Снова двое молодыхъ людей сидятъ въ полночь въ кабинетѣ Тома, но отношенія между ними уже совсѣмъ иныя. Нѣтъ больше смущенія съ одной стороны и подозрѣнія -- съ другой. Смущеніе смѣнилось довѣрчивостью, а подозрительность -- объявленной войной въ общихъ дѣлахъ и дружбой -- въ частныхъ.
-- Люди требуютъ отъ васъ, старина, новыхъ чудесъ, началъ Томъ.
-- Да, знаю. Но они будутъ удовлетворены. По крайней мѣрѣ одну вещь я уже имъ обѣщалъ. Если васъ хоть сколько-нибудь интересуетъ то, что вы называете чудесами, то приходите завтра вечеромъ.
-- Вы говорите про вашу индійскую штуку? Да; мой опекунъ пригласилъ на нее всѣхъ знакомыхъ. Онъ говоритъ, что вы дали ему эту газету мѣсяцъ тому назадъ.
-- Онъ просилъ номеръ газеты отъ того дня "Friend of India". Номеръ пришелъ. Очень просто.
-- Дѣйствительно очень просто; и мы это видимъ ежедневно. И нисколько тутъ чуда нѣтъ.
-- Онъ положилъ ее въ несгораемый шкафъ, куда никто не ходитъ, кромѣ его, и обѣщалъ никому не показывать до того дня, когда почта доставитъ сюда этотъ номеръ. Завтра она придетъ, и его номеръ можно будетъ сравнить съ тѣмъ, который придетъ по почтѣ.
-- Понимаю. Но, какая жалость, однако, что пришлось дожидаться цѣлый мѣсяцъ.
-- Что вы хотите сказать?
Поль отлично понималъ Тома, когда задалъ ему этотъ вопросъ.
-- Чудо, мой милый, для того, чтобы быть вполнѣ, убѣдительнымъ, не должно оставлять простора для сомнѣній. Въ этомъ вся сущность чуда. И еслибы вы показали сегодняшній нумеръ "Friend of India" открыто, такъ сказать, въ присутствіи ученыхъ, которые могли бы его фотографировать и сличить съ тѣмъ, который присланъ былъ вамъ изъ Дели, то вопросъ былъ бы не въ томъ: дѣйствительно ли вы это сдѣлали, но можно ли объяснить этотъ фактъ иначе; нежели чудомъ.
-- О! но вѣдь всѣмъ извѣстно, что я это сдѣлалъ.
-- Такъ; но вопросъ, какъ вы это сдѣлали. Видите ли, вы не исполнили первыхъ условій чуда, а именно: оставили мѣсто для сомнѣній. Мой опекунъ говоритъ, что четыре надѣли тому назадъ онъ получилъ отъ васъ тотъ нумеръ "Friend of India", который придетъ по почтѣ только завтра. Ну пока остается вѣрить его слову и, быть можетъ, вашему.
Томъ пытливо взглянулъ на Поля.
-- Если потребуется, то я готовъ дать свое слово.
Отвѣтъ звучалъ не особенно энергично.
-- Такъ, если потребуется. Прекрасно, онъ говоритъ, что положилъ газету въ несгораемый шкафъ. Почему онъ тотчасъ же не предъявилъ ее и не пристыдилъ невѣрующихъ?
-- Вы забываете, что этимъ онъ могъ бы нанести большой ущербъ коммерческимъ и инымъ интересамъ.
-- Вотъ это самое говорятъ и чернокнижники; но все это пустыя отговорки. Дайте мнѣ настоящее, неподдѣльное, неоспоримое чудо, фактъ, котораго никто бы не могъ опровергнуть.
-- Вы знаете, Томъ, что я дорожу вашимъ добрымъ мнѣніемъ, весело засмѣялся Поль. Каковы бы ни были мои цѣли, онѣ чужды наживы и грабежа... Этого вамъ никогда нельзя будетъ сказать обо мнѣ. Что касается того, что вы думаете...
Онъ помолчалъ съ минуту.
-- Томъ, началъ онъ серьезно, вы были откровенны со мной съ самаго начала, и сказали мнѣ, что считаете меня такимъ же шарлатаномъ, какъ и всѣхъ остальныхъ. Вы знаете теперь, что я не сношусь съ ихъ лживыми духами. Я не протягиваю шляпу для сбора денегъ. И все-таки повѣрьте мнѣ, Томъ, есть многое въ мірѣ, чего вы еще не понимаете. Есть силы, о которыхъ вы ничего не знаете.
-- Этого я не отрицаю, сказалъ Томъ.
-- Повѣрите ли вы въ эти силы, если я покажу вамъ то, что вы называете безспорнымъ чудомъ?
-- Я признаю фактъ и постараюсь открыть, какъ вы его произвели.
-- Прекрасно, снова засмѣялся Поль. Значитъ, я могу надѣяться. Я не обѣщаю сдѣлать такое чудо, какое удовлетворитъ даже и васъ. То есть вамъ нельзя будетъ отрицать факта, и вы не сумѣете открыть, какъ онъ былъ сдѣланъ. Никакія извѣстныя вамъ въ природѣ силы не объяснятъ его. Я не ручаюсь, что сдѣлаю это навѣрное. Но у меня есть основанія думать, что мнѣ это удастся.
-- Я буду вамъ очень благодаренъ, если вы это сдѣлаете. Я приму это какъ личный комплиментъ и какъ большую услугу. Настоящее чудо, сознаюсь, будетъ принято всѣмъ міромъ, научнымъ и инымъ, съ превеликимъ удовольствіемъ. Но это не будетъ нѣчто по части месмеризма?
-- Нѣтъ. Месмеризмомъ, однако, не слѣдуетъ пренебрегать. Это естественная сила, вполнѣ изъятая изъ сферы изслѣдованій ученыхъ и пренебрегаемая ими. Хорошо было бы, еслибы вы занялись этимъ вопросомъ. Я могъ бы многому научить васъ и весьма удивительному, еслибы вы согласились позволить мнѣ руководить вами.
-- Я, быть можетъ, пойду къ вамъ въ ученики, но только не теперь.
-- Что касается чуда, то представьте себѣ какое-нибудь событіе, которое могло бы сокрушить самое дорогое ваше желаніе.
-- Какое такое дорогое желаніе? возразилъ Томъ спокойно; однако покраснѣлъ.
-- Я скажу вамъ. Я думаю, кто никто въ домѣ или внѣ его не подозрѣваетъ, что вы женихъ миссъ Бруденель.
Томъ вздрогнулъ.
-- Какъ вы это узнали?
-- Какъ я узнаю много вещей! Я знаю, кто это самое дорогое ваше желаніе.
-- Ну кто жъ такое? вы какъ-нибудь открыли то, кто мы считали скрытымъ отъ всѣхъ. Это вѣрно, кто мы женихъ и невѣста. И надѣюсь, что, открывъ нашу тайну, вы сумѣете ее сохранить.
-- Сумѣю. Миссъ Бруденель, я давно говорилъ вамъ это, никогда не будетъ дѣвственной весталкой нашего дѣла. Представьте, однакожъ, кто какое-нибудь обстоятельство -- я не знаю, какое именно -- встанетъ между вами. Я говорю на-удачу, ну, положимъ, какое-нибудь событіе заставитъ отложить вашу свадьбу на многіе годы, можетъ быть, навсегда... представьте, кто только чудомъ можно будетъ устранить это обстоятельство.
-- Ну?
-- Ну, представьте себѣ, кто это чудо совершится, неужели вы по-прежнему не увѣруете?
-- Нѣтъ. Я безъ сомнѣнія съ глубокой благодарностью принялъ бы чудо въ такомъ случаѣ, но пожелалъ бы узнать, какъ оно сдѣлано, потому, кто вселенная, видите ли, управляется опредѣленными законами, и ваше чудо можетъ быть произведено только при посредствѣ закона, неизвѣстнаго мнѣ.
-- Лэди Августа и ея знакомые, отвѣчалъ Поль, улыбаясь, поступятъ не научно. Они примутъ чудо, какъ и вы, но потребуютъ новаго.