Смерть Аббас-мирзы. -- Сын его Мамед-мирза объявляется наследником престола. -- Хосров-мирза в Тавризе. -- Обед у наследника. -- Арест и заключение Хосров-мирзы и Джехангир-мирзы в Ардебильскую тюрьму. -- Неудовольствие Фетх-Али-шаха.
1833-й год близился к исходу. В Тегеране уже несколько дней носились настойчивые слухи о тяжкой, безнадежной болезни Аббас-мирзы. Вдруг огласилось, что наследника не стало: он скончался 10 октября в Мешеде. Известие это как громом поразило престарелого шаха и так расстроило его и без того надорванное здоровье, что возбудило весьма серьезные опасения за собственную жизнь его. И действительно, Фетх-Али-шах лишился в Аббас-мирзе не только лучшего сына, но и единственного друга, безотчетную его любовь к которому и преданность не могли изменить ни время, ни обстоятельства. Но прошлого возвратить было невозможно, а потому он, как бы в вознаграждение себя за понесенную утрату, перенес чувство своего расположения к покойному -- на старшего его сына Мамед-мирзу, которого тотчас же вызвал из Хорасана. Вскоре по прибытии его в Тегеран, он был объявлен наследником престола, помимо бесчисленных дядей, родных сыновей Фетх-Али-шаха. Облеченный в это звание, Мамед-мирза вскорости отправился в Тавриз -- резиденцию наследников каджарских венценосцев, куда за ним, по приказанию шаха, последовал и Хосров-мирза.
По прибытии на место Мамед-мирза, стоявший, как упомянуто выше, во главе одной из партий, на которые разделились его братья, снова, и более прежнего, предался свойственному ему религиозному либерализму. Из лиц -- одних с ним убеждений и ему близких -- особенно выдавались: Хаджи-мирза Агаси, впоследствии известный первый министр Персии; Наср-Уллах-Ардебильский, позже садр-уль-мемалик (глава духовенства), и Мирза-Назар-Али Казвинский, главный доктор наследника. Отношения же братьев противной партии к Мамед-мирзе остались прежние. Более других в своей ненависти к нему отличались -- Джехангир-мирза и Хосров-мирза, избегавшие всегда и везде даже титуловать его валиахдом, то есть наследником. Тем не менее, высокое положение, занятое старшим их братом в государстве, обязывало обоих принцев соблюдать в отношении него знаки внешнего приличия и при известных случаях даже являться к нему на поклон. С последней именно целью прибыл в Тавриз Джехангир-мирза, в то время правитель Хоя и Урмии, и остановился в собственно ему принадлежавшем саду Баги-Сефа, куда тогда же переселился и Хосров-мирза.
Что касается каймакама Мирза-Абуль-Касима, сторонника противной наследнику партии, то он с кончиной Аббас-мирзы был поставлен в самое щекотливое положение. Но, будучи столько же умен, сколько хитер, он тотчас же переменил политику, думая и заботясь лишь об обеспечении своего будущего положения. Вот почему он, перед самым выездом из Тегерана, зная беспокойный характер Джехангир-мирзы и Хосров-мирзы, заручился разрешающим фирманом шаха, в случае каких движений и беспокойств в Адербейджане, задействовать названных принцев, как главных виновников открывшихся беспорядков, не лишая их, впрочем, подобающих почестей. Имея в руках такое сильное орудие, а вместе с тем, в доказательство как бы того, насколько он мало солидарен с противной наследнику партией, а также для вящего убеждения его в своей преданности, каймакам прибег к следующей хитрости.
Он посоветовал Мамед-мирзе пригласить Джехангира и Хосрова на обед, устроив его в Баги-Мешэ, одном из садов, вдали от центра города. Не подозревая никакого умысла, оба брата приняли приглашение, боясь отказом навлечь на себя открытое неудовольствие наследника, который легко мог счесть то за личное оскорбление. Когда же, по окончании обеда, Джехангир и Хосров отправились в одну из боковых комнат павильона для отдыха, они вдруг увидели себя окруженными двумя ротами Урмийского полка, отрезавшими им все пути к выходу. Спустя некоторое время их отправили в Ардебиль под конвоем ста всадников и трех рот сарбазов, под начальством Мир-Казим-хана Талышинского, зятя Аббас-мирзы, и там заключили в тюрьму, с поручением надзора за ними Бехмен-мирзе, тамошнему правителю и родному брату Мамед-мирзы.
О таких распоряжениях своих адербейджанское начальство тотчас же донесло в Тегеран, объясняя их тайными замыслами Джехангир-мирзы и Хосров-мирзы -- произвести возмущение против местной администрации, с целью низвержения наследника. Но едва только арест принцев сделался известным шаху, как последовал строжайший выговор за подобное самоуправство, с приказанием немедленного освобождения заключенных. Повеление это, однако же, осталось неисполненным, так как каймакам, написав извинение, ходатайствовал, вместе с тем, об отсрочке в освобождении принцев до окончательного успокоения будто бы встревоженного и возбужденного Адербейджана.
Пока происходила эта переписка, Фетх-Али-шах успел прибыть в Испагань, где он скоро опасно заболел. Несмотря, однако же, на свое тяжелое положение, он не забывал постигшей его внуков участи и, по-видимому, сильно тревожился за их безопасность. Вот почему он, вслед за получением последнего донесения каймакама, вторично приказал Аллах-Яр-хану снова потребовать безотлагательного освобождения Джехангира и Хосрова, с донесением в десятидневный срок об исполнении его воли. Получив такое категорическое предписание, Мамед-мирзе оставалось исполнить его без всякой проволочки. Но тут случилось обстоятельство, лишившее принцев последней надежды на свободу.