ОБЪЯСНЕНІЯ.
Золотыя стрѣлы заходящаго солнца носились повсюду между вѣтвями сосноваго лѣса, придавая мѣстамъ, къ которымъ онѣ прикасались, особенную жизнь и игривость. Хоръ птицъ распѣвалъ вечернюю мелодію, когда небольшое общество расзпюложилось вокругъ только что вырытой могилы. Съ инстинктивнымъ уваженіемъ къ предстоявшей сценѣ, Нина надѣла черное шолковое платье, и простую соломенную шляпку съ черными лентами;-- объ этомъ уваженіи къ покойницѣ Тиффъ вспоминалъ впослѣдствіи и разсказывалъ другимъ втеченіе многихъ лѣтъ. Криппсъ стоялъ въ головѣ могилы съ тѣмъ холоднымъ, безчувственнымъ выраженіемъ, съ какимъ натура, совершенно грубая и преданная животнымъ побужденіямъ, углубляется въ созерцаніе символовъ означающихъ конецъ человѣческаго существованія. Тиффъ стоялъ съ боку;-- его бѣлая шляпа представляла разительный контрастъ съ чернымъ крепомъ, обвивавшимъ тулью, и съ траурнымъ бантомъ на правой рукѣ. Онъ крѣпко прижималъ къ груди своего груднаго ребенка, завернутаго въ черную шаль, между тѣмъ какъ двое другихъ дѣтей стояли подлѣ него и горько плакали. По другую сторону могилы стояли мистеръ Карсонъ, мистеръ Клэйтонъ и за ними, въ группѣ негровъ, Милли и Гарри. Но вотъ открыли гробъ, чтобъ бросить послѣдній взглядъ на покойницу. Этотъ прощальный привѣтъ вызвалъ порывъ глубокой горести со стороны дѣтей. Въ то время, когда Клэйтонъ, мелодическимъ голосомъ, произнесъ слова: я есмь воскресеніе и жизнь,-- Нина плакала, какъ будто могила скрывала отъ нея предметъ, близкій ея сердцу;-- она не удерживала слезъ втеченіе всей похоронной службы. Тѣже самыя побужденія, которыя заставляли ее быть веселой при другихъ сценахъ, пробуждали въ ней глубокую горесть при этомъ обрядѣ. Когда все кончилось, она поцаловала дѣтей, и, пожавъ руку Тиффу, обѣщала навѣстить ихъ на другой же день. Послѣ того Клэйтонъ проводилъ ее до коляски, посадилъ ее и самъ сѣлъ вмѣстѣ съ Карсономъ.
-- Клянусь честью, сказалъ Карсонъ, скороговоркой:-- это были чрезвычайно торжественныя, чрезвычайно интересныя похороны! Я въ восторгѣ отъ эффекта, произведеннаго на меня этимъ обрядомъ и въ такомъ романтичномъ мѣстѣ! Въ высшей степени интересно! Мнѣ пріятно также видѣть, что молоденькія дѣвицы вашего званія, Нина, принимаютъ живое участіе въ положеніи бѣдныхъ. Еслибъ онѣ знали, до какой степени чувства состраданія къ ближнему дѣлаютъ ихъ привлекательными, онѣ стали бы заботиться о развитіи этихъ чувствъ еще болѣе. А замѣчательная особа -- этотъ старый негръ! Кажется, доброе созданіе. Интересны и дѣти. Надобно думать, что эта женщина, въ молодости, была очень не дурна. Бѣдная! должно быть много испытала горя! Оградно думать, что теперь она чужда житейскихъ треволненій.
Этотъ монологъ только усиливалъ негодованіе Нины; она даже не принимала въ соображеніе того обстоятельства, что Карсонъ выражалъ свои лучшія чувства и всячески старался выказать то, что считалъ своимъ призваніемъ:-- питать какое-то отвращеніе къ безмолвію тамъ, гдѣ голосъ его могъ быть слышенъ. Чувство, заставлявшее Нину сохранять молчаніе и вызывавшее слезы на ея глаза, заставляло Карсона говорить безъ умолку. Онъ, однакоже, не довольствовался пустой болтовней; ему надобно было безпрестанно обращаться къ Нинѣ съ вопросами: не правда ли, что это интересный случай, и что онъ произвелъ на нее глубокое впечатлѣніе?
-- Признаюсь вамъ, мистеръ Карсонъ, сказала Нина:-- я не имѣю теперь ни малѣйшаго расположенія говорить о чемъ бы то ни было.
-- Въ самомъ дѣлѣ? Гм!-- да! Вы такъ растроганы. Натурально -- такое настроеніе души должно располагать къ молчанію. Понимаю. Весьма пріятно видѣть столь глубокое сочувствіе къ горестямъ ближняго.
Нина готова была вытолкнуть его изъ коляски.
-- Что касается до меня, продолжалъ Карсонъ: -- то мнѣ кажется, мы недостаточно размышляемъ о предметахъ подобнаго рода. По крайней мѣрѣ я рѣшительно о нихъ не думаю. А между тѣмъ иногда полезно бываетъ давать мыслямъ подобное направленіе; оно возбуждаетъ въ насъ добрыя чувства.
Такой болтовней Карсонъ старался разсѣять впечатлѣніе, произведенное похоронами. Коляска еще далеко не доѣхала до дома, когда Нина, взволнованная досадой, забыла все свое грустное сочувствіе. Она видѣла, до какой степени трудно дать понять Карсону, однимъ холоднымъ обращеніемъ, что онъ вовсе не любезенъ, и что, напротивъ, его пустыя фразы только раздражаютъ ее и еще больше огорчаютъ ее. Его самодовольство, его видъ, съ которымъ онъ постоянно обращался къ ней, навязывая ей то, что по праву принадлежало ему, приводилъ се въ негодованіе. А между тѣмъ совѣсть говорила ей, что во всемъ этомъ она виновата сама.
-- Нѣтъ! У меня не достанетъ силъ вынести это! сказала она про себя, поднимаясь по ступенькамъ балкона. И все это дѣлается передъ глазами Клэйтона! Что онъ подумаетъ о мнѣ?
Тетушка Несбитъ и чай давно ожидали ихъ.
-- Какъ жаль, сударыня, что вы не были съ нами! Если бы вы знали, какъ интересенъ похоронный обрядъ! сказалъ мистеръ Карсонъ, пускаясь въ разговоръ съ величайшей словоохотливостью.
-- Подобнаго рода прогулка произвела-бы на меня вредное дѣйствіе, сказала митриссь Несбитъ:-- чтобъ простудиться, мнѣ стоитъ только вытти на балконъ, когда начинаетъ подниматься роса. Я испытала это втеченіе послѣднихъ трехъ лѣтъ. Мнѣ надобно быть очень осторожной! Къ тому же, я страшно боюсь, когда лошадьми правитъ Джонъ.
-- Меня чрезвычайно забавлялъ гнѣвъ стараго Гондреда, при необходимости ѣхать на эти похороны, сказала Нина. Я почти увѣрена, что еслибъ ему можно было опрокинуть насъ, безъ всякаго вреда своей особѣ, онъ бы сдѣлалъ это непремѣнно.
-- Надѣюсь, сказала тетушка Несбитъ:-- это семейство удалится отсюда въ непродолжительномъ времени. Имѣть подобныхъ людей въ близкомъ сосѣдствѣ, весьма непріятно.
-- Но какія миленькія дѣти! сказала Нина.
-- Напрасно ты восхищаешься ими! Они выростутъ и будутъ похожи на родителей во всѣхъ отношеніяхъ. Я ужъ насмотрѣлась на этихъ людей. Не желаю имъ зла, но не хочу имѣть съ ними дѣла.
-- Мнѣ ихъ очень жаль, сказала Нина. Удивляюсь, почему не заведутъ для нихъ школъ, какъ это водится въ Нью-Норкскомъ штатѣ? Тамъ всѣ учатся,-- разумѣется, всѣ тѣ, которые хотятъ учиться. У насъ вовсе не обращено на это вниманія. Кромѣ того, тетушка, эти дѣти происходятъ отъ старинной виргинской фамиліи. Старикъ негръ, преданный слуга этого семейства, говоритъ, что ихъ мать принадлежитъ къ фамиліи Пейтонъ.
-- Все вздоръ! я не вѣрю этому! Они лгутъ... всѣ лгутъ;-- говорить ложь у нихъ вошло уже въ привычку.
-- Пусть лгутъ, сказала Нина: -- но я, во всякомъ случаѣ, что нибудь сдѣлаю для этихъ дѣтей.
-- Я совершенно согласенъ съ вами, Нина. Это доказываетъ, что у васъ доброе сердце, сказалъ мистеръ Карсонъ. Вы всегда найдете во мнѣ человѣка, готоваго поощрять подобныя чувства.
Нина хмурилась и показывала видъ крайняго негодованія; но ничто не помогало. Мистеръ Карсонъ продолжалъ пустую болтовню, пока она не сдѣлалась рѣшительно невыносимою для Нины.
-- Какъ жарко въ этой комнатѣ, сказала она, быстро вставъ съ мѣста. Пойдемте лучше въ залу.
Нина столько же досадовала на молчаніе Клэйтона, на его спокойствіе, на его наблюдательность, сколько на любезность и предупредительность Карсона. Оставивъ чайный столъ, она пропорхнула мимо гостей въ залу, которая была теперь прохладна, спокойна, погружена въ сумерки и наполнена ароматомъ розъ, вливавшимся въ окна. Блѣдная луна, всплывшая на вечернее небо и подернутая золотистымъ туманомъ, бросала длинную полосу свѣта чрезъ отворенную дверь. Нина готова была отдать цѣлый міръ, чтобъ только насладиться тишиною, которою объята была вся природа; но, зная хорошо, что подобная тишина для нея невозможна, она рѣшилась лучше поднять свой собственный шумъ. Она сѣла за фортепьяно, и начала играть весьма бѣгло, стараясь выразить.въ звукахъ свое неудовольствіе, успокоить нервное настроеніе духа. Клэйтонъ опустился на кушетку подлѣ отворенной двери, между тѣмъ какъ Карсонъ восхищался музыкой, раскрывалъ и закрывалъ нотныя книги, и безпрестанно дѣлалъ бѣглыя замѣчанія, пересыпая ихъ знаками восклицанія. Наконецъ, Нина, совершенно выведенная изъ терпѣнія, встала и, бросивъ рѣшительный взглядъ на мистера Карсона, сказала.
-- Какой прелестный вечеръ!... Не хотите ли прогуляться? При концѣ одной садовой дорожки, есть превосходный видъ, гдѣ луна смотрится въ воду: мнѣ бы хотѣлось показать вамъ это мѣсто.
-- Не намѣрена ли ты простудиться, Нина? сказала тетушка Несбитъ.
-- Вовсе нѣтъ; я никогда не простужусь, сказала Нина, выбѣгая на балконъ и принимая руку восхищеннаго Карсона. И она удалилась съ нимъ, почти прыгая отъ радости, оставивъ Клейтона бесѣдовать съ тетушкой Несбитъ. Нина шла такъ скоро, что ея кавалеръ едва успѣвалъ за ней слѣдовать. Наконецъ они подошли къ окраинѣ небольшаго оврага, и Нина вдругъ остановилась.
-- Мистеръ Карсонъ, сказала она:-- я намѣрена поговорить съ вами.
-- Я въ восторгѣ отъ вашего намѣренія, моя милая Нина! Я заранѣе восхищаюсь вашими словами.
-- Нѣтъ -- нѣтъ.... пожалуйста не восхищайтесь, сказала Нина, дѣлая знакъ, чтобъ онъ укротилъ свою восторженность.-- Выслушайте сначала, что я хочу вамъ сказать. Я полагаю, вы не получили письма, посланнаго вамъ нѣсколько дней тому назадъ.
-- Письма! Я не получалъ! Какое несчастье!
-- Большое несчастье, дѣйствительно, и для васъ и для меня, сказала Нина: -- еслибъ вы получили его, это избавило бы навъ отъ сегодняшняго свиданія. Я писала, мистеръ Карсонъ, что слово, которое дала вамъ, я не считаю обязательнымъ; что я поступила весьма нехорошо и весьма неблагоразумно, и что исполнить мое обѣщаніе я не могу. Въ Нью-Йоркѣ, гдѣ всѣ и все, повидимому, шутило, и гдѣ между молодыми, неопытными дѣвочками принято за правило шутить подобными вещами, я дала вамъ слово -- такъ, для шутки, не больше. Я не думала, въ какую сторону принята будетъ эта шутка; не думала о томъ, что говорила, не думала о томъ, что должна испытывать впослѣдствіи. Теперь я очень сожалѣю о своемъ поступкѣ; и на этотъ разъ должна говорить истину. Мнѣ непріятно,-- я даже неумѣю выразить, до какой степени непріятно ваше обращеніе со мной въ моемъ домѣ.
-- Миссъ Гордонъ! сказалъ мистеръ Карсонъ: -- я рѣшительно изумленъ! Я.... я не знаю.... что мнѣ думать!
-- Я хочу, чтобъ вы думали, что я говорю серьёзно,-- что я могу любить васъ искренно, какъ добраго знакомаго и всегда желать вамъ счастія, но что всякое другое чувство должно быть, для насъ такъ же недоступно, какъ недоступна луна, которая свѣтитъ намъ. Не нахожу словъ, чтобы высказать вамъ, до какой степени огорчаетъ меня шутка, надѣлавшая вамъ столько безпокойства -- очень, очень огорчаетъ! повторила Нина съ непритворнымъ чувствомъ: -- но, прошу васъ, поймите наши настоящія отношенія.
Нина отвернулась и пошла обратно къ дому.
-- Наконецъ, сказала она: -- я отвязалась отъ него.
Мистеръ Карсонъ стоялъ неподвижно, постепенно выходя изъ оцѣпенѣнія, въ которое приведенъ былъ неожиданнымъ объясненіемъ. Онъ выпрямился, протеръ глаза, вынулъ изъ кармана часы, посмотрѣлъ на нихъ, и потомъ, весьма мѣрнымъ шагомъ, началъ удаляться отъ Нины, идя по дорожкѣ, направлявшейся въ противоположную сторону отъ дома. При такомъ счастливомъ характерѣ, какимъ одаренъ былъ Карсонъ, стоило употребить только четверть часа на размышленіе, чтобъ пополнить недостатокъ, который по какому нибудь случаю оказывался въ его самодовольствѣ. Прогулка была очаровательна; садовая дорожка, извиваясь между густыми купами деревъ, по берегу рѣки, на которой съ каждымъ шагомъ открывались живописные виды, направлялась къ дому совершенно съ другой стороны. Во время этой прогулки, мистеръ Карсонъ рѣшилъ все дѣло. Во-первыхъ, онъ повторилъ утѣшительную старую пословицу, что въ морѣ та рыба хороша, которая ловится. Во-вторыхъ, такъ какъ мистеръ Карсонъ былъ дальновидный, практическій человѣкъ, то ему сейчасъ же пришло на мысль, что плантація находилась въ довольно разстроенномъ состояніи, и потому не представляла тѣхъ выгодъ, за которыми бы стоило гнаться. Въ-третьихъ, смотря ка Нину, какъ лисица въ баснѣ смотритъ на виноградъ, Карсонъ началъ думать, что она любитъ пышно одѣваться, и вообще жить роскошно. Наконецъ, владѣя тѣмъ невозмутимымъ спокойствіемъ, которое принадлежитъ натурамъ съ весьма мелкими чувствами, онъ сказалъ про себя, что не имѣетъ ни малѣйшей склонности къ этой дѣвочкѣ. Словомъ, вспомнивъ о своемъ прекрасномъ состояніи, о своемъ домѣ въ Нью-Йоркѣ и о всей своей обстановкѣ, онъ видѣлъ въ Нинѣ существо, достойное сожалѣнія; и потому, при входѣ на балконъ, въ душѣ его было столько человѣколюбія и состраданія къ ближнему, сколько могъ бы пожелать для себя всякій отверженный любовникъ. Онъ вошелъ въ гостиную. Тетушкѣ Несбитъ подали свѣчи, и она сидѣла одна, затянувъ руки въ перчатки. Карсонъ, не зналъ что происходило во время его прогулки; но мы выведемъ изъ этой неизвѣстности и его и нашихъ читателей.
Нина воротилась домой съ тѣмъ же рѣшительнымъ видомъ, съ какимъ вышла и, вѣеромъ ударивъ Клэйтона по плечу, вывела его изъ задумчивости.
-- Пойдемте со мной, сказала она: -- посмотримъ изъ окна библіотеки, и полюбуемся луной.
И Нина пошла по старой дубовой лѣстницѣ, останавливаясь почти на каждой ступени; дѣлала Клэйтону повелительные жесты слѣдовать за нею и наконецъ отворила дверь обширной комнаты, съ черными дубовыми стѣнами, придававшими ей мрачный видъ. Клэйтонъ вошелъ въ нее. Комната эта находилась прямо надъ залой, и подобно залѣ на балконъ выходила окнами, сквозь которыя вливался потокъ луннаго свѣта. Большой, покрытый бумагами, письменный столъ краснаго дерева стоялъ посрединѣ комнаты. Луна свѣтила такъ ярко, что на столѣ можно было видѣть бронзовую чернильницу и различить цвѣтъ облатокъ и сургуча. Изъ окна, за отдаленными вершинами деревъ, представлялся великолѣпный видъ рѣки, поверхность которой какъ будто усыпана была серебристыми блестками.
-- Неправда ли, что видъ отсюда прекрасный? сказала Нина взволнованнымъ голосомъ.
-- Превосходный! отвѣчалъ Клейтонъ, садясь въ большое кресло подлѣ окна и глядя изъ него съ обычною задумчивостію.
Послѣ минутнаго молчанія и нѣкотораго усилія подавить волненіе, Нина продолжала:
-- Но не объ этомъ я хотѣла говорить съ вами. Я искала случая, и считала обязанностію сказать вамъ нѣсколько словъ. Я получила ваше письмо и премного обязана вашей сестрицѣ за ея впиманіе. Мнѣ кажется, что въ теченіе всего времени, которое вы провели здѣсь, васъ чрезвычайно удивляло то, что вы видѣли.
-- Что же могло удивлять меня? спокойно спросилъ Клэйтонъ.
-- Обращеніе со мною мистера Карсона.
-- Нисколько, отвѣчалъ Клэйтонъ, съ обычнымъ спокойствіемъ.
-- Во всякомъ случаѣ, сказала Нина:-- благородство, требуетъ отъ меня, чтобы я объяснила вамъ причину такого поведенія. Мистеръ Карстонъ вообразилъ, что имѣетъ полное право на мою руку и на мое состояніе. Я была такъ безразсудна, что сама подала ему поводъ думать такимъ образомъ. Дѣло въ томъ, что я играла жизнью, говорила и дѣлала все, что приходило въ голову, такъ, для шутки. До недавняго времени, мнѣ все казалось что въ моихъ словахъ и поступкахъ ничего нѣтъ серьёзнаго или дѣйствительнаго. Знакомство съ вами показало мнѣ многія вещи въ настоящемъ ихъ видѣ. Теперь я убѣдилась, какъ безразсудно обыкновеніе, существующее между дѣвицами, играть и шутить всѣмъ на свѣтѣ. Ради шутки, я дала слово мистеру Карсону вытти за него за мужъ, ради шутки я дала слово и другому.
-- Ради шутки, вы дали точно такое же слово и мнѣ, сказалъ Клэйтонъ, нарушая молчаніе.
-- Нѣтъ, сказала Нина, послѣ минутнаго раздумья: -- не ради шутки, но и не серьёзно. Мнѣ кажется, я нахожусь въ состояніи человѣка, который начинаетъ пробуждаться. Я не узнаю себя, не узнаю, гдѣ я и что такое, мнѣ не хочется отрываться отъ безотчетно-пріятной дремоты. Я нахожу слишкомъ труднымъ принять на себя отвѣтственность серьёзной жизни. Мнѣ кажется, я не могу быть привязанною къ кому нибудь. Я хочу быть свободною. Я рѣшительно прервала всякую связь съ Карсономъ, прервала ее съ другимъ, и хочу....
-- Прервать ее со мною? сказалъ Клэйтонъ.
-- Не знаю, какъ вамъ сказать, чего я хочу. Это желаніе отличается отъ всѣхъ другихъ желаній, но въ тоже время къ нему примѣшивается чувство боязни, отвѣтственности и стѣсненія. Я знаю, что безъ васъ я буду чувствовать себя совершенно одинокою, мнѣ пріятно получать отъ васъ письма, а между тѣмъ, кажется, невозможнымъ быть связанною словомъ выдти за васъ за мужъ; мысль объ этомъ ужасаетъ меня.
-- Милый другъ мой, сказалъ Клэйтонъ:-- успокойтесь, если васъ страшитъ подобная мысль. Я отдаю назадъ ваше слово. Если вамъ пріятно быть со мною и писать ко мнѣ, то, прошу васъ, не стѣсняйте себя,-- время сдѣлаетъ свое дѣло. Говорите и дѣлайте, что вамъ угодно, пишите комнѣ или не пишите, когда вамъ угодно; если вамъ нравятся мои письма, то читайте ихъ, если не нравятся, то не читайте. Безъ свободы не можетъ быть истинной любви.
-- Благодарю васъ, очень благодарю! сказала Нина, и вздохомъ облегчила грудь свою: -- теперь я вотъ что скажу: мнѣ понравилась приписка вашей сестры; но, не смотря на милыя выраженія, въ этой припискѣ есть что-то особенное, дающее идею, что ваша сестра одна изъ тѣхъ серьёзныхъ, степенныхъ женщинъ, которая ужаснулась бы, узнавъ о моихъ шалостяхъ въ Нью-Йоркѣ.
Клэйтонъ едва удержался отъ смѣха при этомъ замѣчаніи Нины, въ которомъ проглядывала инстинктивная прозорливость..
-- Не знаю, сказалъ онъ: -- почему вы замѣтили это? и еще въ такой коротенькой припискѣ.
-- Знаете ли,-- когда я гляжу на чей нибудь почеркъ, у меня сейчасъ же составляется идея о характерѣ того, кто писалъ; какъ будто глядя на почеркъ, вы смотрите на человѣка, писавшаго имъ; точно такую же идею сообщилъ мнѣ и почеркъ вашей сестры, когда я читала ея приписку.
-- Миссъ Нина, говоря по правдѣ, сестра Анна немного серьёзна, строга и осмотрительна въ поступкахъ; не смотря на то, у нея доброе, любящее сердце. Вы полюбите другъ друга, я это знаю;
-- А я такъ этого незнаю, сказала Нина.-- Я знаю только, что у меня есть способность ужасать степенныхъ людей своими поступками, какъ и у нихъ есть способность дѣлать мнѣ все наперекоръ.
-- Прекрасно; только мою сестру вы не считайте за женщину серьёзную, въ буквальномъ значеніи этого слова; у нёя, подъ серьёзной наружностью, какъ подъ самою тонкою оболочкою, бьется искреннее и горячее сердце.
-- Можетъ быть и такъ, сказала Нина:-- а по моему мнѣнію, такіе люди похожи на мелкій ручей, промерзшій до дна. Впрочемъ, оставимте это. Мнѣ было бы очень пріятно, еслибъ ваша сестра навѣстила насъ, разумѣется, какъ навѣщаютъ хорошіе друзья; а то весьма непріятно, если кто нибудь пріѣдетъ только для того, чтобъ высмотрѣть слабыя стороны и потомъ насмѣяться.
Клэйтонъ засмѣялся отъ наивнаго, незамаскированнаго чистосердечія этихъ словъ.
-- Надо вамъ сказать, продолжала Нина: -- что хотя я ни болѣе, ни менѣе, какъ неопытная, ничего не знающая пансіонерка, но я горда, какъ будто во мнѣ есть все, чѣмъ должно гордиться. Откровенно признаюсь, мнѣ бы не хотѣлось вести переписку съ вашей сестрой, потому что я не умѣю писать хорошихъ писемъ; я не могу просидѣть довольно долго и спокойно, чтобъ подумать и написать что нибудь дѣльное.
-- Пишите совершенно такъ, какъ вы говорите, сказалъ Клэйтонъ: -- пишите все, что придетъ вамъ въ голову. Я полагаю, что подобный способъ писать письма понравится и вамъ; писать натянуто было бы весьма скучно и для васъ и для тѣхъ, кому вы пишите.
-- Прекрасно, мистеръ Эдвардъ Клэйтонъ, съ одушевленіемъ сказала Нина вставая.-- Теперь если вы кончили восхищаться эффектами луннаго свѣта, можно спуститься въ гостиную, гдѣ тетушка Несбитъ и мистеръ Карсонъ давно, я думаю, сидятъ tête-à-tête.
-- Бѣдный Карсонъ! сказалъ Клэйтонъ.
-- Пожалуйста, не жалѣйте его! Это такой человѣкъ, которому стоитъ только проспать спокойно ночь, и онъ примирится со всѣмъ человѣчествомъ. Онъ такъ простосердеченъ! И за это я буду любить его. Не понимаю, что съ нимъ сдѣлалось: онъ никогда не былъ такимъ навязчивымъ и непріятнымъ. Въ Нью-Йоркѣ мы всѣ любили его: онъ былъ любезнымъ, услужливымъ, сговорчивымъ созданіемъ, всегда довольнымъ собою и веселымъ, знающимъ всѣ новости. Теперь же я вижу, что онъ принадлежитъ къ числу людей, которые становятся несносными, когда дѣло коснется чего нибудь серьёзнаго. Вы сами слышали какой болталъ онъ вздоръ, возвращаясь съ похоронъ. Повѣрьте, онъ болталъ бы точно такъ же, еслибъ возвращался съ моихъ похоронъ.
-- О, нѣтъ! вы уже слишкомъ дурно о немъ думаете, сказавъ Клэйтонъ.
-- Это вѣрно, возразила Нина:-- онъ напоминаетъ мнѣ одну изъ тѣхъ бойкихъ синихъ мухъ, которыя жужжатъ и летаютъ около васъ, спокойно гуляютъ по книгѣ, которую вы читаете, и садятся, гдѣ имъ вздумается. Когда онъ принимаетъ на себя серьёзный видъ и начинаетъ говорить о серьёзныхъ предметахъ, онъ, въ моихъ глазахъ, становится этой мухой, опускающейся на Библію, которую вы читаете, и расправляющей свои крылья. Но пора! пойдемте въ гостинную и будемъ утѣшать это доброе созданіе.
Они спустились съ лѣстницы, и Нина казалась совершенно другимъ существомъ. Никогда еще она не была до такой степени любезною. Она безъ умолку говорила, безпрестанно обращалась къ Карсону и пѣла для него любимыя его оперныя аріи, пѣла тѣмъ охотнѣе, что Клэйтонъ слушалъ ихъ внимательно. Во время этой дружеской бесѣды, въ дубовой аллеѣ послышался звукъ лошадиныхъ подковъ.
-- Кто это ѣдетъ въ такую позднюю пору? сказала Нина, и подбѣжавъ къ двери, посмотрѣла изъ нея. Она увидѣла озабоченнаго Гарри, и поспѣшила спуститься съ балкона.
-- Кто это ѣдетъ, Гарри? спросила она.
-- Мистеръ Томъ, миссъ Нина, въ полголоса отвѣчалъ Гарри.
-- Томъ! О, Боже! воскликнула Нина, встревоженнымъ голосомъ: -- зачѣмъ онъ ѣдетъ сюда?
-- За тѣмъ же, зачѣмъ онъ ѣздитъ и во всякое другое мѣсто, сказалъ Гарри.
Нина поднялась на балконъ, и съ боязнію смотрѣла въ даль дубовой аллеи, на которой звукъ лошадиныхъ копытъ съ каждой мимутой становился все ближе и ближе. Гарри также поднялся на балконъ и сталъ на нѣсколько шаговъ поодаль отъ Нины. Черезъ нѣсколько минутъ, всадникъ подъѣхалъ къ крыльцу.
-- Эй! кто тамъ есть? вскричалъ пріѣзжій: -- поди, возьми мою лошадь! Слышишь ли ты, бездѣльникъ?
Гарри оставался неподвижнымъ; опустивъ руки, онъ стоялъ съ угрюмымъ выраженіемъ.
-- Что же! развѣ ты не слышишь? закричалъ пріѣзжій громче прежняго, и съ крупной бранью: -- поди сюда! возьми мою лошадь!
-- Ради Бога! сказала Нина, обращаясь къ Гарри: -- не заводи здѣсь сцены. Возьми сейчасъ же его лошадь! Дѣлай все, только бы онъ не шумѣлъ.
Гарри быстро сбѣжалъ съ лѣстницы, и молча взялъ поводъ изъ руки новоприбывшаго.
-- Ахъ, Нина, это ты? сказалъ Томъ Гордонъ. И Нина очутилась въ грубыхъ объятіяхъ Тома,-- и вслѣдъ за тѣмъ почувствовала поцалуй, отъ котораго пахло ромомъ и табакомъ.
-- Томъ! ты ли это? сказала она дрожащимъ голосомъ, стараясь освободиться изъ его объятій.
-- Конечно я! а ты думала кто? Чертовски радъ тебя видѣть,-- а ты?-- Пожалуй, ты и не надѣялась, что я пріѣду!
-- Тише, Томъ! пожалуйста! Я рада тебя видѣть. У насъ въ гостяхъ джентльмены: -- не кричи такъ громко.
-- Вѣрно, кто нибудь изъ твоихъ поклонниковъ? Ну что же, вѣдь и я не хуже ихъ! Надѣюсь, мы живемъ въ свободномъ государствѣ! Я не намѣренъ говорить для нихъ шопотомъ. Вотъ что, Нина Это кажется старая Несбитъ! сказалъ онъ, увидѣвъ подошедшую къ дверямъ тетушку Несбитъ:-- Ало! старая дѣва, какъ поживаете?
-- Томасъ, сказала мистриссъ Несбитъ, мягкимъ голосомъ:-- Томасъ!
-- Пожалуйста, не величать меня Томасомъ, старая кошка! Не смѣйте говорить мнѣ: тише! Я не хочу молчать. Я знаю, что дѣлаю! Этотъ домъ точно такъ же принадлежитъ мнѣ, какъ и Нинѣ, и потому я могу распоряжаться здѣсь по своему; я не намѣренъ зажимать себѣ ротъ для всякой дряни. Прочь съ. дороги, говорю я! впустите меня.
Тетушка Несбитъ отступила въ сторону.
Томъ вошелъ въ комнату. Это былъ молодой человѣкъ, лѣтъ двадцати пяти, и, какъ по всему было видно, обладалъ нѣкогда красотою и лица и всей фигуры; но постоянная невоздержность исказила всѣ черты его лица и лишила ихъ всякой граціи. Его чорные глаза имѣли тотъ мутный цвѣтъ и то озабоченное выраженіе, которые обнаруживаютъ въ молодомъ человѣкѣ сознаніе своей порочности. Его широкій и высокій лобъ, красный и покрытый угрями, его губы, толстыя и отвислыя, всѣ его движенія и манеры служили печальнымъ доказательствомъ, что въ настоящее время онъ находился подъ вліяніемъ охмѣляющихъ напитковъ, и при томъ до такой степени, что потерялъ уже сознаніе своихъ поступковъ. Нина слѣдовала за нимъ, и Клэйтонъ не на шутку испугался при видѣ страшной блѣдности ея лица. Она сдѣлала безотчетное движеніе къ нему, какъ бы прося его защиты. Клэйтонъ всталъ, Карсонъ тоже и, втеченіе минуты, всѣ стояли въ безмолвномъ замѣшательствѣ.
-- Вотъ это мнѣ нравится, Нина! сказалъ онъ, крайне грубымъ тономъ:-- чтоже ты не рекомендуешь меня? Прекрасно ты встрѣчаешь брата, послѣ четырехлѣтней разлуки. Чортъ возьми! Рекомендуй же меня!
-- Томъ! не говори такъ грубо, ласковымъ голосомъ сказала Нина, взявъ его за руки:-- вотъ этотъ джентльменъ, мистеръ Клэйтонъ; а это, продолжала она, глядя на мистера Клэйтона и говоря взволнованнымъ голосомъ: -- мой братъ.
Въ знакъ выраженія обыкновенной учтивости, мистеръ Клэйтонъ протянулъ ему руку.
-- Мистеръ Карсонъ, сказала Нина: -- рекомендую вамъ брата.
Въ голосѣ и манерѣ, съ которыми она произнесла эти слова, было что-то невыразимо трогательное. Это замѣтилъ еще одинъ мужчина, который не былъ въ залѣ. Гарри, передавъ слугѣ лошадь, стоялъ, прислонясь къ дверному косяку и смотрѣлъ на сцену. Яркія искры, какъ отъ стильнаго лезвія, вылетали изъ голубыхъ его глазъ; каждый разъ, когда Нина произносила "мой братъ", Гарри удерживалъ дыханіе, какъ бы стараясь подавить порывы сильнаго душевнаго волненія.
-- Полагаю, вамъ очень не нравится такой собесѣдникъ, какъ я, сказалъ Томъ, взявъ стулъ и съ шляпою на головѣ садясь въ серединѣ группы. Но, вѣдь и я имѣю такое же право сидѣть здѣсь, какъ и всякій другой, продолжалъ онъ, выплевывая табачную жвачку къ ногамъ тетушки Несбитъ. По моему, родственники должны имѣть родственныя чувства и радоваться при встрѣчѣ другъ съ другомъ. я вы видите сами, джентльмены, есть ли тутъ родственныя чувства? вотъ это моя сестра. Вы повѣрите мнѣ, если я скажу, что она не видѣлась со мной втеченіе четырехъ лѣтъ! Вмѣсто того, чтобы радоваться, она засѣла въ уголъ, не хочетъ подойти ко мнѣ, боится меня, какъ чумы. Поди же сюда, моя кошечка, и сядь ко мнѣ на колѣни.
Онъ сдѣлалъ движеніе, чтобъ привлечь Нину къ себѣ. Съ выраженіемъ ужаса, Нина сопротивлялась, глядя на тетушку Несбитъ, которая, будучи еще болѣе испугана, сидѣла на диванѣ поджавъ ноги. Томъ въ ея глазахъ былъ хуже бѣшеной собаки. Обѣ онѣ имѣли основательную причину ужасаться. Въ нихъ еще живо сохранились воспоминанія о жестокихъ домашнихъ ураганахъ, разражавшихся надъ всѣмъ семействомъ, когда Томъ Гордонъ возвращался домой. Нина помнила градъ проклятій и брани, ужасавшій ее, когда она была еще ребенкомъ; помнила время, когда отецъ ея, блѣдный какъ смерть, склонивъ голову на руку., вздыхалъ тяжелѣе, чѣмъ вздыхаетъ отецъ, потерявшій своего единственнаго сына. По этому нисколько не удивительно, что Нина, всегда неустрашимая и находчивая, сдѣлалась вдругъ боязливою и растерянною при возвращеніи Тома.
-- Томъ! ласково сказала она, подходя къ нему: -- ты еще не ужиналъ: не лучше ли тебѣ отправиться въ столовую?
-- Нѣтъ, сказалъ онъ, обхвативъ ея станъ, и сажая ее къ себѣ на колѣни; -- напрасно ты хочешь выгнать меня изъ этой комнаты. Я знаю, что дѣлаю! Скажи мнѣ, продолжалъ онъ, удерживая ея на колѣняхъ:-- который же изъ нихъ лучше тебѣ нравится! къ которому изъ нихъ ты болѣе благоволишь?
Клэйтонъ всталъ и вышелъ на балконъ; мистеръ Карсонъ попросилъ Гарри проводить его въ отведенную спальню.
-- А-га! разогналъ ихъ какъ бомбой! И въ самомъ дѣлѣ, Нина, сказать по правдѣ, я чертовски голоденъ. Не могу понять, что могло задержать моего Джима такъ долго. Я послалъ его полями, на почту. Ему бы слѣдовало воротиться въ одно время со мною. А! вотъ онъ ѣдетъ. Эй, ты, собака! вскричалъ онъ, подходя къ дверямъ, противъ которыхъ спускался съ коня весьма чорный негръ. Есть ли письма?
-- Нѣтъ, мистеръ Томъ! я дождался почты. Вотъ уже мѣсяцъ, какъ почта приходитъ безъ писемъ. Я думаю, тутъ есть какая нибудь путаница, по которой мѣшки съ письмами попадаютъ не туда, куда слѣдуетъ.
-- Чортъ возьми! Что же это значитъ? Послушай, Нина, сказалъ онъ, возвращаясь въ залу: -- почему ты не предложишь мнѣ ужина? Пріѣзжаю домой, сюда, въ отеческій домъ, и чтоже? вижу людей, какъ будто приговоренныхъ къ смерти. Даже и ужина нѣтъ!
-- Помилуй, Томъ! я нѣсколько разъ предлагала тебѣ и просила ужинать.
-- И -- эхъ! шопотомъ сказалъ Джимъ, обращаясь къ Гарри: -- вся бѣда въ томъ, что онъ еще только въ полпьяна. Скажите, чтобъ дали ему немножко рому, да еще немножко, и тогда, какъ нельзя легче, можно стащить его въ спальню.
Слова Джима оправдались. Тамъ Гордонъ сѣлъ ужинать и въ нѣсколько минутъ прошелъ всѣ степени опьяненія. Суровость уступила въ немъ мѣсто безпредѣльной нѣжности; онъ цаловалъ Нину и тетушку Несбитъ; оплакивалъ свои пороки и сознавался въ дурныхъ своихъ поступкахъ; смѣялся и плакалъ все слабѣе и слабѣе и наконецъ заснулъ на стулѣ, на которомъ сидѣлъ.
-- Ну, видите: онъ готовъ теперь, замѣтилъ Джимъ, наблюдавшій процессъ опьяненія. Возьмемъ, вынесемъ его, сказалъ онъ, обращаясь къ Гарри.
Нина, въ свою очередь, удалилась въ спальню. Она видѣла, что ее ожидали впереди огорченія и тревожныя думы. Живѣе, чѣмъ когда либо, она представляла себѣ исключительное одиночество своего положенія. Тетушка Несбитъ не располагала къ себѣ; Нина не любила обращаться къ ней ни за помощью, ни за совѣтомъ; при каждой покой попыткѣ пробудить въ ней сочувствіе къ себѣ, она испытывала только одно огорченіе и досаду.
-- Что-то будетъ завтра, сказала она про себя, ложась въ постель. Томъ, по обыкновенію, начнетъ во все вмѣшиваться, будетъ терзать моихъ слугъ, придираться къ Гарри. О, Боже мой!-- и только начинаю жить, и уже жизнь становится для меня слишкомъ тяжелою.
Говоря эти слова, Нина увидѣла, что кто-то стоялъ подлѣ ея кровати. Это была Милли, съ материнскою нѣжностью поправлявшая подушки и постель.
-- Это ты, Милли! Присядь, пожалуйста, на минутку. Я такъ устала сегодня! Какъ будто я провела цѣлый день въ хлопотахъ! Ты знаешь, что Томъ воротился домой и такой пьяный! Ахъ, Милли, это ужасно! Знаешь ли, что онъ обнималъ меня и цаловалъ; -- правда, онъ мнѣ брать, но все же это ужасно! И теперь я такъ утомлена, такъ озабочена!
-- Знаю, милочка моя, все знаю, сказала Милли: -- много и много разъ я видѣла его въ такомъ положеніи.
-- А что всего хуже, продолжала Нина:-- это неизвѣстность, какъ онъ будетъ вести себя завтра, и еще въ присутствіи мистера Клэйтона! Одна мысль объ этомъ огорчаетъ, стыдитъ, убиваетъ меня.
-- Ничего, дитя мое, сказала Милли, нѣжно приглаживая волосы Нины.
-- Я такъ одинока, Милли, что даже не къ кому обратиться за совѣтомъ. У другихъ дѣвицъ есть по крайней мѣрѣ друзья или родствеиники, которые служатъ имъ опорой; но у меня нѣтъ никого.
-- Почему же вы не просите вашего Отца помочь вамъ? съ кротостію и смиреніемъ сказала Милли.
-- Кого? стросила Нина, поднимая голову съ подушки.
-- Вашего Отца! сказала Милли торжественнымъ голосомъ. Развѣ вы незнаете "Отца, который на небесѣхъ". Надѣюсь, кошечка моя, вы не забыли этой молитвы?
Нина смотрѣла на старуху съ изумленіемъ.-- Милли продолжала:
-- Еслибъ я была на вашемъ мѣстѣ, овечка моя, я бы все разсказала моему Отцу: вѣдь Онъ, дитя мое, любитъ васъ! Ему было бы пріятно, еслибъ вы обратились къ нему, высказали бы ему свое горе и, повѣрьте, Онъ успокоилъ бы васъ. Такъ по крайней мѣрѣ я дѣлала всегда, и всегда находила, что дѣлала не напрасно.
-- Ахъ, Милли! неужели ты хочешь, чтобъ я обратилась къ Богу и просила его помочь мнѣ въ моихъ безразсудныхъ поступкахъ?
-- Почему же и нѣтъ? Вѣдь это ваши же поступки.
-- Прекрасно; но, Милли, сказала Нина боязливо:-- ты знаешь, что относительно религіи я была весьма дурная дѣвочка. Вотъ уже годы и годы, какъ я не читала молитвъ. Въ пансіонѣ обыкновенно смѣялись надъ тѣми, кто читалъ ихъ, и потому я мало молилась.
-- Что съ вами, моя милочка? Вы ли это говорите?-- Неужели вы думаете, что Отецъ Небесный не знаетъ всѣхъ нашихъ дѣлъ и помышленій, что Онъ не любитъ и не хранитъ насъ во всякое время! Нѣтъ, дитя мое, Онъ знаетъ, какія мы бѣдныя и слабыя созданія.
-- Милли, Милли! я такъ давно не читала молитвъ, что даже и не знаю теперь, какъ онѣ читаются.
-- Господь съ вами, дитя мое! Я обыкновенно обращаюсь къ Отцу Небесному и высказываю Ему все, что на душѣ, и когда я выскажу Ему все свое горе, камень этотъ становится легче всякаго перышка.
-- Но все же, я такъ давно не молилась Ему!
-- Вотъ что я скажу вамъ, моя милочка! Я помню васъ, когда вы еще были маленькимъ, умненькимъ ребенкомъ, прыгали по балкону, бѣгали отъ тѣхъ, кто смотрѣлъ за вами, убѣгали въ рощу, рвали цвѣты, рѣзвились и шалили. Разъ вы веселились тамъ, какъ вдругъ папа выходитъ на балконъ и не находитъ васъ. Онъ кличетъ васъ, вы его не слышите; онъ бросается въ одну сторону, заглядывать въ другую; бѣжитъ въ лѣсъ и наконецъ находитъ васъ: вы стоите въ болотѣ, башмачки ваши увязли въ грязи; ваши ручки и личико перецарапаны, вы плачете и зовете папа. Онъ говорилъ, что этотъ призывъ былъ для него лучше всякой музыки, какую онъ слыхалъ въ своей жизни. Я помню, онъ взялъ васъ на руки и унесъ домой, безпрестанно цалуя васъ. Вотъ какъ это было моя милочка! Вы только тогда призывали своего папа, когда нужна была его помощь! Такъ точно поступаемъ мы всѣ и во всякое время. Мы только тогда прибѣгаемъ къ Отцу Небесному, когда намъ нужна Его помощь, когда сцѣпленіе трудностей и горестей заставляетъ насъ обратиться къ Нему. Когда нибудь, я поговорю съ вами побольше объ этомъ. Но теперь, моя милбчка, не горюйте: просите Его помощи и засните спокойно. Онъ услышитъ васъ. Господь съ вами!
Сказавъ это, Милли, съ заботливостью доброй няни, пригладила подушку, и, поцаловавъ Нину въ голову, удалилась.