Когда запоздалый мститель настигнетъ, наконецъ, грѣшника и примется карать его, то удары обыкновенно сыплются одинъ за другимъ съ возрастающей силой и быстротой. Первый ударъ произвелъ нѣкоторое удивленіе и смятеніе. Онъ былъ совсѣмъ неожиданный и оставилъ по себѣ смутную тревогу. Второй былъ гораздо тяжелѣе и грянулъ еще неожиданнѣе.
Въ это утро домъ безмолвія и общенія съ духами превратился въ домъ веселія. Веселье происходило на половинѣ дѣвицъ. Всѣ три молодыхъ дѣвушки собрались тамъ, а также Томъ и Поль.
Сивилла предприняла трудную задачу: выучить Поля танцовать. И въ то самое время, какъ они предавались этому невинному, но шумному развлеченію, дверь внезапно растворилась и передъ ними предсталъ братъ Цециліи, грозный сэръ Персиваль, въ своемъ грубомъ матросскомъ одѣяніи. Глаза его горѣли фанатическимъ огнемъ. Онъ положилъ руку на плечо Цециліи.
-- Цецилія, сказалъ онъ -- я вновь присланъ предостеречь тебя. Бѣги изъ этого дома колдовства. Бѣги отъ тѣхъ, кто сообщается съ злыми духами и бесѣдуетъ съ дьяволомъ.
Цецилія въ ужасѣ отскочила отъ него.
-- Перси, сказалъ Томъ -- ты ошибаешься. Въ нашемъ домѣ нѣтъ больше колдовства, и мы не сообщаемся больше съ духами.
-- Я давно знаю этотъ домъ. Цецилія, идемъ отсюда. Оставь служеніе дьяволу.
-- Мы оставили это служеніе, Перси, снова отвѣчалъ за нее Томъ.-- Совсѣмъ оставили, обманулись въ немъ и повернулись къ нему спиной.
-- Ты отверженецъ. Цецилія, я съ тобой говорю. Слушай.
И онъ отвелъ душу. Еслибы онъ обращался къ нераскаянной Магдалинѣ, существу, погрязшему съ юныхъ лѣтъ въ грѣхахъ, онъ не могъ бы употребить болѣе сильныхъ выраженій. Ихъ преувеличенность испугала Цецилію, но не тронула ее. Назовите молодую дѣвушку грѣшницей -- и воспоминаніе о легкихъ проступкахъ и грѣшкахъ наполнитъ ее стыдомъ и можетъ быть полезно въ смыслѣ исправленія. Но говорить съ дѣвушкой такъ, какъ еслибы она нарушила всѣ десять заповѣдей -- значитъ преувеличивать проповѣдь, а тѣмъ самымъ и ослаблять ее.
Поль перебилъ сэра Персиваля.
-- Не довольно ли вы поговорили? Такого рода рѣчи, можетъ быть, хороши для матросовъ, но какой смыслъ имѣютъ онѣ для молодыхъ дѣвицъ? Вы можете напугать свою сестру, но не убѣдите ее своими страшными словами.
-- Я помню васъ. Я узналъ васъ теперь, сказалъ сэръ Персиваль съ новымъ выраженіемъ въ глазахъ.
-- Зачѣмъ вы сюда приходите? продолжалъ Поль, не замѣчая этой перемѣны. Вы говорили мнѣ, что у васъ нѣтъ ни братьевъ, ни сестеръ. Къ чему же вы преслѣдуете свою сестру? Она счастлива; она невинна; она преисполнена религіи, любви. Что касается вашей религіи ужаса, она въ ней не нуждается. Оставьте ее въ покоѣ. Я очень жалѣю, что просилъ васъ навѣстить ее.
-- Мнѣ показалось, что я васъ помню. Цецилія, еще одно послѣднее слово. Ты не слушаешь голоса религіи, но, можетъ быть, послушаешь голоса осторожности?
-- Я все выслушаю, Персиваль, если только ты оставишь свои страшныя слова.
-- Этотъ домъ убѣжище лгуновъ, обманщиковъ и самыхъ обыкновенныхъ плутовъ. Уходи изъ него. Пойдемъ со мной, и я найду тебѣ убѣжище у добрыхъ христіанъ. Пойдемъ, Цецилія, въ этомъ домѣ не годится жить для дѣвушки, которая...
-- Не заходи слишкомъ далеко, Персиваль, сказала Сивилла Есть границы терпѣнію у насъ даже относительно тебя. Что касается Цециліи, то она сама рѣшитъ: оставаться ли ей съ своими давнишними друзьями, или же идти за тобой.
-- Я остаюсь съ моими друзьями, отвѣчала Цецилія.
-- Томъ!
Сэръ Персиваль вдругъ превратился изъ фанатическаго проповѣдника и матроса, въ англійскаго джентльмена, спокойнаго, сдержаннаго и приличнаго, хотя и въ матросскомъ одѣяніи. Онъ поглядѣлъ на Поля съ презрѣніемъ, которое должна была почувствовать даже его слѣпая сестра.
-- Томъ, повторилъ онъ,-- ты знаешь этого господина? Могу я спросить, онъ тебѣ пріятель?
Томъ колебался. Могъ ли онъ по истинной правдѣ сказать, что знаетъ Поля или считаетъ его пріятелемъ.
-- Г. Пауль, отвѣтилъ онъ наконецъ,-- былъ гостемъ лэди Августы впродолженіе шести недѣль или около того. Мы очень ему обязаны за крупную и важную услугу.
-- Ты, значитъ, не знаешь, кто онъ и чѣмъ былъ. Въ Нью-Іоркѣ, три года тому назадъ, меня уговорили пойти посмотрѣть на одного медіума, этотъ медіумъ былъ старикъ, говорившій все время ложь и такъ быстро, какъ только поворачивался его языкъ. Съ нимъ былъ его сообщникъ, вотъ этотъ самый господинъ, одѣтый въ черный бархатъ. Его величали синьоръ Паоло. Въ то время, какъ старикъ болталъ, этотъ франтъ выкидывалъ всякіе фокусы. И вотъ какой человѣкъ ежедневно проводитъ время въ обществѣ моей сестры! Плутъ, фокусникъ, сообщникъ рыночнаго медіума!
Поль вскочилъ на ноги съ пылающими щеками и сверкающими глазами. Но Томъ сталъ между нимъ и Персивалемъ.
-- Довольно, довольно, Перси, Цецилія тебѣ отвѣтила. Уходи!
-- Обманщикъ, медіумъ! повторилъ сэръ Персиваль.-- Онъ и его хозяинъ увѣряли народъ, что могутъ вопрошать духовъ. И продавали свои отвѣты за деньги. Народъ совѣтовался съ ними, и они жили на счетъ своихъ обмановъ. Неужели такой человѣкъ, Томъ, достоинъ общества моей сестры?
-- Персиваль, сказала Сивилла,-- ты много обязанъ этому джентльмену. Еслибы не онъ, Цецилія была бы теперь нищая. Каково бы ни было его прошлое, въ нашемъ домѣ, гдѣ уже больше нѣтъ никакихъ оракуловъ и сообщеній -- къ нему ничего не могутъ чувствовать кромѣ благодарности.
-- Плутъ-медіумъ! повторилъ сэръ Персиваль въ четвертый разъ.-- Я вамъ сказалъ, кто онъ и что дѣлаетъ. Дружитесь съ нимъ, если хотите, мнѣ больше сказать нечего.
Онъ вышелъ изъ комнаты, какъ джентльменъ, но не какъ фанатикъ-проповѣдникъ.
Поль опустился на стулъ блѣдный и дрожащій.
Онъ не въ силахъ даже былъ скрыть свое волненіе и свой стыдъ.
-- Это правда, сказалъ онъ,-- все, что онъ говорилъ, правда. Я былъ ученикомъ того человѣка, про котораго онъ разсказывалъ. Онъ былъ одаренъ большой силой и обладалъ большими знаніями; правда также, что онъ этимъ путемъ добывалъ деньги. Но я развѣ добывалъ здѣсь деньги? Спрашиваю васъ всѣхъ, какое употребленіе я сдѣлалъ изъ своей силы? Развѣ я пріѣхалъ сюда ради денегъ? Развѣ я просилъ у васъ денегъ? Развѣ я бралъ деньги?
-- Нѣтъ, Поль, нѣтъ, отвѣчала Сивилла, успокойтесь. Вы пріѣхали сюда не ради денегъ. О! прошлое прошло и больше не вернется. Оно схоронено; забудьте про него, Поль. Мы всѣ забудемъ про то, что говорилъ Персиваль. Остается только наша благодарность!
Поль всталъ со стула. Онъ шатался и какъ будто готовъ былъ упасть на полъ. Гетти вскочила и подхватила его на руки.
-- Поль! ты мой, и твоя жизнь мнѣ принадлежитъ. Забудь все это, Поль.
Томъ вышелъ изъ комнаты вмѣстѣ съ Сивиллой. Они оставили его съ двумя женщинами, которыя любили его: одна за то короткое время, когда онъ былъ пророкомъ, а другая за то, что онъ мужчина и любитъ ее.