VII.

Въ кабинетѣ Тома Лангстона двое молодыхъ людей сидѣли у камина -- пророкъ Древняго Закона и студентъ новѣйшей науки. Никогда еще два молодыхъ человѣка, помимо своей профессіи, не были такъ противуположны другъ другу даже по наружности. Одинъ, силачъ, здоровякъ, богатырь, высокаго роста, съ большими руками и ногами, широкоплечій, закаленный атлетическимъ спортомъ, крокетомъ, игрою въ мячъ, лаунъ-теннисъ и греблей, мужественный, мускулистый и настойчивый; другой тонкій и стройный, хотя и не тщедушный, живой и граціозный, какъ юный французъ, дѣятельный и проворный, какъ леопардъ, съ глазами зоркими, какъ у сокола, съ тонкими, какъ у дѣвушки, чертами лица и длинными нервными пальцами, ни минуты не перестававшими двигаться.

Оба курили папиросы, самъ Гермесъ, трижды великій, курилъ бы табакъ, еслибы жилъ въ наше время, а также и оба Бэкона -- Роджеръ и Фрэнсисъ. Передъ каждымъ стоялъ стаканъ сельтерской воды, безъ всякой примѣси водки.

Они сидѣли молча и украдкой поглядывали друга на друга, потому что одинъ подозрѣвалъ другаго, а тотъ догадывался, что его подозрѣваютъ, и кромѣ того впервые въ жизни находился одинъ на одинъ съ юнымъ англійскимъ джентльменомъ, существомъ, какого онъ до сихъ поръ не встрѣчалъ.

Кромѣ естественнаго раздраженія отъ мысли, что его подозрѣваютъ -- съ чѣмъ однако приходится считаться каждому пророку -- онъ спрашивалъ себя, удалось ли ему вполнѣ побѣдить нѣкоторыя смолоду пріобрѣтенныя привычки и усвоить себѣ тонъ людей, по рожденію принадлежащихъ, къ порядочному обществу.

-- Вы думаете обо мнѣ, сказалъ онъ наконецъ.

-- Это не трудно было угадать, отвѣчалъ Томъ. Да, я думаю о васъ.

-- Вы старались угадать, кто я такой?

-- Больше того. Я ломалъ голову надъ тѣмъ, какъ вы это дѣлаете, и потомъ, что дальше будетъ.

-- И вы мнѣ не довѣряете?

-- Это тоже легко угадать. Я не довѣряю каждому человѣку, который претендуетъ на сверхъестественную силу, какъ бы онъ себя ни звалъ: медіумомъ или спиритуалистомъ -- мнѣ все равно.

-- И вы не можете отдѣлаться отъ подозрѣнія, что я явился, чтобы ограбить вашего опекуна и что я живу тѣмъ, что показываю,-- могу ли я сказать -- свою силу, или долженъ сказать,-- свое искусство.

-- Постойте, отвѣтьте мнѣ только на одинъ вопросъ; на какого чорта вы дурачите людей и выдаете себя не за того, кто вы на самомъ дѣлѣ?

-- Какимъ образомъ?

-- Вы носите имя, вамъ не принадлежащее. Это нѣмецкое имя, а вы американецъ.

Молодой человѣкъ слегка покраснѣлъ.

-- Я вовсе не выдаю себя за нѣмца. Я не принадлежу ни къ какой національности. Вѣрите мнѣ или нѣтъ, но мое имя было мнѣ дано "друзьями", оно, конечно, не мое по рожденію. Еслибы я разсказалъ вамъ исторію моей жизни, то вы бы сочли меня еще большимъ шарлатаномъ, чѣмъ считаете теперь.

-- Почему?

-- Потому что мнѣ пришлось бы сообщить вамъ много такого, чему вы, при своихъ предразсудкахъ и невѣжествѣ, въ извѣстномъ смыслѣ, ни за что бы не повѣрили. Ну а еще въ чемъ я морочу людей?

-- Вы утверждаете, что то, что вы сдѣлали сегодня вечеромъ, дѣло духовъ.

-- Позвольте вамъ напомнить, что я этого не говорилъ. Я говорилъ, что это дѣло моихъ "друзей".

-- Вы говорили про миссію.

-- Вѣрно. У меня есть миссія. Она дана мнѣ "друзьями". Я здѣсь, чтобы выполнить ее. Моя миссія ко всѣмъ тѣмъ, кто хочетъ меня выслушать -- ко всѣмъ живущимъ въ этомъ домѣ, такъ какъ я въ него пріѣхалъ, и я вамъ... если вамъ угодно...

-- Ну возьмите когда такъ, еще папиросу. Если это дѣло вашихъ "друзей", то вамъ ничего не стоитъ, полагаю, повторить его въ этой комнатѣ. Пусть съ моего потолка слетитъ бумажка или заиграетъ музыка, или что вамъ угодно.

Пауль пожалъ плечами.

-- Моя миссія не для невѣрующихъ. Дайте взглянуть вамъ въ глаза. Твердый взглядъ. Поглядите мнѣ прямо въ глаза. Такъ. Помилуйте, да я могу всю жизнь потратить на васъ безъ всякаго результата. Вы не въ состояніи повѣрить, что въ мірѣ можетъ быть что-нибудь, кромѣ того, что вы видите. У васъ отсутствуетъ первое и самое элементарное качество, которое нужно для тѣхъ, кто изслѣдуетъ Древній Законъ. Вы вѣрите только явленіямъ.

-- Благодарю васъ; однако, я не всему вѣрю, что вижу.

-- Вы видѣли, что я заставилъ двухъ лэди думать такъ, какъ мнѣ угодно.

-- Это чистѣйшій месмеризмъ. Старикъ Чикъ сразу понялъ, въ чемъ дѣло.

-- Вы говорите про стукальщика. Да. Я знаю его братью. Отчасти въ силу того, что вы называете месмеризмомъ, эти лэди должны были думать и поступать, какъ я имъ приказалъ. Многіе люди низшаго разбора обладаютъ этой силой, но не могутъ правильно ее употреблять. Въ рукахъ людей, подобныхъ вашему пріятелю Чику, она подобна электрической машинѣ, показываемой на ярмаркѣ зѣвакамъ. Въ рукахъ моихъ "друзей" эта сила гораздо тоньше и гораздо могущественнѣе, нежели вы можете себѣ представить. Эта сила есть основаніе всякаго спиритуалистическаго вліянія.

-- Красно сказано, но не вздоръ ли это?

-- Безъ этой силы, продолжалъ Пауль, не обращая вниманія на рѣзкій перерывъ -- общеніе между умами было бы невозможно; живые люди не могли бы вліять другъ на друга, совѣтовать и руководить другъ другомъ; сила ораторская не существовала бы, слова поэтовъ не имѣли бы смысла: писатель тщетно писалъ бы, души живыхъ людей не могли бы бесѣдовать съ душами умершихъ; друзья, находящіеся въ разлукѣ, не могли бы бесѣдовать...

-- Ну, ну, полноте.

-- Вы ничему не вѣрите. Вы думаете, что все сказано и что вы все объяснили словомъ месмеризмъ. Ученые думали, что все объяснено, когда открыли законъ тяготѣнія. Но открытіе закона не объясняетъ силы, управляемой закономъ. Такъ и объясненіе явленій словомъ месмеризмъ ихъ нисколько въ сущности не объясняетъ. Попросите вашего пріятеля Чика сдѣлать то, что я сдѣлалъ сегодня вечеромъ. И онъ этого не сдѣлаетъ. Почему? Потому что не въ силахъ.

-- Сдѣлайте что-нибудь со мною сейчасъ; докажите мнѣ свою силу.

-- Нѣтъ; я ничего не могу сдѣлать съ вами или для васъ. Къ чему мнѣ пытатъся обратить васъ. Это совсѣмъ не мое дѣло. Еслибы весь свѣтъ вздумалъ вѣрить, то это бы мнѣ не повредило.

-- Зачѣмъ же вы сюда пріѣхали?

-- Говорить съ тѣми, кого это касается. Исполнить свою миссію.

-- Вы развѣ разузнавали о насъ, прежде чѣмъ пріѣхать?

-- Разумѣется. По дорогѣ изъ Петербурга сюда, мнѣ лично сообщили о вашей семьѣ "друзья". Я передалъ вамъ кое-что изъ этого. Я не хвастаюсь, что знаю больше того, что мнѣ сказали. М-ръ Киръ Бруденель, вашъ опекунъ, человѣкъ, страстно желающій быть спиритуалистомъ и пріобрѣсти силу. Онъ однако не медіумъ и никогда имъ не будетъ. Его очень много обманывали, и однако онъ принесъ много пользы, подготовивъ умы людей и женщинъ не бояться насмѣшекъ и принять высокую истину. Лэди Августа тоже горячая поклонница, но не медіумъ. Она тоже много принесла пользы своей несокрушимой вѣрой: при этомъ она занимаетъ такое общественное положеніе, которое было и будетъ очень полезно. Миссъ Бруденель не вѣрующая, хотя до сихъ поръ не рѣшалась заявить о своемъ невѣріи. Роль весталки, навязываемая ей, никогда не будетъ ею выполнена и изъ нея никогда не выйдетъ оракула. Ваша кузина, миссъ Цецилія Лангстонъ, непрерывно оплакиваетъ потерю своего брата, который однако живъ. Онъ ушелъ изъ дому, отказавшись отъ титула и состоянія, лѣтъ пять или шесть тому назадъ, вознамѣрившись раздѣлить жизнь простаго народа, и съ тѣхъ поръ не подавалъ признака жизни. Вы наслѣдникъ его имущества и баронскаго титула, если онъ умеръ. Но я думаю, что вы еще не вступите такъ скоро въ права наслѣдства, потому что онъ вернется. Я повезу къ нему сестру, если онъ къ ней не поѣдетъ.

-- Гдѣ же, однако, онъ? и когда вернется?

-- Онъ на парусномъ суднѣ, идущемъ изъ Лондона въ Квебекъ. Мнѣ сообщатъ, когда онъ вернется назадъ. Къ нему мнѣ безпокоиться и разузнавать что бы то ни было, нигда мои "друзья" говорятъ мнѣ все, что нужно. Что касается васъ, то ваше состояніе будетъ вамъ передано опекуномъ, м-ромъ Бруденелемъ, черезъ мѣсяцъ, когда вы достигнете двадцати-четырехъ-лѣтняго возраста; и въ этотъ же день какъ разъ вашей кузинѣ исполнится двадцать одинъ годъ. У васъ призваніе къ техникѣ, и вы проводите время, когда отсутствуете изъ физической лабораторіи, въ изготовленіи всѣхъ тѣхъ хорошенькихъ вещицъ изъ мѣди, какія я вижу у васъ на столѣ. Сознаюсь, что ничего въ нихъ не смыслю. Довольно съ васъ?

-- Вы, конечно, много знаете. Но вы могли все это узнать изъ разспросовъ. Моя семья люди извѣстные.

-- Если такъ, то я сообщу вамъ еще кое-что о васъ самихъ. Вы слегка заражены соціалистическими идеями, какъ и вашъ кузенъ, сэръ Персиваль. Вы считаете, что каждый человѣкъ долженъ жить трудомъ рукъ своихъ.

-- Да, сказалъ Томъ, на этотъ разъ удивленный.-- Я думаю, что величайшее несчастіе для человѣка родиться богатымъ.

-- Вы бы такъ не думали, быть можетъ, еслибы родились бѣднымъ. Вы думаете, кромѣ того, что мы наканунѣ величайшей революціи -- всеобщей революціи, какую только видѣлъ міръ.

-- Да, я думаю. Откуда вы это знаете?

-- И вы правы; только революція будетъ не такого рода, какъ вы думаете. Да -- и тутъ глаза его зажглись, и все лицо озарилось одушевленіемъ -- то будетъ величайшая изъ революцій, какую когда-либо видѣлъ міръ. Революція во всемъ: богатые станутъ бѣдными, но не такъ, какъ вы думаете, и всѣ призы снова попадутъ въ руки сильнѣйшихъ, но не такъ, какъ вы думаете. Вы вѣрите въ это и не разъ говорили это своимъ пріятелямъ.

-- Говорилъ. Откуда вы это знаете?

-- Разумѣется, я не говорилъ ни съ кѣмъ изъ вашихъ пріятелей. Какъ я это узналъ? Посредствомъ месмеризма. Какъ я узналъ всѣ факты относительно вашей семьи? Посредствомъ месмеризма. Какъ я узналъ о существованіи вашего кузена? Посредствомъ месмеризма.

Онъ бросилъ папиросу и подошелъ къ столу, на которомъ лежали колеса и зубцы изъ мѣди, относившіеся къ какой-то любопытной и удивительной машинѣ, которую строилъ Томъ.

-- Я съ своей стороны ничего не понимаю въ машинахъ. Колеса и всякія другія штуки смущаютъ меня. Я рѣшительно не понимаю, какимъ образомъ зубцы и пружины производятъ такія удивительныя дѣйствія. И, однако, я вѣрю вамъ, когда вы мнѣ говорите, что машины полезны, и что вы понимаете ихъ законы и умѣете съ ними обращаться.

Томъ разсмѣялся.

-- Вы хотите меня словить на этомъ. Вы хотите, чтобы я повѣрилъ вамъ, что вы понимаете нѣчто такое, что мнѣ недоступно.

Философъ поглядѣлъ ему прямо въ глаза взглядомъ честнаго человѣка.

-- Именно.

-- Теперь уже половина перваго, сказалъ Томъ, поглядѣвъ на часы. Какъ долго пробудете вы въ нашемъ домѣ?

-- Около мѣсяца, думаю, или около двухъ. Можетъ быть, больше. Поговариваютъ о большой конференціи.

-- И все время будутъ происходить разныя чудеса?

-- Можетъ быть.

-- Старикъ Чикъ, пока не сталъ пьянствовать, наполнялъ весь домъ духами. Они городили неимовѣрную чушь. Право, такихъ глупыхъ духовъ трудно себѣ и представить. Еслибы вы знали, какую толпу шарлатановъ и обманщиковъ поощрялъ и принималъ у себя дядя -- если онъ обличалъ одного, то немедленно приглашалъ другаго -- то вы бы не удивлялись моему недовѣрію.

-- Я нисколько не удивляюсь. Когда я встрѣчаюсь съ такими людьми, какъ м-ръ Чикъ, то дивлюсь силѣ нашего дѣла, если оно переживаетъ даже его.

-- Ну вотъ и прекрасно. Но не шутите чувствами женщинъ! Неужели это неизбѣжно и вы въ самомъ дѣлѣ можете вернуть моего кузена -- бѣднаго старика Перси? Если вы это сдѣлаете, то я вамъ все прощу. И... и... Томъ проговорилъ это неохотно... вы совсѣмъ не похожи на всю эту компанію; голосъ вашъ звучитъ правдиво и... ну, мы будемъ пріятелями, пока я не выведу васъ на свѣжую воду. Помните, я буду зорко слѣдить за вами.

Вѣстникъ новаго ученія весело засмѣялся.

-- Я говорю вамъ, какъ я дѣйствую, а вы не хотите мнѣ вѣрить. Ну мы будемъ, значитъ, пріятелями, такъ какъ вы никогда меня не выведете на свѣжую воду. Дайте мнѣ руку, Томъ, мы друзья на всю жизнь, потому что, повторяю, вы меня не изобличите въ обманѣ.

Десять минутъ спустя Томъ уже лежалъ въ постели въ спальнѣ, сосѣдней съ кабинетомъ. То былъ молодой человѣкъ, безусловно не склонный къ сверхъестественному: сердце его никогда не сжималось отъ смутнаго ужаса, овладѣвающаго иными людьми порою даже въ такихъ мѣстахъ и въ такое время, когда они всего менѣе ожидаютъ появленія привидѣній съ того свѣта. Онъ могъ бы спать на кладбищѣ, среди скелетовъ и труповъ, и никакія ассоціаціи идей о возможномъ убійствѣ, жестокости, преступленіи и раскаяніи не тронули бы его. Поэтому, когда, засыпая, онъ услышалъ странную музыку надъ головой, повидимому, въ его комнатѣ, онъ нисколько не испугался, но удивился. Онъ вскочилъ съ постели, заперъ дверь и вынулъ ключъ. Послѣ того зажегъ свѣчу. Въ комнатѣ никого не было, и музыка прекратилась. Онъ задулъ свѣчу и снова легъ въ постель. Послѣ того музыка опять заиграла.

-- Очень ловко, сказалъ Томъ. Самый искусный изъ всѣхъ фокусовъ, какіе мнѣ случалось видѣть, и красивая мелодія, вдвое лучше аккордіона стараго Пика. Если его "друзья" намѣрены быть со мной любезны, то они не теряютъ времени понапрасну. Очень, очень мило. Премного благодаренъ.

Послѣ этого онъ уснулъ, и такъ и не узналъ, долго ли продолжалась сверхъестественная музыка.