Снова въ Лондонѣ.
Наступилъ, наконецъ, роковой день выхода перваго нумера новаго журнала, и Фицджеральдъ радъ былъ возможности вздохнуть свободнѣе. Въ теченіе послѣднихъ двухъ, трехъ недѣль работа его была дѣйствительно утомительна. Его сдѣлали чѣмъ-то вродѣ фактотума и какъ бы возложили на него отвѣтственность за все, что бы ни случилось.
-- Мистеръ Фицджеральдъ,-- говорилъ совершенно растерявшійся Ирпъ, принося ему корректуру статьи самого редактора,-- прочтите, пожалуйста, эту фразу: "отвратительныя снадобья, которыя постоянно изобрѣтаются и распространяются среди публики подъ именемъ шипучихъ напитковъ"...
-- Ну, такъ что-жь?-- спрашивалъ Фицджеральдъ.-- Въ чемъ же тутъ бѣда?
-- Да, по крайней мѣрѣ, пятнадцать различнымъ фирмъ прислали намъ публикаціи о своихъ шипучихъ напиткахъ и минеральныхъ водахъ,-- въ отчаяніи воскликнулъ агентъ.
-- Должно быть, они воображаютъ, что спортсмены страдаютъ неутолимой жаждою,-- смѣясь замѣтилъ Фицджеральдъ.-- Хорошо. Я постараюсь убѣдить мистера Клерка вычеркнуть эту фразу, если она можетъ казаться оскорбительною.
На другой день появился самъ Скобелль съ корректурою той же статьи въ рукахъ.
-- Слушайте-ка, Фицджеральдъ. Взгляните сюда. Ну, на что это похоже? Вѣдь, этакимъ образомъ вы всполошите всю публику, честное слово! Прочтите-ка, что тутъ написано. "Многочисленная и вліятельная группа лицъ, принадлежащихъ къ зажиточнымъ классамъ Англіи, давно уже утратившая страхъ Божій, но еще сдерживаемая въ извѣстныхъ предѣлахъ страхомъ передъ подагрою"... Это невозможно, совершенно невозможно! Вы должны просить Клерка уничтожить это мѣсто. Я, вѣдь, не разъ говорилъ ему, что не допущу въ своемъ журналѣ никакой атеистической и радикальной чепухи.
Это было ужь посерьезнѣе; еслибъ Гильтонъ-Клеркъ узналъ, что мистеру Скобеллю доставлялись корректуры статей или что онъ высказывалъ объ ихъ содержаніи какое-либо мнѣніе, онъ пришелъ бы въ неописанную ярость. Мистеру Вилли приходилось увѣрять капиталиста, что самый подозрительный умъ не найдетъ даже тѣни атеизма или радикализма ни въ одной изъ статей, написанныхъ для Семейнаго Журнала, что Гильтонъ-Клеркъ, навѣрное, изумится такому обвиненію, но что, если кто-нибудь можетъ обидѣться его случайнымъ замѣчаніемъ, Клеркъ, конечно, съ удовольствіемъ вычеркнетъ его.
Послѣ этого разговора Фицджеральдъ спѣшилъ въ Альбани-стритъ и какъ бы мимоходомъ наводилъ рѣчь на спорный пунктъ.
-- Видите, Фицджеральдъ,-- возражалъ Гильтонъ-Клеркъ на его робкія слова,-- я издаю журналъ не ради успѣха публикацій. И какой идіотъ оскорбится подобной невинной шуткой! Мы не можемъ же, наконецъ, приноравливаться во вкусамъ всякихъ микроцефаловъ! Куда вы теперь идете?
-- Я иду завтракать!
-- А!-- замѣтилъ Гильтонъ-Клеркъ, глядя на него.-- Теперь вы, конечно, можете позволить себѣ эту роскошь; только это неблагоразумно съ вашей стороны. Ничто не портитъ фигуры до такой степени, какъ именно завтраки. Не припомню хорошенько, сколько лѣтъ я уже ничего не беру въ ротъ отъ одиннадцати утра до восьми вечера, это мое правило. Кстати, не пособите ли вы мнѣ въ одномъ дѣлѣ? Что бы можно было подарить дамѣ? Какъ бы это вамъ хорошенько объяснить? Не такую вещь, конечно, которая назначается для ежедневнаго обихода; она купитъ ее сама. Съ другой стороны, надо, чтобы эта вещь была красива, однако, не слишкомъ кидалась въ глаза, такъ чтобы не всякій сразу догадался, что это подарокъ.
-- Я васъ не совсѣмъ понимаю,-- отвѣчалъ Фицджеральдъ.
-- Это очень трудно объяснить,-- задумчиво продолжалъ Клеркъ.-- Уже много ломалъ я себѣ голову надъ этимъ вопросомъ. Я не смѣю подарить ей золотой вещи, такъ какъ это возбудило бы вниманіе; не могу также прислать что-нибудь изъ мебели или туалетныхъ предметовъ; все это она легко купитъ на деньги своего мужа. Вотъ въ этомъ-то и затрудненіе и я никакъ не найду настоящаго juste milieu. Надо чтобы подарокъ былъ красивъ и, вмѣстѣ съ тѣмъ, чтобы это была такая вещь, которую, въ крайнемъ случаѣ, она могла купить сама.
-- Что скажете вы о портсигарѣ?-- наудачу предложилъ мистеръ Вилли.
Клеркъ расхохотался.
-- Не дурно придумано. Вы не очень промахнулись. Только портсигаръ врядъ ли устранитъ неловкіе вопросы. Ну, если вы непремѣнно хотите завтракать, такъ прощайте. Но помните, будьте осторожны; когда вамъ стукнетъ сорокъ лѣтъ, вы поблагодарите судьбу, если у васъ сохранились хоть какіе-нибудь признаки таліи.
По своей природѣ Гильтонъ-Клеркъ вовсе не былъ сатирикомъ и любилъ только легкую шутку; къ тому же, онъ отличался безпечнымъ, хотя и нѣсколько эгоистическимъ добродушіемъ. Но никогда не приближался онъ до такой степени въ мѣткой сатирѣ, какъ въ ту минуту, когда совѣтовалъ бѣдному Фицджеральду, чуть не умиравшему съ голода, не портить фигуры излишней обжорливостью.
Дѣло въ томъ, что, несмотря на самую строгую экономію, все достояніе Фицджеральда ограничивалось нѣсколькими шиллингами, да и тѣ таяли съ ужасающею быстротою изо дня въ день. Поѣздка въ Ирландію стоила ему около трехъ фунтовъ; отецъ выпросилъ у него еще два фунта для погашенія долга. На остальныя деньги Фицджеральдъ, если не жилъ въ прямомъ смыслѣ слова, то существовалъ въ теченіе послѣднихъ трехъ недѣль. Онъ уже отказался отъ своей единственной роскоши -- стакана эля за обѣдомъ.
Пѣшкомъ ходилъ онъ столько, что это становилось просто невѣроятнымъ; ему приходилось много бѣгать взадъ и впередъ по редакціоннымъ дѣламъ, а сѣсть въ омнибусъ онъ не рѣшался. Завтракъ, отъ котораго предостерегалъ его Гильтонъ-Клеркъ, состоялъ обыкновенно изъ сухихъ бисквитовъ, дополняемыхъ иногда однимъ яблокомъ. Онъ пересталъ даже навѣщать своего друга Росса, потому что не могъ пригласить его, въ свою очередь, на скромную трапезу, состоящую хотя изъ мяса, хлѣба и пива.
Такъ какъ занятія его въ Семейномъ журналѣ продолжались уже три недѣли, ему слѣдовало бы получить съ редакціи шестнадцать фунтовъ, и еслибъ эти деньги находились въ рукахъ Сайласа Ирпа или самого мистера Скобелля, Фицджеральдъ нисколько не стѣснился бы потребовать ихъ. Но, такъ или иначе, онъ не могъ бы даже самъ хорошенько опредѣлить своего чувства; ему было просто невозможно пойти за деньгами къ Гильтону-Клерку, въ чьихъ рукахъ онѣ находились. Онъ былъ увѣренъ, что Клеркъ выдалъ бы всю сумму сполна, еслибъ зналъ, что онъ въ нуждѣ, и не выплатилъ ее еще до сихъ поръ, навѣрное, только благодаря природной безпечности. Пойти къ нему и признаться въ своихъ лишеніяхъ -- не значило ли это обвинить въ отсутствіи деликатности человѣка, оказавшаго ему столько пріязни? И Фицджеральдъ безропотно переносилъ свое тяжелое положеніе.
Въ день выхода перваго нумера Семейнаго журнала Гильтонъ-Клеркъ, Фицжеральдъ, Сайласъ Ирпъ и мистеръ Скобелль выѣхали изъ Лондона на пароходѣ, чтобы отобѣдать въ Гриничѣ по приглашенію капиталиста. Не одна только перспектива хоть разъ плотно наѣсться приводила мистера Вилли въ прекрасное настроеніе духа. Насколько можно было судить по началу, новое предпріятіе обѣщало блестящій успѣхъ. Число публикацій, ежедневно присылаемыхъ въ редакцію, было просто изумительно. Первый нумеръ разошелся въ громадномъ количествѣ, такъ что пришлось оттиснуть еще пятьсотъ экземпляровъ. Обертка, отпечатанная красными буквами по бѣлому фону, была очень эффектна и издали виднѣлась въ окнахъ магазиновъ. Мистеръ Скобелль говорилъ такимъ тономъ, какъ будто весь, планъ изданія принадлежалъ лично ему, и смѣялся надъ осторожнымъ напоминаніемъ Ирпа, что книжные магазины всегда любятъ покровительствовать первому нумеру всякаго журнала, но что о результатѣ нельзя даже приблизительно судить, пока не будутъ возвращены непроданные экземпляры. Объ этомъ капиталистъ и слышать не хотѣлъ. Онъ былъ вполнѣ увѣренъ въ успѣхѣ. Зажиточные классы, утверждалъ онъ, не преминутъ убѣдиться, что новый журналъ неоцѣнимъ для нихъ, какъ справочная книга. Даже и при средней продажѣ, выручка отъ шиллинга за нумеръ будетъ, все-таки, значительная. И въ виду этого мистеръ Скобелль великодушно заплатилъ за всѣ билеты до Гринича.
Фицджеральдъ никогда еще не спускался по Темзѣ, и зрѣлище это показалось ему величественнымъ. Вечернее солнце разливало мягкій свѣтъ на массу судовъ, сѣдой Тоуэръ и пѣнящуюся воду. Когда же пароходъ причалилъ въ Гриничѣ и Фицжеральдъ вышелъ на балконъ комнаты, занятой вми въ гостинницѣ, картина, представившаяся его взорамъ, была уже не только величественная, но даже потрясающая. Громадное пространство воды, разстилавшееся передъ нимъ, говорило о близости моря. Мысль Фицджеральда невольно унеслась вдаль, въ Айнишинъ, къ Китти, и вдругъ ему стало невыразимо грустно.
Несмотря, однако, на это, когда все общество сѣло за роскошную трапезу; и мистеръ Скобелль принялся восхвалять достоинства того или другого вина, имъ заказаннаго, комизмъ ситуаціи невольно бросился въ глаза Фицджеральду. Казалось, что ему предлагаютъ заразъ всѣ обѣды, которыхъ онъ былъ лишенъ въ теченіе цѣлаго мѣсяца, и что онъ не можетъ ими теперь воспользоваться. Не смѣшно ли, что человѣкъ, жившій столько времени почти однимъ воздухомъ, чувствуетъ себя вынужденнымъ отсылать блюдо за блюдомъ, едва прикасаясь къ нимъ или оставляя ихъ вовсе нетронутыми?
"Завтра,-- думалъ онъ,-- когда я опять совершенно отощаю около двухъ часовъ, я невольно скажу себѣ: какой же я былъ дуракъ, что не съѣлъ вчера еще кусочка тюрбо. А вотъ это вино! Оно, навѣрное, стоитъ не дешевле двѣнадцати шиллинговъ за бутылку, а въ бутылкѣ не болѣе шести стакановъ; значитъ, приходится по два шиллинга за стаканъ. Такимъ образомъ, я выпиваю залпомъ столько денегъ, сколько хватило бы мнѣ на пиво въ теченіе цѣлой недѣли. Нѣтъ, въ человѣческомъ организмѣ, очевидно, есть какой-то недостатокъ. Когда имѣешь возможность наѣсться и напиться въ волю, надо бы умѣть дѣлать запасы для будущаго. На что мнѣ сегодня вся эта роскошь, если завтра я опять буду умирать съ голода?
-- Господа,-- раздался въ эту минуту голосъ капиталиста,-- я пригласилъ васъ въ Гриничъ не для того, чтобы говорить о дѣлахъ, но мнѣ, все-таки, кажется, что мы имѣемъ полное право поздравить другъ друга съ успѣхомъ. По моему мнѣнію, мы выпустили въ свѣтъ весьма изящный, джентльменскій журналъ, и я нисколько не стыжусь его. Мнѣ не совѣстно, когда онъ лежитъ у меня въ гостинной на столѣ и кто-нибудь беретъ его въ руки. Я держусь такого мнѣнія: давайте публикѣ хорошій товаръ и берите за него хорошія деньги. Двѣнадцать шиллинговъ за такую бутылку шампанскаго, по моему, дорого, но вино это не хуже того, что у меня въ погребѣ, поэтому я и не сержусь. Я стою за все хорошее. Шиллингъ въ недѣлю -- дорого; но всякому пріятно имѣть въ своей гостинной такую книжку. Журналъ лежалъ вчера въ кабинетѣ моей жены, когда пріѣхала къ намъ лэди Ипсвичъ, и она тотчасъ же сказала, что непремѣнно выпишетъ его. Вотъ это я люблю; я хочу, чтобы о немъ говорили въ хорошемъ обществѣ. Надѣюсь, Клеркъ, что вашъ другъ Джиффордъ напишетъ о нашемъ изданіи зажигательную статью. Я хотѣлъ было пригласить его сегодня сюда, но мнѣ казалось, что намъ будетъ лучше однимъ. Не напишете ли вы ему, Клеркъ?
-- Мистеръ Джиффордъ,-- отвѣчалъ Гильтонъ-Клеркъ, съ небольшимъ удареніемъ на словѣ,-- очень щепетиленъ. Лучше будетъ предоставить ему самому открыть рѣзкія достоинства нашего изданія. А, кстати, объ открытіяхъ,-- продолжалъ онъ, обращаясь къ Фицджеральду,-- читали ли вы рецензію Тѣни Дафны?
Фицджеральдъ, слегка вспыхнувъ, сознался, что читалъ; но Гильтонъ-Клеркъ, какъ бы не замѣчая его смущенія, весело засмѣялся.
-- Рецензія совсѣмъ въ духѣ Либеральнаго Обозр ѣнія, вся преисполнена диковинныхъ открытій. Тонкія покровы скрываютъ, по мнѣнію критика, имена извѣстныхъ лицъ, а вся книга -- изумительная характеристика жизни и общества современной Англіи!
-- Такъ вы читали книгу? И находите ее плохою?-- горячо спросилъ Фицджеральдъ. Ему страстно хотѣлось оправдать себя въ собственныхъ глазахъ.
-- Книгу?-- сказалъ Гильтонъ-Клеркъ съ добродушной ироніею.-- Да развѣ можно назвать это книгою? Возьмите на два пенса дешеваго остроумія, да на нѣсколько грошей дерзости; прибавьте два, три политическихъ намека, и наша публика сейчасъ же признаетъ въ вашихъ ничего незначущихъ именахъ живые типы. Какъ поступитъ Джиффордъ относительно нашего журнала -- сказать трудно. Быть можетъ, онъ сочтетъ его тривіальнымъ, или слугою мамоны,-- онъ, вѣдь, не особенно долюбливаетъ богатыхъ. Впрочемъ, кто знаетъ! Пожалуй, онъ и тутъ сдѣлаетъ неожиданное открытіе или обрадуется возможности обратить спортсменовъ къ изученію высшихъ вопросовъ. А ужь когда въ немъ забушевали страсти, онъ похожъ на настоящій ураганъ. Въ такую минуту онъ, кажется, готовъ бы повѣсить человѣка только для того, чтобы доказать безразсудство смертной казни.
Вечеръ проходилъ весьма пріятно; кофе и сигары еще болѣе увеличили благодушное настроеніе собесѣдниковъ. Скобелль такъ былъ доволенъ джентльменскою внѣшностью журнала и своими связями съ нимъ, что даже высказалъ намѣреніе подѣлиться съ сотрудниками доходомъ, если только онъ будетъ значителенъ.
-- Я не алченъ,-- говорилъ онъ, откидываясь на спинку кресла и слѣдя за поднимавшимся дымомъ,-- я не поклонюсь золотому тельцу. Я люблю, конечно, чтобы у меня водились деньги, и ихъ у меня много...
-- Хорошо бы, еслибъ мы всѣ могли сказать то же самое,-- прервалъ его Клеркъ. Нужно признаться, что замѣчаніе это было несправедливо, потому что въ эту минуту капиталистъ вовсе не желалъ хвастать своимъ богатствомъ.
-- Я хотѣлъ сказать,-- продолжалъ онъ, нѣсколько укоризненно взглянувъ на Клерка,-- что если у меня много денегъ, такъ только потому, что я не расточителенъ. Мнѣ кажется, когда человѣкъ имѣетъ хорошо обставленный домъ въ городѣ, отличнаго повара, дорогое вино, экипажъ для жены и уютную дачу, гдѣ онъ можетъ принимать друзей, онъ долженъ быть доволенъ и не желать ничего болѣе. Я взялся за литературу не для наживы: поэтому повторяю: если журналъ пойдетъ хорошо, я хочу, чтобы это принесло пользу моимъ сотрудникамъ...
-- Въ такомъ случаѣ надо будетъ отдать три четверти дохода Фицджеральду,-- смѣясь замѣтилъ Гильтонъ-Клеркъ,-- такъ какъ ему достались и три четверти всего труда.
-- Я не хотѣлъ сказать, что не желаю получить прибыли съ своихъ денегъ,-- величественно продолжалъ Скобелль.-- Я только утверждаю, что не думалъ о наживѣ. Мнѣ пріятно, чтобы мое имя было связано съ истинно-хорошимъ дѣломъ. Мы всѣ должны стоять за родину. Если есть гдѣ-нибудь государство, гдѣ вы найдете болѣе молодцеватыхъ мужчинъ, болѣе красивыхъ женщинъ и лошадей, чѣмъ въ Англіи, то я вамъ скажу, что не видалъ такой страны. Мнѣ кажется, что намъ живется очень не дурно. Мы можемъ получить въ Лондонѣ лучшее, что есть на свѣтѣ, если только согласны платить хорошія деньги. Взгляните хоть на Ковентъ-Гарденъ. Чего гамъ нѣтъ? А тутъ приходятъ разные радикалы и trades-union'исты, начинаютъ возбуждать смуту и подымать сословіе противъ сословія. А по моему, отъ добра -- добра не ищутъ. Я нахожу, что нѣтъ страны, которая управлялась бы лучше нашей. Если мы обязаны этимъ церкви и государству, то я готовъ стоять за нихъ. Мнѣ не нужно вовсе свободы, равенства и всѣхъ этихъ глупостей. Намъ и безъ нихъ хорошо.
-- Вамъ хорошо, Скобелль, а мнѣ нѣтъ,-- невозмутимо замѣтилъ Гильтонъ-Клеркъ.-- Не бойтесь, одирко; мы не направимъ Семейнаго журнала по этому бурному теченію, а будемъ, напротивъ, постоянно доказывать, что все идетъ къ лучшему на нашемъ благословенномъ островѣ. Теперь же, мнѣ кажется, было бы недурно пойти на станцію желѣзной дороги.
Въ эту минуту мистеръ Ирпъ, человѣкъ съ желчною физіономіею, почти не произнесшій ни одного слова во весь вечеръ, взглянулъ на часы.
-- Я позволю себѣ сдѣлать одно замѣчаніе,-- медленно произнесъ онъ.-- Въ скоромъ времени всѣ начнутъ разъѣзжаться изъ Лондона.
-- Несомнѣнно,-- отвѣчалъ Гильтонъ-Клеркъ, къ которому спеціально обращался Ирпъ.
-- Быть можетъ, вамъ случится не разъ напомнить объ этомъ публикѣ,-- меланхолически продолжалъ онъ.
-- Очень можетъ быть.
-- Въ такомъ случаѣ,-- нерѣшительно прибавилъ мистеръ Ирпъ,-- если вамъ все равно, я попросилъ бы васъ лучше не писать такой статьи. Позволю себѣ замѣтить, что это было бы неосторожно. Во всѣхъ ежедневныхъ газетахъ встрѣчаются замѣчанія о пустотѣ Лондона, о наступленіи мертваго сезона, объ отъѣздѣ всѣхъ за границу. Посудите сами, можете ли вы ожидать, что торговцы будутъ присылать объявленія, если въ это самое время вы провозглашаете во всеуслышаніе, что въ городѣ никого нѣтъ?
-- Понимаю!-- воскликнулъ Клеркъ, вставая отъ стола.-- Вы заботитесь о публикаціяхъ?-- Онъ засмѣялся, положилъ руку на плечо Фицджеральда и вышелъ съ нимъ вмѣстѣ.-- Смотрите же, Фицджеральдъ, не забывайте этихъ замѣчаній. Ихъ можно бы назвать правилами для редакторовъ газетъ. "Поддерживайте церковь и государство, а въ августѣ не напоминайте торговцамъ, что Лондонъ пустѣетъ".
-- Мы могли бы отпечатать эти правила и вывѣсить ихъ въ редакціи, какъ руководство для сотрудниковъ,-- отвѣчалъ его товарищъ.
Они вернулись въ городъ, повидимому, очень довольные собою и перспективою, открывавшеюся передъ новымъ журналомъ Когда поѣздъ приближался къ Чэрингъ-Кроссу, случилось нѣчто такое, что должно было еще усилить въ умѣ Фицджеральда благопріятное впечатлѣніе вечера.
-- Вы, конечно, возьмете кэбъ, Фицджеральдъ,-- случайно спросилъ его Гильтонъ-Клеркъ.
-- Нѣтъ, я пойду пѣшкомъ.
-- Пѣшкомъ? До Фольгема?
-- По крайней мѣрѣ, до Фольгемской дороги.
Неизвѣстно, догадался или нѣтъ Гильтонъ-Клеркъ изъ этого отвѣта о состояніи финансовъ Фицджеральда, только нѣсколько времени спустя онъ сказалъ, повидимому, безъ всякой зарей мысли:
-- Кстати, я совершенно забылъ, что вы ничего не получили еще изъ редакціонной сокровищницѣ. Виновата въ этомъ только моя забывчивость. Зачѣмъ же вы не напомнили мнѣ?
-- О, это ничего!-- поспѣшно сказалъ Фецджеральдъ, безконечно довольный тѣмъ, что ему не придется напоминать Клеркх о деньгахъ.
-- Я дамъ вамъ что-нибудь въ счетъ вашего гонорара. Ну, полноте, не конфузьтесь. Сегодня вечеръ дѣловой. Мнѣ не слѣдовало бы быть такъ забывчивымъ.
-- Это ровно ничего не значитъ,-- повторилъ Фицджеральдъ. Онъ былъ очень радъ, что другъ его самъ вспомнилъ о деньгахъ, и готовъ былъ теперь хоть опять вернуться къ сухимъ бисквитамъ и яблокамъ.
-- Въ ваши лѣта,-- продолжалъ Гильтонъ-Клеркъ,-- я тоже зналъ, что значитъ безденежье, а иногда и теперь еще знаю, когда мои плательщики неаккуратны. Поэтому я не хочу самъ впасть въ эту ошибку, пока помню. Однако, оказывается, что у меня въ карманѣ всего одинъ или два золотыхъ. Скобелль, будьте такъ любезны, одолжите мнѣ десять фунтовъ. Ирпъ можетъ записать ихъ на мой счетъ.
-- Съ удовольствіемъ,-- отвѣчалъ мистеръ Скобелль, хотя онъ казался удивленнымъ, что Фицджеральду не было выдано до той минуты никакого гонорара.
Первою мыслью мистера Вилли послѣ полученія денегъ было сѣсть въ омнибусъ, пріѣхать скорѣе домой и порадовать Джона Росса, если онъ еще не спитъ, извѣстіемъ о своемъ неожиданномъ благосостояніи.
Когда Фицджеральдъ вступилъ на дворъ своего жилища, онъ не могъ болѣе сомнѣваться, у себя ли Джонъ Россъ или нѣтъ, такъ какъ изъ его мастерской раздавались громкія и воинственныя пѣсни. Мистеру Вилли только съ большимъ трудомъ удалось достучаться. Ревъ внезапно стихнулъ и дверь распахнулась.
-- Войдите, войдите! Что за нелѣпыя церемоніи? Съ какой стати вздумали вы стучаться?
-- Благодаря этому, я слышалъ конецъ вашей пѣсни,-- отвѣчалъ Фицджеральдъ, отыскивая себѣ стулъ.
-- Что же вы подѣлывали?-- спросилъ Россъ, подавая ему кисетъ съ табакомъ.-- Что съ вами было?
-- Я очень много занимался,-- отвѣчалъ мистеръ Вилли,-- за то первый нумеръ журнала, о которомъ я вамъ говорилъ, вышелъ, наконецъ. А теперь я прямо изъ Гринича, гдѣ давали обѣдъ въ честь этого событія.
-- И вы совсѣмъ трезвы?-- въ изумленіи спросилъ Россъ.
-- А почему бы и нѣтъ?
-- Да стоитъ ли ѣхать въ такую даль обѣдать, чтобъ вернуться домой трезвымъ! Однако,-- прибавилъ Россъ, критически разглядывая Фицджеральда,-- если вы и трезвы, то у васъ щеки свѣжѣе обыкновеннаго. Въ Лондонѣ не часто попадается такой цвѣтъ лица! Знаете ли что? Мнѣ хотѣлось бы срисовать вашу голову. Вы себѣ продолжайте курить и разсказывать все. что съ вами было, а я поработаю.
Онъ отложилъ въ сторону трубку и взялъ палитру и кисти. Потомъ началъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ, растирая краски и разглядывая голову Фицджеральда съ разныхъ сторонъ.
-- У васъ будетъ прекрасная голова, когда вы совсѣмъ выростете,-- внезапно сказалъ онъ.
Фицджеральдъ подумалъ, что пора бы ему, кажется, и перестать расти, но уже настолько привыкъ въ неожиданнымъ выходкамъ своего товарища, что не прерывалъ его. Черезъ мгновеніе Россъ быстро подошелъ къ стѣнѣ, долго шарилъ въ какомъ-то портфелѣ и принесъ, наконецъ, большой и запыленный фотографическій снимокъ съ картины Джіорджіоне, изображавшей воина во всеоружіи.
-- Вотъ какая у васъ будетъ голова въ среднемъ возрастѣ,-- сказатъ онъ.
-- Такая?-- спросилъ Фицджеральдъ.-- Но я не вижу ни малѣйшаго сходства.
-- Ну, а я вижу. Это ужь мое. дѣло. Конечно, у васъ никогда не будетъ такого смуглаго лица, но это ваши носъ, лобъ и ротъ. Гдѣ это только вы нашли въ Ирландіи такой прямой носъ?
-- Я думаю, что тамъ столько же подобныхъ носовъ, какъ и вездѣ,-- отвѣчалъ Фицджеральдъ, тщетно стараясь заглянуть на работу своего друга.
-- Не вѣрю,-- возразилъ Россъ, усердно рисуя и по временамъ посвистывая.-- Я, вѣдь, наблюдалъ рабочихъ, пріѣзжающихъ къ намъ изъ Бельфаста. Всѣ они на одно лицо, со вздернутымъ носомъ и длинною верхнею губою. И такъ, вашъ диковинный журналъ, наконецъ, вышелъ? Разскажите мнѣ, какъ и что у васъ тамъ было. О выраженіи лица не безпокойтесь. Я пробую только схватить общій колоритъ. Да знаете ли вы, что на вашей головѣ нѣтъ двухъ прядей волосъ одного цвѣта? На что же это похоже? У васъ во всемъ какая-то непослѣдовательность, которая можетъ просто свести человѣка съ ума. Ну, такъ что скажете вы мнѣ о вашемъ журналѣ?
Фицджеральдъ разсказалъ ему все, что случилось, и долго говорилъ о своей удачѣ и радостныхъ надеждахъ на будущее и на успѣхъ начатаго дѣла.
-- Вотъ что?-- сказалъ Россъ, отступивъ на нѣсколько шаговъ и глядя на свою работу.-- Теперь я понимаю, откуда вы взяли такой прекрасный цвѣтъ лица. Это лучъ надежды. Я увѣренъ, что есть гдѣ-нибудь на свѣтѣ юная дѣвица, которая такъ же рада вашему счастью, какъ и вы сами...
Тутъ Россъ внезапно заревѣлъ какимъ-то невѣроятно-сиплымъ голосомъ, не спуская, однако, глазъ съ своей работы:
"И выпьемъ мы добрую, полную чару,
Какъ пили въ минувшіе дни!"
Но это вокальное упражненіе не было результатомъ внутренняго довольства.
-- Что это со мною дѣлается?-- ворчалъ Россъ, то отступая, то приближаяясь къ картинѣ и яростно кусая кисть.-- Вѣдь, это отвратительно, что я тутъ нарисовалъ. Я пейзажистъ... По крайней мѣрѣ, я себя такъ называю, но мнѣ, право, кажется, что лучше будетъ, если я все это брошу и примусь размалевывать стѣны домовъ и лѣстницы.
-- Не волнуйтесь,-- сказалъ мистеръ Вилли.-- Садитесь и давайте лучше курить и болтать.
Но въ эту самую минуту Россъ приблизился къ картинѣ, однимъ ударомъ кулака прорвалъ ее посрединѣ, уронивъ при этомъ мольбертъ и все, что стояло поблизости. Потомъ, повидимому, облегченный, снялъ палитру съ лѣвой руки и спокойно положилъ ее на столъ.
-- Я неудачникъ,-- сказалъ онъ, придвигая стулъ къ столу.-- Что бы я ни пытался сдѣлать, все выходитъ скверно. Вы -- другое дѣло; вы -- одинъ изъ счастливцевъ міра сего. Одного только вы не понимаете -- удовольствія, которое скрывается на днѣ стакана добраго шотландскаго виски, а вотъ я такъ понимаю. Но неужели вы въ самомъ дѣлѣ вообразили, что и упаду духомъ потому только, что не умѣю рисовать? Да никогда, пока у меня есть трубка и табакъ.
-- Да, вѣдь, это вздоръ!-- воскликнулъ Фицджеральдъ, которому уже раньше удалось видѣть работы своего друга.-- Вамъ не слѣдуетъ такъ говорить. Весь міръ скоро узнаетъ васъ и скажетъ тогда, умѣете ли вы рисовать или нѣтъ.
-- Да развѣ я жалуюсь?-- отвѣчалъ Россъ, ставя на столъ стаканъ и воду.-- Развѣ я вою? Видѣли ли вы, чтобы я валялся когда-нибудь на полу и стоналъ? Да Господь съ вами, я еще въ полномъ умѣ. Однако, знаете что? Такъ какъ ваша новая машина въ полномъ ходу, вамъ бы хорошо немного и отдохнуть. Пойдемте-ка завтра гулять, и я вамъ покажу въ пяти миляхъ отсюда такое дикое мѣсто, какого вы не найдете въ самой Канадѣ. Хотите?
-- Еще бы,-- отвѣчалъ мастеръ Вилли, но тутъ же прибавилъ:-- только не завтра. Мы отложимъ прогулку на нѣсколько дней, пока я увижу, какъ идетъ у насъ дѣло.
-- Ну, вы, однако, осторожны, какъ шотландецъ,-- смѣясь замѣтилъ его другъ.-- Пью за процвѣтаніе журнала, за васъ и за всѣхъ хорошихъ людей. Да будутъ какъ можно дальше отъ насъ всѣ напасти!