Трапеза.
Если усилія Фицджеральда найти для себя твердую почву въ области литературы кончались большею частью разочарованіемъ, за то онъ, видимо, преуспѣвалъ въ другомъ направленіи. Мистриссъ Четвиндъ не скрывала своего сочувствія молодому человѣку, желанія послужить ему, и не разъ съ большимъ тактомъ и деликатностью давала ему понять, чтобы онъ обратился прямо къ ней, когда для этого представится случай. Весьма возможно, что она согласилась бы даже дать ему средства основать новый журналъ, еслибъ Фицджеральдъ только попросилъ ее объ этомъ, но ему достаточно было и одного опыта въ этомъ родѣ.
Тѣмъ временемъ онъ старался, чтобы его новыя обязанности какъ можно меньше походили на синекуру. Къ его большому удовольствію, ему была предоставлена полная свобода относительно выписки книгъ и журналовъ, и онъ ревностно читалъ и просматривалъ ихъ, чтобы имѣть возможность знакомить свою покровительницу со всѣмъ, что дѣлалось на свѣтѣ. Но, когда онъ хотѣлъ сообщать ей пріобрѣтенныя имъ такимъ образомъ свѣдѣнія, не рѣдко случалось, что старушка принималась вмѣсто того разспрашивать его о его собственныхъ дѣлахъ, и это очень часто приводило ихъ къ бесѣдамъ и воспоминаніямъ о южной Ирландіи. Разъ или два она случайно назвала его даже "Франкомъ", но тотчасъ же со слезами на, глазахъ извинилась въ своей ошибкѣ. Однажды, когда онъ уже готовился уходить, старушка услыхала звукъ дождя, громко ударявшаго по стекламъ.
-- О! да вы не можете идти въ такой ливень, мистеръ Фицджеральдъ,-- сказала она.-- Или прикажите Саундерсу дать вамъ непромокаемое пальто.
Она позвонила, и послѣ нѣкотораго колебанія, весьма понятнаго для Фицджеральда, сама объяснила слугѣ, гдѣ онъ найдетъ пальто. Фицджеральдъ, конечно, поблагодарилъ ее и вышелъ въ сѣни. Но что-то (онъ и самъ не зналъ хорошенько, что именно) мѣшало ему воспользоваться предлагаемой одеждой.
-- Чье это пальто?-- спросилъ онъ лакея, подававшаго ему плащъ.
-- Мистера Франка, сэръ.
Фицджеральдъ такъ и думалъ.
-- О! нѣтъ, благодарю,-- сказалъ онъ задумчиво,-- я и такъ дойду. Мнѣ не далеко.
Но если молодой человѣкъ не торопился пользоваться для себя предложеніями услугъ, на которыя намекала добрая старушка, ему пришло въ голову, не могъ ли бы онъ сдѣлать что-нибудь для своего друга Росса. Мистриссъ Четвиндъ часто слышала о немъ, когда молодой человѣкъ описывалъ ихъ совмѣстныя прогулки и занятія, и выразила, наконецъ, желаніе посмотрѣть его картины.
-- Я не обѣщаю купить ихъ,-- прибавила она съ своей ласковой улыбкой,-- такъ какъ у насъ почти нѣтъ мѣста, чтобы ихъ повѣсить.
И въ самомъ дѣлѣ, весь домъ былъ переполненъ такими картинами, какія встрѣчаются въ большинствѣ англійскихъ домовъ. Тутъ были маленькія жанровыя картинки голландской школы, вставленныя въ тяжеловѣсныя, старомодныя рамки; мрачные ландшафты въ стилѣ позднѣйшихъ преемниковъ Сальватора Розы и громадное число гравюръ историческаго содержанія, величественныхъ по изображаемымъ въ нихъ событіямъ, но менѣе удовлетворительныхъ по исполненію.
-- Кромѣ того,-- продолжала мистриссъ Четвиндъ,-- Мэри обвинила бы меня еще въ расточительности, такъ какъ я не одобряю ея покупки десятивершковаго телескопа.
-- Десятивершковаго телескопа?-- съ удивленіемъ повторилъ мистеръ Вилли, слышавшій, что миссъ Четвиндъ -- дѣвушка съ большими средствами.-- Вѣдь, это не можетъ же стоить дорого?
-- Вотъ и я сначала такъ думала,-- отвѣчала старушка.-- Но оказалось, что десятивершковый размѣръ относится къ діаметру самаго стекла, такъ что вся труба походитъ на пушку порядочнаго калибра. Да, Мэри вообще тратитъ очень много денегъ на бѣдныхъ; съ этимъ ничего не подѣлаешь; вѣдь, это ея собственность. Мнѣ кажется, что я должна предоставлять ей полную свободу. Пусть она передѣлаетъ окно въ своей комнатѣ, потомъ купитъ свою пушку, а тамъ ужь и я пріобрѣту нѣкоторыя изъ картинъ вашего друга.
-- О! да я вовсе не хочу, чтобы вы покупали ихъ по моей рекомендаціи,-- испуганно сказалъ Фицджеральдъ.-- Вы должны спросить мнѣнія опытнаго человѣка; вѣдь, самъ я мало понимаю въ картинахъ.
-- Судя по вашимъ разсказамъ, это именно такія картины, которыя годятся для слѣпой старухи,-- весело отвѣчала мистриссъ Четвиндъ.-- Я не увижу въ нихъ ничего, кромѣ колорита, а это, какъ вы говорите, въ нихъ хорошо.
-- Да, но я, все-таки, желалъ бы, чтобы вы съ кѣмъ-нибудь посовѣтовались, мистриссъ Четвиндъ,-- серьезно сказалъ Фицджеральдъ.-- Понятно, что я нахожу картины хорошими; да и можетъ ли быть плоха работа человѣка, который столько трудится, какъ Россъ, и такъ хорошо говоритъ объ искусствѣ? Если вы желаете, я принесу нѣкоторые изъ его эскизовъ, и вы могли бы пригласить тогда кого-нибудь изъ знатоковъ.
-- Ну, это не представитъ никакого затрудненія. Мы знакомы со многими изъ академиковъ, и то одинъ изъ нихъ, то другой заходятъ къ намъ пообѣдать запросто и побесѣдовать съ людьми учеными.
-- Вы знакомы съ академиками?-- спросилъ Фицджеральдъ въ нѣкоторомъ смущеніи.-- Не съ очень старыми, надѣюсь?
Мистриссъ Четвиндъ назвала нѣсколько именъ.
-- О!-- весело сказалъ онъ,-- эти еще ничего! Ихъ я не боюсь.
Разговоръ этотъ имѣлъ, однако, результаты не только для его друга, но и для самого Фицджеральда. Онъ уходилъ всегда отъ старушки нѣсколько раньше часа, назначеннаго для table d'hôte'а, какъ называла свой обѣдъ мистриссъ Четвиндъ, но, все-таки, встрѣчалъ нерѣдко въ сѣняхъ какого-нибудь ранняго посѣтителя. На этотъ разъ бесѣда о картинахъ Росса заставила Фицджеральда забыть время, и онъ только что хотѣлъ спросить старушку, какіе именно ландшафты она предпочитаетъ, какъ вдругъ внизу раздался звукъ колокола.
-- Ахъ, боже мой!-- воскликнула мистриссъ Четвиндъ.-- Это звонокъ къ обѣду, а Мэри все еще нѣтъ дома. Дайте мнѣ, пожалуйста, руку, мистеръ Фицджеральдъ, и сведите меня внизъ: я такъ слѣпа теперь, что не могу идти одна. А то соберутся вдругъ гости, и некому будетъ ихъ принять.
Но въ эту самую минуту появилась миссъ Четвиндъ, нѣсколько запыхавшись, такъ какъ бѣжала по, лѣстницѣ.
-- Идемте скорѣе, тетя,-- ласково крикнула она, снимая шляпку и пальто и бросая ихъ на стулъ.-- Что же это вы не пригласите никогда мистера Фицджеральда остаться съ нами обѣдать? Я знаю, конечно, что онъ не любитъ ученыхъ...
Нечего и говорить, что это приглашеніе встрѣтило энергическую поддержку со стороны старушки, и Фицджеральдъ, уже много слышавшій о непринужденномъ характерѣ этого ежедневнаго table d'hôte'а и, быть можетъ, интересовавшійся увидать воочію нѣкоторыхъ изъ знаменитостей, о которыхъ столько говорила хозяйка дома, принялъ приглашеніе. Онъ не сдѣлалъ даже попытки отказаться, а спокойно послѣдовалъ въ столовую за обѣими дамами. На этотъ разъ ему нечего было бояться за свой туалетъ.
Въ комнатѣ, куда они вошли, уже находилось три человѣка. Одинъ изъ нихъ стоялъ въ нѣкоторомъ отдаленіи, разглядывая въ лорнетъ гравюры на стѣнѣ. Остальные два помѣщались у камина, спиною въ огню. Изъ этихъ двухъ посѣтителей первый былъ высокаго роста, сухощавый, нѣсколько сгорбленный, съ проницательными сѣрыми глазами, глядѣвшими изъ-подъ нависшихъ бровей, и громадными зубами, обнаруживавшимися, когда онъ смѣялся своимъ громкимъ смѣхомъ. Фицджеральдъ сразу призналъ въ немъ знаменитаго натуралиста, доктора Бьюда, фотографіи котораго были выставлены всюду. Съ другимъ гостемъ онъ не былъ знакомъ. Невольно подивился онъ безцеремонности, съ какою отнеслись гости къ появленію двухъ дамъ. Они кончили сперва то, что говорили, или, вѣрнѣе, надъ чѣмъ смѣялись въ эту минуту, потомъ подошли и пожали руки хозяйкамъ, послѣ чего сѣли къ столу, гдѣ кому хотѣлось. Но это равнодушіе не имѣло, однако, ничего оскорбительнаго; когда появились остальные гости, всѣ усѣлись къ столу и начался обѣдъ. Замѣтно было, что докторъ Бьюдъ болѣе другихъ старается занять и позабавить свою хозяйку. Надо сознаться, что разговоръ между этими разнообразными друзьями и знакомыми мистриссъ Четвиндъ шелъ далеко не научный. Сперва весело пошутили надъ миссъ Четвиндъ, когда оказалось, что ей дозволяется, наконецъ, пріобрѣсти давно желанный телескопъ; въ остальномъ же разговоръ касался, главнымъ образомъ, различныхъ общественныхъ дѣятелей и того, что сказало или гдѣ находилось то или другое лицо. Эти ученые господа были отлично знакомы, повидимому, съ рыбною ловлею, преимуществами хорошаго загороднаго дома, гастрономическими вопросами, и ихъ разговоръ ужь не черезъ-чуръ высоко парилъ надъ обычнымъ уровнемъ бесѣдъ мистера Скобелля. Мистеръ Вилли не разъ задумывался, бывало, надъ тѣмъ, какую роль игралъ Скобелль въ этомъ непринужденномъ кружкѣ великихъ людей, но оказывалось, что ихъ бесѣда вовсе не отличалась особенной глубиною.
Фицджеральдъ сидѣлъ рядомъ съ докторомъ Бьюдомъ, а такъ какъ въ эту минуту докторъ съ громкими раскатами смѣха передавалъ мистриссъ Четвиндъ свой разговоръ съ какимъ-то джентльменомъ, котораго онъ встрѣтилъ на обѣдѣ въ Сити, то Фицджеральдъ имѣлъ много времени для изученія остальныхъ гостей и племянницы самой хозяйки. Еще ни разу прежде не представлялся ему такой удобный случай. Миссъ Четвиндъ онъ почти никогда не встрѣчалъ. Большую часть своего времени она проводила въ самыхъ бѣдныхъ кварталахъ Лондона, а когда и была дома, всегда занималась въ своей комнатѣ. Теперь ему показалось, что выраженіе ея лица мягче, менѣе энергично и самонадѣянно, чѣмъ онъ думалъ.
Голова ея была маленькая и изящная; черты красивыя, цвѣтъ лица блѣдный. Тутъ только онъ въ первый разъ замѣтилъ ея ясные, красивые, голубые глаза съ темными рѣсницами. Ихъ спокойный взглядъ отличался большою выразительностью, когда она съ интересомъ слушала то, что говорилъ ея сосѣдъ, или принимала участіе въ общемъ смѣхѣ. Когда же она сама подвергалась насмѣшкамъ по поводу ожидаемаго ею громаднаго телескопа, она переносила ихъ весьма добродушно.
-- Повѣрьте,-- говорила она,-- придетъ время, когда люди будутъ смотрѣть на знаменитый телескопъ лорда Росса, какъ на простую игрушку.
-- Еще бы,-- отвѣчалъ докторъ Бьюдъ, спѣша ей на выручку.-- Это совершенно вѣрно. Мы будемъ вынуждены изобрѣтать не только громадные телескопы, но и средства перемѣститься на какую-нибудь другую планету, если земля слишкомъ охладится для вашихъ потребностей. Когда охлажденіе совершится окончательно, а процессъ этотъ уже начался, и человѣчеству придется спасаться бѣгствомъ, повѣрьте, что наука найдетъ возможность переселять насъ въ болѣе магній климатъ. Но для этого необходимо дѣлать какіе нибудь опыты. Обращаясь къ профессору Симсу, королевское общество должно бы принять своевременныя мѣры.
Профессоръ Симсъ былъ сѣдовласый старикъ съ розовымъ лицомъ и въ золотыхъ очкахъ.
--Несомнѣнно, несомнѣнно,-- отвѣчалъ онъ.-- Необходимость эта неизбѣжно настанетъ когда-нибудь. Если же мы оглянемся на то, что уже сдѣлала наука за послѣднія десять лѣтъ, то невозможно даже предвидѣть, что совершитъ она въ слѣдующій вѣкъ, или... какой бы срокъ лучше назначить?
-- Вѣчность или двѣ, по выраженію Альфреда де-Мюссе,-- подсказалъ Фицджеральдъ, но тутъ же подумалъ, что глупо даже упоминать имя такого сентиментальнаго поэта, какъ Мюесе, въ обществѣ столь положительныхъ людей. Большой бѣды отъ этого, однако, не произошло, такъ какъ черезъ минуту они толковали уже о томъ, не будутъ ли пирамиды или Колизей послѣдними слѣдами человѣческаго существованія на землѣ послѣ ея охлажденія до температуры луны. Кто-то упомянулъ случайно о засыпанныхъ городахъ Мексики, и на этомъ разговоръ оборвался.
Обѣдъ, если его сравнить съ банкетомъ, устроеннымъ Гильтономъ-Клеркомъ въ Альбани-стритѣ, отличался большой простотой, и Фицджеральдъ замѣтилъ, что большинство присутствовавшихъ мужчинъ вовсе не пило вина или же только кляретъ съ водою. Да и вся трапеза вообще отличалась полнѣйшей непринужденностью. Едва окончился этотъ простой обѣдъ, какъ сейчасъ же въ присутствіи дамъ подали кофе и папиросы. Затѣмъ тотъ или другой изъ гостей вставалъ безъ всякаго извиненія, жалъ руки мистриссъ Четвиндъ и ея племянницы, обращался въ остальнымъ съ словами "покойной ночи" или "Au revoir", а иной уходилъ, даже ничего не говоря.
-- Мнѣ тоже надо сейчасъ идти,-- сказалъ докторъ Бьюдъ Фицджеральду.-- Ко мнѣ хотѣлъ придти кое-кто посмотрѣть простые опыты съ спектроскопомъ, и я спѣшу приготовить баттарею. Не желаете ли и вы присоединиться къ намъ? Я могъ бы показать вамъ десятивершвовый телескопъ, если это васъ интересуетъ.
-- О! конечно, я буду въ восторгѣ,-- поспѣшно отвѣчалъ Фицджеральдъ.
Докторъ Бьюдъ былъ вообще очень внимателенъ къ нему во время обѣда. Онъ слыхалъ о Семейномъ журналѣ и зналъ также кое-что и объ обязанностяхъ молодаго человѣка въ домѣ мистриссъ Чертвиндъ. Вся фигура его дышала привѣтливостью, да, наконецъ, даже простое приглашеніе отъ такого извѣстнаго лица было уже само по себѣ великой честью. Фицджеральдъ не зналъ только одного, прилично ли будетъ ему уйти, пока прочіе гости еще остаются; вѣдь, всѣ знали, что онъ не спѣшитъ ни на какія лекціи или въ ученыя общества. Докторъ Бьюдъ вывелъ его, однако, изъ этого затрудненія. Онъ всталъ и обратился къ старушкѣ съ словами:
-- Прощайте, мистриссъ Четвиндъ. Я тороплюсь приготовить аппараты, да, кстати, уведу съ собою и мистера Фицджеральда, чтобы показать ему, на что похожъ десяти вершковый телескопъ.
Онъ вышелъ изъ комнаты, не прощаясь ни съ кѣмъ. Фицджеральдъ послѣдовалъ за нимъ и черезъ мгновеніе сидѣлъ уже рядомъ съ докторомъ Бьюдомъ въ его прекрасномъ экипажѣ, катившемся такъ ровно и быстро, что Фицджеральду показалось, будто онъ несется по воздуху.
Домъ диктора помѣщался на Бромптонской улицѣ и, невзрачный снаружи, былъ очень удобенъ. Молодой человѣкъ послѣдовалъ за хозяиномъ въ первый этажъ, въ одной половинѣ котораго находилась комната, похожая на обсерваторію, библіотеку и лабораторію. Ассистентъ доктора устанавливалъ въ эту минуту на столѣ какія-то стеклянныя трубочки и два спектроскопа. Докторъ Бьюдъ, снявъ предварительно сюртукъ, хотя въ полутемной комнатѣ вовсе не было жарко, принялся разсматривать проволоки и аппараты, совершенно непонятные для гостя.
-- Вы, вѣроятно, часто видаете миссъ Четвиндъ?-- спросилъ докторъ; въ ту же минуту электрическая искра вспыхнула въ одной изъ трубочекъ, ослѣпивъ совершенно Фицджеральда.
-- О, нѣтъ, весьма рѣдко!
-- Это замѣчательная дѣвушка,-- энергично продолжалъ докторъ, стоя на колѣняхъ около баттареи и разсматривая что-то.-- Изъ нея могъ бы выйти толкъ. Она очень умна, проницательна и остроумна, но только у нея нѣтъ подготовки, вотъ въ чемъ бѣда. Ее слѣдовало выростить на математикѣ. Надо, однако, сознаться, что число женщинъ, отличившихся до сихъ поръ въ точныхъ наукахъ, вообще очень ограничено. Мнѣ кажется, что миссъ Четвиндъ просто губитъ себя своими усиліями просвѣщать меньшую братію; это дѣло приходскаго совѣта. Впрочемъ, мнѣ и говорить не слѣдовало бы объ этомъ, такъ какъ я не знаю въ точности, что она собственно дѣлаетъ.
Онъ всталъ и, ударилъ руку объ руку, чтобы стряхнуть съ нихъ пыль.
-- Я недавно очень смѣялся,-- продолжалъ онъ потомъ.-- Миссъ Четвиндъ спрашивала меня, какимъ способомъ лучше всего убѣдить этихъ невѣжественныхъ людей, что нечистый воздухъ вреденъ. Вы знаете, какъ они толпятся всегда въ кучу, чтобы согрѣться, и покрываютъ дѣтей всякимъ тряпьемъ. Сколько мнѣ извѣстно, она думала даже прочесть лекцію о пользѣ чистаго воздуха и свѣжей воды.
-- Да она уже сдѣлала это,-- отвѣчалъ Фицджеральдъ, между тѣмъ какъ докторъ снова обернулся къ столу и продолжалъ свои приготовленія.
-- Ну, вотъ она и пришла къ весьма разумному заключенію, что наполнять сосуды газами разнаго вѣса или заставлять тухнуть свѣчи въ безвоздушномъ пространствѣ не произведетъ достаточнаго эффекта. Я посовѣтовалъ ей добыть гдѣ-нибудь воробья, привязать его за ножки къ доскѣ, прикрыть стекляннымъ колпакомъ и пригласить слушателей слѣдить за тѣмъ, что сдѣлается съ птичкою, когда она будетъ вдыхать воздухъ, мспорченный ея же дыханіемъ. Разумѣется, несчастное созданіе начнетъ сперва задыхаться, потомъ зашатается, упадетъ, наконецъ, испуститъ духъ. Для большаго эффекта слѣдовало бы приподнимать колпакъ, чтобы показывать зрителямъ животворящую силу свѣжаго воздуха, а потомъ снова накрывать птичку и дать, наконецъ, смерти исполнить свое дѣло. Миссъ Четвиндъ сказала, что непремѣнно послѣдуетъ моему совѣту и пришла отъ него въ истинный восторгъ; конечно, какой же урокъ можетъ быть нагляднѣе?
Въ эту самую минуту на лѣстницѣ раздались шаги и доктору пришлось наскоро надѣть сюртукъ и идти на встрѣчу двумъ, тремъ только что входившимъ молодымъ людямъ. Фицджеральду не понравился разсказъ о воробьѣ. Ясно, что миссъ Четвиндъ не походила на Лесбію. Хотя сердце закоснѣлаго охотника отличается по большей части нѣкоторою жестокостью, хотя мистеръ Вилли хорошо зналъ, что смерть одного воробья или даже двадцати дюжинъ воробьевъ не должна приниматься въ соображеніе, если этимъ путемъ можно заставить хоть нѣсколькихъ людей обращаться съ дѣтьми болѣе гуманно, но, все-таки... все-таки...
Въ эту минуту докторъ вернулся.
-- У меня устроено вродѣ класса,-- объяснилъ онъ Фицджеральду.-- Приходятъ молодые люди, упражняются здѣсь и предлагаютъ мнѣ вопросы, прежде чѣмъ соберутся профаны, пріѣзжающіе только для развлеченія. Надѣюсь, что вамъ не будетъ скучно. Если вы предпочитаете другое, мой ассистентъ приготовитъ вамъ телескопъ. Ночь замѣчательно ясна.
-- О нѣтъ, благодарю. Скажите, такъ какъ же удался опытъ миссъ Четвиндъ?
-- Ахъ, я и забылъ окончить свой разсказъ. Миссъ Четвиндъ достала воробья, шнурокъ, доску и колпакъ, словомъ, все, что слѣдуетъ, и для большей увѣренности рѣшила сдѣлать первый опытъ у себя въ гостинной, въ присутствіи тетки. Все шло прекрасно до первыхъ судорожныхъ движеній. птички; тутъ миссъ Четвиндъ встревожилась, покачала головой; черезъ мгновеніе колпакъ былъ снятъ, окно отворено, шнурокъ разрѣзанъ, и прощай воробей! Никакими силами нельзя было убѣдить ее возобновить этотъ опытъ.
-- Я вовсе не думалъ, что она такъ чувствительна,-- замѣтилъ молодой человѣкъ.
-- Вотъ подите же,-- отвѣчалъ докторъ, нагрѣвая мѣднуіо проволоку у газоваго рожка.-- женщина всегда остается женщиной, чѣмъ бы она ни занималась. Разумъ ея пасуетъ при видѣ чужаго страданія, сердце беретъ верхъ надъ головою. Но въ области чистой науки дѣвушка эта могла бы сдѣлать многое, еслибъ у нея была настоящая подготовка; мозгъ у нея замѣчательный. Я всегда могу съ точностью опредѣлить, что знаетъ, человѣкъ, уже по одному тому, какъ онъ предлагаетъ вопросы. Ея вопросы всегда мѣтки и идутъ прямо къ цѣли. Когда она приходитъ сюда, то отлично знаетъ, зачѣмъ идетъ...
Добрый докторъ, повидимому, очень любилъ говорить о Мэра Четвиндъ, но разговоръ былъ на этотъ разъ прерванъ появленіемъ молодой дѣвушки. Она пріѣхала совсѣмъ одна, казалась нѣсколько удивленною, увидавъ Фицджеральда, но ничего не сказала, кромѣ простаго привѣтствія. Потомъ подошла къ столу, и докторъ кинулся отыскивать ей стулъ, хотя остальнымъ гостямъ, понемногу стекавшимся, предоставлялось право стоять или сидѣть, гдѣ кто хотѣлъ.
Все, что послѣдовало за этимъ, было совершенно непонятно для Фицджеральда. Но, если смыслъ опытовъ оставался сокрытымъ для него, за то манеры учащихся представляли большой интересъ. Онъ легко отличалъ истинно-серьезныхъ людей, большею частью молчавшихъ или предлагавшихъ только рѣдкіе вопросы, отъ легкомысленныхъ, вскрикивавшихъ отъ ужаса при однихъ опытахъ или произносившихъ: "ахъ, какъ мило!" при другихъ. Поведеніе Мэри Четвиндъ, быть можетъ, всего болѣе привлекало его вниманіе, и онъ могъ замѣтить, что докторъ Бьюдъ охотно отвѣчалъ на ея вопросы и что большая часть его объясненій была обращена именно къ ней. Стоя въ сторонѣ у камина и слѣдя изъ всей пестрой толпы только за двумя лицами -- за худощавымъ, блѣднымъ наставникомъ и за молодой дѣвушкой, сидѣвшею около него и серьезно слѣдившею за его словами, мистеръ Вилли замечтался. Почему бы этимъ двумъ холоднымъ натурамъ не идти вмѣстѣ по жизненному пути, подобно двумъ звѣздамъ, неразлучно странствующимъ на ночномъ небѣ? Докторъ, правда, гораздо старше ея; но, вѣдь, эта дѣвушка съ серьезнымъ, задумчивымъ лицомъ, навѣрное, подумала бы скорѣе о его большой репутаціи, чѣмъ о его лѣтахъ! Вотъ была бы странная любовь! Прогулки при лунномъ свѣтѣ, оживляемыя бесѣдами о спектрѣ Сиріуса! Фицджеральдъ едва удержался отъ смѣха, представивъ себѣ доктора и Мэри Четвиндъ по обѣ стороны айнишинскаго ручейка, держащими другъ друга за руку. Какое заклинаніе произнесли бы они при этомъ случаѣ? Тутъ онъ вспомнилъ Китти, которая, по всему вѣроятію, не знала даже, что вода состоитъ изъ водорода и кислорода, но за то умѣла такъ славно любить, и мысленно послалъ ей поцѣлуй.
Эти размышленія о возможномъ будущемъ доктора Бьюда и миссъ Мэри Четвиндъ были неожиданно прерваны появленіемъ полной и красивой дамы, одѣтой въ черное шелковое платье. Она весело привѣтствовала нѣкоторыхъ изъ присутствовавшихъ, нѣжно поцѣловала миссъ Четвиндъ, обратилась къ лектору съ словами: "мой другъ" и спросила у, него какіе-то ключи. Минуту спустя, Фицджеральдъ былъ представленъ этой живой и добродушной дамѣ, оказавшейся мистриссъ Бьюдъ, и ему пришлось разстаться, такимъ образомъ, съ мечтами о будущемъ двухъ ученыхъ любовниковъ. Мистриссъ Бьюдъ пробыла въ комнатѣ недолго; она, видимо, торопилась, и Фицджеральдъ снова обратилъ все свое вниманіе на изученіе различныхъ типовъ, находившихся передъ нимъ и по временамъ освѣщаемыхъ разноцвѣтными огнями.
Что-то готовилось, очевидно, въ другой комнатѣ того же этажа. Гостинная, находившаяся рядомъ съ обсерваторіею, была ярко освѣщена; на лѣстницѣ раздавались звуки шаговъ, и время отъ времени слуга докладывалъ имена гостей. Иные переходили изъ гостинной въ обсерваторію: докторъ суетливо привѣтствовалъ ихъ и показывалъ имъ то, что они могли понять. Фицджеральдъ изумлялся его терпѣнію и невозмутимости.-- "Ахъ, какой красивый зеленый цвѣтъ!-- восклицали дамы.-- Что за прелесть! Не должна ли я закрыть одинъ глазъ, чтобы смотрѣть сюда? Докторъ, отчего это одна линія гораздо яснѣе другой? Такъ вы въ самомъ дѣлѣ увѣрены, что все это находится на солнцѣ? Покажите, пожалуйста, моему мужу этотъ прелестный зеленый цвѣтъ!" Докторъ говорилъ, казалось, со всѣми заразъ, смѣялся иногда надъ нѣкоторыми замѣчаніями, но, повидимому, вовсе не былъ недоволенъ тѣмъ, что къ нему обращались, точно къ фокуснику. Мистеръ Вилли замѣтилъ, что миссъ Четвиндъ спокойно разглядывала гостей; раза два онъ изловилъ на ея лицѣ улыбку.
Въ толпѣ, переходившей изъ просторной, ярко освѣщенной гостинной въ пыльную, тѣсную лабораторію и обратно, одна дама заинтересовала Фицджеральда отчасти потому, что была очень красива, а отчасти и благодаря одному случайному ея восклицанію. Докторъ только что объяснилъ небольшой группѣ слушателей источникъ цвѣта предметовъ, поглощеніе или отраженіе ими различныхъ лучей свѣта, и такъ далѣе. Для уясненія всего сказаннаго имъ онъ принесъ пучекъ герани, спустилъ газъ, зажегъ немного поваренной соли на лампочкѣ Бунзена и вызвалъ этимъ сильный желтый цвѣтъ. Герань тотчасъ же получила, конечно, мрачную сѣрую окраску, и хорошенькая дама, не разобравъ, быть можетъ, даже, что цвѣты вовсе не страдаютъ отъ этого, невольно воскликнула въ полголоса: "Бѣдняжки!" Фицджеральду это очень понравилось. Дама, видимо, признавала въ цвѣтахъ нѣкоторую жизненность, точно между ними и людьми была какая-то связь, и хотя замѣчаніе ея не отличалось, быть можетъ, глубокимъ смысломъ, хотя герань, когда газъ былъ снова зажженъ, оказалась такою же красивою, какъ и прежде, Фицджеральдъ, все-таки, вынесъ убѣжденіе, что это должна быть прелестная женщина. Каково же было его изумленіе, когда по окончаніи всѣхъ опытовъ и въ ту минуту, какъ онъ начиналъ недоумѣвать, оставаться ли ему еще долѣе или нѣтъ, онъ былъ извлеченъ неутомимымъ докторомъ изъ темнаго угла, въ которомъ пріютился, представленъ хорошенькой дамѣ и приглашенъ отвести ее внизъ къ ужину. Этого мало. Оказалось, что она носитъ имя одного изъ извѣстнѣйшихъ академиковъ. "Возможно ли,-- спрашивалъ онъ себя,-- чтобы это была жена знаменитаго художника?" Онъ рѣшился допытаться. Вотъ будетъ отличная тема для бесѣдъ съ Россомъ!
Мистеръ Вилли нашелъ своей дамѣ мѣсто за длиннымъ столомъ и робко спросилъ, не желаетъ ли она сандвичей?
-- Я не такъ молода, какъ кажусь,-- отвѣчала хорошенькая женщина съ большими сѣрыми, дѣтски-веселыми глазами.-- Я мать трехъ дѣтей и въ мои годы пора быть умнѣе и не портить себѣ здоровья сандвичами. Нѣтъ, что-нибудь другое.
Она казалась поразительно прямодушною, и смѣялась, и говорила чрезвычайно мило. Когда молодой человѣкъ принесъ ей кусокъ холодной индѣйки, хлѣба и стаканъ клярета, онъ осмѣлился спросить ее, послѣ нѣкоторыхъ общихъ замѣчаній о картинахъ, развѣшанныхъ на стѣнахъ, любитъ ли она живопись?
-- Я, конечно, люблю картины моего мужа.
Тутъ Фицджеральдъ понялъ, что догадки его были вѣрны.
-- О, еще бы!-- сказалъ онъ уже съ большею увѣренностью.-- Я полагаю,-- прибавилъ онъ нѣсколько нерѣшительнѣе,-- что супругъ вашъ такъ привыкъ къ своему выдающемуся положенію... я хочу сказать, такъ свыкся съ своею ролью въ академіи, что ему не такъ легко понять тревоги остальныхъ художниковъ, тѣхъ, которые еще не прославились? Это, навѣрное, мало интересуетъ его, не правда ли? Словомъ, я хочу сказать, что трудно было бы, вѣроятно, обратить его вниманіе и... какъ бы это выразить?... склонить его помочь художнику, еще неизвѣстному...
Все это выходило довольно неловко, тѣмъ болѣе, что хорошенькая дама думала, очевидно, что онъ хлопочетъ о себѣ.
-- Развѣ вы художникъ?-- напрямикъ спросила она.
-- О, нѣтъ!
-- Ну, такъ если сказать правду, я не знаю, конечно, хорошенько, что чувствуютъ художники, еще не вошедшіе въ составъ академіи, но, навѣрное, они не испытываютъ половины тѣхъ тревогъ, которыя чувствую я. Когда мой мужъ засѣдаетъ въ коммиссіи, завѣдующей размѣщеніемъ картинъ, онъ совершенно болѣнъ послѣ этого недѣли три. Это самая трудная работа во всемъ году. И что же оказывается еще въ результатѣ? Что и публика, и сами художники обвиняютъ коммиссію въ зависти. Зависть! Да я очень желала бы знать, кому могъ бы позавидывать хоть бы мой мужъ?
-- Да никому, конечно,-- горячо отвѣчалъ Фицджеральдъ, которому очень нравилась простота и откровенность этой женщины.
-- Я бы искренно порадовалась, еслибъ постороннимъ художникамъ дозволялось самимъ развѣшивать свои картины,-- сказала она, смѣясь.-- Надо надѣяться, что они всегда были бы единодушны! Хорошо бы только, по моему, еслибъ они рисовали получше и ворчали поменьше.
-- О, да, вѣдь, художникъ, о которомъ я говорю, вовсе не изъ такихъ,-- сказалъ Фицджеральдъ, совсѣмъ не обижавшійся ея шаловливымъ юморомъ.-- Онъ очень хорошо рисуетъ, вовсе не ворчитъ, напротивъ, всегда доволенъ. Я думалъ только, не могъ ли бы вашъ мужъ запомнить его имя и взглянуть на его работу, когда она будетъ представлена?
-- Да, вѣдь, мой мужъ былъ членомъ комииссіи въ прошломъ году, такъ что онъ на нѣкоторое время избавленъ, слава Богу, отъ этой обязанности!
-- Такъ что съ моей стороны было бы совершенно безполезно просить вашего заступничества?
-- Совершенно безполезно, даже еслибъ вы захотѣли подкупить меня сандвичами. Но,-- продолжала она, взглянувъ на него вопросительно,-- какъ же, однако, зовутъ вашего друга?
-- Джонъ Россъ.
-- Это не трудное имя... Джонъ Россъ. Почему вы такъ интересуетесь имъ? Вѣдь, вы не шотландецъ?
-- Онъ мой сосѣдъ, да, кромѣ того, въ самомъ дѣлѣ отлично работаетъ. Мнѣ кажется, что ему слѣдовало бы пользоваться большею извѣстностью!
-- Что онъ рисуетъ, ландшафты или фигуры?
-- Ландшафты.
-- Я такъ и думала. Шотландцы всегда берутся за ландшафты, потому что не умѣютъ рисовать... А теперь проводите меня, пожалуйста, наверхъ; мнѣ надо еще заѣхать за мужемъ и отправиться домой. А имени вашего друга я не забуду, такъ какъ до сихъ поръ никто еще не предлагалъ мнѣ сандвичей въ видѣ взятки.
Онъ проводилъ ее въ гостинную, а потомъ воспользовался первымъ случаемъ, чтобы ускользнуть незамѣченнымъ. Въ сѣняхъ встрѣтился онъ съ миссъ Четвиндъ, которая собиралась домой одна. Фицджеральдъ колебался съ минуту, не зная хорошенько, что собственно слѣдовало ему сдѣлать; наконецъ, онъ подошелъ къ ней и наудачу спросилъ:
-- Не позволите ли вы мнѣ отыскать вашу карету, миссъ Четвиндъ?
-- Нѣтъ, благодарю,-- отвѣчала она, какъ ему показалось, немного сухо и нелюбезно.-- Мой кебъ стоитъ у подъѣзда, а кучера я знаю.
Слуга отворилъ дверь и она вышла на улицу; Фицджеральдъ пріостановился на минуту подъ предлогомъ застегнуть свое пальто. Ея отказъ принять отъ него даже эту небольшую услугу показался ему невѣжливымъ. Что же такое онъ сдѣлалъ? Или она даже и не сознаетъ, быть можетъ, что ея манеры подчасъ слишкомъ рѣзки, холодны и просто оскорбительны?
Но, что за важность! Онъ пошелъ домой темною, холодною ночью, обдумывая интересный вечеръ. Быть можетъ, подобный вечеръ уже не повторится болѣе въ его жизни; гдѣ же, въ самомъ дѣлѣ, опять встрѣтить ему знаменитаго ученаго, который подъ впечатлѣніемъ минуты увлечетъ его за собою и познакомитъ съ такимъ избраннымъ обществомъ? Но зрѣлище это не пробудило въ немъ, однако, ни соревнованія, ни сожалѣнія. Не этотъ жизненный путь избралъ бы онъ для себя, даже еслибъ могъ. У него свое честолюбіе, свои мечты и представленія о красотѣ, и о томъ, къ чему стоитъ стремиться, и, если Мэри Четвиндъ думаетъ, быть можетъ, что онъ ищетъ доступа къ интеллигентному или модному обществу, путемъ ли науки или какимъ инымъ, она жестоко ошибается. Но, по всему вѣроятію, она и не интересуется вовсе этимъ вопросомъ. И на этомъ размышленіи Фицджеральдъ вполнѣ успокоился.