Строева встала и оправилась. В коленях у нее сразу ослабли ноги. Легкая дрожь проползла вдоль спины.
-- Прошу извинить... -- раздался глухой голос режиссера. -- Я вас просил после репетиции... Я чертовски занят...
Худой, с небритыми щеками, и недавно запущенной бородой, с плотно остриженными волосами на голове, небрежно одетый, он, близко подойдя к ней, оказался на целую голову выше ее. Его широкий рот, с желтыми зубами, повела косая усмешка; серые глаза вглядывались в нее строго.
Она начала извинение.
-- Вам, собственно, что же угодно?
-- Моя фамилия, по театру, Строева. Вы меня не знаете? -- тоном робкого вопроса выговорила она.
-- Не имею удовольствия.
Садиться он ее не просил.
-- Я около десяти лет служу... Занимала...
-- Извините... госпожа Строева... Вы покороче пожалуйста... Вы сами знаете, какова наша служба...
-- Вот эти афиши....
Она сорвала с пачки резиновый ремешок, отделила карточку от трех афиш и подала их режиссеру.
-- Что это такое?
Он еще сильнее скосил свой широкий рот.
-- Вот, -- заговорила она, нервно и стремительно, и начала развертывать листы и класть их на стол.
-- Старые афиши? -- иронически спросил режиссер.
-- Да... старые афиши.
Она сдержала внезапно нахлынувшие слезы, выпрямилась и заговорила совсем другими звуками. В них заслышалась женщина, получившая хорошее барское воспитание. Актриса, с заученными интонациями речи, слетела с нее.
-- Эти три афиши -- мое единственное достояние... На них стоит мое имя... как артистки, занимавшей первое амплуа...
-- Да, я вам верю... Теперь и фамилию вашу припоминаю...
-- Позвольте мне досказать... -- остановила она его. -- Я играла и гастроли, как видите вот здесь, на афише... и это было так еще недавно... Вы -- артист. Вы знаете, как легко потерять положение... Беда ждет за углом... Болезнь... потеря свежести. Я не затем это говорю, господин режиссер, чтобы вас разжалобить. Я хотела только познакомить вас с моим недавним прошлым. Но мои желания самые умеренные. Я хочу быть полезной... какую угодно работу...
И дальше она не пошла. Доводов у ней не хватило... Да и какие доводы?.. Он видел, что она доведена до крайности, что она просит о куске хлеба.
-- Труппа у нас в полном комплекте... А дублюр нам на каждое амплуа нельзя держать...
Режиссер поглядел на нее боком и выразительно скосил рот... Она поняла в этом взгляде оценку того -- могла ли она быть "дублюрой".
-- Я и не предлагаю, -- проговорила она сразу спавшим тоном.
-- На выход, -- продолжал режиссер, нам тоже не требуется лишнего народа... Мы обстановочных пьес не любим ставить... Это не наш жанр... и насчет Шекспира, мы не просаживаемся.
Она молча поглядела на него продолжительно и печально... Слишком тяжко сделалось ей -- нищенски повторять все одно и то же.
Он зажмурил правый глаз -- у него это был род тика и прокашлялся.
-- Если вас и примет дирекция, так на самый маленький оклад.
Она хотела спросить "на какой" -- и воздержалась.
-- Я всем буду довольна, -- пролепетала она.
-- Сегодня я вам все-таки ответа дать не могу... Так как вы долго служили и держали первое амплуа, опытность у вас должна быть... Посмотрим. Зарекомендуйте себя, когда случай выпадет. Только у вас гардероб вряд ли есть подходящий...
Взглядом, без слов, она ответила ему: какой же мог, быть у ней гардероб?..
-- Ну-с, -- заторопился режиссер, -- дело не ждет. -- Голос его стал помягче и глаза не так строго пронизывали ее. -- Маленький оклад, на выход, я вам добуду... рублей на тридцать, на сорок не больше.
Он был уже на первой ступеньке лестницы. Строева быстро подалась к нему.
-- Я согласна, -- стремительно выговорила она.
-- Ну, так завтра наведайтесь. Только пораньше, перед началом репетиции. Меня с десяти часов здесь найдете... Мое почтение.
Длинная фигура исчезла.
Строева повернулась к столу и, вся разбитая от волнения, присела с опущенной головой. На столе лежали развернутые ее три афиши... и карточка на одной из них.
Она подняла голову и долго смотрела на эти афиши. Примета не изменила. Ей обещано место, у ней, на зиму, есть пропитание... Сорок рублей!.. В ее положении и это огромный оклад... А там -- кто знает -- выпадет случай, сколько ролей знает она наизусть, может сыграть без репетиции, только бы кто-нибудь поделился туалетами. Если случится перед самым спектаклем это -- найдется и платье.
Внизу, на сцене, кончилась репетиция водевиля, а она все еще сидела у стола, точно прикованная, и глядела на свои афиши...
Медленно принялась она свертывать их и складывать в пачку, вместе с карточкой. Не сразу нашла она и каучуковый ремешок... Более спокойно положила она пачку за корсет -- теперь она их уже никому не будет показывать -- широко вздохнула и, уходя, оправила прическу перед зеркалом. Собственное лицо показалось ей не таким поблеклым, устаревшим и жалким, как полчаса перед тем.
С гримировкой она еще могла сыграть княгиню Резцову... Нужен только туалет, да парик... Но где уже мечтать о таких ролях!.. Хорошо, если дадут и бытовую, где можно обойтись ситцевым платьем и кацавейкой... Та, прежняя Строева, которой подносили венки и браслеты, уже умерла...
В зеркале в эту минуту, отразилась только тень ее...
"Что же это я?.." -- подумала она и испугалась, как бы режиссер не поднялся еще и не дал на нее окрика.
На сцене сделалось шумнее... Опять раздались перекрикивания плотников, начавших прибирать декорации.
Тихонько начала она спускаться по лесенке, боясь, чтобы ступени не скрипели.
Между двумя кулисами она остановилась, ей загородил путь бутафор, несший скамейку... Она должна была обождать, а потом взять правее, к выходу в коридор, мимо литерной ложи.
Ее слегка толкнул уходивший с репетиции актер, в мягкой шляпе и длинном пестром, пальто, небольшого роста толкнул и тотчас же обернулся.
Она узнала маленькое лицо с удлиненным, краснеющим носом, очки, плохо сидевшие на носу, красноватость щек, в особенности пучки волос, смешно торчавших на висках.
-- Здравствуйте, Мишин! -- окликнула она его тихо и неуверенно.
Он сначала воззрился на нее близорукими глазами, поправил очки, откинулся назад и рассмеялся.
-- Батюшки! Надежда Степановна!.. Вы ли это?.. Сколько зим... Вот встреча... Скон апель истуар!.. Куда? Откуда?.. К нам на службу? А в настоящий момент -- идете, или вам кого надо?..
Встреча с комиком Мишиным обрадовала ее чрезвычайно. Она крепко пожала ему руку и весело оглядывала его маленькую фигурку, забавный нос, клоки волос на висках.
-- Я выхожу... Вы также?
-- Всенепременно... Только как же это так? Надо бы покалякать. Неугодно ли в буфет?.. Там мы чайку спросим... Вот встреча!..
Он уже успел разглядеть, как была одета Строева, и в его добрых, подслеповатых глазах промелькнула жалость.
-- Вы здесь служите? -- спросила она, когда они перешли в коридор.
-- Самолично.
-- Как же я об этом не знала... милый... Сергей...
По батюшке она забыла, как его зовут.
-- Ардальонов сын, Мишин.
-- И на афише не видала что-то...
-- А произошло это оттого, что я только на той неделе объявился. У Макария на ярмарке проваландался до первых чисел сентября; да случилась семейная одна история... вытребовали меня на родину... в город Елец... Там я вместо трех-то дней три недели прожил, да еще схватил лихорадку... Пожалуйте сюда... вон лампочка горит. Это в буфет дорога.