Посмотрим теперь, что делается с защитником Маргариты у гостиницы "Красная Роза". Мужественное нападение на шайку Ле Моффа имело свидетельницей не только герцогиню Монбазон, но и другую даму, которая при стуке оружия отворила окно и с восхищением смотрела на удивительные подвиги неизвестного господина.
Дама эта была жена парламентского советника Мартино, горячего приверженца президента Брусселя и, следовательно, самого непримиримого врага кардинала.
Большой и прекрасный дом советника находился на углу улиц Персэ и Сент-Антуана, неподалеку от гостиницы "Красная Роза". Все бедные того околотка хорошо были знакомы с этим домом, потому что здесь раздавалась щедрая милостыня, в том же доме часто сверкали огни блистательных балов.
Прекрасная и грациозная госпожа Мартино достигла того счастливого возраста, когда женщина является в полном блеске красоты и опытности. А характер у нее был решительный и отважный, как почти у всех дам той беспокойной эпохи. Как все, она имела привычку каждый день кататься верхом по окрестностям. Ей дали прозвище амазонки Сент-Антуанского предместья. Несмотря на прохладную ночь, она оставалась на своем балконе, чтобы видеть, что делается с молодым и отважным рыцарем, наружность которого нельзя было рассмотреть при лунном свете.
Она видела, как некая дама в сопровождении Ле Моффа вошла в гостиницу, как потом она вышла и как вслед за тем вся шайка оставила "Красную Розу".
Когда начало рассветать, госпожа Мартино преспокойно легла в постель и позвонила. На ее зов пришла горничная, которой она приказала посторожить на балконе и потом рассказать обо всем, что будет делаться в гостинице. После трех часового сна прекрасная советница проснулась и весело стала одеваться, получив от горничной уверение, что во все это время в гостинице не видно было признаков жизни и ворота были на запоре. Тогда она пошла прямо к гостинице в сопровождении двух лакеев.
Приказав своим людям оставаться на улице, она сильно постучала у ворот.
Прибежал хозяин, по наружности его видно было, что он всю ночь не ложился спать. Он тотчас узнал в ранней посетительнице свою блистательную соседку.
-- Хозяин, -- сказала она, -- я видела все, что происходило у вас нынешней ночью. На дворянина -- а он дворянин, судя по тому, как он действовал шпагой -- напали люди подозрительной наружности. Он внезапно исчез. Что с ним сделалось? Не знаете ли вы об этом? Куда он девался?
-- Он находится у меня в комнате и приходит в себя от ушибов и ран.
-- И прекрасно, а я боялась, чтобы он не умер.
-- Нет, он, должно быть, живуч, как кошка, потому что у всякого другого обыкновенного человека непременно вышибло бы дух от одного падения в подвал, куда его спустили без всякой осторожности.
-- Хозяин, ваши слова возбуждают во мне сильное участие к этому молодому человеку. Проводите меня к нему.
Хозяин почтительно поклонился и повел любопытную красавицу по лестнице на самый верхний этаж дома.
-- Зачем вы его поместили так высоко? -- спросила она.
-- Да у него в кармане не было и трех ливров, а лошадь его, отдыхающая у меня в конюшне, не стоит и двадцати экю, -- сказал хозяин в замешательстве.
-- Вы нехорошо поступили. О дворянах, особенно в настоящее время, нельзя судить по их карману, а надо смотреть на их наружность. Сейчас же пришлите ко мне этого молодого человека: мои люди помогут вам перенести его. И чтобы через четверть часа это было сделано.
-- Но, милостивая государыня...
-- Я вам приказываю.
-- Но другая дама тоже...
-- Договаривайте скорее!
-- Другая дама тоже приказала мне как можно лучше ухаживать за ним, и я боюсь...
-- Другая дама? А как ее зовут?
-- Не знаю, -- отвечал хозяин.
-- Дала ли она вам задаток?
-- Нет, но она обещала.
-- Она обещала, а я плачу. Вот вам, -- сказала она, -- бросая ему туго набитый кошелек.
-- Слушаю, -- сказал он с низким поклоном, мигом побежденный таким неодолимым доказательством, -- слушаю и повинуюсь.
-- И сделайте это так скоро, как я вам сказала, через четверть часа.
Госпожа Мартино воротилась домой и с радостно-торжественным видом бросилась на шею мужу, который имел привычку рано вставать и давно уже сидел за работой.
-- Арман, вот тебе добрая новость, мне пришла в голову славная идея.
-- Что это за идея, милая моя? -- спросил Мартино с озабоченным видом: он всегда побаивался вдохновения своей жены.
-- Я приютила у себя жертву народной войны и врага Мазарини. Слуги кардинала изранили молодого человека, самого неустрашимого воина в мире.
-- Душа моя, все вы с ума сходите от этих неустрашимых воинов, я ничего не предвижу доброго от воинственной отвага женщин. Одному Богу известно, сколько мне стоило труда удерживать вас дома во время этих междоусобных смут. А теперь вы сыграли плохую шутку, выражая во всеуслышание свои убеждения.
-- Ах вы осторожный человек, ничего вы не понимаете в политике, любезный мой супруг!
-- Я осторожен и благоразумен. Мы находимся теперь в мире с двором, зачем же будить кота, когда он спит?
-- У нас разве мир? Это только перемирие, того и ждите, что все пойдет по-прежнему. Слушайте мое предсказание: плохо будет всем нам, если принцы не будут освобождены из заключения.
-- Опять! Держу пари, что ты виделась с герцогиней Лонгвилль!
-- Признаюсь, вчера это было, только прошу вас, сохраните эту тайну.
-- О! Вы знаете, я нем, когда этого требует моя жена.
-- Хорошо, но если вы хотите, милый Арман, то можете много помочь успеху дела принцев.
-- Как это?
-- Я вам вверю государственную тайну, а вы дайте мне клятву не изменить мне.
Советник посадил жену к себе на колени и поцеловал ее в шею.
-- Клянусь делать все, что хочет прелестное создание, которое я люблю больше всего на свете.
-- Вот и прекрасно. Ах, как вы милы! Следовательно, вы позволите мне ехать вместе с герцогиней в Гавр.
-- В Гавр? В уме ли ты, Генриетта! Подумай, могу ли я расстаться с тобой на такое долгое время?
-- Три дня езды туда, три дня оттуда -- долго ли это?
-- И, вероятно, верхом, моя прекрасная амазонка?
-- Разумеется, как же иначе?
-- А позвольте у вас спросить, зачем вам понадобилось ехать в Гавр?
-- Ну уж это вы после узнаете, по моем возвращении оттуда.
-- Так это у тебя называется доверять мне государственную тайну?
-- Ах! Какой ты любопытный муж! Тебе все хочется знать. Так и быть, знай же -- мы поедем с герцогиней навестить принцев.
-- Разве можно навещать принцев, когда они сидят в заключении? Впрочем, они ведут очень спокойную и приятную жизнь, -- продолжал он, улыбаясь. -- И как это может сделать герцогиня Лонгвилль, которую по справедливым подозрениям кардинал изгнал из Парижа.
-- Она теперь находится в Париже, я виделась с ней.
-- Ах, Генриетта, дитя милое, поберегись! Будь осторожна хоть для меня! Ты слишком смела, и тебе нравится выказывать свою отвагу. Это непременно завлечет нас в какую-нибудь западню, расставленную Мазарини.
-- Какая тут осторожность? Можно подумать, что ты просто трусишь.
-- За тебя. Так ты приютила этого неустрашимого воина для того, чтобы посетить принцев?
-- Может быть. Когда он выздоровеет, его помощь нам будет очень полезна.
-- Две сумасбродные женщины и один сорванец -- разве это может напугать кардинала. Отправляйся, мой голубчик, в Гавр. Я даю тебе позволение!
Госпожа Мартино вырвалась из рук мужа и побежала в комнату, куда принесли неизвестного защитника Маргариты.
-- Куда это я попал? -- спросил он у лакеев.
Генриетта поспешно встала между двумя половинками полога.
Словно ослепленный неожиданным блеском, молодой человек закрыл глаза, потом опять открыл их и с восторгом посмотрел на очаровательное видение.
-- Ах! Как вы прекрасны, -- произнес он наконец.
-- Тише! Лежите спокойно и не мешайте мне вылечить вас, -- сказала она, махнув рукой слугам, чтобы уходили из комнаты.
-- Это вы были у окна и звали меня на помощь?
-- Нет, не я, но я была свидетельницей, как мастерски вы владеете своей шпагой, что и дало мне самое лучшее понятие о вас.
-- Как вы добры! -- сказал молодой человек, приподнимаясь и сложив руки в упоении.
-- Лежите спокойно, говорят вам! Вы ранены!
-- Я? И совсем почти ничего. Правда, на груди у меня есть несколько неглубоких царапин, но что ж за беда? Что тут нет никакой опасности, доказывает мое ровное и глубокое дыхание. Правда, у меня сильные ушибы головы, но я сознаю, что рассудок мой невредим. Если вы позволите, то я охотно встану и буду крепко держаться на ногах -- ручаюсь вам за это.
-- О! Да вы, видно, из железа сотворены?
-- Совершенно так. По милости Божьей, я наслаждаюсь самым лучшим здоровьем в мире. Сколько раз в жизни я получал удары и раны, и все нипочем. Я закалился в боях и бурях военной службы.
-- Вы были на военной службе?
-- Был.
-- А еще так молоды!
-- Я был офицером в армии герцога Карла Лотарингского и оставил его только для того, чтобы побыть с любимой матерью в нашем старинном замке. Две недели тому назад скончалась моя мать -- благородная, святая женщина! Я приехал в Париж, чтобы развеять печаль и поискать счастья. Надоела мне служба у герцога Лотарингского, он скорее похож на атамана шайки разбойников, чем на полководца славной армии. Впрочем, мы расстались с ним в самых лучших отношениях.
-- И вы правы. Как я рада, что вы дворянин!
-- Имя мое Гонтран Жан д'Эр, из Лотарингии. Я -- кавалер, без копейки дохода, и готов в случае надобности подставить лоб под всякие пули, чтобы услужить вам, если только угодно будет принять мои услуги.
-- Прекрасно. Дайте же мне обещание хорошенько выспаться и делать все, что вам прикажет мой доктор, а я скоро доставлю вам счастливый случай, которого вы желаете.
-- Вы при дворе?
-- Нет, но у меня там есть друзья, которые помогут вам.
-- Я намеревался по прибытии в Париж явиться к принцессе Монпансье. У меня и письмо есть к его высочеству герцогу Орлеанскому.
-- Принцесса Монпансье -- друг королевы, а вы не достигнете блистательного положения, находясь в партии придворных.
-- Вы внушаете мне безграничную веру в себя. Я счастлив мыслью, что вы принимаете во мне участие, и пойду, куда вы поведете меня. Доставьте мне случай отличиться, и я слепо буду повиноваться предписаниям вашего доктора.
-- Очень хорошо, кавалер Жан д'Эр. Поэтому сейчас же усните и ждите, -- сказала она со своей очаровательной улыбкой, окончательно вскружившей голову молодому храбрецу.
Дела шли как нельзя лучше, ведь всем распоряжалась госпожа Мартино. Молодой человек с помощью искусного доктора очень скоро совсем оправился и стал по-прежнему здоров и силен.
Советница провела большую часть дня у постели больного, развлекая его, со свойственным ей даром, приятнейшими разговорами, познакомила с мужем, строгим членом парламента и, по ее выражению, самым несносным и скучным человеком, хотя и молодым. Еще не кончился день, а Гонтран влюбился до безумия в прекрасную Генриетту.
На другой день, после ночи, проведенной на балу -- кому не известно, что в Париже всегда танцуют, даже в роковые дни народных смут -- госпожу Мартино разбудила горничная: какая-то торговка настоятельно требовала свидания с ней.
Госпожа Мартино, всегда готовая к неожиданностям, приказала тотчас впустить торговку. Но едва та вошла, как советница вскрикнула от удивления, она узнала герцогиню Лонгвилль.
-- Как вы прелестны в этом костюме! -- воскликнула она.
-- Что же сказать о вас в этой ночной небрежной одежде? -- отвечала герцогиня, обнимая Генриетту, действительно очаровательную в постели. -- Важное дело привело меня к вам, все погибло!
-- Как?
-- Бофор не возвращался в свой замок прошлой ночью.
Советница улыбнулась.
-- О! Не обвиняйте его! На этот раз не легкомыслие виной! -- сказала герцогиня со вздохом. -- И я не знаю, что и предполагать.
-- Не-уже-ли!
-- Может быть, он в Бастилии, если еще не убит, -- продолжала она, побледнев.
-- Убит! Но кто же осмелится?
-- Он обещал быть у коадъютора сегодня в восемь часов утра. Теперь десять, а его нет. Сам коадъютор в сильной тревоге.
-- Но разве отсутствие герцога Бофора мешает нам действовать?
-- Без него трудно.
-- Конечно, это руководящий меч и у него много друзей, но за недостатком "сотни воинов Интаферна" у меня будет сотня под командой Жана д'Эра.
-- Что это за человек ваш Жан д'Эр?
-- Молодой воин, подающий блестящие надежды. Я вам представлю его.
-- Друг мой, без Бофора дело принцев пропало.
-- Так считает ваш коадъютор, а я утверждаю противное. Если за герцога Бофора рынки, то за меня предместья. Вот так-то!
-- Вы очаровательны, Генриетта! Мои братья получат освобождение от женщины, и эта женщина -- вы! -- сказала герцогиня, еще раз целуя ее.
Вдруг как полоумный влетел в спальню жены советник Мартино.
-- Мы погибли! -- закричал он.
-- Арман! -- сказала Генриетта, указывая почтительно на герцогиню.
-- Ах! Герцогиня! Вы причина нашего несчастья! -- невольно вырвалось у смущенного советника.
-- Что такое случилось?
-- Дом окружен стражей, нас приказано арестовать.
Генриетта не потеряла присутствия духа, поспешно вскочив с постели, толкнула герцогиню в щель между кроватью и стеной, потом накинула на себя утреннее платье и вышла к двери.
Перед ней не замедлил предстать начальник полицейской стражи. С подозрением осматривая спальню, он сказал:
-- По повелению его величества я должен арестовать и отвести в Бастилию вас и всех находящихся в доме, кроме советника Мартино.