Урок был очень умно преподан. Нет, это не было нравоучение. Все, что он сказал, мне нравится; он хочет жить и употреблять свою молодость, как ему нужно, не гоняясь за прописными наслаждениями. Это -- хорошо.
Мы долго еще говорили. О сестре Саше не сказал он ни слова. Не распространялся также и о своем адвокатстве. У него есть такт. Я думаю, что с глазу на глаз, в сколько-нибудь серьезном разговоре, он не позволит себе заниматься собственной особой. Он должен быть впечатлителен. В обществе таких женщин, как сестра Саша, трудно и быть иначе, как фатом.
-- Я вас увижу? -- спросил он, подавая мне руку.
-- Это от вас зависит.
-- Вы будете в понедельник у вашей сестры?
Я взглянула на него. Он понял, вероятно, этот взгляд.
-- Вы позволите мне явиться к вашей maman?
-- Даже ко мне, если вы хотите.
Я сказала это самым простым тоном.
-- К вам, не спросившись у maman?
Вопрос был сделан с легкой усмешечкой.
-- Так можно было бы, -- ответила я, -- если бы мы были в Америке.
-- Но мы на Пречистенке, -- добавил он.
Я не совсем была довольна тоном этого диалога. Булатов может подумать, что я навязываюсь на знакомство и бью на эксцентричность. Впрочем, как ему будет угодно.
Он сказал, что будет у нас на днях.