Выйдя изъ кабинета, Поль сдѣлалъ движеніе, какъ будто собирался надѣть шляпу и пальто, но остановился въ нерѣшительности.
Кто молодъ и колеблется -- мужчина то или женщина,-- тотъ пропалъ. Въ молодости передъ каждымъ путь ежеминутно раздвоивается, и единственное средство не сбиться съ истинной дороги -- это идти прямо, не заглядываясь ни направо, ни налѣво. Съ лѣтами пути человѣка продолжаютъ двоиться, но онъ больше не обращаетъ на это вниманія. Привычка беретъ свое, или же годы отнимаютъ у соблазна всю его привлекательность.
Итакъ Поль колебался. Онъ зналъ, что наверху, въ комнатѣ Цециліи, Гетти сидитъ одна. Онъ видѣлъ, какъ лэди Августа съ Сивиллой и Цециліей сѣли въ карету и отправились въ Реджентъ-Стритъ за покупками. Гетти осталась одна дома.
Прошла недѣля съ того роковаго дня, когда онъ, поддавшись голосу страсти, поцѣловалъ дѣвушку и убѣжалъ. Онъ убѣжалъ съ разгорѣвшимися щеками и дрожащими руками, дивясь и стыдясь самого себя; совѣсть терзала его и страхъ; онъ боялся гнѣва Гетти и того, что затѣмъ воспослѣдуетъ.
Недѣля прошла съ тѣхъ поръ. Несчастный юноша боролся съ своей судьбой. Онъ не смѣлъ оставаться съ Гетти даже въ присутствіи Цециліи; онъ боялся глядѣть на нее, хотя, если случайно взглядъ его встрѣчался съ ея взглядомъ, то онъ видѣлъ, что глаза Гетти были спокойны, какъ будто-бы ровно ничего не случилось. Создатель! онъ поцѣловалъ эту дѣвушку, а глаза ея были такъ же спокойны, такъ же ясны, какъ еслибы этого и не было. Неужели она позабыла?
Увы! онъ не зналъ женскихъ глазъ. Еслибы онъ умѣлъ читать въ нихъ, то они сказали бы ему:
-- Я жду. Приходите. Почему вы медлите!
Но онъ ничего не видѣлъ, кромѣ наружнаго спокойствія и дивился, потому что самъ такъ сильно волновался.
И вотъ теперь всѣ колебанія вдругъ разсѣялись. Точно невидимая нить, но, увы! такая крѣпкая, что ее не перерѣзать никакимъ ножемъ, была закинута ему вокругъ пояса, и невидимая рука неудержимо влекла его на верхъ. Простой месмеризмъ, сказалъ бы Эмануэль Чикъ. Но на этотъ разъ жертвой его сдѣлался самъ магнетизеръ. Самсонъ, сильный, шелъ къ Далилѣ, чтобы она обрѣзала ему волосы.
Гетти взглянула на него и улыбнулась. Въ этихъ случаяхъ женщины бываютъ безстрашны.
-- Вы опять пришли, Поль? знаете ли, что вы цѣлую недѣлю не приходили ко мнѣ? Чѣмъ я провинилась?
-- О! Гетти. Я люблю васъ, Гетти, я люблю васъ.
Вотъ все, что онъ могъ сказать.
Она ничего не отвѣчала, даже и тогда, когда онъ снова поцѣловалъ ее.
-- Гетти, повторилъ онъ, я васъ люблю...
-- О, Поль! вскричала она наконецъ, мы безразсудны. Вѣдь вы обречены безбрачію.
-- Только высшіе адепты ведутъ безбрачную жизнь. Я, ради васъ, отказываюсь отъ ступеней. Я останусь на низшей степени... вмѣстѣ съ вами, Гетти.
-- Вы раскаетесь... придетъ время, и вы въ этомъ раскаетесь... и пожалѣете о своемъ выборѣ. Нѣтъ, Поль, вы не должны унижаться до женщины. Вы никогда не поднимете меня до высшаго уровня. Я принадлежу -- и всегда принадлежала къ низшему. Цецилія могла бы возвыситься до васъ, я же не могу. Поль, оставьте меня... и забудьте меня.
-- Я никогда не оставлю васъ, Гетти. Ради васъ я откажусь отъ всего и даже отъ своей власти...
-- Разскажите мнѣ современемъ, Поль, когда вамъ будетъ угодно, про себя! Разскажите мнѣ все, что у васъ на умѣ... о! если вы меня любите, то позвольте мнѣ раздѣлить съ вами ваши цѣли и узнать ваши желанія.
-- Я все разскажу вамъ, Гетти, но не теперь... Есть вещи, которыхъ я не могу открыть, пока я здѣсь. Впослѣдствіи... но что будетъ впослѣдствіи? Я самъ не знаю, что можетъ случиться...
-- Пока вы здѣсь? Но, Поль, вѣдь вы не собираетесь уѣзжать?
Онъ отвернулъ голову и отвѣчалъ уклончиво.
-- Я, можетъ быть, долженъ буду уѣхать.
-- Безъ меня, Поль?
Онъ положилъ ей голову на плечо.
Такой жестъ свойственъ болѣе женщинамъ, нежели мужчинамъ, но Поль отличался женственными замашками. Онъ положилъ ей голову на плечо, и сердце Гетти загорѣлось гордостью отъ того, что любимый человѣкъ ищетъ въ ней опоры. То было предзнаменованіе и характерный признакъ. Онъ будетъ все довѣрять ей. Она будетъ его повѣреннымъ, другомъ, не только женой.
-- Гетти, я долженъ сказать вамъ, не могу не сказать, что моя сила, тотъ великій даръ, благодаря которому я управляю людьми, какъ хочу, вотъ напримѣръ лэди Августой, Цециліей и вами,-- этотъ даръ будетъ утраченъ мной, благодаря моей любви. Объ этомъ предупреждалъ меня мой лучшій другъ, и я боюсь, что его предсказаніе осуществилось. Я боюсь, что я уже утратилъ свою силу.
-- Ну что жъ, Поль, вы станете обыкновеннымъ смертнымъ, любящимъ обыкновенную дѣвушку.
-- Вчера, продолжалъ Поль, не особенно, повидимому, обрадованный такою перспективой, я пытался управлять м-ромъ Бруденелемъ, какъ обыкновенно. Онъ только пялилъ на меня глаза и хныкалъ о томъ, что боится, что деньги пропали. Я не могъ подѣйствовать на него. Затѣмъ я пробовалъ свою силу надъ Цециліей. Она смѣялась и болтала. Я не могъ повліять на нее. Затѣмъ я пытался овладѣть волей лэди Августы, но она даже не замѣтила, что я напрягаю всѣ усилія, чтобы справиться съ нею. Гетти, дайте мнѣ попытать свою силу надъ вами. Сядьте, какъ вы обыкновенно садились. Вотъ такъ. Сложите руки, поднимите лицо, поглядите мнѣ прямо въ глаза. О! Гетти! онъ нагнулся, чтобы поцѣловать ее,-- ни у одной женщины въ мірѣ нѣтъ такихъ чудныхъ глазъ. Ну, поглядите еще разъ.
Она повиновалась.
Прошло пять минутъ, и онъ отказался отъ своей попытки.
-- О! вскричалъ онъ, я чувствую, что это безполезно.
-- Поль, я не виновата. Ваши глаза утратили прежнее выраженіе. Они стали гораздо нѣжнѣе. Но прежней властительности въ нихъ больше нѣтъ.
-- Да, простоналъ онъ, это исчезло. Быть можетъ, если я уѣду, то оно вернется.
-- Я надѣюсь, что оно больше не вернется. Нѣтъ, нѣтъ, Поль. Если вы желаете этого, то пускай оно вернется. Какой же послѣ этого толкъ въ вашихъ "друзьяхъ", если они не могутъ возвратить вамъ силу.
-- Душа моя, вы сами не знаете, что говорите. Если я утратилъ свою силу, то она никогда больше не вернется; понимаете, никогда, никогда. Безъ нея я ничего не могу сдѣлать. Вспомните обо всемъ, что я сдѣлалъ и подумайте, что безъ, этой силы, я бы этого не могъ сдѣлать.
-- Да зачѣмъ же вамъ все это дѣлать?
-- Гетти, неужели вы не понимаете? Безъ этой силы -- я ничто.
-- Вы потеряли ее изъ-за любви... ко мнѣ. Разлюбите меня, Поль, и сила къ вамъ вернется.
Она залилась слезами, и Поль принялся утѣшать и ласкать ее.
-- Душа моя, я васъ не оставлю; будь, что будетъ. О! Гетти! какъ все перемѣнилось. Лэди Августа потеряна для меня. М-ръ Бруденель не будетъ отнынѣ моимъ ученикомъ. Не будетъ больше никакихъ чудесъ. Все, все кончено! Будете ли вы все-таки счастливы, моя душа?
-- Да, Поль, я ничего лучшаго не желаю, какъ простой доли...
За завтракомъ Поль отсутствовалъ.
-- Быть можетъ, онъ унесся духомъ далеко отъ насъ, сказала лэди Августа.
-- Быть можетъ, отвѣтилъ Томъ.
-- Никакого посланія не приходило ко мнѣ, замѣтилъ м-ръ Бруденель. Душа моя, сознаюсь... да... сознаюсь, что я тревожусь... да, очень тревожусь.
И дѣйствительно онъ былъ въ такомъ нервномъ возбужденіи, что не могъ почти усидѣть на мѣстѣ. Онъ стучалъ пальцами по столу и игралъ ножемъ и вилкой.
Сивилла поглядывала на Тома, но ничего не говорила.
-- Другъ мой, кушай, все обойдется благополучно, уговаривала лэди Августа мужа.
-- Не могу ѣсть.
М-ръ Бруденель выпилъ рюмку хересу, оттолкнулъ стулъ и вышелъ изъ комнаты.
-- Что касается меня, то я очень голоденъ, сказалъ Томъ. М-ръ Бруденель завтра успокоится.
-- Будемъ терпѣливы и довѣрчивы, замѣтила Цецилія. Съ Полемъ что-то случилось. Онъ вчера стоялъ около меня, и я ничего не чувствовала. Что-то какъ бы отлетѣло отъ него. Еслибы кто-нибудь изъ слугъ стоялъ около меня, то я такъ же бы мало замѣчала его. Но все это, конечно, уладится. Будемъ вѣрить въ Поля.
Какъ бы то ни было, а Поля больше въ тотъ день и не видѣли. Въ одиннадцать часовъ вечера онъ вернулся блѣдный и смущенный и прямо прошелъ въ свою комнату.