V.

Вторичная великая манифестація, хотя болѣе краткая по времени и болѣе простая по характеру, была всѣми вообще признана гораздо болѣе важной. Общество, приглашенное присутствовать при этой манифестаціи, было гораздо малочисленнѣе, чѣмъ созванное на первый разъ, но включало въ себя все важныхъ людей. Обѣда на этотъ разъ не было, и гости приглашены были къ девяти часамъ. Когда они пріѣхали, ихъ ввели въ кабинетъ м-ра Бруденеля, гдѣ Сивилла встрѣтила ихъ. Она объявила, кто лэди Августа и м-ръ Бруденель придутъ въ назначенный часъ вмѣстѣ съ героемъ вечера.

Всѣ извѣстные вожаки спиритовъ были на лицо, включая м-ра Этельстана Кильбэрна и преподобнаго Эмилія Гортона. Общество психическихъ изслѣдованій прислало депутацію, нарочно приглашенную изъ Кэмбриджа. Профессіональные медіумы имѣли представителей въ лицѣ Лавиніи Медлокъ и м-ра Эмануэля Чика, и, по обыкновенію, было еще и нѣсколько новичковъ-адептовъ спиритизма. Преподобный Веніаминъ Руджъ тоже не преминулъ явиться, готовый занести въ свою хронику все, что произойдетъ.

Представителемъ невѣрующихъ былъ Томъ Лангстонъ. Цецилія Лангстонъ сидѣла въ уголку, а около нея Гетти.

-- Если не ошибаюсь, миссъ Бруденель, началъ м-ръ Руджъ громкимъ и внушительнымъ голосомъ, то мы приглашены сегодня вечеромъ присутствовать при необычайномъ событіи, самомъ удивительномъ и до сихъ поръ еще небываломъ проявленіи спиритуалистической силы?

-- Пожалуйста, м-ръ Руджъ, не спрашивайте меня ни о чемъ, сухо перебила Сивилла. Я ничего не знаю. И ничего не могу обѣщать.

-- Но, однако, ходятъ слухи... М-ръ Руджъ улыбался снисходительно, такъ какъ привыкъ къ тому, что Сивилла постоянно его рѣзала... Я повторяю только то, о чемъ говорятъ, что сегодня вечеромъ мы получимъ документъ, который былъ перенесенъ изъ Индіи въ вашъ домъ съ быстротой электрической депеши. Если такъ...

М-ръ Эмануэль Чикъ громко фыркнулъ. Онъ имѣлъ еще болѣе жалкій видъ сегодня, чѣмъ обыкновенно, и казался голоднымъ. Въ сущности онъ алкалъ крови Поля. То была первая нотка невѣрія.

-- О! вскричала Лавинія въ экстазѣ. Такой силы мнѣ никогда не было дано. И однако было время...

-- Прежде чѣмъ восторгаться, сказалъ м-ръ Эмануэль Чикъ, посмотрите лучше, что будетъ. Въ послѣдній разъ мы присутствовали при фейерверкѣ -- я называю это фейерверкомъ -- съ месмеризмомъ. Быть можетъ, и сегодня будетъ новый фейерверкъ съ месмеризмомъ.

-- Нельзя сказать, замѣтилъ м-ръ Этельстанъ Кильбёрнъ, чтобы профессіональные братья съ симпатіей относились къ нашему юному другу. Неужели они доступны мелкому чувству зависти.

-- Онъ не заслужилъ моей симпатіи, отвѣтилъ м-ръ Чикъ. Я держался добрыхъ старыхъ началъ. Я медіумъ -- только медіумъ. Фейерверки не по моей части, сэръ. Вы знаете, чего отъ меня ждать. Если духи желаютъ говорить черезъ меня, они будутъ говорить. Вотъ и все. Я думаю, что многіе люди получали черезъ меня посланія, которыя говорили сами за себя, и это было поважнѣе, чѣмъ довести какую-нибудь лэди до месмерическаго транса. Ну вотъ увидимъ!

-- Гетти, шепнула Цецилія, этотъ отвратительный человѣкъ производитъ всегда на меня такое впечатлѣніе, какъ будто онъ приводитъ въ собой злыхъ духовъ. Какъ вы думаете, можетъ его присутствіе повредить Полю?

-- Нѣтъ, я увѣрена, что не можетъ. Но какъ бы я желала, чтобы все поскорѣе было кончено. И я бы желала, чтобы онъ производилъ все это не передъ цѣлой толпой людей.

-- Быть можетъ, такъ слѣдуетъ.

-- Его сила должна была бы быть священной и проявляться только передъ тѣми передъ тѣми, кого онъ любитъ, пробормотала Гетти. О! какъ ужасно дѣлать изъ этого ремесло!

-- Я надѣюсь, сказалъ Тому одинъ изъ Кэмбриджскихъ профессоровъ, что намъ позволятъ изслѣдовать тѣ необыкновенныя вещи, какія произойдутъ, если только онѣ произойдутъ.

-- О, да! отвѣчалъ Томъ. Почему бы и нѣтъ. Фокусы м-ра Пауля неожиданны, но онъ дѣлаетъ ихъ при свѣтѣ. Но я не вижу возможности провѣрить ихъ. Онъ дѣлаетъ удивительныя вещи, ихъ видишь и дивишься имъ -- вотъ и все.

-- Разскажете мнѣ про него?

-- Онъ очень молодой человѣкъ. Живетъ здѣсь уже около мѣсяца. Въ нашемъ домѣ, знаете, мы привыкли къ магіи и волшебству, какъ вамъ извѣстно, но, съ тѣхъ поръ какъ онъ пріѣхалъ, мы презираемъ этотъ старый хламъ. Мы больше не увлекаемся стуками, не вопрошаемъ больше, счастливы ли наши бабушки. Мы не ждемъ воплощенія духовъ. Не устраиваемъ сеансовъ въ потемкахъ.

-- Все это прогрессъ, замѣтилъ профессоръ.

-- Да; взамѣнъ прежняго мы получили удивительную свободу перемѣщенія изъ одного мѣста въ другое. Мы разговариваемъ съ кѣмъ угодно, будь онъ хоть на краю свѣта. Мы узнаёмъ все, что происходитъ вдали отъ насъ. М-ръ Бруденель, мой опекунъ, каждое утро отправляется въ Абиссинію за инструкціями и возвращается домой къ завтраку. Лэди Августа слушаетъ курсъ Премудрости Соломона; дѣвицы теперь постоянно болѣе или менѣе намагнетизированы; горничныя не бѣгаютъ больше къ дантисту, когда у нихъ болятъ зубы. М-ръ Пауль покидаетъ свое бренное тѣло въ кровати, когда отправляется на свиданіе съ пріятелями въ Россію, Тибетъ или Африку.

Профессоръ смѣялся.

-- Конечно, нельзя изслѣдовать такихъ вещей,-- сказалъ онъ. Если людямъ охота вѣрить простымъ обманщикамъ и плутамъ...

-- Извините меня, профессоръ. М-ръ Пауль не простой обманщикъ и плутъ. Я хорошенько не знаю, кто онъ, но онъ не нуждается въ деньгахъ, начать хоть съ этого.

-- Это необыкновенно.

-- По крайней мѣрѣ, въ нашемъ домѣ.

-- Но говорятъ о какой-то газетѣ, прибывшей въ одинъ моментъ Богъ знаетъ изъ какой дали.

-- И десяти миль разстоянія было бы довольно; но три тысячи, конечно, сильнѣе дѣйствуютъ на воображеніе. Въ сущности, профессоръ, я имѣю основаніе думать, что нынѣ вечеромъ берутся намъ доказать возможность передавать на большія разстоянія путемъ невидимыхъ посредниковъ не только слова, но и плотныя вещи.

-- Въ такомъ случаѣ, замѣтилъ профессоръ, я очень глупо сдѣлалъ, что пріѣхалъ.

-- Гетти, когда онъ придетъ? шепнула Цецилія.

-- Скоро, я думаю. О! какъ можетъ онъ показывать эти вещи въ присутствіи людей, которые считаютъ его обманщикомъ!

-- Единственное, что мы навѣрное знаемъ про м-ра Пауля, продолжалъ Томъ, это, что онъ сильный магнетизёръ. Это возбуждаетъ подозрѣнія, но ничего не объясняетъ.

-- Магнетизмъ! повторилъ профессоръ, да; это странная сила, и ее слѣдовало бы изъять изъ рукъ шарлатановъ и обманщиковъ. Это несомнѣнная сила. Каждый, кто можетъ убѣдить другихъ людей, что онъ говоритъ или дѣлаетъ невозможныя вещи, долженъ обладать этой силой. Но я думаю, что меня онъ не замагнетизируетъ. Быть можетъ, чтеніе мыслей только одна изъ формъ магнетизма, такъ что паціентъ вынужденъ думать то, что ему навязываетъ операторъ. Онъ магнетизируетъ васъ?

-- Нѣтъ; онъ пробовалъ, но не можетъ.

-- Я помню, продолжалъ профессоръ своимъ тихимъ разсудительнымъ голосомъ, что отправился разъ смотрѣть представленіе нѣкоего д-ра Слэда, лѣтъ десять тому назадъ. Онъ дѣлалъ сначала всякія глупости... оскорбительныя для здраваго смысла, а затѣмъ произвелъ знаменитую штуку съ грифельной доской.

-- Знаю. Онъ показывалъ совсѣмъ чистую доску, клалъ ее на столъ, затѣмъ переворачивалъ и показывалъ, что она вся исписана.

-- Именно. Я это самое видѣлъ тогда и описалъ. Написанное оказалось чистѣйшей чепухой, но вся штука показалась мнѣ весьма таинственной, если не принять, что то, что стояло на доскѣ, было написано заблаговременно и помощью такого состава, который становится явственнымъ по прошествіи нѣкотораго времени. Но человѣкъ, котораго я привелъ съ собой, профессіональный фокусникъ, нѣкто Геддисъ, теперь уже покойникъ, просвѣтилъ меня. Д-ръ Слэдъ поймалъ мой взглядъ и отвлекъ его отъ своихъ рукъ. Онъ думалъ, что онъ точно также отвелъ глаза и моему спутнику, но тутъ-то и ошибся. Геллисъ какъ разъ увидѣлъ, какъ онъ подмѣнилъ одну доску другою и спряталъ первую въ ящикъ стола. Онъ сдѣлалъ это совсѣмъ хладнокровно, будучи увѣреннымъ, что отвелъ намъ обоимъ глаза. Ну вотъ смѣлость того, что намъ обѣщано на сегодняшній вечеръ, напоминаетъ мнѣ д-ра Слэда съ его доской. Это такъ необыкновенно просто и, вмѣстѣ съ тѣмъ, такъ невозможно.

Томъ засмѣялся.

-- Мы не должны, однако, ставить м-ра Пауля на одну доску съ д-ромъ Слэдомъ. Онъ не убѣдилъ меня, и я увѣренъ, что онъ ведетъ какую-то игру; но я до сихъ поръ не могъ еще изобличить его. А пока мы большіе пріятели, хотя онъ и знаетъ, что я выслѣживаю его. Тише! вотъ они идутъ.

Въ этотъ моментъ лэди Августа вошла подъ руку съ Паулемъ. Профессоръ увидѣлъ замѣчательно красиваго молодаго человѣка, одѣтаго по послѣдней модѣ. М-ръ Бруденель, шедшій сзади, казался очень самоувѣренъ и развязенъ, безъ всякаго слѣда прежней нервности.

Гости раздѣлились направо и налѣво и подошли, образовавъ кружокъ посреди комнаты. Столъ м-ра Бруденеля, гдѣ въ ящикѣ лежалъ романъ Уйда, который онъ не успѣлъ дочитать, съ тѣхъ поръ какъ началась его поѣздка въ Абиссинію, былъ отодвинутъ, и посреди комнаты образовалось пустое пространство.

Лэди Августа поздоровалась съ своими гостями и сѣла; однѣ дамы послѣдовали ея примѣру; другія, слишкомъ взволнованныя ожиданіемъ предстоящаго, предпочли стоять.

М-ръ Бруденель съ лицомъ, на которомъ написано было торжество -- послѣ тридцатилѣтнихъ психическихъ изысканій, онъ дѣйствительно дождался наконецъ торжества -- съ глазами, сіявшими отъ радости, и голосомъ, звучавшимъ увѣренностью, поднялъ лѣвую руку и заговорилъ съ спокойнымъ достоинствомъ, непривычнымъ для него:

-- Друзья мои, нѣкоторые изъ насъ сообща трудились въ продолженіе многихъ лѣтъ, отыскивая спиритическую истину; мы были постоянно обмануты, смущены и разочарованы; мы пришли уже въ отчаяніе; бывали минуты, когда трудно было сохранить хладнокровіе отъ разочарованія и явной насмѣшки, жертвами которыхъ мы становились.

-- Бывало, бывало, братъ Бруденель, подтвердилъ м-ръ Этельстанъ Кильбёрнъ.

-- Въ одинъ изъ такихъ моментовъ глубочайшаго униженія, я обрѣлъ м-ра Пауля; вы помните, какъ уже съ первой минуты онъ наполнилъ наши сердца новой вѣрой и зажегъ въ насъ новый восторгъ.

-- Отлично помнимъ, снова перебилъ м-ръ Кильбёрнъ.

-- Ну вотъ, на другой день послѣ того, я сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ въ уныніи. М-ръ Пауль пришелъ ко мнѣ въ кабинетъ. Онъ прочиталъ всѣ мои мысли, что уже само по себѣ должно было бы успокоить меня. Но онъ самъ предложилъ мнѣ испытать его силу. Я попросилъ его дать мнѣ въ руки нумеръ газеты того дня "Friend of India"... и онъ подалъ мнѣ его.

-- Вотъ это интересное заявленіе, сказалъ профессоръ.

-- Я раскрылъ газету и прочиталъ ее отъ начала до конца...

Тутъ память м-ра Бруденеля измѣнила ему, потому что въ дѣйствительности онъ прочиталъ только заглавіе газеты и число.

-- Послѣ того, по просьбѣ м-ра Пауля, я сложилъ газету, положилъ ее въ конвертъ, завязалъ ленточкой и скрѣпилъ печатью и положилъ въ ящикъ несгораемаго шкафа. Ни у кого нѣтъ ключа отъ этого шкафа кромѣ меня. Этотъ ключъ никогда меня не покидаетъ.

-- И теперь вы хотите показать намъ эту газету?

-- Да.

-- Позвольте еще одинъ вопросъ, продолжалъ неумолимый профессоръ: -- нумера этой газеты уже пришли по почтѣ?

-- Не думаю, отвѣчалъ м-ръ Бруденель. Они должны придти только завтра утромъ.

-- Это очень важно и должно быть удостовѣрено. А теперь, сэръ, прошу васъ приступить къ осмотру документа.

М-ръ Бруденель вынулъ изъ кармана связку ключей. Но вдругъ поблѣднѣлъ и шепнулъ что-то Полю:

-- "Друзья" простили и забыли, отвѣчалъ послѣдній, тономъ оракула. Не сомнѣвайтесь и не бойтесь.

М-ръ Бруденель далъ дочери связку ключей.

-- Сивилла, душа моя, иди и отопри шкафъ, достань пакетъ изъ лѣваго ящика.

Сивилла повиновалась. Въ лѣвомъ ящикѣ лежалъ конвертъ изъ зеленой бумаги, завязанный ленточкой и запечатанный.

-- Онъ былъ запечатанъ въ моемъ присутствіи, сказалъ м-ръ Бруденель, м-ромъ Пауль. Пусть онъ оглядитъ сначала печать.

Профессоръ поглядѣлъ тоже на печать.

-- Печать изображаетъ пятиугольникъ, съ еврейскими буквами.

-- Вотъ она.

И Поль снялъ кольцо съ пальца.

-- Это моя печать -- она принадлежала когда-то князю Менелеку.

Послѣ того профессоръ разорвалъ конвертъ. Въ немъ лежала газета "Friend of India", нумеръ, вышедшій въ Индіи четыре недѣли тому назадъ.

Профессоръ подозрительно осмотрѣлъ газету; прочиталъ телеграммы: онѣ были отъ четырехъ недѣль тому назадъ; число стояло на каждой страницѣ и было тоже отъ четырехъ недѣль тому назадъ. Все казалось въ порядкѣ. Но онъ тѣмъ не менѣе сомнѣвался.

-- Кажется, что это тотъ именно номеръ... номеръ названной газеты отъ даннаго числа.

Онъ передалъ газету Тому Лангстону, который также тщательно осмотрѣлъ ее.

-- Очень странно, очень странно, сказалъ тотъ, взглядывая на Поля, который, повидимому, отнесся и ко взгляду, и къ замѣчанію совершенно хладнокровно, очень странно... и, по правдѣ сказать, удивительно. Какъ вы это объясните?

-- Что касается меня, весело отвѣчалъ Поль, то я ничего не объясняю. Я не отвѣчаю за газету и за то, какъ она сюда попала.

-- Къ чему пытаться объяснять, сказалъ м-ръ Бруденель. Фактъ на лицо. Каждый можетъ это засвидѣтельствовать. А теперь -- и онъ оглянулся съ самодовольнымъ торжествомъ -- я полагаю, никто не будетъ сомнѣваться въ истинѣ моихъ словъ. И я надѣюсь... я вѣрю, что это чудо -- иначе я не могу его назвать -- устранитъ послѣднее сомнѣніе, если оно у кого было, въ миссіи моего юнаго друга.

И тѣ, которые по праву считали себя авторитетными лицами, подошли и пожали руки сначала м-ру Бруденедю, а затѣмъ м-ру Паулю.

Сивилла, сохранившая полное присутствіе духа и невозмутимая, вопросительно поглядѣла на Тома, который только уныло покачалъ головой. Случай былъ для него совсѣмъ необъяснимъ. Но профессоръ, однако, не сдавался. Онъ былъ разбитъ, но не покоренъ.

-- Допускаю, сказалъ онъ, что вамъ удалось произвести нѣчто удивительное, въ особенности, еслибы было доказано, что никто не могъ получить этого нумера по почтѣ и положить въ шкафъ. До тѣхъ поръ, пока послѣднее не будетъ доказано, я не могу признать этого чуда за настоящее. Мы не должны признавать невозможнаго до тѣхъ поръ, пока есть хоть какая-нибудь тѣнь сомнѣнія. Можете вы что-нибудь противъ этого возразить, сэръ? обратился онъ къ Паулю.

-- Я? ничего ровно.

Юный философъ стоялъ съ безпечнымъ видомъ, какъ будто бы это все его нисколько не интересовало.

-- Ничего ровно. Если вы не вѣрите словамъ м-ра Бруденеля, было бы потерей времени съ моей стороны тратить слова. Я могу только прибавить одно, что совсѣмъ не мое дѣло производить чудеса даже такого рода. Но "друзья" нашли это необходимымъ, чтобы убѣдить въ истинности моей миссіи. А я не медіумъ въ обыкновенномъ смыслѣ этого слова.

-- Да, вы не медіумъ, подтвердилъ м-ръ Пикъ.

-- Мои "друзья" свободно бесѣдуютъ другъ съ другомъ даже издалека. Если вы пришли сюда, ожидая обыкновенной исторіи со стуками и тому подобное, то ошиблись. Газета эта прислана сюда не духомъ, но живымъ человѣкомъ.

-- Гмъ! вырвалось у профессора.

-- Есть люди, которыхъ ничѣмъ не убѣдишь. Позвольте васъ спросить, сэръ, обратился Пауль къ профессору,-- что же бы вы-то сочли убѣдительнымъ?

-- Дайте мнѣ сегодняшную газету.

-- Хорошо, я далъ ее м-ру Бруденелю, но вы мнѣ не повѣрили. Но если вы недовольны и хотите новыхъ доказательствъ, то "друзья" мои готовы удовлетворить скептическій умъ... хотя вы все-таки и тогда не повѣрите... но...

Пауль говорилъ это очень медленно и многозначительно, такъ что всѣ встрепенулись и обратили глаза на него.

-- Поглядите, закричалъ онъ, размахнувшись правой рукой, какъ онъ это дѣлалъ въ первый вечеръ. И затѣмъ поднялъ лѣвую и поймалъ слетѣвшую, никто не видѣлъ откуда, бумагу. Она была сложена вчетверо, и онъ передалъ ее профессору.

-- Что это такое? спросилъ тотъ.

Профессоръ раскрылъ бумагу, поглядѣлъ на заглавіе и на число.

-- Боже мой! закричалъ онъ,-- это сегодняшняя газета!!!

-- О!! вырвалось у всѣхъ присутствующихъ.

-- Сегодняшняя газета, повторилъ профессоръ, снова глядя на заглавіе и число. "Friend of India", вышедшая сегодня въ Дели. Возможно ли?

Пауль взялъ изъ его ослабѣвшихъ рукъ газету и передалъ ее лэди Августѣ, а та передала Гетти, а эта еще кому-то и такимъ образомъ она обходила всѣхъ гостей, такъ какъ каждый хотѣлъ самъ поглядѣть на такую удивительную вещь.

-- Томъ, шепнула Сивилла,-- у меня голова идетъ кругомъ. Что это значитъ? Неужели это взаправду?

-- Я думаю, отвѣчалъ Томъ,-- что мы всѣ намагнетизированы и что онъ заставляетъ насъ видѣть и говорить то, что ему хочется. Не поддавайся, Додо, и бодрись. Профессоръ, кажется, совершенно одураченъ. Но себя-то я не дамъ одурачить.

-- Я бы желалъ еще разъ взглянуть на газету, сказалъ профессоръ, приходя въ себя.-- Можно мнѣ ее взять и унести съ собою?

-- Разумѣется, отвѣчалъ Пауль.-- Гдѣ она? у кого газета?

Удивительное дѣло, но газеты ни у кого не оказалось. Она куда-то исчезла. Нѣкоторые подумали, что ее взялъ преподобный Веніаминъ Руджъ съ литературными цѣлями, но онъ объявилъ, что, подобно всѣмъ остальнымъ, успѣлъ только прочитать заглавіе и число.

Другіе, напротивъ того, полагали, что м-ръ Эмануэль Чикъ сунулъ ее къ себѣ въ карманъ, чтобы показать свое искусство и затмить Пауля, но онъ отрекся отъ этого. Всѣ видѣли газету, всѣ держали ее въ рукахъ, и никто не могъ сказать, кому послѣднему онъ передалъ ее изъ рукъ въ руки. Газета исчезла, скрылась и больше ее такъ и не видѣли.

-- Не угодно ли осмотрѣть наши карманы? предложилъ Пауль.

-- О, пустяки какіе! протестовалъ профессоръ.

-- Дорогой сэръ, продолжалъ Пауль, тѣ, которые прислали газету, могли обратно взять ее. Поймите, сэръ...

И впервые въ теченіе вечера Пауль измѣнилъ своему безпечному тону и принялъ строгій и внушительный видъ.

-- Поймите, сэръ, что "друзья" мои не терпятъ приказовъ. Они показали вамъ чудо. Вѣрьте или не вѣрьте -- ваше дѣло. Объясняйте, какъ вамъ угодно. А теперь болѣе никакихъ манифестацій не будетъ.

-- М-ръ Пауль, отвѣтилъ профессоръ, мнѣ нечего вамъ возразить пока. Но я всегда помню д-ра Слэда и его доску, прибавилъ онъ шепотомъ.

-- М-ръ Пауль, вмѣшалась м-съ Ганди Треси. Припомните, что вы обѣщали пріѣхать ко мнѣ въ воскресенье вечеромъ. Пріѣзжайте въ это воскресенье.

-- Дорогая лэди Августа -- заговорила Лавинія Медлокъ -- вы должны удержать его здѣсь. О! еслибы устроить ту коллегію, о которой мы говорили. Съ какою радостью я бы стала помогать вамъ! Меня просили читать лекціи въ новомъ обществѣ распространенія психическихъ знаній. Сюжетъ очень интересный и привлекательный. Но, о! мнѣ гораздо лучше хотѣлось бы служить въ вашей коллегіи!

-- Странно!

И Томъ положилъ руку на плечо Поля и прошепталъ ему на ухо.

-- Удивительно! право удивительно. Славно обработано! Но какъ, чортъ васъ возьми, вы это сдѣлали? И куда дѣвалась газета?