Онъ кликнулъ первый проѣзжавшій кэбъ, чтобы поскорѣе какъ можно уѣхать изъ мѣста, гдѣ возможна была такая отвратительная откровенность рѣчи. Но онъ прибылъ въ Бомонъ-Стритъ все еще съ смущеннымъ лицомъ и взволнованный. Выслушать, какъ обзовутъ лгуномъ и обманщикомъ и проглотить такую обиду, само собой разумѣется,-- это должно было поднять въ душѣ юноши цѣлую бурю горя и стыда.
-- Что случилось, мальчикъ? спросилъ его другъ.
-- Ничего. То-есть, случилось только нѣчто неизбѣжное, должно быть... въ нашей профессіи.
-- Да что же именно?..
-- Я выслушалъ обвиненія, обыкновенно взводимыя на тѣхъ, кто занимается сверхъестественными силами. И ничего не могъ отвѣтить.
-- Не могъ отвѣтить, Поль? не могъ отвѣтить! Послѣ столькихъ лѣтъ!
И старикъ печально взглянулъ на него.
-- Я не приготовился къ отвѣту. О! я знаю, что мнѣ слѣдовало сказать! Но я не зналъ, что отвѣтить врагу, потому что не зналъ, что отвѣтить самому себѣ.
-- Опять за старые предразсудки, Поль? Какъ странно! я думалъ, что они даннымъ давно въ тебѣ умерли.
-- Старые предразсудки никогда не умираютъ. Кажется, что они умерли, но, при малѣйшемъ прикосновеніи, раны оживаютъ вновь. Я слушалъ проповѣдь... и весь былъ въ настоящемъ. Но не знаю, что въ ней: какое слово, какой возгласъ унесли меня назадъ въ прошлое. Я снова увидѣлъ себя въ деревенской церкви слушающимъ старика-проповѣдника. Я снова попалъ въ прежній міръ понятій объ истинѣ и лжи, злѣ и грѣхѣ. Прежде нежели я успѣлъ опомниться, проповѣдникъ накинулся на меня и бросилъ мнѣ слова, которыя точно хлыстомъ стегнули меня по лицу. Я не нашелъ отвѣта и бѣжалъ, какъ человѣкъ, котораго побили. Вотъ.
-- Неужели, Поль? я думалъ, ты сильнѣе закалился. Неужели всѣ эти годы -- цѣлыхъ семь лѣтъ, проведенныхъ у меня въ обученіи -- ничего для тебя не сдѣлали? Вотъ что значитъ быть одареннымъ воображеніемъ такъ же, какъ и магнетической силой. Я думалъ, что у тебя отвѣта всегда наготовѣ. Что касается меня, то я каждую минуту дамъ отвѣтъ и совершенно имъ доволенъ. Да, я сознаюсь, что вся моя жизнь прошла въ эксплоатаціи людскаго легковѣрія. Мое искусство пріобрѣтено въ профессіи, которая больше, чѣмъ всякая другая, нуждается въ легковѣріи. Твои путешествія, твои манеры, твоя развившаяся сила тоже результатъ моихъ успѣховъ. Ты мой профессіональный сынъ. Безъ меня и безъ моихъ успѣховъ тебѣ бы пришлось вернуться въ отцовскую лавку. Поэтому мы оба должны всегда имѣть наготовѣ отвѣтъ, во-первыхъ, для нашихъ враговъ, а во-вторыхъ, для себя самихъ, чтобы имѣть спокойную совѣсть и для того, чтобы быть въ состояніи благодарить Провидѣніе за свой успѣхъ, какъ люди другихъ профессій благодарятъ за свой.
-- Ну? сказалъ Поль, и улыбка, точно солнечный лучъ прорѣзавшій тучи, освѣтила его юное лицо.
-- Поль, продолжалъ старикъ, нѣтъ ни одного человѣка изъ всѣхъ медіумовъ, ясновидящихъ, оракуловъ и пророковъ, который бы не задавалъ этого вопроса самому себѣ: какой отвѣтъ дамъ я своей совѣсти? Нѣтъ ни одного, который бы не искалъ отвѣта въ оправданіе себѣ, потому что мы знаемъ, что про насъ говорятъ. Я не знаю, какой отвѣтъ нашли мои товарищи, но самъ я нашелъ такой, который вполнѣ удовлетворяетъ меня, и этого съ тебя довольно. Я жилъ и разбогатѣлъ на счетъ людскаго легковѣрія. Это я допускаю. Люди думаютъ, что я повелѣваю духами. Въ моей профессіи, профессіи прорицателя и оракула, профессіи очень трудной, требующей рѣдчайшихъ способностей, которыя должны были бы вознаграждаться по высшей цѣнѣ, я примѣнялъ тонкій и быстрый умъ и постоянное упражненіе памяти и соображенія. Я долженъ былъ изучать и запоминать всякаго рода факты, которые вліяютъ на ходъ жизни. Я долженъ былъ изучить различный характеръ жизни, какую ведутъ люди; мало того: я долженъ былъ изучить сердце женщины. Поль, ни одинъ анатомъ не знаетъ такъ тѣла человѣческаго, какъ я знаю душу человѣческую, и я тебѣ сообщилъ мои познанія. Ты мудръ. Поль, но ты молодъ.
-- Да, да.
И Поль взялъ его руку, почти съ женственной лаской.
-- Я всѣмъ вамъ обязанъ.
-- Я посвятилъ себя этому дѣлу. Я отказался отъ всѣхъ радостей жизни. Для меня не было любви потому, что любовь болѣе, чѣмъ все другое, уничтожаетъ ту силу, какой требуетъ наше дѣло. Тотъ, чья мысль занята одной какой-нибудь женщиной, не можетъ сохранить власть надъ всѣми женщинами. Я не зналъ ни пировъ, ни веселыхъ собраній, гдѣ люди позабываютъ свои мысли и подчиняются вліянію толпы. Я не зналъ праздниковъ, потому что у меня не было отдыха. Но у меня была и награда. Я могъ читать мысли тѣхъ людей, которые приходили ко мнѣ, и могъ предсказывать имъ будущее, какъ только они откроютъ мнѣ свое прошлое. Ты знаешь, Поль, ты знаешь, что не было оракула, равнаго мнѣ!
-- Да.
-- Мой умъ до того превосходилъ глупыя головы толпы, что она воображала, что я обязанъ своимъ знаніемъ сверхъестественной силѣ. Я не оспаривалъ такого истолкованія -- я дѣйствительно обладалъ силой....
-- Продолжайте, сказалъ тихо Поль: -- я знаю все это, но все-таки мнѣ утѣшительно васъ слушать.
-- Между нами, мы не отвергаемъ механическихъ пріемовъ. И нашъ отвѣтъ тѣмъ, которые насъ обвиняютъ въ шарлатанскихъ пріемахъ, это -- пусть они разгадаютъ эти пріемы. Многаго въ своей силѣ мы сами понять не можемъ. Понимаетъ ли физикъ сущность природы, законы которой постоянно открываетъ? Нисколько. Онъ открываетъ законъ; онъ открываетъ силу. А дальше что? А то, что мы въ этомъ недалеко ушли. Кто создалъ законъ? Кто направляетъ силу? Онъ этого не знаетъ.
-- Да, сказалъ Поль, это святая правда.
-- И развѣ это не достаточный отвѣтъ на старые предразсудки. Поль?
Поль вздохнулъ.
-- Будемъ думать, что да. Оставимъ это. Я глупъ, что обидѣлся словами фанатика. Поговоримъ о другихъ вещахъ. Времени осталось немного. Черезъ нѣсколько дней произойдетъ grand coup.
-- И ты произведешь свой grand coup, Поль. Онъ не можетъ не удасться.
-- А потомъ что?
-- Да, Поль, что же потомъ?
-- Я смущенъ. Я не вижу такъ ясно своего пути, какъ бы слѣдовало. Я не могу ни на что рѣшиться. Я какъ-то ослабѣлъ за послѣднее время.
-- Съ этого пункта, Поль, путь твой становится очень опаснымъ. Ты предполагаешь сжечь свои корабли. Тебѣ невозможно будетъ отступать. Совершивъ такое удивительное и неслыханное чудо, тебѣ нельзя будетъ сдѣлаться простымъ совѣтчикомъ и оракуломъ. Слава этого дѣянія разнесется далеко. Всѣ будутъ ждать отъ тебя черезъ-чуръ многаго. Газеты уже поговариваютъ про тайну съ индѣйской газетой. Во вчерашнемъ номерѣ "Pall-Mall Gazette", а также "St. James Gazette" есть объ этомъ замѣтки. Онѣ недоброжелательныя, но этого слѣдовало ожидать. Въ одной требуется повторенія; говорится, что если что сдѣлано одинъ разъ, то можетъ быть сдѣлано и вторично; въ другой требуется авторитетнаго и засвидѣтельствованнаго отчета о томъ, что въ дѣйствительности произошло. Лучшей рекламы для тебя не требуется, и еслибы я зналъ такъ близко лондонскихъ журналистовъ, какъ и ньюіоркскихъ, я бы всѣ ихъ газеты испещрилъ параграфами о тебѣ. Наступаетъ время, когда ты можешь, если хочешь, воспользоваться этими чудесами, и когда прессу надо серьезно расшевелить. Поль, чѣмъ болѣе я объ этомъ думаю, тѣмъ болѣе убѣждаюсь, что пресса существуетъ безусловно для содѣйствія намъ. Сначала намъ отводятъ не болѣе, какъ краткій параграфъ въ незамѣтномъ уголку газеты;-- многіе дальше этого угла и не идутъ. Но если ты ловкій человѣкъ, то сумѣешь пробраться впередъ; вторымъ этапомъ бываютъ отчеты объ его публичныхъ представленіяхъ; наконецъ, не только его слова и дѣйствія заносятся на столбцы газетъ, но описываются его путешествія и странствованія; онъ становится героемъ дня, Мораль этого та, Поль, что ты возбудилъ общественное вниманіе, не давай ему остыть.
-- Вы всегда говорите мудрыя вещи, сказалъ разсѣянно Поль.
-- Не разскажешь ли ты мнѣ теперь, какъ ты устроилъ эту штуку съ таинственной индѣйской газетой?
-- Мои "друзья"... началъ Поль, но это было такъ просто. Но даже Томъ, который пришелъ съ тѣмъ, чтобы ловить меня, увѣровалъ вмѣстѣ съ остальными. Современемъ я вамъ все подробно разскажу.
-- Но только помни, Поль, что тебѣ нельзя всегда творить такія вещи, какъ появленія этой газеты изъ Дели.
-- Это совершенно вѣрно, сказалъ Поль.-- И въ этомъ главная опасность моего положенія.
-- Люди будутъ ждать новыхъ и новыхъ чудесъ. Они потребуютъ, чтобы ты исцѣлялъ больныхъ...
-- Я это это дѣлаю. Слуги приводятъ ко мнѣ всѣхъ своихъ знакомыхъ, если у нихъ болятъ зубы или голова. Я исцѣляю ихъ наложеніемъ руки. Я могу продолжать въ этомъ направленіи, если только...
Онъ вдругъ умолкъ.
-- Доставлять свѣдѣнія съ того свѣта.
-- Это всегда легко сдѣлать.
-- Совѣтывать, какъ поступать въ затруднительныхъ обстоятельствахъ.
-- Это тоже очень легко. Вы научили меня, какъ дѣйствовать въ подобныхъ случаяхъ.
-- Ты готовишься спасти одно семейство отъ потери значительной суммы... Послѣ этого всѣ будутъ требовать того же.
-- Д...да. Но вѣдь то же самое бываетъ и съ оракулами.
-- Нѣтъ; потому что ты не можешь свалить вину на духовгь -- Поль, я вижу только два выхода изъ этого.
-- А именно?
-- Первый выходъ, это... нажить какъ можно больше денегъ. Образуй новую франкмасонскую ложу.
-- А второй выходъ?
-- Второй выходъ былъ бы выстроить твою коллегію подъ пышнымъ названіемъ и стать ея директоромъ. Тогда ты могъ бы объявить, что эпоха чудесъ миновала и помѣшать другому затмить тебя на этомъ поприщѣ. Ты уменъ, Поль. Нѣтъ низшго, кто бы владѣлъ въ такомъ совершенствѣ даромъ чтенія мыслей и магнетической силой. Ты долженъ сознаться, что я ихъ въ тебѣ развилъ.
-- О, да!
-- Но еще болѣе одаренный человѣкъ можетъ не сегодня-завтра переплыть черезъ океанъ. Не питай на этотъ счетъ никакихъ иллюзій.
-- Я не питаю. Моя сила можетъ мнѣ измѣнить; можетъ явиться болѣе способный человѣкъ. Но я вижу еще и третій зыходъ.
-- Какой?
-- Тотъ, на который я указывалъ мѣсяцъ тому назадъ. Въ самый разгаръ славы... исчезнуть.
-- Но какъ ты будешь жить затѣмъ? Куда ты отправишься. Если въ Нью-Іоркъ, то слава послѣдуетъ туда за тобой. Поль, будь благоразуменъ. Коси сѣно, пока солнце свѣтитъ. Наживай деньги, пока поклонники тѣснятся около тебя. Пользуйся своимъ музыкальнымъ голосомъ и чудными глазами для практическихъ цѣлей. Всѣ женщины влюбятся въ тебя. Предоставь имъ, если онѣ пожелаютъ, приносить тебѣ дары, но береги свое сердце, если хочешь сохранить свою власть. Замѣть это, Поль. Человѣкъ твоего темперамента, разъ онъ позволитъ себѣ влюбиться, завязнетъ въ этой любви по уши и безнадежно погибнетъ. Я ждалъ отъ тебя такихъ великихъ вещей! Я думалъ, что, объѣхавъ Европу, ты вернешься въ Америку, колыбель нашей профессіи. Не разочаруй меня, Поль. Я такъ удачно велъ дѣло въ теченіе столь долгихъ лѣтъ. Ты знаешь, какой большой кругъ поклонниковъ былъ у меня. Они ничего не дѣлали, не посовѣтовавшись со мной. Ты помнишь? Я былъ однимъ изъ самыхъ уважаемыхъ оракуловъ города. Но что я такое сравнительно съ тѣмъ, чѣмъ можешь сдѣлаться ты при своей молодости и красотѣ? Поль, послушайся меня. Ты можешь быть, если только захочешь, главою...
Поль колебался.
-- Вся прелесть этого дѣла заключается именно въ томъ, чтобы внезапно исчезнуть, сказалъ онъ. Исчезнуть безъ вѣсти, остаться мечтой въ памяти тѣхъ, кто въ меня вѣрилъ, перейти въ исторію таинственнымъ существомъ, возбуждающимъ споры и толки; стать миѳомъ и для современниковъ и для потомковъ.
-- Да, это великій замыселъ, достойный тебя. Но будь практиченъ. О! мой дорогой мальчикъ, не жертвуй своей каррьерой мечтѣ. Это все равно, какъ еслибы ты убилъ себя въ ту минуту, какъ убѣдился, что тебя пышно похоронятъ: это грандіозно -- но не дѣлай этого.
-- Подумаю, отвѣчалъ Поль.
-- Когда должно совершиться?
-- 28 числа... черезъ четыре дня. Почти все готово. Это будетъ по истинѣ торжественный день. Сивилла будетъ обезоружена. Я бы желалъ, чтобы вы могли появиться хотя бы только на одинъ вечеръ.
-- Развѣ это возможно, Поль? Я такъ безпомощенъ съ этими проклятыми ревматизмами, что боюсь... нѣтъ, нѣтъ... это невозможно. Отъ этой мысли надо отказаться.
-- А на другой день послѣ того, когда сердца ихъ будутъ, полны мной... исчезнуть! это будетъ великолѣпно! Но какъ мнѣ забыть сегодняшняго человѣка. Его голосъ напомнилъ мнѣ старинную церковь, и старинную жизнь, и прежніе взгляды. Предразсудокъ, конечно, и ничего болѣе...