САДЪ ТИФФА.
Еслибъ объемъ нашего повѣствованіи былъ значительнѣе, мы бы охотно провели еще нѣсколько дней въ тѣни Рощи Маньолій, гдѣ Клэйтонъ и Нина оставались на нѣкоторое время, и гдѣ время летѣло по дорогѣ, усыпанной цвѣтами; но, къ сожалѣнію, неумолимое время которое не ждетъ человѣка, не ждетъ и повѣствователя. Мы должны поэтому сказать въ нѣсколькихъ словахъ, что когда кончился визитъ, Клэйтонъ еще разъ проводилъ Нину въ Канема, и оттуда возвратился въ кругъ своихъ обычныхъ занятій. Нина возвратилась домой совершенно съ другимъ взглядомъ на предметы, благодаря сближенію съ Анной. Клэйтонъ справедливо полагалъ, что благородный примѣръ сильнѣе дѣйствуетъ на человѣка, чѣмъ самыя убѣдительныя увѣщанія.-- Эта истина отразилась на Нинѣ. Съ минуты возвращенія домой, Нина начала ощущать въ душѣ своей положительное влеченіе къ болѣе благородной и дѣятельной жизни, чѣмъ жизнь, которую она вела до этой поры. Великое и всепоглощающее чувство, которое рѣшаетъ участь женщины, есть уже въ самомъ свойствѣ своемъ чувство возвышающее и облагораживающее душу. Оно становится такимъ даже тогда, когда сосредоточивается на предметѣ, его недостойномъ,-- а тѣмъ болѣе, когда предметъ этотъ вполнѣ его достоинъ.
Съ первой минуты знакомства, въ скоромъ времени обратившагося въ искренною дружбу, Клэйтонъ никогда не хотѣлъ и не рѣшался вмѣшиваться въ развитіе нравственной натуры Нины. Съ помощію врожденной проницательности и дальновидности, онъ усматривалъ, что въ душѣ Нины, совершенно безсознательно съ ея стороны, каждое чувство становилось сильнѣе, мысли принимали болѣе обширные размѣры. Поэтому онъ предоставилъ развитіе ихъ тѣмъ же самымъ спокойнымъ силамъ, которыя распускаютъ розы и даютъ поправленіе виноградной лозѣ. Передъ ней онъ не хотѣлъ казаться другимъ человѣкомъ,-- не требуя этого и отъ нея.-- Образъ его жизни, его благородство и великодушіе сами собою производили на нее благотворное дѣйствіе.
Спустя нѣсколько дней послѣ пріѣзда въ Канема, Нина вздумала навѣстить нашего стараго друга Тиффа. Это было въ одно теплое, свѣтлое лѣтнее утро, съ сѣроватымъ туманомъ на горизонтѣ; когда вся природа погружена была въ ту сладкую дремоту и нѣгу, которыя служатъ вѣрнымъ предвѣстникомъ знойнаго дня. Со времени ея отсутствія, въ дѣлахъ Тиффа превзошло значительное улучшеніе. Маленькій сиротка, бойкій, хорошенькій мальчикъ, съ помощію такой заботливой няни, какъ Тиффъ,-- съ помощію кусочка ветчины, замѣнявшей материнскую грудь и благодаря вѣтрамъ и зефирамъ, нерѣдко убаюкивавшимъ его подъ открытымъ небомъ,-- выросъ, сдѣлался маленькимъ ползающимъ созданіемъ, слѣдовалъ за Тиффомъ во время его агрономическихъ занятій, и непонятнымъ лепетомъ выражалъ свой восторгъ. Въ ту минуту, когда Нина подъѣхала, Тиффъ работалъ въ саду. Его наружность, надобно признаться, отличалась необычайною странностью. По обыкновенію, онъ носилъ передникъ, какъ будто показывая этимъ, что на немъ лежатъ обязанности няни и кормилицы; но такъ какъ другія многоразличныя его занятія поглощали почти все его время, и такъ какъ онъ менѣе всего обращалъ вниманія на украшеніе своей наружности, то нижнее его платье обнаруживало слѣды той бренности, которая присущна всему человѣчеству.
-- Ахти, Боже мой!-- говорилъ онъ про себя, приноровляясь, съ большими затрудненіями, съ которой стороны приступать къ изношеннымъ панталонамъ: тутъ дира, и тамъ дира! Для панталонъ полагается только двѣ диры, а тутъ ихъ двѣ дюжины! Не мудрено, что нога не попадаетъ куда слѣдуетъ! Бѣдный, старый Тиффъ! Какъ бы я желалъ имѣть то платье, о которомъ говорили на митингѣ и которое служило на все сороколѣтнее странствованіе въ пустынѣ! Удивительно, какъ все было прочно въ то время! Впрочемъ, ничего, я навяжу передникъ сзади и передникъ спереди, дѣло-то а поправится. Слава Богу, что есть еще передники! Дѣлать нечего, надо будетъ сшить панталоны пустъ только выйдутъ всѣ зубки у малютки, пусть толькр кончится необходимость починивать платье мастера Тэдди, мытье пеленокъ, и эта несносная необходимость полоть гряды въ саду! Не понимаю, къ чему разрастается негодная трава тамъ, гдѣ посѣяно хорошее сѣмя? Она отнимаетъ время у насъ, надоѣдаетъ намъ,-- а для чего?-- не знаю! Быть можетъ, тутъ есть и благая цѣль. Мы мало въ этомъ смыслимъ.
Тиффъ сидѣлъ въ саду и пололъ гряды, какъ вдругъ онъ былъ изумленъ появленіемъ Нины, подъѣхавшей верхомъ къ воротамъ. Это обстоятельство поставило Тиффа въ самое затруднительное положеніе. Ни одинъ свѣтскій кавалеръ не имѣлъ столь совершеннаго понятія объ условіяхъ вѣжливости, о дани красотѣ, происхожденію и модному свѣту, какъ старый Тиффъ. Поэтому, будучи застигнутъ между грядами, съ синимъ передникомъ спереди и краснымъ сзади, онъ внезапно увидѣлъ себя въ безвыходномъ положеніи! Тиффъ, однакожь, не потерялся. Зная, что вполнѣ благовоспитанныя люди не стыдятся встрѣчи лицомъ къ липу съ нищетою и не гнушаются ею; кромѣ того, благоразумно полагая, что недостатокъ радушія несравненно хуже недостатка въ нарядѣ, онъ немедленно всталъ и поспѣшилъ къ воротамъ сдѣлать должное привѣтствіе незванной и нежданной гостьѣ.
-- Да надѣлитъ Небо еще большею красотою ваше прелестное личико, миссъ Нина! сказалъ онъ, между тѣмъ какъ легкій вѣтерокъ игралъ его краснымъ и синимъ парусами. Старый Тиффъ безпредѣльно счастливъ, видя васъ у воротъ своей хижины. Миссъ Фанни здорова, благодарю васъ.-- Мистеръ Тидди и малютка, тоже, благодаря Бога, живутъ по маленьку. Будьте такъ добры, миссъ Нина, пожалуйте къ намъ, хоть на минутку. У меня есть свѣженькія ягодки, которыя я набралъ въ болотѣ; -- миссъ Фанни сочтетъ за особенное счастіе, если вы ихъ отвѣдаете. Извините, продолжалъ онъ, захохотавъ отъ чистаго сердца и въ тоже время бросивъ взглядъ на свой оригинальный нарядъ: я ни какъ не ожидалъ такого посѣщенія, и потому одѣлся въ старенькое платье.
-- Не безпокойся, дядя Тиффъ,-- этотъ нарядъ превосходно идетъ къ тебѣ! сказала Нина На мой взглядъ, онъ чрезвычайно оригиналенъ и живописенъ. Вѣдь ты не изъ числа тѣхъ людей, которые не столько стыдятся за свою безпечность, сколько заботятся объ украшеніи своей наружности,-- не такъ ли? Если ты отрудишься отвести мою лошадь вонъ къ тому пню,-- тогда я сойду!
-- Помилуйте, миссъ Нина! сказалъ Тоффъ, стараясь съ величайшей поспѣшностью исполнить ея приказаніе.-- Еслибы старикъ Тиффъ стыдился работать, то у него накопилось бы ея цѣлая груда, такъ что ему одному и не справиться бы. Это вѣрно!
-- Со мной вызвался ѣхать Томтитъ; -- такой негодный!-- сказала Нина, посмотрѣвъ кругомъ себя: онъ, вѣрно, остался у ручья! Его соблазнилъ зеленый виноградъ; -- теперь, какъ говорится, поминай его, какъ звали. Пожалуйста, Тиффъ, привяжи Сильфиду гдѣ нибудь въ тѣни, а я пойду къ миссъ Фанни.
И Нина торопливо пошла по дорожкѣ, окаймленной съ обѣихъ сторонъ китайскими астрами и ноготками и ведущей прямо къ крыльцу, на которомъ Фанни, съ стыдливымъ румянцемъ, покрывавшимъ ея смуглыя щеки, поджидала миссъ Нину. Этотъ ребенокъ, въ лѣсахъ, среди которыхъ выросъ, былъ самымъ отважнымъ, свободнымъ и счастливымъ созданіемъ. Не было дерева, на которое Фанни не могла бы вскарабкаться, не было чащи кустарника, сквозь который она не могла бы пробраться. Она знала каждый цвѣтокъ въ окрестностяхъ ея дома, каждую птичку, каждую бабочку; знала, съ нпогрѣшительною точностію, въ какое время созрѣвали различные плоды и разцвѣтали цвѣты, и наконецъ до такой степени знакома была съ языкомъ птицъ и бѣлокъ, что ее можно было принять за посвященную въ таинства природы. Единственный ея помощникъ, другъ и покровитель, старый Тиффъ, одаренъ былъ тою странною, причудливою натурою, которая не въ состояніи допустить къ себѣ привитіе грубыхъ началъ. Его частыя лекціи о приличіи и благовоспитанности, его длинныя и витіеватыя повѣствованія о главныхъ подвигахъ и отличіяхъ предковъ Фанни, успѣли поселить въ ея дѣтскомъ сердцѣ сознаніе собственнаго своего достоинства, и въ тоже время внушили ей необходимость имѣть уваженіе къ лицамъ, которыя отличалась своимъ превосходнымъ положеніемъ въ обществѣ и богатствомъ. Способъ воспитанія, изобрѣтенный Тиффомь, въ сущности инстиктивный, былъ, однакоже, въ высшей степени философическій; особливо, если принять въ соображеніе, что основаніемъ, этому способу служило чувство самоуваженія, которое, можно сказать, есть мать многихъ добродѣтелей, и щитъ отъ многихъ искушеній. Само собою разумѣется, много способствовало этому и самое происхожденіе Фанни. Она получна болѣе нѣжную организацію, сравнительно съ другими находившимися съ ней въ одномъ положеніи. Кромѣ того, она отличалась способностью, свойственною, впрочемъ, всему женскому полу,-- перенимать тайну одѣваться не только прилично, но и со вкусомъ. Нина, вступивъ на порогъ единственной маленькой и тѣсной комнатки, не могла не удивиться убранству ея. Цвѣты, собранные въ болотахъ и рощѣ, перья разныхъ птицъ, коллекція яицъ, отличавшихся одно отъ другаго своею наружностью, высушенныя травы и другіе предметы, составляющіе исключительность растительнаго и животнаго царства лѣсистой страны,-- служили вѣрнымъ доказательствамъ ея вкуса, образовавшагося при ежедневныхъ и близкихъ сношеніяхъ съ природой. На этотъ разъ на ней надѣты были весьма хорошенькое ситцевое платье и бѣлый кисейный чепчикъ, которые привезъ ей отецъ, при послѣднемъ возвращеніи изъ своихъ странствованій. Ея каштановые волосы были весьма мило причесаны; свѣтлые голубые глаза, вмѣстѣ съ прекраснымъ румянцемъ, придавали ея хорошенькому личику умное, доброе и благородное выраженіе.
-- Благодарю васъ, сказала Нина, въ то время, когда Фанни предложила ей стулъ, единственный во всемъ домѣ:-- я лучше пойду въ садъ. Въ такіе дня, какъ сегодня, я предпочитаю быть на воздухѣ. Дядя Тиффъ, ты не ожидалъ такого ранняго визита? я нарочно выбрала сегодняшнее утро для этой прогулки, подняла всѣхъ на ноги къ раннему завтраку, собственно съ тою цѣлію, чтобъ съѣздить сюда до наступленія зноя. Ахъ, какъ мило здѣсь! лѣсная тѣнь покрываетъ весь садъ! Какъ плавно колеблются эти деревья!.. пожалуйста, Тиффъ, продолжай свою работу, не обращай на меня вниманія!
-- Да, миссъ Нина, удивительно пріятно! Я вотъ вышелъ въ садъ въ четыре часа, и мнѣ послышалось, какъ будто деревья, шелестя листьями, хвалили Господа,-- такъ тихо, тихо, знаете, колебался одинъ листикъ за другимъ: ихъ сучья казались мнѣ руками воздѣтыми къ небу; и вонъ тамъ, въ той части неба, горѣла такая яркая звѣзда! Я полагаю, что эта звѣзда принадлежитъ тамъ къ одной изъ самыхъ старинныхъ фамилій.
-- Весьма вѣроятно, сказала Нина весело:-- ее называютъ Венерой,-- звѣздой любви, дядя Тиффъ; а мнѣ кажется, то эта фамилія весьма старинная,
-- Любовъ -- вещь чрезвычайно хорошая, сказалъ Тиффъ. Она производитъ, миссъ Нина, много хорошаго. Иногда, любуясь природой, я говорю себѣ: кажется, эти деревья любятъ другъ друга: они стоятъ, переплетаются вѣтвями, киваютъ своими верхушками и шепчутся. Виноградъ, птичка и вообще все, что вы видите, существуетъ спокойно, никого не обижая и любя другъ друга. Люди безпрестанно ссорятся, презираютъ и даже убиваютъ другъ друга;-- но въ природѣ вы этого не увидите; въ ней все такъ тихо, спокойно. Вотъ ужь можно смѣло сказать, что всѣ эти растенія ведутъ жизнь самую миролюбивую: это чрезвычайно, какъ назидательно.
-- Правда твоя, Тиффъ, сказала Нина. Старушка-природа -- превосходная хозяйка; она изъ ничего производитъ удивительныя вещи.
-- Да, напримѣръ, она произвела вонъ эти громадные лѣса, и, вѣдь, безъ всякаго шума, сказалъ Тиффъ. Я часто думаю объ этомъ, любуясь моимъ садомъ. Да вотъ, посмотрите на этотъ рисъ -- выросъ выше моей головы, вытянулся въ теченіе нынѣшняго лѣта. И вѣдь безъ всякаго шума, никто бы я замѣтить не могъ, какъ это сдѣлалось. На митингѣ намъ говорили о томъ, какъ Господь сотворилъ небо и землю. Старый Тиффъ, миссъ Нина, думаетъ, что Господь не перестаетъ созидать вселенную. Творческая сила его является передъ вашими глазами на каждомъ шагу; вы можете видѣть это, миссъ Нина, во всѣхъ произрастеніяхъ! Каждое изъ нихъ, одарено своею особенною жизнью. Каждое слѣдуетъ по своему пути, но не по другому! Эти бобы, напримѣръ, посмотрите, какъ они вьются около своихъ тычинокъ; и вѣдь все въ одну сторону, а не въ другую, какъ будто ихъ привязали! Значитъ, ужь такъ имъ и показано! Странно, миссъ Нина, такъ странно, что Тиффъ не можетъ надивиться вдоволь! сказалъ онъ, садясь на землю и предаваясь обычному порыву смѣха, которымъ выражались у него и радость, и печаль и удивленіе.
-- Тиффъ, да ты настоящій философъ, сказала Нина.
-- Помилуйте, миссъ Нина! какъ это можно! сказалъ Тиффъ серьезнымъ тономъ. Одинъ изъ проповѣдниковъ порядочно настращалъ насъ на митингѣ. Онъ говорилъ, что люди не должны быть философами: этого я никогда не забуду! Нѣтъ, миссъ Нина, надѣюсь -- я не философъ!
-- Изини, извини дядя Тиффъ, вѣдь я не хотѣла тебя обидѣть. Но скажи, пожалуйста, доволенъ ли ты остался митингомъ? спросила Нина.
-- Да, кое-что вынесъ оттуда, хотя я не знаю, что именно. Представьте, что мнѣ пришло въ голову, массъ Нина? Вы пріѣхали сюда, какъ будто нарочно за тѣмъ, чтобъ объяснить намъ нѣкоторыя вещи. Миссъ Фанни читаетъ еще плохо, такъ будьте такъ добры, прочитайте что нибудь изъ библіи, и поучите насъ какъ бытъ христіанами.
-- Ахъ, Тиффъ! ты бы прежде спросилъ: знаю ли я это сама? сказала Нина: -- Я лучше пришлю Милли побесѣдовать съ вами. Она, можно сказать,-- истинная христіанка.
-- Милли -- хорошая женщина, сказалъ Тиффъ, съ видомъ нѣкотораго сомнѣнія: во, миссъ Нина, я хочу научиться отъ бѣлыхъ, и именно отъ васъ, если это не составятъ вамъ труда.
-- О, никакого, дядя Тиффъ! Если ты хочешь послушать, какъ я читаю, то изволь. Принеси же библію, а я между тѣмъ сяду въ тѣнь, и потомъ ты будешь слушать, не отрываясь отъ работы.
Тиффъ побѣжалъ въ хижину позвать Фанни и принесть экземпляръ Новаго Завѣта, получить который черезъ Криппса ему стояло большихъ просьбъ и чрезвычайныхъ угожденій. Въ то время, какъ Фанни, выбравъ себѣ мѣсто у ногъ Нины, плела вѣнокъ, Нина въ раздумьи, съ чего начать чтеніе, перелистывала книгу. Увидѣвъ, съ какимъ вниманіемъ и нетерпѣніемъ смотрѣлъ на нее Тиффъ, она съ какимъ-то болѣзненнымъ ощущеніемъ въ душѣ признавалась себѣ, что почти впервые держала въ рукахъ книгу, столь драгоцѣнную въ глазахъ Тиффа.
-- Что же я прочитаю тебѣ, Тиффъ? О чемъ ты хочешь услышать?
-- Я хотѣлъ бы узнать о кратчайшемъ пути, который приведетъ этихъ дѣтей въ царство небесное, сказалъ Тиффъ. Здѣшній міръ очень хорошъ, пока существуетъ; но, вѣдь, онъ кратковременный, въ немъ ничего нѣтъ вѣчнаго.
Нина задумалась.. Ей предложили самый трудный вопросъ! Простодушный старикъ съ дѣтскимъ довѣріемъ ждалъ ея отвѣта.
-- Тиффъ, наконецъ сказала она, принимая непривычный, для нея серьезный видъ:-- кажется, всего лучше будетъ, если я прочитаю тебѣ о нашемъ Спасителѣ. Онъ пришелъ въ этотъ міръ за тѣмъ, чтобы указать намъ путь ко спасенію. Я буду часто заглядывать сюда и прочитаю всю его исторію, все, что говорилъ онъ и дѣлалъ: тогда, быть можетъ, ты самъ увидишь этотъ путь. Быть можетъ, прибавила она со вздохомъ:-- и я увижу его.
При этихъ словахъ внезапное дуновеніе вѣтра потрясло кустъ полевыхъ розъ, вившихся около дерева, подъ которымъ расположилась Нина, и на неё упало обиліе душистыхъ лепестковъ.
-- Да, сказала Нина про себя, сбрасывая лепестки, упавшіе на книгу. Тиффъ правду говоритъ, что въ нашемъ мірѣ ничего нѣтъ вѣчнаго.
И вотъ, среди несмолкаемаго, глухаго ропота столѣтнихъ сосенъ и шелеста листьевъ винограда, раздались божественныя слова св. Евангелія: "Когда въ Виѳлеемѣ Іудейскомъ родился Іисусъ, отъ Востока пришли волхвы, спрашивая гдѣ находится новорожденный царь Іудейскій? Мы видѣли на Востокѣ звѣзду его и пришли поклониться ему".
Нѣтъ никакого сомнѣнія, что люди, съ болѣе развитыми понятіями, безпрестанно останавливали бы чтеніе, предлагая тысячи географическихъ и статистическихъ вопросовъ о томъ, гдѣ находился Іерусалимъ, кто такіе была эти волхвы, далеко ли Востокъ отстоялъ отъ Іерусалима. Но Нина читала дѣтямъ и старику, въ безъискусственной и воспріимчивой натурѣ которыхъ жила безпредѣльная вѣра. Дѣтское воображеніе ея слушателей быстро превращало каждый описываемый предметъ въ дѣйствительность. Въ душѣ ихъ немедленно создался Іерусалимъ, и сдѣлался для нихъ извѣстнымъ, какъ сосѣдній городъ И... Царя Ирода они представляли себѣ живымъ существомъ, съ короною на головѣ; и Тиффъ тотчасъ отъискалъ нѣкоторое сходство между нимъ и старымъ генераломъ Итономъ, имѣвшимъ привычку возставать противъ всякаго добраго дѣла, предпринимаемаго Пэйтонами. Негодованіе Тиффа достигло крайнихъ предѣловъ, когда Нина прочитала о безчеловѣчномъ повелѣніи Ирода умертвить въ Виѳлеемѣ и окрестностяхъ его всѣхъ младенцевъ; но услышавъ, что Иродъ недолго жилъ послѣ этого ужаснаго злодѣянія, Тиффъ немного успокоился.
-- И по дѣломъ ему! сказалъ онъ, сильно ударивъ лопаткой по грудѣ выполотой травы: -- умертвить всѣхъ бѣдныхъ младенцевъ -- это ужасно! Да что же она сдѣлали ему? Желалъ бы я знать, что онъ думалъ о себѣ?
Нина сочла необходимымъ еще болѣе успокоить доброе созданіе, прочитавъ ему до конца всю исторію о рожденіи Спасителя. Она прочитала о путешествіи волхвовъ, о томъ, какъ имъ снова явилась звѣзда-благовѣстница, шла передъ ними, направляя путь ихъ, и остановилась надъ тѣмъ мѣстомъ, гдѣ была Матерь Божія съ предвѣчнымъ Младенцемъ;-- о томъ, какъ они увидѣли Божественнаго Младенца, поверглись предъ нимъ и поднесли ему дары, состоящіе изъ золота, ладана и смирны.
-- О, Боже мой! какъ бы я желалъ находиться при этомъ поклоненіи! сказалъ Тиффъ. Этотъ младенецъ уже и тогда былъ Царемъ Славы! О, миссъ Нина, теперь я понимаю тотъ гимнъ, который поютъ на митингахъ и въ которомъ говорится о колыбели. Вы помните, онъ начинается вотъ такъ...
И Тиффъ запѣлъ гимнъ, слова котораго производили на него глубокое впечатлѣніе, даже еще въ то время, когда онъ не постигалъ ихъ значенія:
На Его колыбели сверкаютъ капли холодной росы;
Онъ лежитъ въ ясляхъ, озаренный божественнымъ свѣтомъ;
Хоръ ангеловъ славословитъ и называетъ Его --
Творцомъ міра, Спасителемъ и Царемъ вѣрующихъ.
Нина только теперь, при видѣ искренней, глубокой вѣры въ своихъ слушателяхъ, поняла всю безъискуственную, истинную поэзію въ этомъ повѣствованіи, которое, какъ неувядающая лилія, цвѣтетъ въ сердцѣ каждаго христіанина, съ тою же чистотою и нѣжностью, съ какою она распустилась впервые, восемнадцать столѣтій тому назадъ. Этотъ Божественный Младенецъ, уча впослѣдствіи народъ въ Галилеи, говорилъ о сѣмени, упавшемъ въ доброе и честное сердце; сѣмя, упавшее въ сердце Тиффа, нашло въ немъ самую плодотворную почву. Съ окончаніемъ чтенія Нина ощущала, что эффектъ, который она произвела на другихъ, въ одинаковой степени коснулся и ея собственнаго сердца. Въ эту минуту добрый, любящій Тиффъ готовъ былъ преклониться предъ Искупителемъ человѣческаго рода, представлявшимся ему въ образѣ младенца. Казалось, что воздухъ окружавшій его, былъ проникнутъ святостію повѣствованія. Въ то время, какъ Нина садилась на лошадь, чтобы воротиться домой, Тиффъ поднесъ ей небольшую корзиночку дикой малины.
-- Позвольте Тиффу предложить вамъ маленькій гостинецъ, сказалъ онъ.
-- Благодарю тебя, дядя Тиффъ, какъ это мило! Доверши же мое удовольствіе: подари мнѣ вѣтку мичиганской розы.
Тиффъ чувствовалъ себя на верху блаженства: онъ оторвалъ лучшую вѣтку отъ куста любимыхъ розъ и предложилъ ее Нинѣ. Но, увы! не успѣла Нина доѣхать до дому, какъ роскошныя розы на подаренной вѣткѣ увяли отъ солнечнаго зноя. Она вспомнила при этомъ слова св. Писанія: "трава засохнетъ, цвѣтъ завянетъ, но слово Божіе останется неувядаемымъ во вѣки".