Утренняя прогулка и еще кое-что.
На слѣдующее утро Фицджеральдъ обѣщалъ пойти гулять съ Россомъ, который постоянно доказывалъ, что и самъ онъ не можетъ рисовать, и его товарищъ не въ состояніи писать стихи, если они не будутъ время отъ времени наблюдать явленія внѣшняго міра. Періодическія прогулки эти предпринимались безъ всякаго соображенія съ погодой. Россъ всегда утверждалъ, что всѣ могутъ любоваться хромолитографическими, какъ онъ выражался, картинами природы, но, чтобъ понять красоту сѣраго дня, влажныхъ дорогъ и зимняго неба, нуженъ вкусъ и наблюдательность. Фицджеральдъ былъ всегда къ его услугамъ; онъ привезъ съ собой изъ Ирландіи болотные сапоги и непромокаемое пальто, и готовъ былъ всюду слѣдовать за Россомъ.
На этотъ разъ утро было ясное и холодное, самое подходящее для прогулки. Фицджеральду нужно было многое поразсказать другу о вчерашнемъ вечерѣ и сообщить о своемъ обѣщаніи показать мистриссъ Четвиндъ нѣкоторыя изъ его картинъ.
-- Вѣдь, для васъ будетъ очень выгодно, если она купитъ двѣ или три картины,-- доказывалъ онъ пріятелю.
-- Конечно, это во всякомъ случаѣ была бы осязательная, солидная выгода,-- смѣясь, отвѣчалъ Россъ.
-- Я говорю вовсе не о деньгахъ. Мистриссъ Четвиндъ знаетъ нѣкоторыхъ изъ академиковъ, и, еслибъ они увидали у нея ваши картины, это могло бы быть весьма полезно для васъ. Я познакомился вчера съ женою одного изъ нихъ... только имени его я вамъ не назову. Она говорила о шотландскихъ художникахъ въ такихъ выраженіяхъ, которыя вамъ не понравятся.
-- Что же она сказала?
-- Что шотландцы всегда берутся за ландшафты потому, что не умѣютъ рисовать...
Фицджеральдъ произнесъ эти слова съ коварнымъ намѣреніемъ разсердить товарища. И дѣйствительно Россъ остановился на минуту, какъ вкопанный, но вслѣдъ затѣмъ опять добродушно расхохотался и продолжалъ путь.
Когда они вернулись вечеромъ въ обширную и пустую мастерскую, Фицджеральдъ понялъ, что ему предстоитъ нелегкая задача. Любилъ ли такъ страстно художникъ созданія своей фантазіи, что не желалъ съ ними разставаться, или же вообще ненавидѣлъ денежную сторону своей профессіи, но, какъ бы то ни было, оказалось, что отъ него нечего ждать помощи при выборѣ картинъ и эскизовъ для мистриссъ Четвиндъ.
-- Почемъ я знаю, что кому можетъ нравиться!-- почти сердился художникъ.-- Всего вѣроятнѣе, она предпочтетъ портретъ болонки съ красной ленточкой на шеѣ.
-- Ну, это мы еще увидимъ,-- замѣтилъ Фицджеральдъ, выбравшій, наконецъ, съ полдюжины картинъ и связывавшій ихъ веревкой.-- А теперь я долженъ взять кэбъ; это будетъ въ первый разъ послѣ моего пріѣзда въ Лондонъ. Только вы заплатите за него, Россъ, если я продамъ хотя одну изъ вашихъ картинъ. Это будетъ мнѣ за коммиссію.
Надо сказать, что и самъ Фицджеральдъ нѣсколько волновался. Онъ начиналъ догадываться, что нежеланіе Росса разстаться съ своими картинами порождено отчасти опасеніемъ, что его работа будетъ не понята, быть можетъ, даже отвергнута. Это было бы очень обидно и въ академіи, но тамъ отказъ могъ еще быть объясненъ недостаткомъ мѣста. Россъ по своему былъ очень гордъ, и другъ его, входя въ квартиру мистриссъ Четвиндъ, чувствовалъ, что взялъ на себя большую отвѣтственность.
Нѣтъ никакого сомнѣнія, что добрая старушка, разсматривавшая картины съ помощью увеличительнаго стекла, сейчасъ же купила бы нѣкоторыя изъ нихъ, или, пожалуй, даже всѣ; но объ этомъ Фицджеральдъ и слышать ее хотѣлъ. Онъ вѣжливо напомнилъ ей, что пришелъ не затѣмъ, чтобы добиваться милостей для безвѣстнаго художника. Еслибъ кто-нибудь изъ ея друзей увидалъ эти этюды, быть можетъ, онъ тоже съ удовольствіемъ пріобрѣлъ бы ихъ. Во всякомъ случаѣ онъ проситъ ее выслушать сначала ихъ мнѣніе.
-- Очень хорошо,-- отвѣчала она добродушно.-- А какая имъ цѣна?
Фицджеральдъ вспыхнулъ отъ смущенія.
-- Я не могъ убѣдить моего пріятеля сказать что-нибудь опредѣленное. Не попросите ли вы вы мистера Роджерса оцѣнить ихъ? Какъ академикъ, онъ долженъ понимать это дѣло.
-- Нѣтъ, это неудобно. Вѣдь, тутъ, обыкновенно, все зависитъ отъ случая... наконецъ, отъ собственной оцѣнки вашего друга. Не догадываетесь ли вы о его желаніяхъ?
-- Извольте,-- въ отчаяніи отвѣчалъ Фицджеральдъ.-- Я пойду на рискъ, если мистеръ Россъ не хочетъ помочь мнѣ въ этомъ дѣлѣ. Я полагаю, что картины стоютъ больше... но, конечно, имя его еще мало извѣстно... словомъ, я думаю, что по двадцати фунтовъ за картину будетъ не дорого.
-- Не будетъ ли это слишкомъ мало?-- ласково спросила старушка.-- Кто знаетъ, можетъ быть, наши друзья увлекутся ими.
-- Еслибъ вы согласились спросить мистера Роджерса...-- началъ опять Фицджеральдъ.
-- Хорошо, я это сдѣлаю,-- отвѣчала мистриссъ Четвиндъ.-- Мы примемъ исходною точкой для нашихъ соображеній двадцать фунтовъ за картину, не такъ ли?
-- Я думаю, что Россъ будетъ очень доволенъ. Только,-- прибавилъ молодой человѣкъ нѣсколько нерѣшительно,-- будьте такъ любезны: въ случаѣ, если мистеръ Роджерсъ не придетъ къ вамъ сегодня вечеромъ или вообще въ скоромъ времени, не откладывайте вашего рѣшенія надолго. Россъ могъ бы подумать, дожалуй, что его картины взяты какъ бы на испытаніе.
-- Вполнѣ понимаю васъ,-- отвѣчала мистриссъ Четвиндъ.-- Повѣрьте, что мы не промедлимъ.
Въ этотъ вечеръ Фицджеральдъ сидѣлъ въ мастерской своего друга. Они курили и бесѣдовали, а въ промежуткахъ Россъ дѣлалъ бѣглые наброски въ своей записной книжкѣ.
-- Кто-то идетъ по лѣстницѣ,-- сказалъ онъ вдругъ.
Фицджеральдъ, выйдя въ сѣни, окликнулъ: "Кто тамъ?"
-- Письмо для мистера Фицджеральда,-- раздался голосъ сверху.
-- Хорошо. Давайте его сюда. Нуженъ отвѣтъ?
-- Нѣтъ;-- отвѣчалъ тотъ же голосъ.-- Кажется, ненуженъ. Прощайте, сэръ.
Фицджеральдъ остановился въ нерѣшительности. Онъ зналъ, что письмо отъ мистриссъ Четвиндъ; адресъ былъ написанъ рукою ея племянницы. Какъ хотѣлось бы ему распечатать его у себя въ комнатѣ, чтобы самому сперва познакомиться съ его содержаніемъ! Но Россъ уже звалъ его изъ мастерской и спрашивалъ, въ чемъ дѣло. Тогда онъ рѣшился войти къ нему и распечатать письмо при немъ, что бы тамъ ни заключалось.
"Уважаемый мистеръ Фицджеральдъ,-- писала миссъ Четвиндъ своимъ яснымъ, красивымъ и твердымъ почеркомъ,-- тетушка говоритъ, что вы желали какъ можно скорѣе узнать, какая судьба постигла картины вашего друга; поэтому она поручила мнѣ написать вамъ сегодня же вечеромъ. Картины имѣли, сколько мнѣ извѣстно, большой успѣхъ. Мистеръ Роджерсъ взялъ одну, докторъ Бьюдъ другую, а тетушка четыре остальныя. Мнѣ поручено переслать вамъ чекъ на сто двадцать фунтовъ, т.-е. на ту сумму, которую, кажется, вы сами желали.
"Преданная вамъ Мэри Четвиндъ".
-- Ну, не славная ли старушка!-- воскликнулъ Фицджеральдъ.-- Посылаетъ намъ вѣсточку чуть не ночью. Что вы на это скажете? Довольно ли, по вашему, денегъ? Вѣдь, мнѣ не чѣмъ было руководствоваться. Не мало ли я спросилъ?
Россъ держалъ письмо въ рукѣ и глядѣлъ на него задумчиво.
-- Хотѣлъ бы я знать, которую изъ картинъ онъ взялъ? Я много бы далъ, чтобъ убѣдиться въ этомъ,-- говорилъ онъ какъ бы самъ съ собою.
Фицджеральдъ взялъ письмо и снова пробѣжалъ его.
-- Въ самомъ дѣлѣ,-- воскликнулъ онъ,-- я и не замѣтилъ этого. Такъ вотъ что! Одну картину взялъ самъ академикъ! Я завтра узнаю, какую именно. Но говорите же, наконецъ, довольны ли вы суммою?
-- Еще бы! Не только доволенъ, но нахожу даже, что вы спросили лишнее.
-- Ну, такъ позвольте мнѣ получить съ васъ восемнадцать пенсовъ за кэбъ.
-- Нѣтъ, пріятель, мы иначе поступимъ,-- сказалъ Россъ, переходя, наконецъ, къ денежному вопросу и подвигая къ молодому человѣку чекъ.-- Вы возьмете половину всѣхъ денегъ, поѣдете въ Ирландію и повидаетесь съ той юной дѣвицей, о которой постоянно думаете, хотя и не хотите въ этомъ сознаться. Вотъ такъ будетъ лучше!
Фицджеральдъ отодвинулъ отъ себя чекъ.
-- Нѣтъ, спасибо,-- отвѣчалъ онъ, слегка покраснѣвъ.-- Я не нуждаюсь въ деньгахъ. Тѣмъ не менѣе, все-таки, благодарю васъ. Если я чего-нибудь желаю,-- продолжалъ онъ минуту спустя, устремивъ глаза куда-то вдаль,-- такъ это болѣе опредѣленнаго занятія. Тогда я поѣхалъ бы и въ Ирландію на денекъ или на два, и съ какою радостью! Но литература -- плохое занятіе.
-- Такъ неужели она хуже живописи? Когда во всю мою жизнь, спрашиваю я васъ, имѣлъ я заразъ столько денегъ? Да никогда... Рано или поздно вы тоже станете на ноги, и не случайнымъ образомъ, а прочно, и тогда я отлично знаю, что случится. "Только позови, я приду къ тебѣ, другъ милый!" Такъ, вѣдь, поется въ пѣснѣ? Я вижу издали бѣлое атласное платье, улыбку, нервное волненіе, слышу смѣхъ и шутки вашихъ друзей... и если вы не дадите мнѣ въ этотъ день кружки добраго шотландскаго виски, не буду я Джонъ Россъ.
-- А пока,-- сказалъ Фицджеральдъ, немного повеселѣвъ,-- я предлагаю...
-- А пока возьмете вы эти деньги, или нѣтъ?-- проворчалъ Россъ.-- Да почему же вы не хотите брать ихъ? Вѣдь, самъ я никогда бы не добылъ ихъ такъ много. Къ тому же, въ настоящую минуту у меня ихъ и безъ того довольно.
-- Нѣтъ,-- поспѣшно перебилъ его собесѣдникъ,-- я лучше скажу вамъ, что вы еще можете сдѣлать, если пожелаете. Въ субботу мистриссъ Четвиндъ уѣзжаетъ въ Гастингсъ до понедѣльника. Вотъ мы и устроимъ большой праздникъ, и вы будете платить за все съ восхода солнца до его заката, словомъ, до нашего возвращенія сюда.
-- Еще бы! Но куда же вамъ хотѣлось бы поѣхать на этотъ разъ?
-- Внизъ по Темзѣ, мимо доковъ и верфей. Я не чувствовалъ запаха дегтя, не спотыкался на канаты, не бесѣдовалъ ни съ однимъ капитаномъ съ той самой минуты, какъ покинулъ Ирландію. Мы наглядимся съ вами на всевозможные оттѣнки, если только день будетъ хорошъ, налюбуемся на рѣку, на паруса, озаренные солнцемъ...
-- Пропащій вы человѣкъ,-- рѣшительно произнесъ Россъ,-- окончательно пропащій! Хорошо, мы пообѣдаемъ гдѣ-нибудь въ такомъ мѣстечкѣ, откуда откроется видъ на рѣку, отыщемъ самую старомодную таверну, хорошенькая хозяйка будетъ сидѣть за прилавкомъ; хозяинъ принесетъ бутылку сорокалѣтней мадеры, подсядетъ къ намъ, конечно, и начнетъ растабарывать. А потомъ... Вы никому не скажете?
-- Что такое?
-- Вотъ что. Потомъ, когда бутылка будетъ раскупорена... безъ нескромности съ вашей стороны и навязчивости съ моей, мы выпьемъ по стакану добраго вина за здоровье той юной дѣвицы, что живетъ за моремъ.