и порокъ собираютъ обильную жатву.
-- Извините, лэди!-- начала опять фрау Штейнъ.
Лэди Изольда вздрогнула и очнулась. Не вспомнился ли ей балъ, данный въ аббатствѣ Сенъ-Дени,-- это было до ея появленія въ свѣтѣ, но память объ этой оргіи была еще свѣжа при французскомъ дворѣ,-- на которомъ всѣ женщины, чтобы не краснѣть, надѣли маски, а герцогъ Орлеанскій хвастался тѣмъ, что овладѣлъ женою Іоанна Бургундскаго, пока за это хвастовство страну не постигло посрамленіе и разореніе? Конечно, Констанцъ былъ далеко не Сенъ-Дени, хозяиномъ здѣсь былъ не французскій король, да и гости были всѣ рангомъ ниже. Но иногда мысль невольно перескакивала отъ этого празднества во Францію. Или, можетъ быть, въ ея воображеніи предстала фигура дофина, который дотанцовался до смерти, не заставивъ забыть этимъ бѣдствій своего королевства.
-- Извините,-- опять промолвила фрау фонъ-Штейнъ.
Лэди Изольда очнулась отъ своего сна.
-- Мнѣ передавали, что у васъ есть дочь,-- спросила она, блуждая взглядомъ по толпѣ.-- Я увѣрена, что она у васъ красавица. Покажите мнѣ ее?
-- Увы! Бѣдная дѣвушка недостойна вашего вниманія. Въ дѣтствѣ она была сильно испугана, и съ тѣхъ поръ она не въ своемъ умѣ. Это великое мое горе, и я должна теперь изъ-за нея сплошь и рядомъ сидѣть дома. Когда же приходится брать ее съ собой, то я никогда не знаю, что изъ этого выйдетъ. Сегодня я хотѣла оставить ее дома, такъ какъ самой-то мнѣ нельзя было отказаться отъ приглашенія фрау Мангольтъ. Но, услыхавъ о немъ, она тоже захотѣла ѣхать. Да и Магнусъ настаивалъ на этомъ. Онъ всегда исполняетъ всѣ ея капризы, и это только ухудшаетъ дѣло. Я ее оставила вотъ тамъ у дверей въ обществѣ нѣсколькихъ другихъ дѣвицъ, среди которыхъ, надо надѣяться, она будетъ вести себя спокойно.
Лэди Изольда посмотрѣла въ ту сторону, куда ей показала фрау Штейнъ. Но въ эту минуту грянула музыка, возвѣщая прибытіе короля.
Вошелъ король -- почти уже императоръ. Онъ явился, чтобы своимъ присутствіемъ дать императорскую санкцію попойкѣ, какой большинство гостей и считали сегодняшнее празднество. Танцы прекратились. Поднялась суматоха, толкотня, крики, при которыхъ нельзя было разговаривать. Шумный потокъ людей отъ наружныхъ дверей скоро хлынулъ внутрь, въ комнаты -- странный, фантастическій потокъ: женщины въ огромныхъ головныхъ уборахъ съ высокими тульями, которыя, какъ башни, возвышались надъ толпою, колыхаясь то тамъ, то сямъ, словно суденышки, бросаемыя волнами; мужчины съ привѣшанными къ загнутымъ носкамъ звоночками, производившими музыку, достойную этого дикаго маскарада. Впереди всего этого шелъ король, одѣтый въ такой же фантастическій костюмъ, какъ и всѣ другіе. Король Сигизмундъ никогда не отказывался раздѣлить удовольствія своихъ подданныхъ.
Направо отъ кресла, на которомъ сидѣла лэди Изольда, поднялась настоящая живая волна.
-- Прекрасная лэди,-- галантно поклонившись, началъ Сигизмундъ,-- не удостоите ли предсѣдательствовать на этомъ празднествѣ, рядомъ со мной. Моя супруга не могла прибыть сюда. Не угодно ли вамъ занять ея мѣсто? У празднества есть король, но нѣтъ королевы. Взгляните, ваши подданные горятъ нетерпѣніемъ увѣнчать васъ короной.
Онъ сдѣлалъ знакъ своей свитѣ, которая держала вѣнокъ изъ цвѣтовъ.
Лэди Изольда поднялась и, въ свою очередь, привѣтствовала короля.
-- Ваше величество дѣлаете мнѣ слишкомъ много чести,-- съ внезапной энергіей сказала она.-- Выберите другую, болѣе красивую и болѣе достойную этой чести.
-- Другой здѣсь нѣтъ!-- отвѣчалъ король, не замѣчая, что своими словами онъ многимъ наноситъ обиду. Онъ дѣйствовалъ большею частью подъ впечатлѣніемъ минуты, нерѣдко теряя въ одну минуту то, что ему удавалось пріобрѣсти лишь годами.
-- Мы всѣ согласны въ этомъ! Не правда ли?-- спросилъ онъ, обращаясь къ толпѣ.
-- Всѣ согласны!-- послышался отвѣтъ хоромъ.
Когда король что-нибудь утверждаетъ, то кто посмѣетъ ему противорѣчить?
-- Vox populi vox Dei!-- воскликнулъ король, видимо, находившійся въ беззаботномъ настроеніи.-- Слышали это, прекрасная дама? Вы будете коронованы самимъ королемъ, который на сегодняшній вечеръ дѣлается вассаломъ вашей красоты.
Отказаться было невозможно. Съ холодной усталой улыбкой она приняла гирлянду при крикахъ своихъ не совсѣмъ уже трезвыхъ подданныхъ.
Что касается Магнуса Штейна, то она видѣла его всего одинъ разъ, но и тутъ не успѣла заговорить съ нимъ. Онъ тоже старался держаться подальше отъ шумнаго веселья. Пока ее короновали, онъ стоялъ въ дверяхъ съ мастеромъ Шварцемъ, глядя на импровизированный тронъ, на которомъ возсѣдалъ король и женщина легкаго поведенія.
-- Вотъ прелесть-то!-- воскликнулъ Шварцъ.-- Боюсь, мастеръ секретаріусъ, что вамъ не удастся измѣнить этого міра.
-- Конечно,-- отвѣчалъ тотъ, грустно глядя на развертывавшееся передъ нимъ зрѣлище.
Онъ вышелъ въ другую комнату, а когда вернулся въ большой залъ, короля уже не было, а лэди Изольда стояла по срединѣ, окруженная своими поклонниками. Магнусу показалось, что на другомъ концѣ зала онъ замѣтилъ бѣлокурые волосы Фастрады. Онъ было пошелъ къ ней, но толпа оттѣснила его къ лэди Изольдѣ. По какому-то необъяснимому побужденію онъ поднялъ глаза и встрѣтился съ ея взоромъ. Она какъ будто приглашала его остановиться и заговорить съ нею, но онъ, внутренно сердясь на себя за то, что поддался этому импульсу, важно поклонился ей и прошелъ мимо. Лэди Изольда слѣдила за нимъ глазами, пока онъ не подошелъ къ Фастрадѣ, а затѣмъ ловко двинула толпу впередъ, такъ что могла не только видѣть обоихъ, но иногда и слышать обрывки ихъ разговора.
-- Наконецъ-то!-- промолвилъ секретарь, останавливаясь передъ Фастрадой,-- Я уже отчаялся было васъ видѣть. Какъ бы я хотѣлъ, чтобы всѣ убрались отсюда, кромѣ васъ.
-- Ну, этого сдѣлать нельзя. Нельзя мнѣ также и оставаться съ вами: я должна ухаживать за нашими гостями. Я должна васъ побранить, однако, за то, что вы говорили у кардинала камбрійскаго. Незачѣмъ отпираться: я знаю все. Развѣ вы забыли то, о чемъ я вамъ говорила? Я боюсь костра и содрогаюсь при мысли о мученичествѣ.
-- Мы всѣ боимся этого. Когда я вижу васъ, я тоже молюсь, да мимо идетъ чаша сія. Но не страхъ спасаетъ иной разъ человѣка.
-- И не глупое упорство, во всякомъ случаѣ,-- промолвила нетерпѣливо дѣвушка,-- Наконецъ, какъ можемъ мы быть увѣрены, что наше мнѣніе всегда справедливо. На ихъ сторонѣ святые отцы и преданіе, а на нашей нѣтъ ничего.
-- Я вѣрю, что вы будете на той сторонѣ, которая права.
-- Можетъ быть. А теперь уходите.
Онъ послушно отошелъ прочь, еще разъ бросивъ на нее любовный взглядъ. А она, едва отвернувшись, бросила привѣтливый взглядъ графу Вейссенштейну. Но графъ, какъ будто не желая подойти къ ней, завязалъ разговоръ съ какимъ-то гостемъ. Вдругъ сзади Фастрады сдѣлалась какая-то суматоха: къ ней подскочила какая-то красивая, но блѣдная дѣвушка съ широко раскрытыми и дико блуждающими глазами и схватила ее за руки. То была сестра Магнуса.
-- Я хочу быть съ вами,-- закричала она.-- Они такіе гадкіе.
Вѣроятно, окружающіе дразнили ее, и бѣдная дѣвушка, несмотря на то, что она съ трудомъ понимала другихъ, сильно обидѣлась.
Фастрада вздрогнула. Она не знала, что Магнусъ привезъ съ собой сестру, и была непріятно поражена ея появленіемъ.
-- Съ кѣмъ вы были?-- спросила она.
-- Я хочу быть съ вами,-- повторяла несчастная дѣвушка.
Она была слишкомъ возбуждена и не могла дать прямого отвѣта.
Фастрада была нетерпѣлива и ей не хотѣлось прибѣгать къ уловкамъ.
-- Отвѣчайте мнѣ,-- сказала она рѣзко.-- Гдѣ ваша мать?
Ея тонъ испугалъ дѣвушку, и она тщетно старалась отвѣтить на вопросъ. Съ минуту она глядѣла на Фастраду большими испуганными глазами и повторяла:
-- Я хочу быть съ вами. Магнусъ сказалъ, чтобы я шла къ вамъ, когда захочу.
Фастрада бросила быстрый взглядъ на графа, который, видимо, собирался двинуться дальше, и промолвила:
-- Теперь нельзя. Пустите мою руку. Теперь у меня нѣтъ времени. Идите къ матери.
Но дѣвушка крѣпко держала ее за руку.
Фастрада разсердилась и негодовала на то, что Магнусъ вздумалъ привезти сегодня свою сестру.
-- Идите же!-- повторила она.-- Развѣ вы не слышите?
Ея губы улыбались, но глаза метали молніи.
Дѣвушка вдругъ выпустила руку Фастрады и разразилась рыданіями. Напрасно дочь бургомистра старалась успокоить ее: сцена начинала обращать на себя вниманіе.
Вдругъ какой-то нѣжный голосъ спросилъ:
-- Вы сестра Магнуса Штейна?
При звукахъ этого музыкальнаго голоса Эльза, услышавъ свое имя, обернулась и взглянула вверхъ! Передъ ней стояла лэди Изольда въ коронѣ изъ цвѣтовъ. Какъ будто очарованная ея кроткой улыбкой, Эльза перестала плакать. Лэди Изольда подошла и взяла ее за руку.
-- Хотите оставаться со мной? Мы будемъ говорить о Магнусѣ.
Эльза глядѣла на нее съ удивленіемъ и улыбалась, и наконецъ сначала робко, а потомъ смѣлѣе, промолвила:
-- Какіе у васъ дивные цвѣты!
-- Они вамъ нравятся? Я дамъ вамъ самые лучшіе изъ нихъ.
И съ этими словами она сорвала нѣсколько цвѣтовъ изъ своей короны.
-- Какъ вы добры!-- съ дѣтскимъ восторгомъ воскликнула бѣдная дѣвушка, хватая цвѣты и прижимая ихъ къ своему лицу.
Фастрада стояла тутъ же, кусая губы. Ей были ненавистны и лэди Изольда, и Эльза. У нея было хорошее намѣреніе: ей хотѣлось пріобрѣсти расположеніе графа для себя и для Магнуса. Можетъ быть, ей хотѣлось немножко подстрекнуть и ревность своего жениха, который иногда былъ слишкомъ увѣренъ въ ея любви. А, можетъ быть, гдѣ-то тамъ, на днѣ души, безсознательно для нея зрѣла мысль, что быть графиней -- куда выше, чѣмъ женой городского секретаря.
-- Три граціи!-- воскликнулъ кто-то изъ стоявшихъ около нихъ.
Лэди Изольда надменнымъ взглядомъ заставила его умолкнуть.
-- Идите сюда и садитесь около меня,-- сказала она Эльзѣ.
Фастрада наконецъ овладѣла собой.
-- Я пойду за ея матерью. Вѣдь настроеніе ея можетъ вдругъ перемѣниться.
-- Не думаю,-- спокойно промолвила лэди Изольда.-- Вѣдь вы не будете плакать, пока вы со мной?-- спросила она Эльзу.
-- Нѣтъ. Вѣдь вы добрая.
Лэди Изольда сѣла съ ней за колонной, гдѣ ихъ не было видно, и принялась разспрашивать ее о Магнусѣ и ихъ жизни.
-- Я люблю Магнуса,-- сказала Эльза.-- И вы должны любить его.
Лэди Изольда слегка покраснѣла.
-- Но онъ, можетъ быть, не желаетъ этого?
-- Какъ онъ можетъ этого не желать? Вы такая добрая и прекрасная. Обѣщайте мнѣ, что вы будете его любить. Обѣщайте!
Щеки дѣвушки разгорѣлись отъ необычайныхъ усилій говорить связно, она сильно волновалась. Лэди Изольда не знала, что сказать ей. Но какъ разъ въ этотъ моментъ явилась фрау Штейнъ и выручила ее. Она разсыпалась въ извиненіяхъ и въ благодарностяхъ.
-- Очень рада, что мнѣ удалось успокоить ее. Мы теперь будемъ друзьями, Эльза? Не такъ ли?
Но въ присутствіи матери дѣвушка опять стала робкой.
Чтобы ободрить ее, лэди Изольда сорвала еще нѣсколько цвѣтовъ и вколола ихъ ей въ волосы. Эльза вскрикнула отъ восторга, а ея мать стояла съ разинутымъ ртомъ, удивляясь, какая блажь приходитъ иногда въ голову знатнымъ дамамъ. Снявъ свое великолѣпное шелковое покрывало, затканное золотыми нитями, лэди Изольда накинула его на голову Эльзы.
-- Это для того, чтобы капюшонъ не измялъ цвѣтовъ,-- сказала она.