1920 год.
Интервенты изгнаны, белогвардейцы разгромлены под Петроградом, Архангельском, в Сибири, на Дону, на Украине, в Средней Азии. Страна получала возможность приступить к выполнению хозяйственного плана, принятого на IX с’езде партии большевиков. Выдвинутая гением Ленина «великая программа на 10—20 лет» сулила нашей родине под’ем индустрии и земледелия.
Правительства Англии и Франции, стремившиеся расчленить Советскую Россию, превратить ее в свою колонию, не хотели признать, что их карта бита. Ставка на Колчака и Деникина была империалистами проиграна. Английские и французские войска Антанта вынуждена была убрать. Этим самым Советская Россия, как указал Ленин, одержала самую главную победу над Антантой: «Мы у нее отняли ее солдат. Мы на ее бесконечное военное и техническое превосходство. ответили тем, что отняли это превосходство солидарностью трудящихся против империалистических правительств»[20]. Но отказаться от попытки свергнуть советскую власть Антанта не могла и для новой интервенции решила использовать, «с одной стороны, Пилсудского, буржуазного контрреволюционного националиста, фактического главу польского государства, и, с другой стороны, генерала Врангеля, собравшего в Крыму остатки деникинской армии и угрожавшего оттуда Донбассу, Украине.
По выражению Ленина, панская Польша и Врангель — это были две руки международного империализма, пытавшегося задушить Советскую страну»[21].
Началось новое наступление вражеских армий. Белополяки двигались с запада; на юге Врангель реорганизовал укрывшиеся в Крыму остатки разбитой деникинской армии и с начала июня 1920 года занял всю Северную Таврию. Наступление Врангеля должно было помочь белополякам.
Красные войска, перейдя в контрнаступление на Юго-Западном фронте, выбросили белополяков из Украины и Белоруссии. Польских панов ждал полный разгром. Советские войска подходили к Варшаве. Но когда врагам нашей родины приходилось туго, на помощь им приходил изменник Троцкий: «...подозрительные действия Троцкого и его сторонников в главном штабе Красной армии сорвали успехи Красной армии»[22].
Нашим войскам пришлось временно отступить. Началась подготовка к новому наступлению на бело-поляков.
Великий стратег пролетарской революции товарищ Сталин, оценивая положение на фронтах, указывал:
«...Пока Врангель цел, пока Врангель имеет возможность угрожать нашим тылам, наши фронты будут хромать на обе ноги, наши успехи на антипольских фронтах не могут быть прочными. Только с ликвидацией Врангеля можно будет считать нашу победу над польскими панами обеспеченной. Поэтому партия должна начертать на своем знамени новый очередной лозунг: «Помните о Врангеле!», «Смерть Врангелю!»[23]
Требуя, чтобы разгром Врангеля стал новым очередным лозунгом партии, товарищ Сталин отмечал и слабость предпринимавшихся в этом отношении мер.
Благодаря заботам товарища Сталина наши войска на врангелевском фронте получили пополнение. К началу августа число красных войск достигало 60 тысяч. Примерно столько же было и у Врангеля. Но армия Врангеля не испытывала недостатка в огнеприпасах, как наша, и, кроме того, у нее были танки, бронемашины, авиация, мощная артиллерия. Все это было получено от Антанты.
Товарищ Сталин приступает к проведению мероприятий, имевших целью остановить наступление Врангеля и уничтожить его армию. В короткий срок товарищ Сталин создает 2-ю Конную армию для борьбы с конницей Врангеля и разрабатывает план разгрома врага в Северной Таврии. По сталинскому плану, на правом берегу Днепра, у Бериславля, сосредоточивается мощная ударная группа, которая должна была форсировать Днепр и стремительным ударом отрезать армию Врангеля от Крыма. Одновременно наступающим с северо-востока красным дивизиям предстояло завершить окружение и уничтожение врангелевцев.
Каховский район, превращенный в укрепленный плацдарм, нависал над тылом врага и сковывал оперативную свободу Врангеля. Плацдарм этот должен был стать исходным пунктом наступления на врага с целью разгрома его в Северной Таврии.
Готовясь к наступлению на Врангеля, командование Юго-Западного фронта в ориентировке, подписанной товарищем Сталиным 1 августа 1920 года, предложило главкому свои соображения об оперативных возможностях наступления:
«Принимая во внимание общую военно-политическую ситуацию, особенно в отношении Врангеля, которому нельзя уступить в данный момент ни одного клочка территории, считаем необходимым, не теряя времени, предпринять контрудар существующей уже группировкой сил, при этом четырьмя стрелковыми дивизиями не позднее 5—6 августа с правого берега р. Днепра нанести удар в направлении на Перекоп и в тыл главным силам противника; остальными силами левобережной группы изматывать противника и по сосредоточении подвозимых частей перейти в решительное наступление, стремясь совместно с частями правобережной группы сбить противника с укрепленных мелитопольских позиций и отрезать ему путь на Перекоп»[24].
В плане товарища Сталина четко поставлена задача двойного охвата противника от Каховки и Александровска и окружения врангелевских войск в районе к северу от перешейков, дабы не дать им уйти через Перекоп и Чонгар в Крым.
Чтобы остановить начатое Врангелем наступление, товарищ Сталин, дает следующую директиву;
«Ст. Лозовая. 6 августа 1920 г. 1 час 25 мин.
Карта 10 дюйме.
Обстановка требует, не теряя времени, нанести Врангелю общий контрудар существующей группировкой сил, для чего приказываю:
1) Правобережной группой в составе четырех стрелковых дивизий в ночь с 6 на 7 августа форсировать Днепр главными силами на участке Тягинка — Бериславль и нанести решительный удар на Перекоп и в тыл главным силам противника в. общем направлении Каховка — Калга...»[25]
В указанное приказом время красные части 13-й армии перешли в наступление, форсировали Днепр и, отбросив белый корпус Слащева, захватили район Каховки. С захватом Каховского плацдарма наступление Врангеля на донбасском направлении было приостановлено.
Еще 2 августа Центральный Комитет партии, учитывая серьезность положения на врангелевском фронте, принял решение:
«Ввиду успеха Врангеля и. тревоги на Кубани, необходимо признать врангелевский фронт имеющим огромное, вполне самостоятельное значение, выделив его, как самостоятельный фронт. Поручить товарищу Сталину сформировать Реввоенсовет»[26].
В тот же день, 2 августа, В. И. Ленин телеграфировал И. В. Сталину:
«Только что провели Политбюро разделение фронтов, чтобы вы исключительно занялись Врангелем...»[26]
Однако ставленники предателя Троцкого тормозили формирование фронта. Товарищу Сталину приходилось руководить двумя фронтами одновременно. Болезнь помешала ему довести до конца осуществление плана по разгрому Врангеля. Эту задачу выполнил верный соратник Сталина — Фрунзе.
Михаил Васильевич из Туркестана был вызван в Москву.
13 сентября 1920 года он явился к Ленину.
Фрунзе докладывал о положении в Средней Азии. Владимир Ильич слушал с обычной внимательностью, подперев левой рукой голову и делая правой рукой отметки на бумаге.
Когда Фрунзе кончил, Владимир Ильич отложил в сторону карандаш и, внимательно смотря в глаза собеседнику, сказал:
— А теперь, товарищ Фрунзе, вам надлежит отправиться на Южный фронт.
— Слушаюсь, Владимир Ильич.
Решение ответственнейшей задачи, которую возлагала на Фрунзе партия, облегчалось тем, что, приступая к операции, он мог опираться на громадную военную и политическую базу, подготовленную товарищем Сталиным в бытность его членом Реввоенсовета Юго-Западного фронта. Подобранные и воспитанные Сталиным кадры коммунистов и комсомольцев являлись цементом, который спаял единство армии.
В разговоре с Лениным Фрунзе высказал сожаление, что время не позволило подготовить надежные кадры своих военных специалистов, а старые военные специалисты, даже при их лойяльности, с трудом проникаются сознанием, что Красная армия принципиально отлична от старой армии. Гражданская война совсем не похожа на прошлую позиционную войну.
В. И. Ленин сказал Фрунзе:
— Наши товарищи или совершенно попадают к ним в плен, или же их давят и душат. А вот вы, я знаю, сами умеете делать и другим даете работать...
Беседа вернулась к основной теме — врангелевскому фронту.
— Затяжка войны еще на год означает неминуемую гибель революции, — сказал Владимир Ильич. — С Врангелем должно быть покончено к зиме. Такова директива партии. Как вы думаете, в какой срок можно будет его ликвидировать?
— К декабрю, Владимир Ильич, Крым будет советским.
27 сентября Фрунзе прибыл в Харьков и вступил в командование фронтом.
Обстановка на фронте была весьма сложной. Сосредоточение ударной группы на правобережье еще не было закончено. На левобережном участке фронта части 13-й армии отходили под натиском противника. Врангель занял Александровск (ныне Запорожье) и развивал наступление на Волноваха — Мариуполь. Белополяки явно выжидали результатов наступления Врангеля и медлили с мирными переговорами. На тылах наших армий орудовали банды Махно. Несмотря на то, что товарищем Сталиным была уже проведена огромная работа по укреплению наших частей и поднятию их боеспособности, предстояло организовать управление фронтом. М. В. Фрунзе уверенно взялся за выполнение этой грандиозной задачи, имея постоянную помощь лично товарищей Ленина и Сталина. Партия направила на фронт более 13 тысяч коммунистов.
«Товарищи, — говорится в обращении Фрунзе к красноармейцам и всему составу фронта, — вся рабоче-крестьянская Россия, затаив дыхание, следит сейчас за ходом вашей борьбы здесь, на врангелевском фронте. Наша измученная, исстрадавшаяся и изголодавшаяся, но попрежнему крепкая духом сермяжная Русь жаждет мира, чтобы скорее взяться за лечение нанесенных войной ран, скорее дать возможность народу забыть о муках и лишениях ныне переживаемого периода борьбы. И на пути к этому миру она встречает сильнейшее препятствие в лице крымского разбойника — барона Врангеля».
Фрунзе поставил армиям фронта задачу в кратчайший срок разгромить Врангеля. В своем приказе от 27 сентября он писал:
«Удар должен быть стремительным и молниеносным. Он должен избавить страну от тягот зимней кампании, должен теперь же, в ближайшее время, раз навсегда закончить последние счеты труда с капиталом. Командованием фронта все меры, обеспечивающие его успех, приняты. Очередь за вами, товарищи... Врангель должен быть разгромлен, и это сделают армии Южного фронта».
После тщательного изучения обстановки Фрунзе разрабатывает план разгрома Врангеля в Северной Таврии, положив в основу идею Сталина. Главный удар должна была нанести правобережная группа (6-я армия, 1-я и 2-я Конные), отрезав Врангеля от Крыма. Левобережная группа армий в первый момент притягивает на себя как можно более сил противника, а затем уничтожает его совместно с ударной группой.
План М. В. Фрунзе был обсужден с главным командованием в присутствии товарища Ворошилова.
К. Е. Ворошилов рассказывает:
«Получается приказ нового командующего т. Фрунзе об ускорении марша армии (Первой Конной. — С. Б.). В конце сентября он вызывает либо меня, либо т. Буденного на совещание в Харьков. Тов. Буденный не может оторваться от армии, и я спешно на паровозе мчусь в Харьков.
Вагон главкома. За столом главком. Начштаба т. Лебедев и... кто это? Фрунзе? Глазам не верю. Радостная встреча — Арсений и Володя, «перекрещенные» революцией в их собственные имена и фамилии. Пожимаем друг другу руки. Оба возбуждены, рады неожиданной встрече.
Так вот он кто — Фрунзе-Михайлов, о котором так много славных, граничащих с легендами, вестей и слухов! Вот он, большевистский воспитанник иваново-вознесенских и шуйских ткачей!
На столе огромная карта, на которой видно, что враг, последний враг русской революции, с удесятеренной наглостью пытается расширить район своих действий.
Мы начинаем обсуждать стратегический план нанесения решительного и последнего удара барону Врангелю.
И вчерашний подпольщик, большевик Арсений, с изумительной ясностью и поражающим авторитетом истинного полководца развивает в деталях предстоящие решительные операции Красной армии.
...Незначительные замечания, краткий обмен мнений — и план, оперативный план большевика Арсения-Фрунзе утвержден.
Судьба Врангеля предрешена!»[27]
Фрунзе внимательно следит за действиями Врангеля. Он спокоен за судьбу кампании: на фронт шли подкрепления. За положением на Южном фронте неослабно следил Владимир Ильич Ленин.
4 октября Владимир Ильич вызвал по прямому проводу товарищей Ворошилова и Буденного и передал Первой Конной:
«Крайне важно изо всех сил ускорить передвижения вашей армии на Южный фронт. Прошу принять для этого все меры, не останавливаясь перед героическими. Телеграфируйте, что именно делаете»[28].
Перед началом операций против Врангеля Фрунзе получил практические указания Ленина, которые очень помогли при разработке оперативного плана.
В. И. Ленин писал:
«Помните, что надо, во что бы то ни стало, на плечах противника войти в Крым; приготовьтесь обстоятельнее. Проверьте, изучены ли все переходы вброд для взятия Крыма»[29].
Армии фронта должны были впредь до того, как будет закончено сосредоточение сил для решающего удара, удерживать занимаемые позиции. Это была трудная задача, так как Врангель, напрягая последние усилия, стремился сорвать группировку наших сил и выйти в Правобережную Украину, где он рассчитывал соединиться с белополяками.
С 14 сентября по 5 октября шли ожесточенные бои на северо-восточном крыле фронта. Врангель стремился разбить нашу 1З-ю армию и нарушить группировку красных за Днепром.
Фрунзе раскрыл замысел противника. Докладывая главному командованию обстановку на фронте, он делает такой вывод: «В общем особого беспокойства по поводу волновахской операции противника не испытываю; это все то же стремление ударами по нашим ближайшим тылам спутать планы и группировку».
В телеграмме Ленину Фрунзе указывал: «Наша задача — во что бы то ни стало продержаться на лево-бережном участке и прикрыть Донбасс, не вводя в бой пока не готовой правобережной группы».
Эту задачу Фрунзе разрешил блестяще. Сорвать нашу группировку Врангелю не удалось.
Фрунзе предвидел и дальнейшее развитие событий на фронте. Изучая обстановку, Михаил Васильевич 4 октября делает для себя следующую заметку: «Меня тревожат опасения возможности переправы через Днепр и удар в левый фланг нашей правобережной группы с одновременным фронтальным ударом на Каховский плацдарм». Фрунзе оказался прав в своих предположениях: невзирая на оперативную неудачу наступления против 13-й армии, Врангель решил прорваться за Днепр.
Театр боевых действий.
7 октября Врангель приступил к выполнению своей Заднепровской операции. Он намеревался окружить и разбить 2-ю Конную армию в районе Никополя, а затем обрушиться на 6-ю армию, удерживавшую Каховский плацдарм. С этой целью 1-й армейский корпус и сводная кавдивизия генерала Бабиева переправляются у Александровска и наступают с востока на Никополь — Апостолово. 3-й армейский и конный корпусы врага переправляются у Бабина — Ушкалка — Грушовка и, закрывшись заслоном от нашей 6-й армии, наступают на Шолохово — Никополь навстречу группе генерала Бабиева. Рассчитывая нанести поражение 2-й Конной армии, Врангель обрушивает всю конницу и пехоту на тыл и левый фланг 6-й армии.
Предвидя переправу врангелевцев за Днепр, Фрунзе принимает решение разбить группировку противника по частям. 2-я Конная армия при поддержке частей 6-й армии разгромила под Шолоховым конницу противника, а 46-я дивизия и курсантская бригада сбросили с правого берега Марковскую дивизию белых у Александровска. Вторжение Врангеля за Днепр окончилось полным провалом.
Тогда Врангель предпринимает атаку на Каховский плацдарм, который защищала 51-я дивизия[30]. Для атаки на Каховку враг сосредоточил две дивизии, массу артиллерии, бронемашины, самолеты. Атака должна была последовать на рассвете внезапным появлением танков. Многие красные бойцы никогда еще не видели этого нового оружия современной войны.
Каховка...
Ровная, открытая степь с небольшими холмами и неглубокими балками. Вдоль фронта плацдарм растянулся на 40 километров и в глубину на 12 километров. На флангах редкие деревеньки, кое-где хутора и курганы — древние могильники. Жесткая, выжженная солнцем трава. Плацдарм был укреплен окопами у переправ через Днепр, у могильников, но с разрывами по всей линии фронта плацдарма.
13 октября над расположением 51-й дивизии пронеслись врангелевские самолеты и сбросили прокламации:
«Красноармейцы, сдавайтесь в плен, бросайте оружие...»
14 октября на рассвете началась атака Каховки. Из предрассветной мглы со страшным скрежетом ползли тяжелые танки. Белая артиллерия прикрывала огневым валом движение танков, за которыми шли бронемашины и в третьем ряду пехота. С воздуха позиции красных бомбили самолеты. Восход солнца был встречен грохотом битвы. Танки прорвали первую линию обороны.
Пехота пропустила вражеские танки; они уже двигались в тылу красных цепей, изрыгая огонь пулеметов. Четырнадцать огромных танков, управляемых лучшими боевыми офицерами Врангеля, двигались к переправам.
Красная артиллерия начала бить по танкам. Каждое мгновение возникали фонтаны огня и земли. Воздух дрожал от пролетающих снарядов. Весь плацдарм был во власти огня и стали.
К 7 часам утра вражеские танки прорвались через основную линию. Сломив сопротивление защитников внешней линии обороны, врангелевская пехота и кавалерия также устремились к основной линии. Но, встретив энергичный отпор, кавалерия повернула обратно, а пехота залегла и начала перестрелку с защитниками основной линии. Наша артиллерия, подбив восемь танков, перенесла огонь на батареи противника.
На основе первых донесений Фрунзе приходит к следующему выводу:
«Если чутье меня не обманывает, то противник под Каховкою уже захлебывается в своих атаках. Теперь необходимо энергичное контрнаступление с нашей стороны».
Во время боя Фрунзе запросил командование:
«Каково положение на плацдарме?»
«Бой идет чрезвычайно ожесточенно. Красноармейцы дерутся великолепно...»
Командование сообщило подробности развертывающейся операции:
«Противник ввел большое количество танков и бронемашины... Это первый случай в трехлетней гражданской войне».
Михаил Васильевич ответил:
«Привет славным войскам. Они сейчас решают судьбу кампании...»
Командарм 6 получил от Фрунзе приказ перейти утром 15 октября в наступление, разгромить 2-й корпус врага и прочно закрепить за собой плацдарм. Приказ был выполнен. Отброшенный далеко за границы плацдарма, противник понес жестокие потери. Таким образом, попытка врага захватить Каховский плацдарм, значение которого он правильно расценивал, превратилась в поражение, которое нанес Врангелю пролетарский полководец Фрунзе. Красные захватили девять танков, несколько орудий и много пленных.
Не ожидавший такого сопротивления, враг вынужден был от наступления перейти к обороне в Северной Таврии, опираясь в северо-западном направлении на Днепр, а в северо-восточном на созданные за лето мелитопольские позиции. Образовав в районе Серагоз сильную ударную группу из конницы и пехоты, Врангель предполагал бить наши армии по частям.
М. В. Фрунзе на танке, захваченном под Каховкой.
18 октября в приказе по войскам Южного фронта Фрунзе писал:
«Инициатива у врага вырвана, ему нанесен крупный ущерб. Обеспечена возможность нанесения нашего ответного и решающего удара. Начало разгрома положено, теперь остается его довершить».
Победа под Каховкой и за Днепром под Шолоховым обеспечила войскам Южного фронта переход в общее наступление, помешала Врангелю войти в соприкосновение с правым флангом польских войск и сорвать переговоры между Польшей и Советской Россией.
Теперь Фрунзе мог начать осуществление августовского плана товарища Сталина: разбить армию Врангеля в Таврии, севернее перешейков, не дав ей возможности отступить на Крымский полуостров, и захватить перешейки.
План разгрома Врангеля получил оформление в приказе Фрунзе от 19 октября, который давал командирам общие соображения по подготовке и проведению операции.
Правобережные армии, наступая на восток, должны отрезать путь отступления Врангеля и уничтожить его резервы в районе Мелитополя. Левобережные армии, оттянув на себя значительные силы врага и связав его боями, должны помешать ему ударить в тыл нашей правобережной группе. Первой Конной (которая еще шла к Днепру) ставилась задача — отрезав путь отступления врагу, преследовать его до полного уничтожения. Чтобы эффективнее использовать всю мощь нашей конницы, Фрунзе ставил 13-й армии задачу — опрокинуть врангелевцев на клинки Ворошилова и Буденного.
Зажатый красными в клещи, раскрытые концы которых начинались, с одной стороны, у Херсона (6-я армия) и, с другой — у Бердянска (13-я армия), враг оказывался отрезанным от перешейков, а в лоб ему били конные части и 4-я армия.
План М. В. Фрунзе по разгрому Врангеля.
Обстановка на врангелевском фронте позволяла Фрунзе следовать уже испытанному им приему — охват флангов, окружение и фронтальный удар в центре по группировке врага.
Осуществление плана Фрунзе, отличавшегося обычной для него ясностью оперативного замысла, требовало от командиров частей точных действий в пределах указанных им директив и соблюдения сроков.
К началу реализации плана Фрунзе, к 26 октября, армии Южного фронта занимали следующее положение:
6-я армия на правом берегу Днепра упиралась своими флангами в Херсон и Каховку. Туда же двигалась Первая Конная. Против 6-й армии находились 2-й армейский корпус, отряд генерала Черепова и в резерве части конного корпуса Барбовича.
2-я Конная армия находилась в районе Никополя и на левом берегу Днепра. Своим противником она имела 1-й армейский корпус, Кубанскую дивизию и Терско-Астраханскую бригаду.
4-я армия только что закончила формирование и держала фронт в районе Александровска. 13-я армия наступала на фронте Орехов — Бердянск. Против этих двух армий действовали, Дроздовская пехотная дивизия, 3-й армейский корпус и Донской корпус.
Врангелевцы продолжали отход на линию мелитопольских укрепленных позиций.
Командующие красными армиями и члены Реввоенсовета были созваны Фрунзе на совещание, которое состоялось 26 октября на станции Апостолово. На этом совещании Фрунзе, Ворошилов и Буденный совместно с высшим командованием обсудили детали предстоящей большой операции. Обращаясь к командованию 6-й армии, 1-й и 2-й Конных армий, Фрунзе указал, что их части в предстоящей битве должны решить ударную задачу. Михаил Васильевич, неослабно следивший за действиями врага, допускал, что под прикрытием маневренных арьергардов он начнет отход. в Крым. Впоследствии это предвидение Фрунзе оказалось правильным.
В этот же день Фрунзе ставит войскам фронта задачу;
«Во что бы то ни стало не допустить отхода противника в Крым и согласованным концентрическим наступлением всех армий уничтожить его главные силы, группирующиеся к северу и северо-востоку от перешейков, отрезать пути его отхода в Крым и стремиться на плечах бегущих овладеть перешейками».
«Сейчас отдал окончательный приказ об общем наступлении, — доложил Фрунзе по телеграфу В. И. Ленину. — Решающими днями будут 30—31 (октября) и 1 ноября. В разгроме главных сил противника не сомневаюсь. Отойти за перешейки к моменту нашего удара он не успеет. На немедленный захват перешейков считаю не более 1 шанса из 100...»
Конкретно план операций в Северной Таврии ставил армиям Южного фронта следующие задачи:
6-й армии, оставив одну дивизию у Каховки для обеспечения переправы Первой Конной, перейти утром 28 октября главными силами в наступление на юг и, разгромив стоящий перед ней 2-й корпус врангелевцев, ворваться конницей в Перекоп. Своим левым флангом 6-я армия должна теснить врага в направлении Рубановка — Серагозы, имея задачей содействовать операциям 2-й Конной армии.
2-й Конной армии, перейдя в наступление 29 октября на Серагозы — Калашинская, ставилась задача уничтожить совместно с частями 6-й армии и Первой Конной главные силы Врангеля: 1-й армейский корпус, Кубанскую дивизию и Терско-Астраханскую бригаду.
13-й армии надлежало перейти в наступление по всему занимаемому ей фронту Орехов — Нельговка на Мелитополь.
4-я армия должна была наступать также на Мелитополь с севера. 13-я и 4-я армии, сковывая своим наступлением врага, обеспечивали Первой Конной выполнение задачи по уничтожению основной группы врангелевской армии.
Решающая роль в предстоящей битве отводилась героической Первой Конной армии — детищу товарища Сталина, — которая пришла с польского фронта, походным порядком проделав шестисоткилометровый марш.
26 октября Первая Конная армия получила приказ Фрунзе:
«...закончить в ночь с 27 на 28 октября переправу через Днепр у Каховки, стремительным маршем выйти 29 октября на фронт Аскания-Нова — Громовка, отрезать противника от перешейков и решительным наступлением с юга на Агайман — Серагозы совместно с 6-й армией и 2-й Конной окружить и уничтожить главные силы противника».
Не останавливаясь, не отдыхая, шли полки славной конницы и, миновав Каховский плацдарм, переправились 28 октября через Днепр по понтонному мосту. Уже появился первый лед. На берегу стояли товарищи Ворошилов и Буденный, руководя переправой большой массы конницы, артиллерии.
Во всех частях читали приказ Фрунзе:
«Противник, потерпев ряд жестоких неудач в последних боях, надломлен и вновь готов забраться в Крым, чувствуя надвигающуюся гибель.
Наша задача — предупредить этот отход. Дружным, стремительным ударом всех армий фронта надо разгромить его живые силы и на плечах бегущих белогвардейцев ворваться в Крым. Кампанию можно окончить одним ударом, и выполнить это — наш долг перед страной и перед нами самими.
Зимней кампании не допустить ни в коем случае».
Бериславль. Место переправы Первой Конной армии.
На рассвете 28 октября началось наступление армий Южного фронта. По мерзлой пустынной степи шли в бой красные полки.
51-я красная дивизия 6-й армии, разбившая войска генерала Витковского у Каховки, подходила к Перекопу.
— Вот оно море! — возбужденно говорили бойцы 51-й дивизии, которая пришла на юг из Иркутска через Урал.
Сумерки сгущались, и пустынная осенняя степь сливалась с морем. Как ровно посаженный кустарник, невысокой стеной чернело проволочное заграждение. Дальше, перед вздымавшимися над степью строениями города, шли, как застывшие волны, три гряды окопов. Еще дальше возвышался Турецкий вал.
В этот же день, 28 октября, на основании донесения о разгроме врага под Никополем, учитывая обход левого фланга его укрепленных мелитопольских позиций, Фрунзе приходит к выводу, что врангелевцы начнут стремительный отход к перешейкам.
Михаил Васильевич приказывает командирам 1З-й и 4-й армий развить стремительное наступление, не считаясь со сроками и рубежами. 29 октября Фрунзе доносит В. И. Ленину о ходе наступления и уже в этой телеграмме предусматривает возможность «переправ бродом или на плотах через Сиваш». В тот же день Фрунзе отдает приказ Первой Конной — движением на восток овладеть районом Геническ — Сальково и 6-й армии атаковать Перекоп.
30 октября Фрунзе обращает внимание командарма 2-й Конной на непростительно медленное продвижение армии, ставящее в тяжелое положение Первую Конную. Пассивно отражая атаки двух конных полков противника, командование 2-й Конной не разгадало, что эти полки имеют задачу прикрыть отход главных сил. Михаил Васильевич вновь подчеркивает командармам 4-й и 13-й, что от успешности «выполнения ими данного задания зависит разрешение основных задач...» Первой Конной Фрунзе подтверждает приказ перерезать пути отступления Врангеля.
Ночью 30 октября началась атака Перекопа.
В свете вражеских прожекторов двинулись наступающие цепи красных бойцов. Лихорадочно бьет артиллерия врага, неумолчно трещат пулеметы — знакомые картины боя, но всегда волнующие и возбуждающие бойцов. Падают убитые, раненые. Нами взяты две линии укреплений. Белые бегут под защиту Турецкого вала.
На рассвете наступление возобновляется.
Атака Турецкого вала оказалась неудачной. Она требовала большой предварительной подготовки. Получив донесение об этом, Фрунзе приказывает подготовить обход укреплений противника по Сивашу.
Ожесточенные бои шли на фронте Первой Конной.
Руководимые К. Е. Ворошиловым и С. М. Буденным, части выполнили 30 октября приказ Фрунзе и отрезали Врангелю пути отхода в Крым. 6-я и 11-я кавдивизии Первой Конной встретились с основной ударной группой Врангеля у Агаймана. Белые нацеливали свой удар во фланг и тыл нашей Перекопской группы, но встретились с героическими красными дивизиями. Весь день не прекращался упорный бой. Белогвардейцы закрывались от сокрушительных атак буденновцев броневиками и вооруженными автомобилями. В результате многократных атак наступление белых было отбито, но и наши дивизии не смогли пробиться к основным силам Первой Конной, стоявшим на подступах к Чонгару. Дорогой ценой был достигнут успех: многие бойцы сложили головы за родину в этот день. Среди них были комдив Морозов, военкомдив Бахтуров и комбриг Колпаков.
Выход Первой Конной к Чонгару вызвал панику в штабе Врангеля. Вся армия белых была отрезана от Крыма. В Джанкой из Севастополя был срочно вызван на консультацию «спаситель Крыма» генерал Слащев. Когда Слащев явился, Врангель лихорадочно бегал по салон-вагону.
— Вы знаете, что Буденный у Чонгара?! — обратился он к Слащеву.
— Откуда он — с неба или от Каховки? — спросил Слащев.
— Не время шутить, генерал! — закричал Врангель, теряя самообладание. — Вся армия осталась в Таврии! Что делать?
— Единственный выход — всей армией обратиться на Буденного и утопить его в Сиваше, — посоветовал Слащев.
Тут же была отправлена радиограмма Кутепову — об’единить всю армию и пробиваться на Чонгар. На две с половиной дивизии буденновцев ринулась вся армия Врангеля.
Вырваться из охвата и прорваться в Крым стало главной задачей белых. Для этого врагу надо было отбросить стоявшие на его пути дивизии Первой Конной. Назревало решительное сражение. Врангель использовал положение, создавшееся во время предшествовавшего боя. Первая Конная разделилась на две группы, и связь между ними еще не была восстановлена. Бои начались на рассвете 31 октября.
Густые колонны конницы и пехоты Врангеля обрушились на 14-ю кавдивизию товарища Пархоменко у села Рождественского, на Особую кавбригаду и штаб Первой Конной — у села Отрады. Против 4-й кавдивизии у Геническа и Ново-Алексеевки шли 7-я и 3-я пехотные дивизии белых. Особенно жаркая сеча была у Отрады, когда врангелевцы попытались окружить штаб Первой Конной. В рукопашной схватке рубились Буденный и Ворошилов. Какой-то текинец с пикой бросился на Ворошилова. Пика запуталась в бурке, а белогвардейца сразила меткая ворошиловская пуля.
Сдерживая врангелевцев, Первая Конная рассчитывала, что с севера и востока на врага двинутся части 2-й Конной, 4-й и 13-й армий, как это было предусмотрено планом Фрунзе, но командование этих армий опоздало с выполнением приказа.
Не чувствуя нажима с севера и востока, Врангель сосредоточил многочисленную конницу, артиллерию, бронемашины и авиацию, стремясь преодолеть стойкое сопротивление Первой Конной, которая приняла на себя удар главной массы войск противника. К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный, видя, что враг ускользает за перешейки, делают все, чтобы нанести ему поражение. 2 ноября Ворошилов и Буденный докладывают Фрунзе:
«Первая Конармия выполняет вашу директиву в тяжелых условиях отсутствия в армии автоброневиков и авиации. Несмотря на все усилия, просьбы, техника не была доставлена до сих пор, и борьба проходит в неравных схватках. Теперь у противника огромное количество автоброневиков и аэропланов. Топографические условия и погода благоприятствуют для пользования Авточастями. Беспрерывное курсирование автоброневиков противника лишает кавдивизии возможности выполнять боезадачи; бомбометание с аэропланов группами, летающими над конными мае-сами, ничем не парализуется с нашей стороны. За всю операцию над нашим расположением не появился ни один наш аэроплан».
Врагу было нанесено большое поражение, но он не был уничтожен. 2 ноября Врангель увел недобитые остатки своей армии через Чонгар в Крым.
На Чонгарский полуостров ворвалась 6-я кавдивизия под командой О. И. Городовикова. Буденновские конники, сметая со своего пути врага, устремились к Чонгарскому мосту, стремясь на плечах отступающих врангелевцев ворваться в Крым. Белые зажгли Чонгарский мост. По пылающему мосту эскадроны Городовикова неслись в Крым, но, встретив мощные укрепления врага, вынуждены были отойти. После этого боя 6-я кавдивизия получила название Чонгарской.
Отдавая должное врагу, Михаил Васильевич в беседе с командирами сказал:
— Поражаюсь величайшей энергии сопротивления, оказанной противником. Он дрался так яростно и так упорно, как, несомненно, не могла бы драться никакая другая армия. Только этим можно об’яснить, что хотя и с большими потерями, а все-таки из наших тисков выбраться он смог...
Почему Врангелю удалось избежать полного уничтожения? Несмотря на весь героизм, с которым дралась Первая Конная, другие армии (2-я Конная, 4-я и 1З-я) не проявили, как требовал Фрунзе, достаточной активности, запоздали на сутки, между тем как, выдвинувшись вперед, они могли бы помочь Первой Конной уничтожить врага.
Турецкий вал и ров.
Все же противник понес огромные потери. Нами было захвачено до 20 тысяч пленных, свыше 100 орудий, много пулеметов, до 100 паровозов, почти все обозы и огромные запасы снабжения с десятками тысяч снарядов и миллионами патронов. Все северное побережье Сиваша было занято нами...
2 ноября к белым, все еще удерживавшим Турецкий вал, из 51-й дивизии был послан политрук в качестве парламентера с приказом о капитуляции.
Отправляясь к валу, политрук спросил командира:
— До белых мне удастся дойти?
— Вряд ли, скорее вас убьют, как только покажетесь перед валом.
Политрук повернулся и направился к валу. Белые, однако, огня не открывали, а выслали своего офицера для переговоров.
Произошел следующий разговор:
— Кто вы такой?
— Я политрук. Вот вам приказ для гарнизона Перекопа о сдаче.
— Я не уполномочен решать вопрос о сдаче, — заявил офицер, прочитав приказ. — Перекоп вам не взять.
— За что вы воюете?
— А вы за что? — спросил в свою очередь офицер.
— За освобождение рабочих и крестьян от тирании капиталистов. Вы же за что воюете?
— Мы сами толком не знаем. Но Перекоп вам не взять.
Парламентеры разошлись. Перестрелка возобновилась.
После разгрома Красной армией Колчака и Деникина (с Польшей уже начались переговоры о мире) Врангель явился для империалистов последним заслоном, который должен был, как выразился один из организаторов интервенции, Черчилль, «закрыть от взоров человечества перспективы сияющего нового мира».
Антанта усиленно снабжала Врангеля оружием и военными припасами. Грузинские меньшевики отправляют ему пароходы с углем, нефтью и тысячные отряды, сформированные из интернированных на Кавказе деникинцев.
Для охраны действующих белых корпусов в портах Черного моря стояли дредноут «Генерал Алексеев», крейсеры «Генерал Корнилов», «Алмаз» и «Георгий». В Севастополь прибыли французские военные корабли во главе с флагманским дредноутом «Мальборо» и английский сверхдредноут «Рамилье».
«Я осмотрел укрепления Перекопа и нашел, что для защиты Крыма сделано все, что только в силах человеческих», писал Врангель в своем приказе.
Белая печать, захлебываясь от восторга, кричала:
«Это почти второй Верден... Непроходимая сеть проволочных заграждений... Глубокие окопы... Бетонированные блиндажи... Тяжелая артиллерия... Под’ездные пути...»
В этих сообщениях нет преувеличений. Дорога в Крым была- защищена прочно. Части врангелевской армии — Дроздовская, Корниловская и Марковская дивизии, кубанская и терско-астраханская конница, конный корпус генерала Барбовича — имели сильный кадровый офицерский состав. Белые были полны решимости защищать Крым. В их руках оставалась последняя русская территория. С ее потерей погибала «белая идея». Потерять Крым значило или с покаянной головой обратиться к большевикам, просить прощения у родины, или бежать за границу, на содержание к своим покровителям из лагеря Антанты. Последнее было, конечно, более по сердцу представителям паразитических классов. Удержав Крым, белые, с их точки зрения, могли еще строить какие-либо планы на будущее. Белое командование знало, что красные войска терпят большие лишения, что в Советской России голод, разруха. Продержавшись, думали враги, они могли бы рассчитывать на союзников не только извне, но и внутри Советской России: на кулаков в деревне и буржуазию в городе.
Враг знал свои силы. При более или менее значительном успехе Антанта могла бы активизировать борьбу с советской властью.
Но чувство неуверенности в успехе уже господствовало среди самого офицерства. Это подтверждают мемуары, появившиеся в белоэмигрантской печати после гражданской войны, где очень много места отводится разложению белого офицерства — пьянство среди командного состава, идея «обреченности» и т. д. В этом они видели главную причину своего поражения в борьбе с Красной армией. На самом деле пьянство и разложение белого офицерства были только следствием разгрома врага Красной армией.
Гораздо большее значение в развале белого тыла имела работа крымских большевиков, находившихся в подполье, и перебрасываемых к ним из Советской России товарищей. И самые суровые репрессии, жесточайший террор не могли приостановить этого развала.
Один корреспондент севастопольской белогвардейской газеты писал:
«Всюду красные газеты читаются, везде встречаются группы солдат, читающих самые различные советские газеты. Здесь и «Красный стрелок», и «Дело победы», и газета «На Крым», а также «Беднота» и всевозможнейшие «Известия Советов», не считая многочисленных прокламаций: «К солдатам армии Врангеля», «К белым солдатам», «Кто ваш враг» и т. д. Читают их вслух. Смотришь — ходит солдат, а в душу его, видно, закралось сомнение».
В белой армии росло дезертирство. Создавались боевые отряды партизан, которые взрывали мосты, нападали на двигающиеся к фронту эшелоны с продовольствием и снаряжением, пускали под откос паровозы.
Одним из организаторов партизанских отрядов был И. Д. Папанин. Э. Кренкель в книге «Четыре товарища» приводит следующий эпизод: «Папанин рассказывал о грозных годах гражданской войны, о Севастополе, о боях красной повстанческой армии в тылу последнего белого барона, о том, как темной осенней ночью, укрывшись в мешке из-под муки, на фелюге контрабандистов пробирался он через Черное море, а затем, переодевшись нищим, шел через Турцию, чтобы доставить товарищу Фрунзе донесение о действиях красных партизан...»
Героическая борьба партизан подрывала тыл белой армии.
М. В. Фрунзе в автомобиле отправился к месту расположения частей.
Чем ближе к фронту, тем чаще встречались красноармейские части, артиллерия, обозы. Командующий пытливо вглядывался в лица красноармейцев — осунувшиеся, изможденные, но полные суровой решимости. Большинство бойцов были в рваных шинелях, в изодранной обуви. Они переносили тяжкие лишения, давно не получали горячей пищи.
Путь, по которому следовал Фрунзе, был опустошен отступающими белогвардейцами.
«Все проселочные дороги, — вспоминал потом Михаил Васильевич, — шедшие в направлении с Севера на юг, полны следов только что разыгравшихся кровавых событий. Прежде всего бросалось в глаза огромное количество павших лошадей. Вся степь, и особенно вблизи дороги, буквально была покрыта конскими трупами. Я, помню, несколько раз принимался считать, сколько трупов проедем мы в течение двух-трех минут, — и всякий раз получал цифры, начинавшиеся десятками. При виде этих кладбищ ближайших друзей нашего пахаря как-то особенно больно становилось на душе, и перед сознанием вставал вопрос: каково-то будет впоследствии и как будем справляться мы с фактом такой колоссальной убыли конского состава?..»
Стояли ясные ноябрьские дни. Легкий, бодрящий морозец подсушил грязь на дорогах и посеребрил завядшую траву на полях. Мысль Фрунзе продолжала работать над планом операции по разгрому Врангеля.
«...мной намечался, — вспоминал М. В. Фрунзе, — обход по Арабатской стрелке Чонгарских позиций с переправой в устье реки Салпира, что километрах в тридцати от Геническа. Этот маневр в сторону в 1732 году был проделан фельдмаршалом Ласси. Армия Ласси, обманув крымского хана, стоявшего с главными своими силами у Перекопа, двинулась по Арабатской стрелке и, переправившись на полуостров в устье Салгира, вышла в тыл войскам хана и быстро овладела Крымом.
Наша предварительная разведка в направлении к югу от Геническа показала, что здесь противник имел лишь слабое охранение из конных частей.
Оставалось обеспечить операции со стороны Азовского моря, где действовала флотилия мелких судов противника, иногда подходившая к Геническу и обстреливавшая там наше расположение. Эта задача была возложена мной на Азовскую флотилию, стоявшую в Таганроге».
Фрунзе об’ехал все побережье и убедился, что Арабатскую стрелку использовать невозможно.
Ему доложили:
— На скорое прибытие судов Азовской флотилии рассчитывать нельзя.
Арабатская стрелка находилась под обстрелом судов противника со стороны Азовского моря, а наша Азовская флотилия не могла притти на помощь из-за морозов, сковавших Таганрогскую бухту.
В поисках лучшего решения стратегической задачи Фрунзе приходит к выводу, что уничтожить войска Врангеля следует штурмом Перекопского вала с фронта; вместе с тем форсировать Сиваш и, овладев Литовский полуостровом, ударить во фланг и тыл Перекопской группе противника.
Задача, которая стояла перед Фрунзе, была чрезвычайно сложна. Перекопский перешеек защищала главная масса войск Врангеля (до 12 тысяч), против Чонгарского и Сивашского мостов стоял Донской корпус (до 3 тысяч штыков и сабель), и более 6 тысяч штыков и сабель находилось в резерве. Нашим войскам нужно было атаковать укрепленные позиции врага по открытой местности; артиллерии было недостаточно. Внезапно ударившие морозы увеличили лишения наших бойцов, обмундированных крайне плохо.
Наступления нельзя было откладывать: это дало бы врагу время для передышки. Фрунзе было ясно, что всякая оттяжка наступления только усложнит и затруднит задачу разгрома. Не соглашаясь с доводами главного командования, которое считало, что для овладения Крымом нужна длительная предварительная подготовка, постройка под’ездных путей и т. д., Михаил Васильевич начинает построение оперативной группировки войск с целью создания превосходства сил на решающих участках. Чтобы обеспечить развитие прорыва, Фрунзе на главных направлениях глубоко эшелонирует войска и обеспечивает развитие успеха путем ввода второго эшелона.
Он выезжает на передовые позиции и лично изучает местность. Особенно интересуют его метеорологические условия, направления ветров.
Восточный ветер нагоняет через Генический пролив воду, и Сиваш превращается в полноводное озеро — «Гнилое море», как его Называют местные жители. Только в самые жаркие дни летом у северного берега дно Сиваша становится сухим. Осенью же Сиваш представляет равнину с засасывающей липкой грязью.
Ветры, дующие с запада, отгоняют воду с Сиваша к Азовскому морю, и Сиваш мелеет. Фрунзе решил воспользоваться этим и обойти перекопские укрепления по Сивашу.
Врангелевцы знали, что западные ветры обнажают некоторые проходы через Сиваш и охраняли эти места, но переправы большой массы войск не ожидали и были уверены, что десятикилометровый Сиваш послужит надежной преградой на пути красных в Крым.
5 ноября Фрунзе отдает директиву:
«Армиям фронта ставлю задачу: по Крымским перешейкам немедленно ворваться в Крым и энергичным наступлением на юг овладеть всем полуостровом, уничтожив последнее убежище контрреволюции».
Сиваш. Траншеи белых.
Задача штурма перекопских укреплений возлагается на 6-ю армию. Ей приказано, «переправившись не позднее 8 ноября на участке Владимировка, Строгановка, мыс Кугаран, ударить в тыл перекопским позициям, одновременно атаковав их с фронта...» Для развития успеха 6-й армии ей передается в оперативное подчинение 2-я Конная армия. На чонгарском направлении подготавливает удар 4-я армия. Первая Конная нацеливается вслед за пехотой 4-й армии. 1З-я армия остается в районе Мелитополя, держа свои дивизии в готовности к движению на помощь 6-й или 4-й армиям. Фрунзе указывал: «Всю операцию по форсированию проводить сосредоточенными силами и с максимальной энергией, доводя атаки, во что бы то ни стало, до успешного конца, ибо при данных условиях открытая атака живой силой является наискорейшим и наилучшим средством решения вопроса».
Чтобы обсудить практические мероприятия, вытекающие из приказа, Фрунзе приехал на станцию Партизаны, где было созвано совещание с товарищами Ворошиловым и Буденным.
К. Е. Ворошилов рассказывает об этом совещании:
«...Захудалая и разрушенная железнодорожная станция, вчера еще кишмя-кишевшая бежавшими в панике врангелевцами.
В небольшой комнатке, в полумраке, собрались все высшие военачальники во главе с Михаилом Васильевичем. Враг разбит, но не добит.
Михаил Васильевич терпеливо и внимательно выслушивает мнение всех своих ближайших соратников и тут же принимает решения о дальнейших действиях...»[31]
Полураздетые и полуголодные, при пятнадцатиградусном морозе, без тяжелой артиллерии, красные войска готовились к штурму Перекопа.
6 ноября Фрунзе приехал в Чаплинку, где недавно находился со своей свитой и иностранными военными советниками Врангель.
В Чаплинке, в помещении почты, находился штаб 51-й дивизии. Туда же приехал и командующий 6-й армией.
В комнате было так холодно, что шел пар от дыхания. Фрунзе не раздевался, только расстегнул шубу. Выслушав донесения командования и проверив их по карте, он сказал раздельно:
— Итак, по вашим данным отмечена переброска Врангелем отдохнувшей Дроздовской дивизии к району Турецкого вала, Корниловской и Марковской — к Юшуни, конного корпуса генерала Барбовича — тоже поближе сюда. Видимо, тринадцатая и тридцать четвертая дивизии белых должны быть сменены дроздовцами на-днях — 7 или 8 ноября. Литовский полуостров защищается Кубанской бригадой и невыясненными частями, общей численностью не свыше трех тысяч человек, под командой генерала Фостикова.
Сопоставив численность войск врага, у которого был некоторый перевес в артиллерии, Фрунзе сделал следующий вывод:
— Мы превосходим противника только живой силой. Наши войска размещены в голом поле, на морозе... Но медлить нельзя... Атака открытой силой — единственно правильное решение...
И он закончил:
— Атаковать с 7 на 8 ноября через Сиваш на Литовский полуостров и в лоб — Турецкий вал.
Решение Фрунзе свидетельствует об огромной смелости пролетарского полководца, о непоколебимой уверенности его в красных войсках, готовых самоотверженно выполнить свой долг перед родиной. Достаточно указать, что по уставам армий того времени для успешного наступления на укрепленные районы необходимы следующие условия: двойное-тройное превосходство в силах, длительная подготовка района атаки и проведение этой подготовки в полной тайне. Превосходства у наших войск не было, и тайна подготовки не могла быть достаточно обеспечена. Враг располагал не только данными своей разведки, но и наших радиостанций, которые, передавая директивы и приказы, часто беспечно относились к сохранению военной тайны.
В Чаплинке в тот же день, 6 ноября, Михаилу Васильевичу был доложен план наступления 6-й армии. Штурм Турецкого вала и обход его по Сивашу возлагался на 51-ю дивизию. Ударная группа армии — 15-я и 52-я дивизии — направилась на Литовский полуостров и должна была бить по флангу Юшуньских позиций. Командование 51-й дивизии в обход по Сивашу Турецкого вала направляло 15З-ю бригаду. Фрунзе утвердил намеченные планы и выехал в полки 51-й дивизии, чтобы поднять боевой дух бойцов.
Накануне операции командирам подразделений 51-й дивизии было приказано найти брод через Сиваш.
Дно «Гнилого моря» блестело на солнце: огромная равнина с глубокими ямами, наполненными рапой — густым соленым раствором. Командиры отправились в разведку. Увязая по колено в жидкой грязи, с трудом прошли около километра.
— Пехота пройдет.
— А артиллерия?..
Командиры переглянулись.
— Бойцы помогут...
Одна из частей 15-й дивизии расположилась перед штурмом в Строгановке, на берегу Сиваша. Бойцы были измучены, голодны, многие уже забыли запах табака. Но больше всего донимали холод и сырость. В этой безлесной местности нельзя было даже хорошего огня развести. С трудом разожгли маленький костер.
Около огня грелись красноармейцы в летних рубашках, обутые вместо сапог в опорки. Плохое снабжение частей явилось результатом вредительства ставленников Троцкого. Они тормозили отправку снаряжения на фронт, и многие дивизии шли в наступление в старом летнем обмундировании. Артиллерия имела ограниченный запас снарядов, тяжелые батареи застряли в Кременчуге.
Начальник 15-й дивизии собрал строгановских крестьян-стариков. Когда им об’явили, в чем дело, старики выделили в качестве проводников столяра Оленчука и пастуха Ткаченко.
— Они лучше всех знают броды Сиваша. Им можно довериться. Они проведут полки... Только бы ветер дул с запада.
Словоохотливый Оленчук об’яснял командирам:
— Прогноин бойтесь — такие грязные жилы, их тут на Сиваше много. Эти самые прогноины от сырой погоды растворяются, и попадись в них человек — моментально затянут его. Оттуда уж не вырвешься.
Крестьяне с саперами отправились на Сиваш ставить вехи. Топкие места мостились фашинами, снопами соломы. Так дошли до проволочных заграждений противника. Начали резать проволоку. Враг услышал и открыл артиллерийский огонь.
Саперы сказали Оленчуку:
— Иди, дед, назад... Неровен час...
— Я сказал: доведу до краю. Молодые себя не жалеют, я ж, старый, кому нужен? — И начал рубить проволоку топором.
Весь день 7 ноября прошел в приготовлениях. Красноармейцы чинили снаряжение, приводили в порядок оружие. Части ждали последнего приказа.
Красноармейцы поздравляли друг друга с третьей годовщиной Октября. На летучих митингах повторяли слова Ленина и Сталина о необходимости немедленно покончить с Врангелем.
— Даешь Крым! — кричали бойцы.
Политотдел Южного фронта призывал: «К моменту наступления ни один боеспособный коммунист не должен оставаться в тылу. В передних рядах коммунист должен воодушевлять красноармейцев своей решимостью, отвагой и примером».
Со своей стороны Врангель отдал приказ: «Безжалостно расстреливать всех комиссаров и других активных коммунистов, захваченных на поле сражения».
Разведка изучала подступы к Турецкому валу. Его грозная стена замыкала вход в Крым с севера. Перед валом, высотой в 20 метров, тянется ров глубиной в 15 метров и шириной в 40 метров. Весь вал был опутан колючей проволокой, местами в семнадцать рядов. Высоты Турецкого вала — удобнейший пункт для обозрения местности.
Врангелевские артиллеристы изучили каждый метр степи и, разбив ее на квадраты, пристреляли всю площадь перед валом. Спуск в ров и под’ем на вал почти отвесные, а в некоторых местах от дна до вершины высится гладкая каменная стена. Эти естественные препятствия были дополнены Врангелем сложной системой долговременных сооружений, растянувшихся в глубину от Перекопа до Юшуни на 25—30 километров и включавших семь взаимно связанных линий укреплений. Красные летчики на старых, истрепанных самолетах ежедневно кружились над позициями противника, фотографировали их, выясняя и уточняя состав частей белых, расположение их батарей и резервов.
Фрунзе приехал в расположение полков 51-й дивизии, готовившихся к штурму Турецкого вала.
В беседе с командирами частей Михаил Васильевич сказал:
—- Я увижу вас на валу или не увижу совсем...
Один из командиров ответил за всех:
— Мы будем на валу!..
В районе Владимировки и Строгановки заканчивались последние приготовления к переходу через Сиваш.
Заходящее солнце бросало кровавый отблеск на воды залива. Ветер гнал их от берега. Поблескивала мокрая земля, кое-где синели лужи воды. За Строгановкой строилась бригада, которая должна была первой пойти в наступление. Командир бригады обратился к выстроившимся частям с напутственным словом:
— Товарищи, поздравляю вас с великим праздником Октября... Мы должны победить или умереть. Середины нет...
Гул одобрения покрыл слова командира.
Сгущались сумерки, и скоро берега Сиваша потонули в тумане. Пошли... Липкая грязь засасывала, соленая вода пробиралась сквозь рваную обувь и раз’едала ноги... В темноте бойцы проваливались в ямы и гибли. Со стороны противника взметнулась ракета. Белый сноп прожектора начал шарить по воде. Загремела артиллерия. Снаряды, падая в Сиваш, поднимали фонтаны огня и воды. С визгом проносилась шрапнель. Озаряемые вспышками разрывающихся снарядов, красные полки молча двигались к невидимому врагу. Раненые и убитые падали в воду. Неожиданно 4 переменился ветер. Он гнал воду к берегу, угрожая затопить наступающие части.
— Вода... вода...
Тревожная весть передавалась по рядам. Но проводники-крестьяне успокаивали бойцов:
— Высоко вода не пойдет.
Вступив на твердую почву Литовского полуострова, красные части бросились в атаку на Кубанскую бригаду генерала Фостикова. Белые дрались отчаянно. Генерал Фостиков доносил Врангелю:
«Неизвестными, но крупными силами красные перешли вброд Сиваш... Стремятся выйти к Караджанаю, Армянску— в тыл Турецкому валу».
Весть о появлении наших частей быстро облетела белые штабы, и жерла орудий повернулись к Сивашу. Поднимая столбы грязи, со страшным грохотом рвались тяжелые снаряды.
Белые направляют резерв Дроздовской дивизии от Армянска на Караджанай против полков 153-й бригады. Под натиском противника бригада начинает осаживать на Литовский полуостров. На помощь ей направляется резервная бригада 52-й дивизии. Совместными усилиями бригады разгромили дроздовцев и взяли 300 человек в плен. В это время 15-я дивизия, занимавшая позиции против Юшуни, подверглась атаке всех сил 2-го армейского корпуса и отошла на полуостров, потянув за собой и фланги 52-й дивизии.
На Сиваше продолжался под’ем воды. Броды были затоплены. Положение наших дивизий оказалось весьма сложным. Не было успеха и на Турецком валу.
Рано утром, 8 ноября, полки 51-й дивизии под прикрытием тумана заняли исходное положение — от Черного моря до Перекопского тракта.
Пелена тумана нависла над Турецким валом.
Заговорила наша артиллерия. После трехчасовой подготовки полки бросились на штурм. Их встретил убийственный заградительный огонь.
Начали поступать донесения:
— Первая волна[32] залегла в четырехстах метрах от вала...
— Вторая перебегает...
В атаке вместе с пехотой участвовали восемнадцать бронемашин. Артиллерия врага и пулеметы заливали наступающие части потоками стали и свинца. В середине дня огонь нашей артиллерии стал слабеть: снаряды были на исходе.
В 6 часов вечера красные возобновили атаку и с большими потерями достигли рва. На склоне вала — густая сеть проволочных заграждений. Стрелки залегли.
Поредевшие части 51-й дивизии и огневой бригады бросаются на штурм.
Красные бойцы прорвались уже через три ряда проволочных заграждений. Передовые цепи залегли перед самым Турецким валом, готовясь к последнему удару. Где-то горела деревня, и от зловещих багровых отсветов зарева вода казалась кровавой.
Вторая неудачная атака.
Об’езжавший части 6-й армии, Михаил Васильевич с наступлением вечера отправился в Строгановку, в штаб 15-й дивизии. По всем направлениям тянулись провода. На берегу Сиваша установили радиостанцию.
При свете чадящей керосиновой лампы Фрунзе изучал исчерченную цветным карандашом карту.
Мокрые, перепачканные в иле связисты доложили:
— В Сиваше повышается уровень воды!
Михаил Васильевич предвидел эту опасность. Нужны решительные меры. Слепая сила стихии может сорвать весь план операции. В первую очередь надо немедленно спасать переправившиеся части 15-й и 52-й дивизий, которые могли быть отрезаны и сброшены врагом в воду...
Фрунзе решает остаться в штабе 15-й дивизии до разрешения кризиса. Из 51-й дивизии передали о неудаче второй атаки на Турецкий вал и тяжелых потерях. В штабе загудели аппараты; из каждой трубки — просьба о помощи.
— Противник наседает...
— Наступает от Караджаная.
— Нас оттесняют к Сивашу, а в Сиваше вода...
— Все заливает...
— Сзади вода, спереди — огонь белых.
Фрунзе в своих воспоминаниях рассказывает: «Проверили, оказывается, действительно так. Положение создалось чрезвычайно опасное. Стоило воде подняться еще немного, и тогда полки 15-й и вслед затем 52-й дивизий окажутся отрезанными по ту сторону Сиваша. Надо было немедленно же принимать самые решительные меры, иначе все дело могло погибнуть».
Михаил Васильевич дает приказ мобилизовать население и двинуть тыловые части для предохранительных работ на переправах. Сражающимся частям на Литовском полуострове по распоряжению Фрунзе отправляются патроны, продовольствие.
Развалины гор. Перекопа.
Командованию 51-й дивизии Михаил Васильевич по телефону приказывает:
«Вода заливает Сиваш. Немедленно атаковать и во что бы то ни стало захватить Турецкий вал».
Приказ Фрунзе немедленно приводится в исполнение. С новой силой загрохотала артиллерия по Турецкому валу. Полки готовились к третьей атаке. Из резерва подошли полки 151-й бригады.
Комиссары бригад 51-й дивизии получили приказ военкомдива:
«Принять все меры к тому, чтобы вал был взят в течение ближайших двух-трех часов... Влить в части всех коммунистов как штабных, так и тыловых учреждений».
В 2 часа ночи 9 ноября началась новая атака Турецкого вала.
Всю ночь, не умолкая, гремела стальная буря.
Бывший начальник штаба 51-й дивизии Н. Датюк передает подробности боя после получения ночного приказа Фрунзе:
«...Полки уже «висели» над рвом: пользуясь темнотой, делали проходы в проволоке... Во главе полка (455-го) идет в атаку его любимый комиссар Безбородов. Он бросает на проволоку шинель и по ней перебирается на ту сторону.
— Товарищи, вперед! — кричит Безбородов. Красноармейцы дружно устремляются за комиссаром. Вражеская пуля выводит его из строя...
Группа наших войск на четвереньках со дна рва лезла по крутому скату вала, забиралась на его вершину; многих оттуда сбрасывали обратно на дно, но это не останавливало потока штурмующих... Со дна рва беспрерывно ползла пехота с пулеметами. Огнем и штыками выбив белогвардейцев из ближайших гнезд, она оседлала вал.
Перекопская операция.
Сзади напирали все новые волны нашей пехоты, двигались бронемашины, меняла свои позиции артиллерия. Смерть косит ряды столкнувшихся в последней схватке...»
9 ноября. Фрунзе проводит уже вторые сутки без сна. Ему доложили, что прибыла 7-я кавдивизия, и он направил ее через Сиваш на помощь ударной группе.
На рассвете пришло донесение, что Турецкий вал взят лобовым ударом: «Перекоп взят. Наступаем на Армянский базар».
Выслушав донесение, Михаил Васильевич облегченно вздохнул и сказал:
— Теперь отпала угроза потерять дивизии на Литовском полуострове, но это еще не означает окончания операции, ибо дальше путь в Крым преграждают сильные Юшуньские позиции, и главная развязка всей операции должна произойти там.
Юшуньские позиции были расположены между Каркинитским заливом Черного моря и южным берегом Сиваша. Суша здесь изрезана рядом озер. Небольшие дефиле между озерами Врангель перегородил четырьмя линиями укреплений с бетонированными блиндажами и пулеметными гнездами. Укрепления шли с юго-запада на северо-восток, упираясь одним флангом в Черное море, а другим в Сиваш. Эти позиции являлись главными, и Врангель считал их непреодолимыми. Каждая линия укреплений была оплетена густой сетью колючей проволоки до шести рядов. Дальнобойная артиллерия держала под огнем все подступы. Пехоте предстояло итти по ровной местности, лишенной прикрытий, — ни бугров, ни оврагов, ни кустарника.
9 ноября дивизии 6-й армии подошли к юшуньским укреплениям. Утомленных боями бойцов 151-й бригады должны были сменить полки Латышской дивизии. Герои Перекопа не желали сменяться.
— Еще можем драться и просим доверить нам штурм Юшуни, — просили они.
В предрассветной мгле полки 151-й бригады штурмом взяли первую линию укреплений, а к 10 часам дня и вторая линия была уже нашей. В полдень в Каркинитском заливе появились корабли белых и начали жестокий обстрел побережья. Ничто не могло остановить штурмующие цепи красных. К вечеру полки были на подступах к Юшуни. Менее успешно шли бои в междуозерном пространстве у Сиваша. Сюда противник направил конный корпус Барбовича и потеснил части 15-й и 52-й дивизий к Караджанаю. Создалась угроза выхода белой конницы в тыл 51-й и Латышской дивизий, штурмовавших Юшунь.
Фрунзе приказывает 7-й и 16-й кавдивизиям опрокинуть конницу Врангеля. Совместной атакой кавдивизий и частей 15-й и 52-й дивизий конница Врангеля была отброшена за укрепления.
Не желая проливать драгоценную кровь рабочих и крестьян, Фрунзе послал Врангелю ультиматум:
«Ввиду явной бесполезности дальнейшего сопротивления ваших войск, грозящего лишь бессмысленным пролитием новых потоков крови, предлагаю вам немедленно прекратить борьбу и положить оружие со всеми подчиненными вам войсками армии и флота.
В случае принятия означенного предложения, Революционный военный совет Южного фронта, на основании предоставленных ему центральной советской властью полномочий, гарантирует вам и всем, кладущим оружие, полное прощение по проступкам, связанным с гражданской войной.
Всем, не желающим работать в Советской России, будет обеспечена возможность беспрепятственного выезда за границу при условии отказа под честное слово от всякого участия в дальнейшей борьбе с Советской Россией.
Ответ по радио ожидается не позднее 24 часов 11 ноября по новому стилю».
Врангель не принял великодушного предложения. Он надеялся еще удержаться в Крыму.
Отдав приказ 6-й армии о продолжении штурма и дальнейших действиях в Крыму, Фрунзе выехал на чонгарское направление в район 4-й армии. Прибыв в расположение 30-й дивизии, Фрунзе сообщил бойцам, что 51-я дивизия уже взяла Перекоп и сейчас штурмует Юшунь. Это сообщение воодушевило полки.
— Досидим здесь на Чонгаре до того, что 51-я дивизия лодки пришлет за нами, — говорили бойцы, охваченные боевым энтузиазмом.
По приказу Фрунзе началась подготовка ночного штурма чонгарских переправ.
Чонгарские укрепления были еще более мощными, чем на Перекопе.
«Много сделано, многое предстоит еще сделать, но Крым и отныне уже для врага неприступен», заключил Врангель свой приказ после личного осмотра чонгарских укреплений.
Сама природа создала здесь неприступную крепость. Сиваш был недоступен здесь ни вплавь, ни вброд. Два длинных узких полуострова с крымской стороны, не давая решительно никаких закрытий для наступающих, делали их легкой добычей пулеметов и артиллерии противника, защищенных бетонными бойницами и блиндажами.
Сеть проволочных заграждений начиналась еще в воде и делала невозможной атаку крутого, обрывистого берега. Каждая линия многочисленных укреплений была защищена такой же сетью проволочных заграждений. Кроме того, укрепления были обеспечены тяжелой береговой артиллерией. Между тем с нашей стороны Чонгарский полуостров представлял собой совершенно открытую плоскую равнину, каждая точка которой находилась под наблюдением и огнем противника. .
Тяжело было красным частям 30-й дивизии на пустынном Чонгаре. Взорванные белыми железнодорожные линии затрудняли подвоз продовольствия. Резко усилились холода. Не было топлива, питьевой воды.
К утру 11 ноября саперы закончили пешеходный мостик через Сиваш на сваях сгоревшего Чонгарского моста. По перекладинам, ползком, срываясь в воду, под огнем тяжелых морских орудий врага направлялись бойцы 30-й дивизии.
Штыковой атакой 266-й стрелковый полк выбил врангелевцев из окопов первой линии укреплений и на плечах бегущих ворвался на вторую линию Тюп-Джанкойских позиций.
Против ворвавшихся на Тюп-Джанкойский полуостров полков 30-й дивизии противник направил Донской корпус. Донцы только что выступили из Джан-коя на помощь конному корпусу Барбовича под Юшунь, но угроза прорыва на Чонгаре заставила их вернуться обратно. В этом сказалось замечательное руководство боем со стороны М. В. Фрунзе, своевременно ускорившего штурм на Чонгаре.
Утром 11 ноября в районе почтовой станции Юшунь полки 51-й и Латышской дивизий встретились с врагом...
Противник не выдержал атаки, его части дрогнули и начали откатываться. Красные овладели Юшунью, охваченной пожаром: горели танки, склады продовольствия, станционные постройки. Удушливый дым горящей муки стлался по земле, покрытой трупами.
Еще одно усилие, и полки пойдут по равнинам Крыма.
Но борьба не кончена.
Стремясь ликвидировать прорыв у Юшуни, Врангель бросил против наших частей корпус генерала Барбовича. Противник пытался взять инициативу в свои руки. Положение наших дивизий стало угрожающим. На левом фланге 51-й дивизии повисла грозная лавина конницы. Но боевой дух белой конницы пал.
Дружный отпор нашей пехоты вынудил противника повернуть обратно.
11 ноября, в 12 часов дня, Фрунзе получил донесение:
«Срочно, всем, всем. Доблестные части 51-й Московской дивизии в 9 часов прорвали последние Юшуньские позиции белых и твердой ногой вступили в чистое поле Крыма. Противник в панике бежит. Захвачено много пленных, артиллерии, морских дальнобойных орудий, пулеметы и прочие трофеи, кои выясняются. Преследование продолжается».
К 10 часам утра 11 ноября белые были выбиты из всех линий Тюп-Джанкойских позиций. На следующий день были взяты таганашские укрепления. Со стороны Чонгарского полуострова вход в Крым был открыт.
Участь армии Врангеля решена. Началось паническое бегство белогвардейцев. Устлав Крымский полуостров трупами своих обманутых солдат, Врангель издал последний приказ: «У нас нет ни казны, ни денег, ни родины. Кто не чувствует за собой вины перед красными, пусть останется до лучших времен».
Фрунзе приказал:
— Преследовать врага до полного уничтожения!
Орудия белых на Чонгаре.
Без отдыха от боевой страды, поредевшие красные части двинулись к берегу моря: 6-я армия — в направлении Евпатория — Севастополь, 4-я и 2-я Конная армии — в направлении Феодосия — Керчь и Первая Конная — на Севастополь.
Врангелевцы рвались к портам, чтобы погрузиться на суда и уйти в море. Но на пути белогвардейцев встречали партизаны, и тогда возникал жестокий, упорный бой. Летели в пропасти обозы белых, орудия, автомобили. Офицеры стрелялись...
«Свидетельствую о величайшей доблести, — доносил 12 ноября Фрунзе В. И. Ленину, — проявленной героической пехотой при штурмах Сиваша и Перекопа. Части шли по узким проходам под убийственным огнем на проволоку противника. Наши потери чрезвычайно велики. Некоторые дивизии потеряли % своего состава. Общая убыль убитыми и ранеными — не менее 10 тысяч человек. Армии фронта свой долг перед Республикой выполнили. Последнее гнездо российской контрреволюции разорено, и Крым вновь станет Советским».
12 ноября красное знамя взвилось над Джанкоем, 13-го наши части заняли Симферополь, Феодосию и Судак, 15-го — Севастополь и 16-го — Керчь.
16 ноября со станции Джанкой Фрунзе рапортовал вождю партии В. И. Ленину:
«Сегодня нашей конницей занята Керчь. Южный фронт ликвидирован».
Танки, захваченные у Врангеля.
Во всех ротах, командах, эскадронах и батареях прочли приказ Фрунзе «О доблестных победах, совершенных войсками Южного фронта»:
«Боевые товарищи, красноармейцы, командиры и комиссары! Ценой ваших героических усилий, ценой дорогой крови рабочего и крестьянина взят Крым.
Уничтожен последний оплот и надежда русских буржуа и их пособников, заграничных капиталистов. Отныне красное знамя — знамя борьбы и побед — реет в долинах и на высотах Крыма и грозным призраком преследует остатки врагов, ищущих спасения на кораблях. 50 дней прошло с момента образования Южного фронта; за этот короткий срок, благодаря вашей стойкости и энергии, была ликвидирована угроза врага Донбассейну, очищено все Приднепровье и занят весь Крым. Честь и слава погибшим в борьбе за свободу, вечная слава творцам революции и освободителям трудового народа».
За победу над Врангелем правительство наградило М. В. Фрунзе почетным революционным оружием.
Ленин так оценил эпопею борьбы с Врангелем: «...какой необыкновенный героизм проявила Красная армия, одолев такие препятствия и такие укрепления, которые даже военные специалисты и авторитеты считали неприступными. Одна из самых блестящих страниц в истории Красной армии — есть та полная, решительная и замечательно быстрая победа, которая одержана над Врангелем»[33].
Даже наши враги должны были признать высокие боевые качества частей Красной армии и полководческое искусство Фрунзе. Английская газета «Таймс» в ноябре 1920 года писала: «Взятие Перекопа является блестящей победой советской армии. По техническим трудностям взятие Перекопа можно сравнить разве только с операциями у Дарданелл весной и летом 1915 г.»[34].
Никогда не померкнет слава героической борьбы на подступах к Крыму.