Теперь мнѣ предстоитъ жестокая обязанность пересказать о тѣхъ ударахъ, которые поочереди, одинъ за другимъ, понизили самодовольство Поля. Они начались на другой же день послѣ того какъ онъ переговорилъ съ Гетти. Каждый ударъ обрушивался неожиданно и каждый былъ тяжелѣе предыдущаго. То были удары Немезиды, которая всегда подходитъ неожиданно, молча, и выбираетъ такой моментъ, когда ея жертва чувствуетъ себя всего счастливѣе и довольнѣе, весело шествуетъ, воображая, что всѣ на нее любуются, и празднуетъ свой мнимый тріумфъ.
Ничто, напримѣръ не могло сравняться съ уваженіемъ, восхищеніемъ, благодарностью и любовью, съ какими въ этомъ домѣ глядѣли на Поля какъ разъ въ этотъ моментъ. И никто такъ хорошо этого не сознавалъ, какъ онъ самъ. И все это было отнято у него въ какихъ-нибудь три дня, какъ вы это сейчасъ услышите.
Началось въ студіи. М-ръ Бруденель занимался корреспонденціей. Поль сидѣлъ въ креслахъ, съ папироской въ зубахъ и читалъ газету. Миръ и спокойствіе выражались на ихъ лицахъ.
-- Вотъ письмо отъ Анны Петровны... вы помните ее, Поль?
-- Анну Петровну? Конечно. Она дала мнѣ письмо къ вамъ. Я никакъ не могъ хорошенько понять, что такое Анна Петровна: жертва обмана или сама обманщица. Часто оба эти характера сливаются. Возьмемъ, напримѣръ, Лавинію Медлокъ. Она вѣритъ всѣмъ, кромѣ самой себя; она завидуетъ всѣмъ другимъ медіумамъ и презираетъ себя. Анна похожа на Лавинію, но только менѣе добросовѣстна.
Всякій, кого интересовалъ этотъ молодой человѣкъ, замѣчалъ въ немъ большую перемѣну, происшедшую въ одну какую-нибудь недѣлю. Прежде у Поля было сдержанное, наблюдательное, зоркое и повелительное выраженіе лица. Онъ постоянно какъ будто все высматривалъ. Это выраженіе возбуждало подозрительность Сивиллы. Другія, какъ напримѣръ Гетти, видѣли въ этомъ залогъ скрытой силы. Теперь это выраженіе пропало. Лицо Поля стало открытое и простодушное. Онъ всѣмъ и безъ утайки говорилъ, что потерялъ свою силу. Это объясняло перемѣну въ лицѣ.
-- Анна Петровна пишетъ мнѣ, что у нихъ въ Петербургѣ появился необыкновенный медіумъ... какая-то Ольга. Она желаетъ прислать ее сюда къ намъ.
М-ръ Бруденель съ сомнѣніемъ взглянулъ на Поля, какъ бы неувѣренный въ томъ, какъ онъ это приметъ.
-- Я думалъ, что вы не станете больше возиться съ медіумами.
-- Съ обыкновенными, нѣтъ, конечно. Но есть медіумы высшаго порядка. Что касается низшаго сорта медіумовъ, то вы сами, Поль, очистили мой домъ отъ ихъ лживыхъ духовъ.
-- Да.
-- Но, конечно, вы не пожелаете, чтобы мы стали вполнѣ невѣрующими людьми. Послѣ всего того, что вы сами здѣсь совершили, это было бы невозможно.
-- Я ничего не желаю, м-ръ Бруденель. Какъ вамъ извѣстно, я больше не компетентенъ въ этомъ дѣлѣ и не могу ни совѣтовать, ни высказывать своего мнѣнія.
-- Мы узнали, продолжалъ м-ръ Бруденель, что существуютъ мудрые люди, для которыхъ пространство ничего не значитъ. Я самъ ежедневно и въ одинъ моментъ переносился духомъ за тысячи миль отсюда. Мы знаемъ, что жизнь непрерывна и что нѣкоторые получаютъ силу видѣть и говорить съ духами. Вы сами обладали этой силой.
-- Можетъ быть. Но я утратилъ эту силу.
-- Мы узнали, что событія сверхъестественной жизни не имѣютъ значенія, если только не касаются развитія души. Все это мы узнали черезъ васъ и черезъ вашихъ "друзей". Если русскій медіумъ... если эта Ольга можетъ продолжать ваше ученіе, то я удержу ее при себѣ такъ долго, какъ только она согласится.
Поль ничего не отвѣчалъ.
-- Поль, продолжалъ м-ръ Бруденель, я бы желалъ еще разъ войти въ сношенія съ Исаакомъ-Ибнъ-Менелекомъ. Попытайтесь, Поль.
Поль отбросилъ папироску.
-- Я попытаюсь. Но это будетъ безполезно; я впередъ знаю.
Дѣйствительно, попытка оказалась безплодной. Черезъ десять минутъ Поль отложилъ всякое попеченіе.
-- Вы совсѣмъ утратили вашъ повелительный взглядъ, сказалъ м-ръ Бруденель. Я одну минуту даже подумалъ, что засну, но у меня заснула только правая нога. Какъ вы думаете, Поль, вашъ учитель будетъ снова заниматься со мной, и я буду помнить то, чему онъ меня научитъ?
-- Не знаю. Моя сила меня оставила. Когда я зову Исаака-Ибнъ-Менелека, онъ больше не откликается. Я забываю, кто онъ. Мнѣ бы хотѣлось, чтобы вы хорошенько поняли, что хотя онъ и употреблялъ меня, какъ орудіе, но теперь бросилъ. Я былъ только орудіемъ. Я не могу ни совѣтовать, ни помогать, ни обѣщать въ этомъ дѣлѣ ровно ничего. Я не знаю, что будетъ далѣе. По всей вѣроятности, ничего. Вы выучили все то, чему мнѣ было предоставлено васъ научить. Быть можетъ, теперь вы будете предоставлены самому себѣ, а быть можетъ и нѣтъ.
М-ръ Бруденель собирался что-то отвѣтить, но ему помѣшалъ слуга, который вошелъ и подалъ ему карточку.
-- Это нашъ пріятель Этельстанъ Кильбёрнъ. Введите сюда м-ра Кильбёрна. Вы помните Этельстана Кильбёрна, Поль? Онъ присутствовалъ на двухъ вашихъ вечерахъ.
Поль кивнулъ головой.
М-ръ Этельстанъ Кильбёрнъ былъ, вообще говоря, человѣкъ до крайности самодовольный. Люди самодовольные очень часто отличаются громкими голосами. М-ръ Кильбёрнъ говорилъ очень громко. Люди самодовольные очень часто бываютъ полнаго тѣлосложенія. М-ръ Кильбёрнъ былъ полный человѣкъ. Но сегодня онъ какъ будто похудѣлъ, и голосъ у него сталъ глуше.
-- Я не мѣшаю, надѣюсь, сказалъ онъ. Я знаю, что вы всегда у себя въ студіи въ это время, Бруденель, и въ сущности...
-- Я сейчасъ уйду, сказалъ Поль, вскакивая съ мѣста. У васъ есть дѣло до м-ра Бруденеля. Я васъ оставлю вдвоемъ.
-- Нѣтъ, нѣтъ, отвѣчалъ м-ръ Бруденель. Зачѣмъ вамъ уходить. Поль знаетъ всѣ мои тайны, если только у меня есть какія-нибудь тайны. Онъ можетъ остаться, Кильбёрнъ? У васъ какое-нибудь интимное дѣло?
-- Интимное дѣло, которое васъ касается, Бруденель... васъ самихъ...
-- Если такъ, то останьтесь, Поль. Ну, Кильбёрнъ, садитесь и объясните, въ чемъ дѣло. Что случилось, мой другъ? Вы какъ будто нездоровы?
-- Я боленъ. Кто бы не заболѣлъ на моемъ мѣстѣ? Бруденель, я пришелъ за объясненіями.
-- Прекрасно. Что же я долженъ объяснить?
-- Пять недѣль тому назадъ я просилъ вашего совѣта на счетъ помѣщенія своего капитала. Вы написали мнѣ письмо. Вы помните это письмо?
М-ръ Бруденель привскочилъ на мѣстѣ.
-- Великое небо! закричалъ онъ. Я совсѣмъ забылъ про это письмо.
-- Я прочитаю вамъ его, и вы тогда припомните. Да и г. Пауль узнаетъ, въ чемъ дѣло. И вы тогда, быть можетъ, объясните мнѣ это.
М-ръ Кильбёрнъ вынулъ изъ кармана бумажникъ и сталъ перебирать въ немъ бумаги. Найдя нужное письмо, онъ его развернулъ и громко прочиталъ:
"Дорогой Кильбёрнъ -- (вотъ какъ мы величали другъ друга впродолженіе цѣлыхъ сорока лѣтъ, обратился онъ къ Полю; вотъ уже слишкомъ сорокъ лѣтъ, какъ насъ связали узы общаго дѣла. Впродолженіе всего этого времени мы были друзьями. Теперь я продолжаю, и вы сами выведете свое заключеніе, а Бруденель, быть можетъ, какъ-нибудь объяснитъ мнѣ это) -- дорогой Кильбёрнъ, разставшись съ вами, я обдумалъ, какъ вамъ помѣстить свой капиталъ. Справедливо, что газъ держится хорошо и что вода -- такая вещь, какая всякому нужна. Но въ то же время вы получаете ничтожные проценты на свои деньги. Мнѣ пришло въ голову, что вы лучше сдѣлаете, если купите столько акцій, сколько ихъ достанете -- онѣ не часто попадаются на рынкѣ -- моей старинной компаніи, Бруденель и К°. Въ настоящее время онѣ приносятъ пять съ половиной процентовъ. Акціи каждый годъ поднимаются въ цѣнѣ, съ тѣхъ поръ какъ компанія была основана. У меня у самого этихъ акцій на нѣсколько тысячъ фунтовъ. Подумайте объ этомъ.
Вашъ неизмѣнный Киръ Бруденель".
-- Подумайте объ этомъ! повторилъ м-ръ Кильбёрнъ, ну вотъ я и подумалъ!
-- Великое небо, вторично вскричалъ м-ръ Бруденель, я совсѣмъ позабылъ про это письмо.
-- Я подумалъ объ этомъ, повторилъ м-ръ Кильбёрнъ, отчеканивая слова и купилъ этихъ акцій. Я не очень богатый человѣкъ, г. Пауль, но для холостяка съ меня было довольно. Теперь я сталъ бѣднымъ человѣкомъ, и весь остатокъ жизни буду нуждаться. Я послѣдовалъ этому совѣту, г. Пауль, и помѣстилъ половину своего капитала въ акціи компаніи, а она обанкротилась, и акціонеры не получатъ ни одного пенни.
-- Я совсѣмъ позабылъ объ этомъ письмѣ, сказалъ м-ръ Бруденель въ третій разъ. Какъ могъ я объ этомъ позабыть!
-- Онъ могъ ошибиться (м-ръ Кильбёрнъ продолжалъ обращаться къ Полю), каждый можетъ ошибиться. Но въ тотъ же самый день... въ тотъ же самый день, какъ онъ написалъ это письмо, онъ написалъ также и своему банкиру, поручая продать всѣ свои акціи и возможно скорѣе. Ну-съ, сэръ, чѣмъ вы это объясните? внезапно повернулся м-ръ Кильбёрнъ къ м-ру Бруденелю. Какъ мнѣ кажется -- и по всему оно такъ и выходитъ -- вы обманули стариннаго пріятеля, который -- вы знали это -- послушается, вашего совѣта, и заставили его купить акціи компаніи, которой сами болѣе не довѣряли. Вы знали, что требованіе на акціи поддержитъ ихъ стоимость, и вы принесли въ жертву стариннаго пріятеля, чтобы акціи не упали. Вотъ что изъ этого, повидимому, выходитъ. Я больше ничего не скажу. Выходитъ, что это именно такъ и было -- люди постоянно дѣлаютъ такія вещи. О! я знаю это очень хорошо. Мы должны ожидать такого рода вещей. Но я не ожидалъ, что такого рода вещь будетъ сдѣлана Киромъ Бруденелемъ, съ которымъ я впродолженіе сорока лѣтъ сидѣлъ рядомъ, когда сообщался съ инымъ міромъ.
-- Это ужасно, сказалъ несчастный Киръ. Поль, помогите мнѣ... посовѣтуйте, что дѣлать. Какъ могу я это объяснить? Я! написалъ это письмо, Кильбёрнъ, да, я написалъ это письмо. Я очень хорошо помню, какъ его писалъ. Я думалъ, что даю вамъ самый хорошій совѣтъ.
-- И однако въ тотъ же день написали то, другое письмо?
-- Неужели? Неужели въ тотъ же день? Вы увѣрены, что письмо написано въ тотъ же день? Кильбёрнъ, объявляю вамъ... что я не знаю, какъ это объяснить.
Онъ во-время вспомнилъ, что ни одинъ спиритъ не повѣритъ тому единственному объясненію, какое онъ могъ предложить. Поль попытался объяснять съ своей стороны.
-- М-ръ Бруденель, сказалъ онъ, продалъ свои акціи безъ своего вѣдома, по волѣ невидимыхъ покровителей.
М-ръ Кильбёрнъ зарычалъ и покачалъ головой.
-- Но только не по волѣ духовъ, сказалъ онъ.-- Счастливъ тотъ, кто добьется отъ нихъ яснаго отвѣта на ясный вопросъ. Я спрашивалъ ихъ впродолженіе сорока лѣтъ и не вѣрю ни на грошъ. Что касается того, чтобы Бруденель написалъ письмо но внушенію духовъ, то это... извините меня, г. Пауль... чистѣйшій вздоръ.
-- Но ни чѣмъ инымъ нельзя объяснить этого обстоятельства.
-- Духи вообще владѣютъ ничтожной силой,-- объявилъ опытный въ этомъ дѣлѣ человѣкъ: -- я знавалъ такихъ, что могли взять карандашъ и написать имя, но вотъ и все. Что касается того, чтобы завладѣть человѣкомъ и заставить его написать противъ воли, то это чистый вздоръ. Мнѣ присовѣтывалъ старинный и вѣрный другъ помѣстить деньги въ погибшее дѣло, когда зналъ, что оно погибшее. О, Бруденель, подумать только, что вы, именно вы... сдѣлали такую вещь.
М-ръ Кильбёрнъ бросился вонъ изъ комнаты.
-- Поль, не можете ли вы объяснить это?
Поль измѣнился въ лицѣ и казался сконфуженнымъ.. Онъ въ первый разъ въ жизни понялъ великій законъ политической экономіи, что спасеніе одного человѣка влечетъ гибель другаго. Онъ спасъ одного человѣка отъ раззоренія и черезъ это раззорилъ другаго. Онъ считалъ себя такимъ умнымъ, но совсѣмъ забылъ про такую простую вещь, и поставилъ своего злополучнаго друга въ положеніе, изъ котораго былъ единственный выходъ, но этого-то выхода и не признавалъ спиритуалистическій міръ.
-- Поль, неужели вы не можете мнѣ помочь?
-- Нѣтъ, не могу. Право не могу!!
Да, онъ считалъ себя умнымъ, такимъ удивительно умнымъ человѣкомъ. И вотъ теперь всѣ самые близкіе и короткіе знакомые м-ра Бруденеля подумаютъ, что ихъ вожакъ вовлекъ одного изъ нихъ -- сорокалѣтняго друга -- въ погибель, чтобы спасти самого себя отъ денежныхъ потерь.