Привидѣніе.
Но Фицджеральду не суждено было созерцать на этотъ разъ Темзу и доки. На слѣдующій день онъ работалъ въ своей комнатѣ съ обычнымъ прилежаніемъ, не смущаясь вовсе равнодушіемъ редакторовъ, и совсѣмъ погрузился въ свое дѣло. Услыхавъ на дворѣ, что пѣвецъ-негръ собирается угостить его серенадой, онъ вскочилъ нетерпѣливо и направился къ двери, не зная еще хорошенько, какимъ способомъ вѣрнѣе отдѣлаться отъ этого человѣка: бросить ли ему монету, или кинуть чѣмъ-нибудь въ него.
Выйдя на дворъ, онъ увидалъ необыкновенное зрѣлище. Шелъ сильный дождь. Негръ, совершенно пьяный и очень веселый, былъ не одинъ; за его спиной и, по видимому, повергнутый въ неописанный ужасъ, стоялъ странный человѣкъ, лица котораго Фицджеральдъ не могъ разсмотрѣть; онъ былъ въ матросской курткѣ громаднѣйшихъ размѣровъ, а за плечами болтался на палкѣ большой узелъ. Чѣмъ дальше отступала эта забавная фигурка передъ негромъ, тѣмъ больше надвигался на нее черномазый пѣвецъ въ бѣлыхъ штанахъ и во фракѣ съ высокимъ краснымъ воротникомъ.
-- Ну, Падди, вѣдь, шесть пенсовъ не разорятъ тебя. Неужели ты не хочешь дать шести пенсовъ бѣдному музыканту? Ну, такъ дай хоть каплю водки, Пади, хоть на два пенса джина, старикъ!-- И негръ взмахнулъ своей бандурой и снова принялся скакать, видимо наслаждаясь страхомъ старика.
-- Такъ не дашь даже двухъ пенсовъ бѣдному музыканту, Падди?-- снова началъ онъ, немного помолчавъ.
Старикъ продолжалъ отступать, пока не дошелъ, наконецъ, до первыхъ ступенекъ лѣстницы. Тугъ онъ въ отчаяніи закричалъ: "Прочь! прочь!" -- и голосъ его показался вдругъ Фицджеральду знакомымъ.
Но негра, какъ видно, трудно было остановить въ его пьяномъ весельѣ. Онъ прыгалъ и плясалъ вокругъ своей жертвы и совалъ ему въ лицо свою бандуру. Тогда случилось нѣчто неожиданное: незнакомецъ бросилъ узелъ и кинулся на своего врага съ яростью дикой кошки. "Погоди только, вотъ я тебѣ проломлю голову!" -- кричалъ онъ, и черезъ мгновеніе удары сыпались уже градомъ, большею частью попадая, однако, на бандуру, которою негръ защищался. Фицджеральдъ нашелъ, что ему пора вмѣшаться въ дѣло.
-- Остановитесь!-- закричалъ онъ съ крыльца.-- Что вы тутъ дѣлаете?
Драка прекратилась на минуту, и незнакомецъ взглянулъ въ сторону Фицджеральда, потомъ съ радостнымъ крикомъ, тремя прыжками вбѣжалъ по ступенямъ.
-- О, мистеръ Вилли! Такъ вотъ вы, наконецъ... Ну, слава Богу, слава Богу!
Однако, несмотря на все свое удовольствіе, Анди Скакунъ не могъ еще совершенно отдѣлаться отъ прежняго страха. Испуганный взглядъ, брошенный имъ назадъ, показалъ ему, что врагъ шелъ за нимъ по пятамъ.
-- Прочь, прочь!-- снова закричалъ Анди.-- О, мистеръ Вилли, что это за человѣкъ! Ужь не самъ ли это чортъ?
-- Неужели ты никогда еще не видалъ бродячаго музыканта-негра?-- смѣясь, спросилъ Фицджеральдъ.-- Однако, если онъ и не чортъ, то тебѣ, все-таки, придется чертовски поплатиться, Анди; вѣдь, ты сломалъ его бандуру.
-- И по дѣломъ ему, черномазому разбойнику!-- отвѣчалъ Анди, расхрабрившись съ тѣхъ поръ, какъ около него находился мистеръ Вилли.-- Я сказалъ, что прибью его, ну, вотъ и прибилъ.
Вся бойкость покинула, казалось, музыканта. Онъ угрюмо глядѣлъ на порванныя струны бандуры и плаксиво началъ просить вознагражденія. Наконецъ, онъ ушелъ, унося съ собой шиллингъ; но не успѣли Фицджеральдъ и его товарищъ войти въ комнату и затвориться въ ней, какъ на дворѣ раздался взрывъ неудержимаго хохота, точно удалявшійся музыкантъ случайно вспомнилъ веселую шутку, только что съигранную имъ надъ испуганнымъ ирландцемъ.
-- Ну, садись, Анди, и разскажи мнѣ, зачѣмъ ты пріѣхалъ въ Лондонъ.
Но Анди испустилъ внезапный крикъ.
-- О, матерь Божія! Вѣдь, этотъ разбойникъ, навѣрное, утащилъ мой мѣшокъ.
-- Какой мѣшокъ, Анди?
-- Да съ бекасами, зайцами и утками.
Къ великой радости Анди, мѣшокъ оказался цѣлъ, и въ немъ нашлись не только бекасы и утки, но и нѣсколько прекрасныхъ фазановъ. Хозяинъ пригласилъ гостя сѣсть къ огню, закурить трубку, принесъ ему бутылку эля и снова попросилъ разсказать, какъ и зачѣмъ пріѣхалъ онъ въ Лондонъ.
Изъ словъ Анди обнаружилось, что какой-то знакомый капитанъ предложилъ ему безплатный проѣздъ на своемъ кораблѣ и что онъ пріѣхалъ въ Лондонъ въ надеждѣ поступить къ мистеру Вилли въ качествѣ слуги. Фицджеральду пришлось разъяснить ему, что слуги онъ держать не можетъ, что объ этомъ и думать нечего, и очень обрадовался, узнавъ, что Анди готовъ остановиться на время своего пребыванія въ Лондонѣ у одного соотечественника, а дней черезъ десять опять вернуться въ Ирландію съ тѣмъ же знакомымъ капитаномъ.
-- Ну, а теперь, Анди, разскажи мнѣ всѣ ваши новости. Много ли у васъ въ нынѣшнемъ году дичи? Ходилъ ли отецъ мой на охоту?!
Анди принялся сообщать все, что случилось со времени отъѣзда мистера Вилли изъ Айнишина. Одного только вопроса онъ не касался, и Фицджеральдъ не рѣшался допрашивать его. Да и что могъ онъ знать объ этомъ? Миссъ Ромэйнъ не возвращалась въ Айнишинъ послѣ отъѣзда оттуда Фицджеральда, а въ Коркъ Анди ѣздилъ очень рѣдко. Наконецъ, молодой человѣкъ, все-таки, не вытерпѣлъ.
-- Анди,-- спросилъ онъ,-- помнишь ли ты ту барышню, которая пріѣзжала въ Айнишинъ и жила въ домѣ вдовы Фланаганъ?
-- Еще бы,-- осклабляясь, отвѣчалъ Анди,-- какъ мнѣ не помнить бѣдную дѣвушку, которую ваша милость такъ славно одурачили.
Фицджеральдъ вспыхнулъ отъ досады. Но могъ ли онъ сердиться на Анди за эту фамильярность? Не самъ ли онъ вызвалъ ее своими неумѣстными вопросами!
-- Только нельзя сказать, чтобъ она долго убивалась, послѣ вашего отъѣзда, мистеръ Вилли,-- прибавилъ Анди, немного погодя.
-- А ты почемъ знаешь?-- сердито спросилъ Фицджеральдъ.
-- Да мнѣ разсказывалъ это мой знакомый, Маллонъ,-- равнодушно продолжалъ Анди.-- Онъ ѣздилъ въ Коркъ повидаться съ своими дѣтьми. "Ну, говоритъ онъ мнѣ, не очень-то тоскуетъ о мистерѣ Вилли та красотка, за которою онъ ухаживалъ".-- "Ты что это такое говоришь?" спрашиваю я его. Да то, что она путается теперь съ какимъ-то франтомъ изъ Дублина."
Вся комната закружилась передъ глазами Фицджеральда. Ему показалось, что съ нимъ сейчасъ сдѣлается дурно. Минуту спустя онъ уже чувствовалъ, однако, лишь негодованіе и презрѣніе.
-- Зачѣмъ передаешь ты мнѣ всѣ эти кухонныя сплетни?-- сказалъ онъ такимъ тономъ, что Анди выронилъ изъ рукъ трубку. Въ то же мгновеніе Фицджеральду стало очень досадно на себя. Стоило ли обращать вниманіе на то, что говорили о Китти въ Айнишинѣ или гдѣ бы то ни было! Какъ стыдно, что онъ могъ встревожиться отъ такого вздора.
-- Анди,-- продолжалъ онъ уже болѣе спокойно,-- у васъ такъ тихо теперь въ Айнишинѣ, что всѣ рады, я думаю, когда есть о чемъ поговорить. Твой Маллонъ натолковалъ тебѣ много пустяковъ,-- прибавилъ онъ минуту спустя.-- Ему, вѣроятно, досадно, что миссъ Ромэйнъ не покупала въ его лавкѣ ленты или платочки, которые онъ привозитъ изъ Корка и продаетъ въ Айнишинѣ въ тридорога.
-- Ну, и чортъ съ нимъ,-- сказалъ Анди съ видимымъ удовольствіемъ. Ему было совершенно достаточно, что мистеръ Вилли не одобрилъ рѣчей Маллона.
Фицджеральдъ продолжалъ разговоръ съ Анди, но уже едва слушалъ его. Ему вспоминались письма Китти; читая ихъ, нельзя было сомнѣваться въ ея честности. Онъ удивлялся самому себѣ, какъ могло хоть на мгновеніе замереть отъ страха его сердце! Развѣ затѣмъ Китти отдала ему свою любовь, чтобы онъ усомнился въ ней при первой же сплетнѣ?... "А что, если Гильтонъ-Клеркъ, все-таки, правъ, и ее не слѣдовало оставлять одну?-- промелькнуло, тѣмъ не менѣе, въ его умѣ.-- Что, если и у нея также ненасытное сердце?" Наконецъ, онъ не могъ долѣе вытерпѣть и почувствовалъ потребность выйти на свѣжій воздухъ.
-- Анди,-- сказалъ онъ,-- у меня есть дѣло, но я вернусь въ началѣ осьмого. Сегодня вечеромъ ты не можешь идти ночевать къ своему знакомому, такъ какъ ты ни за что не найдешь дороги. Я спрошу хозяйку, не можетъ ли она пріютить тебя на ночь. Погоди, пока я вернусь.
Дождь лилъ, какъ изъ ведра; ночь была темная. Фицджеральдъ безсознательно открылъ зонтикъ и пошелъ по улицѣ: но весьма немногое, что попадалось ему на глаза, отпечатлѣвалось въ его памяти. Мысли его были далеко. Какъ могла Китти сдѣлаться предметомъ такихъ сплетень! Что такое этотъ Маллонъ? Мелкій лавочникъ! Какъ увидится она, когда онъ скажетъ ей,-- а это онъ сдѣлаетъ непремѣнно,-- что эта презрѣнная сплетня чуть было не довела его до обморока! Онъ съ содроганіемъ вспоминалъ объ этой минутѣ. Счастливъ Маллонъ, что его не было въ это время подъ рукой!
Онъ добрелъ до Гайдъ-парка и вошелъ къ мистриссъ Четвиндъ. На этотъ разъ задача его была нетрудна. Онъ принесъ съ собой новую книгу, надѣлавшую много шуму, путешествіе къ сѣверному полюсу, и успѣлъ еще дома отмѣтить самыя интересныя мѣста для своей слушательницы. Какъ странно было ему читать объ этихъ далекихъ странахъ и видѣть передъ собою все время Айнишинъ! О Коркѣ онъ не хотѣлъ и думать,-- слишкомъ уже это было непріятно. И вдругъ промелькнула передъ нимъ фраза изъ одного письма Китти, написаннаго ею уже давно, когда она была еще въ Дублинѣ: "Вилли, есть тутъ одинъ человѣкъ, который преслѣдуетъ меня букетами!" Онъ вспыхнулъ и запнулся въ чтеніи. Но краску на его лицѣ вызвала только досада на самого себя, что онъ можетъ волноваться такими воспоминаніями. Ему некогда было думать объ этомъ; онъ долженъ изучать сѣверный полюсъ, слушать замѣчанія мистриссъ Четвиндъ. И онъ все читалъ, и читалъ, между тѣмъ какъ передъ его воображеніемъ вмѣсто Айнишина начинали рисоваться улицы Корка.
Какъ радъ былъ онъ, когда это мученье кончилось, и онъ снова выбѣжалъ въ темную ночь. Онъ не хотѣлъ даже допустить мысли, что хотя на минуту усомнился въ честности и любви Китти. Торопливо шелъ онъ, стараясь убѣдить себя, что ему очень жаль бѣднаго Анди, сидящаго въ одиночествѣ дома. Мысль его неутомимо работала. Какъ мило со стороны доктора Бьюда, что онъ принялъ участіе въ судьбѣ Росса и нашелъ даже какого-то пріятеля, который тоже купитъ двѣ картины! А Россъ непремѣнно долженъ увидать Анди и срисовать его портретъ; потомъ онъ сдѣлаетъ съ него копію, а Фицджеральдъ пошлетъ ее Китти, чтобъ позабавить ее. Милая, одинокая Китти! "Скажи имъ, что въ Ирландіи есть бѣдная дѣвушка, которая изнываетъ по тебѣ",-- писала она ему какъ-то. Что же за важность, что ей посылаютъ букеты! Что можетъ быть естественнѣе! Развѣ кто-нибудь знаетъ, что Китти почти обвѣнчана съ нимъ? И еще смѣютъ говорить, что онъ же ее бросилъ!
Эти размышленія становились все яснѣе и радужнѣе, чѣмъ скорѣе онъ шелъ. Они прерваны были только приходомъ домой и необходимостью устроить для Анди ночлегъ и ужинъ. Анди не прочь былъ продолжать бесѣду, но мистеръ Вилли оказался чрезвычайно разсѣяннымъ, по временамъ обнаруживалъ даже нетерпѣніе, точно ему было досадно, что кто-нибудь мѣшаетъ его думамъ.
-- Слушайте-ка, мистеръ Вилли,-- спросилъ, наконецъ, Анди,-- надѣюсь, вы не сердитесь на Маллона за слухи, которые онъ привезъ изъ Корка?
-- Перестань, замолчи, Анди!-- воскликнулъ Фицджеральдъ, вставая и идя къ окну.-- Дождь все еще идетъ. Слушай,-- найдешь ты завтра дорогу къ своему пріятелю?
-- Конечно. Какъ пришелъ сюда, такъ и уйду. Только мы можемъ поговорить объ этомъ завтра утромъ,-- отвѣчалъ Анди, уютно сидѣвшій у огня.
-- Я тебя не увижу завтра,-- сухо сказалъ Фицджеральдъ.-- Я уѣзжаю изъ Лондона денька на два.
-- Господь съ вами, мистеръ Вилли! Ужь не получили ли вы дурныхъ вѣстей?
-- Нѣтъ, нѣтъ; я вернусь дня черезъ два, отыщу тебя, Анди, привезу сюда, и мы нарисуемъ твой портретъ.
Когда рѣшеніе уѣхать въ Ирландію на слѣдующее же утро, отыскать Китти и посмотрѣть еще разъ въ ея милые глаза было окончательно принято, болтовня Анди показалась нѣсколько сноснѣе. Невыносимо было только то, что посреди мыслей, возбуждаемыхъ этою несвязной бесѣдой, сердце по временамъ переставало биться, точно грозила какая-то бѣда, о которой онъ не смѣлъ и подумать. Онъ чувствовалъ, что днемъ еще съумѣетъ отогнать тяжелыя мысли; за то ночью онѣ будутъ преслѣдовать его неотразимо. Но глаза Китти такъ нѣжны, она посмотритъ на него безъ укора, если онъ пріѣдетъ къ ней и упроситъ, ее снять съ него этотъ ужасный, давящій кошмаръ. Вѣдь, для этого стоитъ только взять ее за руку... за ту самую ручку, которую онъ еще недавно держалъ надъ ручьемъ, катившимся въ море...