-- Да, говорилъ клеркъ въ конторѣ секретаря. Человѣкъ этотъ здѣсь. Онъ прибылъ вмѣстѣ съ "Ореноко" изъ Квебека и полоумный, совсѣмъ полоумный! Онъ уже собиралъ три молитвенныхъ митинга и теперь собралъ четвертый. Я удивляюсь, какъ они это выдерживаютъ. Войдите, если желаете.
Дѣло было въ убѣжищѣ матросовъ, въ Докъ-Стритѣ.
Поль прошелъ черезъ узкій корридоръ и очутился въ большой, низкой комнатѣ, съ массивными четырехугольными дубовыми столбами, подпиравшими потолокъ, столами такого же солиднаго, массивнаго типа и лавками, стоявшими вокругъ. То была общая пріемная убѣжища матросовъ, гдѣ они завтракали, обѣдали и бесѣдовали другъ съ другомъ.
Еслибы вы обошли эту пріемную, то она напомнила бы вамъ и корабль, и монастырь, и тѣхъ пустынниковъ, которые жили съ пещерахъ, гнѣздившихся по утесамъ и вдоль пропастей, на краю которыхъ кружится голова и захватываетъ духъ.
Въ пріемной комнатѣ въ это утро было мало народу. Веселый негръ, черный какъ уголь, слонялся изъ угла въ уголъ, а на одной изъ скамеекъ, съ трубкою въ зубахъ, возсѣдали двое или трое норвежцевъ съ добродушными лицами, съ родными газетами въ рукахъ; дюжина молодцовъ стояла, прислонясь къ столбамъ, скрестивъ руки; они съ наслажденіемъ, знакомымъ только матросамъ и рыбакамъ, пользовались праздностью. Одинъ или двое писали; одинъ или двое курили трубки; пахло дегтемъ и морскимъ канатомъ.
Посреди комнаты, окруженный небольшой группой матросовъ большею частію очень молодыхъ, сидѣлъ въ креслѣ молодой человѣкъ, говорилъ и спорилъ. Въ сущности онъ проповѣдывалъ, но казалось, что онъ просто серьезно разговариваетъ съ собравшимися вокругъ него слушателями. Время отъ времени, онъ вскакивалъ на ноги и взывалъ къ нимъ страстнымъ тономъ, напоминавшимъ несомнѣнно тонъ проповѣдника. И онъ пускалъ въ ходъ жесты, которые въ послѣднее время въ большомъ ходу у ораторовъ этого пламеннаго типа.
Поль подошелъ ближе, сѣлъ и слушалъ.
Ораторъ былъ одѣтъ, какъ простой матросъ; его лицо загорѣло и огрубѣло отъ непогоды, но черты были правильныя; руки въ дегтѣ, но маленькія; онъ былъ высокъ и строенъ; черные волосы коротко острижены, онъ говорилъ, какъ джентльменъ и по виду казался гораздо интеллигентнѣе простаго матроса. Глаза у него были замѣчательны своимъ нѣсколько дикимъ блескомъ; они горѣли, какъ у маніака или помѣшаннаго.
По его рѣчамъ сейчасъ же можно было заключить, что онъ фанатикъ и узкій сектантъ. Но онъ былъ краснорѣчивъ и напомнилъ Полю проповѣдниковъ методистовъ и иныхъ, которыхъ онъ слышалъ въ дѣтствѣ. Онъ приглашалъ слушателей къ немедленному покаянію и исправленію: они не должны пить ни водки, ни пива, ни рома; не должны плясать и курить трубки, избѣгать веселыхъ вечеринокъ съ грогомъ и пѣснями, съ Полли и Рози. Бѣдныя Полли и Рози! куда же онѣ теперь дѣнутся!
Ораторъ наконецъ умолкъ, набросавъ такую картину ада и мученія грѣшниковъ, что одинъ изъ слушателей, молодой мальчикъ, заплакалъ, а другой весь затрясся отъ ужаса.
Послѣ того онъ спѣлъ гимнъ -- голосъ у него былъ сильный и музыкальный,-- а затѣмъ сталъ обходить присутствующихъ, поочередно обращаясь къ каждому, кто только готовъ былъ его выслушать. Но многіе равнодушно отошли прочь отъ кружка, какъ это впрочемъ всегда бываетъ и къ чему каждый проповѣдникъ привыкъ.
Онъ сталъ на колѣни около плакавшаго мальчика и началъ за него молиться. Онъ стоялъ на колѣняхъ посреди комнаты и молился вслухъ. Затѣмъ поднялся съ колѣнъ и тревожно оглядѣлся, точно боялся, что далеко не исполнилъ всѣхъ своихъ обязанностей.
Въ эту минуту къ нему подошелъ Поль.
-- У меня есть къ вамъ порученіе, сказалъ онъ. Вы окончили ваши проповѣди и молитвы?
-- Кто вы такой? отвѣтилъ матросъ. Если вы пришли, что называется по дѣлу, то не передавайте мнѣ вашего порученія. Не говорите со мною о деньгахъ -- дѣлайте съ ними, что хотите.
-- Вы меня не знаете. А потому безполезно называть вамъ мое имя. Я пришелъ отъ вашей сестры, а не отъ вашего стряпчаго.
-- У меня нѣтъ сестры.
-- Не говорите пустяковъ. У васъ есть сестра слѣпая и безпомощная. Она хочетъ видѣть своего брата.
-- У меня нѣтъ ни отца, ни матери, ни брата, ни сестры, ни жены. Я принадлежу одному Христу. Я пашу поле Господне и не могу отрываться отъ этого дѣла.
-- Повидайтесь съ сестрой. Вы это должны сдѣлать. Я знаю васъ, сэръ Персиваль, хотя вы меня и не знаете.
-- Я больше не сэръ Персиваль. Титулъ и почести -- все это одни призраки. Я Джонъ Перси, матросъ. Я призванъ проповѣдывать евангеліе матросамъ.
-- И прекрасно. Я не прошу васъ бросить ваше призваніе. Я только что слышалъ вашу проповѣдь, у васъ есть сила и краснорѣчіе. И вы вѣрите въ то, что говорите. Я увѣренъ, что ваши усилія увѣнчаются успѣхомъ. Нѣкоторые изъ вашихъ аргументовъ новы, ваши доказательства убѣдительны.
-- Я не нуждаюсь въ похвалѣ людей и не обращаю вниманія на ихъ хулу, грубо отвѣтилъ матросъ.
-- Очень умно дѣлаете. Но я пришелъ, повторяю, не за тѣмъ, чтобы убѣждать васъ оставить ваше дѣло, хотя бы на одинъ день. Я даже не прошу васъ переодѣться. Я прошу васъ только навѣстить вашу сестру -- это ее, конечно, сильно разстроитъ, но она этого желаетъ.
-- Я не могу оставить своихъ братій. Мнѣ приказано проповѣдывать имъ денно и нощно. Я долженъ непрерывно служить Господу, у меня нѣтъ сестры, нѣтъ родныхъ! прибавилъ онъ, нетерпѣливо тряся головой.
-- Господь не велитъ же вамъ забывать сестру. Тѣмъ болѣе, что она не такова, какъ другія дѣвушки. Она слѣпая и безпомощная. Повидайте ее хоть разокъ, хотя на минутку.
-- Что моя сестра обратилась? Что она покаялась во грѣхахъ?
-- Не знаю. Никогда ее объ этомъ не спрашивалъ.
-- А сами вы... вы обратились?
-- Нѣтъ.
-- Что вы дѣлаете съ ней?
-- Я гощу у лэди Августы.
-- Ахъ! сказалъ матросъ, пристально на него глядя. Припоминаю теперь. Это домъ, населенный духами. Въ немъ занимаются запрещенными вещами -- гадаютъ посредствомъ столовъ и стульевъ. Вы одинъ изъ тѣхъ, которые ихъ обманываютъ?
-- Я не медіумъ, если вы это хотите сказать.
-- Никакія сообщенія между живыми и мертвыми не дозволены. Тщетно и нечестиво искать установить между ними связь. Что моя сестра спасена?
-- Не знаю.
-- Я повидаюсь съ ней, объявилъ сэръ Персиваль. Я могу оставить свое дѣло, если только это дѣлается съ цѣлью перенести его въ другое мѣсто. Не думайте, что душа сестры мнѣ менѣе дорога, нежели души всѣхъ этихъ бѣдняковъ. Мы всѣ равны въ глазахъ Того, Кто насъ сотворилъ. Да, я повидаюсь съ ней и если мнѣ удастся, то попытаюсь обратить ее. Мы довольно разговаривали. Скажите ей, что я желаю ее видѣть.
-- Когда вы увидитесь съ нею?
-- Не знаю. Когда мнѣ будетъ внушено свыше, отвѣтилъ онъ съ проблескомъ фанатизма въ глазахъ. Я не могу ничего обѣщать.
-- Вы можете придти, когда ея не будетъ дома. Было бы жаль тратить ваше время даромъ.
Сэра Персиваля, повидимому, поразило это замѣчаніе.
-- Не хотите ли придти тогда, когда я пришлю васъ извѣстить, что она дома?
-- Хорошо, пришлите. Дайте-ка взглянуть на васъ. Я узнаю васъ, теперь, узнаю.
Глаза его загорѣлись, и онъ отскочилъ отъ Поля, точно отъ змѣи.
-- Я припоминаю, гдѣ я васъ видѣлъ. О! вы изъ тѣхъ, которые ѣздятъ но бѣлу-свѣту обманывать людей. Этотъ домъ привлекаетъ всѣхъ, кто только находится въ общеніи съ злымъ духомъ. Вы посланецъ злаго духа. Домъ долго были, полонъ невидимыхъ духовъ. А теперь одинъ изъ нихъ воплотился въ васъ. И моя сестра въ вашихъ рукахъ? Если такъ, я долженъ поспѣшить я спасти ее отъ васъ. Лгунъ и обманщикъ, прочь!
Вопреки всѣмъ ожиданіямъ, Поль не схватилъ его за горло. Напротивъ, онъ смутился, смѣшался и отвернулся. И вышелъ изъ комнаты безъ всякаго достоинства. На улицѣ онъ почувствовалъ себя пристыженнымъ. Первые уроки въ его спеціальности живо припомнились ему, и, подъ этимъ впечатлѣніемъ, только-что услышанныя слова раздались въ его ушахъ точно свистъ плетки, ударившей его по плечамъ. То были оскорбительныя и унизительныя слова; онъ долженъ былъ бы заставить ихъ взять обратно. Но онъ этого не сдѣлалъ, онъ не могъ. Посланецъ злаго духа! Лгунъ и обманщикъ! Увы! увы: онъ зналъ, что и въ прежніе годы не разъ рисковалъ услышать эти слова.
Онъ пошелъ торопливо впередъ, но обида какъ бы гналась за нимъ по пятамъ. И что хотѣлъ сказать этотъ человѣкъ, говоря, что онъ его помнитъ? Что именно онъ помнилъ. Теперь, когда наступалъ день окончательнаго торжества, онъ не могъ допустить, чтобы прошлое воскресло и мѣшало ему.
Поль чувствовалъ себя не только обиженнымъ и униженнымъ; ему стало кромѣ того страшно.