Немного дней спустя послѣ послѣдняго посѣщенія Бруно дома умалишенныхъ, Дора Вальдбергеръ шла по дорогѣ къ замку.
Она шла погруженная въ задумчивость и видимо торопилась. Лицо ея было мрачно, лобъ наморщенъ, и по глазамъ видно было, что ее что-то сильно занимало и вмѣстѣ съ тѣмъ приводило въ ярость. Она шла все скорѣе и скорѣе. На ней было какъ всегда темное платье и старый платокъ.
-- Теперь кончено, съ угрозой бормотала она, теперь ты узнаешь меня! Ты меня хочешь выгнать и старый дуракъ во всемъ слушается тебя. Погоди, ты раскаешься въ этомъ. Съ Дорой нельзя такъ обращаться. Если я уйду, то отъ всего вашего заведенія ничего не останется! Настанетъ его послѣдній день -- и мы съ Гедеономъ Самсономъ устроимъ новое! Онъ уже говорилъ мнѣ объ этомъ.
Въ это время Дора дошла до Вэрбургскаго лѣса и пошла по дорогѣ въ замокъ.
Подходя къ замку она увидала, что передъ нимъ остановилась карета, изъ которой вышелъ господинъ съ блѣднымъ, истощеннымъ лицомъ.
Онъ былъ одѣтъ очень изящно и походилъ на англичанина.
Онъ подалъ свою карточку камердинеру Максу, сказавъ что долженъ говорить съ графиней по очень важному дѣлу.
Тогда Дора рѣшила лучше подождать пока посѣтитель уѣдетъ, и повернула назадъ въ лѣсъ, чтобы лучше обдумать новые плапы.
Между тѣмъ Максъ, взявъ карточку пріѣзжаго, повелъ его въ пріемную и попросивъ подождать тутъ немного, отнесъ карточку въ комнаты графини, которая только что окончивъ свой туалетъ, бросила въ зеркало послѣдній взглядъ.
Взявъ карточку, графиня прочитала по англійски.
-- Мистеръ Макъ-Алланъ.
А внизу было приписано карандашемъ: "посланный г. фонъ-М."
-- Изъ Америки! прошептала графиня, повернувшись къ лакею спиной, отъ него... Знаете ли вы пріѣзжаго? снова обратилась она къ лакею, такъ какъ ей пришло въ голову не самъ ли это Митнахтъ.
-- Нѣтъ, ваше сіятельство, не знаю, отвѣчалъ Максъ.
Графиня задумалась на мгновеніе, пристально глядя на карточку.
Вдругъ она казалось рѣшилась.
-- Проводите этого господина въ гостиную, сказала она.
Камердинеръ поклонился и вышелъ.
-- Отъ него... снова прошептала Камилла фонъ-Варбургъ, и на ея блѣдномъ лицѣ изобразилось сильное волненіе, отъ него! Онъ присылаетъ посторонняго человѣка! Чего онъ хочетъ? Денегъ? Снова денегъ, ненасытный! Неужели же онъ посвятилъ его... нѣтъ, Куртъ не такъ безуменъ! Но съ другой стороны, давъ ему порученіе онъ долженъ былъ до извѣстной степени посвятить его въ положеніе дѣлъ... я должна узнать это! Мистеръ Макъ-Алланъ, снова прочла она, затѣмъ повернулась къ выходу изъ комнаты и пошла въ гостиную, гдѣ ее ждалъ ирландецъ, вставшій при ея появленіи.
-- Простите меня, графиня, сказалъ онъ ломанымъ нѣмецкимъ языкомъ, я не могъ проѣзжая... тутъ онъ совсѣмъ остановился, не находя нужнаго слова.
-- Говорите на вашемъ родномъ языкѣ, сказала графиня по англійски.
-- О, графиня, благодарю васъ за вашу любезность и снисходительность къ моему незнанію, и въ тоже время не могу не выразить своего удивленія, что вы такъ хорошо говорите на моемъ родномъ языкѣ.
-- Да, можетъ быть немного лучше, чѣмъ вы на моемъ, усмѣхнулась графиня, но я давно уже не имѣла случая говорить на немъ. Садитесь, сударь, и скажите, что привело васъ ко мнѣ.
Графинѣ было очень пріятно, что разговоръ будетъ вестись по англійски, такъ какъ прислуга не понимала его.
-- Я пріѣхалъ изъ за океана, графиня, изъ Америки, началъ Макъ-Алланъ, я скучалъ по своей родинѣ, Ирландіи, а въ особенности о Лондонѣ, которыхъ я не видалъ много лѣтъ и рѣшился проѣхать досюда.
-- Только досюда! спросила графиня.
-- Точно такъ, графиня, только досюда, и поѣду обратно прямо черезъ Гамбургъ въ Англію и оттуда обратно въ Америку. Я пріѣхалъ въ этотъ замокъ, чтобы видѣть его хозяйку и я не солгу если скажу, что щедро вознагражденъ за мое путешествіе тѣмъ, что видѣлъ и говорилъ съ первой красавицей въ свѣтѣ.
Графиня холодно засмѣялась, она много слыхала въ жизни подобныхъ комплиментовъ.
-- Я боюсь, сударь, сказала она, что это удовольствіе не вознаградитъ васъ вполнѣ, на вашей карточкѣ стояло: посланный г. фонъ-М...
-- Г. фонъ-Митнахта, который живетъ въ Америкѣ, подъ именемъ г. фонъ-Арно, графиня. Только наканунѣ моего отъѣзда, когда онъ сообщилъ мнѣ нѣкоторыя вещи и далъ одно порученіе, довѣрилъ онъ мнѣ это, продолжалъ Макъ-Алланъ, теперь я почти сожалѣю, что взялъ его порученіе, и его будетъ вина, если черезъ это посѣщеніе я навсегда потеряю спокойствіе сердечное! Да, если я не возвращусь въ Америку...
-- Г. фонъ-Митнахтъ живетъ въ Нью-Іоркѣ, перебила графиня ирландца, что вы имѣете сказать мнѣ отъ него?
-- Немного хорошаго, графиня! Жалобы, однѣ жалобы!
-- Что это значитъ? Развѣ моему бывшему управляющему плохо живется?
-- Да, очень плохо. Онъ утверждаетъ, что у него такъ много безпокойствъ, что онъ боится быть не въ состояніи пользоваться своимъ богатствомъ, когда наконецъ получитъ его.
Графиня отлично понимала на что намекалъ ирландецъ.
-- Ну, сказала она смѣясь, я не думаю чтобы г. Митнахтъ былъ такъ старъ. И къ тому же, если онъ будетъ продолжать тратить также много, какъ въ послѣдніе три мѣсяца или полгода, тогда его страхъ не будетъ имѣть основанія.
-- Я знаю, что передъ самымъ моимъ отъѣздомъ онъ получилъ отъ васъ порядочную сумму.
Онъ и это зналъ! Безпокойство начало овладѣвать графиней, она не знала, какъ далеко заходили его свѣдѣнія.
-- Когда г. фонъ-Митнахтъ заставилъ васъ совершить такое далекое путешествіе, то, безъ сомнѣнія, онъ сказалъ вамъ его причину, а такъ какъ я не могу понять ея, то желала бы услышать отъ васъ.
Макъ-Алданъ смущенно улыбнулся, этотъ негодяй хотѣлъ воспользоваться даннымъ ему порученіемъ для своихъ цѣлей и хотѣлъ оставить графиню въ неизвѣстности относительно степени своихъ знаній. Онъ, со свойственной ему опытностью въ этого рода дѣлахъ, сразу замѣтилъ, что графиню съ Митнахтомъ связываетъ какая-то тайна, и, собравъ въ городѣ свѣдѣнія, онъ полагалъ, что открылъ эту тайну. То, что другіе считали невозможнымъ, немыслимымъ, то сейчасъ же встрѣтило вѣру въ душѣ этого человѣка. Онъ сразу рѣшилъ, что графиня и Митнахтъ дѣлили милліонъ. И теперь онъ разсчитывалъ получить изъ такой большой суммы что-нибудь и на свою долю. Когда двое таинственнымъ образомъ дѣлятъ что-нибудь, и, тѣмъ болѣе, когда одинъ изъ нихъ постарался убраться въ безопасное мѣсто, тогда очевидно, что они сдѣлали что-нибудь. Этотъ выводъ былъ простъ и логиченъ.
-- Вы спрашиваете о причинѣ, графиня, сказалъ онъ, прикидываясь смущеннымъ, я не въ состояніи сказать вамъ ее. Все порученіе для меня очень тяжело и еслибы я его получилъ не отъ Митнахта...
-- Порученіе? Какого рода? прервала графиня ирландца.
-- Онъ поручилъ мнѣ просить денегъ.
Камилла поднялась съ холоднымъ и гордымъ видомъ.
-- Вы могли бы и не брать на себя подобнаго порученія, сказала она ледянымъ тономъ. Если господину Митнахту слѣдуетъ что-либо получить, онъ могъ бы обратиться за деньгами самъ.
-- Извините, кажется я невѣрно выразился, графиня, отвѣчалъ, не смутясь, Макъ-Алланъ, поднимаясь въ свою очередь. Дѣло идетъ тутъ о барышѣ отъ одного общаго дѣла, который слѣдовало бы раздѣлить.
Графиня выпрямилась и бросила на ирландца гнѣвный и презрительный взглядъ.
-- Довольно, милостивый государь, сказала она, я не могу больше вѣрить, что вы пришли по порученію Митнахта! Онъ служилъ у меня управляющимъ!
-- О, графиня, я повторяю только слова моего друга. Прошу извиненія, если я невольно оскорбилъ ваше сіятельство. Я не знаю, о какомъ дѣлѣ идетъ рѣчь, и какая связь существуетъ между вами и Митнахтомъ. Мой другъ находится теперь въ затруднительныхъ обстоятельствахъ и если вы не пошлете ему чрезъ меня помощь, я опасаюсь всего худшаго.
-- Вашъ пріѣздъ сюда совершенно излишенъ, милостивый государь. Отправляйтесь къ вашему другу и передайте ему, что онъ можетъ обратиться ко мнѣ самъ, если ему слѣдуетъ что-нибудь получить.
-- Я пользуюсь его полнымъ довѣріемъ, графиня. Я надѣюсь, что вы измѣните ваше намѣреніе и не отправите меня съ пустыми руками, продолжалъ ирландецъ. Я говорю это въ видахъ вашей же пользы. Фонъ-Митнахтъ очень вспыльчивъ и подобный поступокъ можетъ раздражить его.
-- Что вы говорите? Повторяю вамъ, что фонъ-Митнахтъ былъ не болѣе, какъ моимъ управляющимъ. Все, что ему слѣдовало получить, выплачено, кромѣ небольшой суммы, которую я не могу теперь выплатить, не говоря уже о томъ, что справедливость его требованій не доказана.
Макъ-Алланъ насмѣшливо улыбнулся.
-- О! Это совершенно измѣняетъ положеніе дѣла, сказалъ онъ. Но, во всякомъ случаѣ, я посовѣтовалъ бы вамъ не разставаться со мной такимъ образомъ. Я боюсь, не пришлось бы вамъ въ этомъ раскаиваться!
-- Довольно! Я слишкомъ долго васъ слушала, вскричала въ негодованіи графиня. Я теперь вижу, что вы просто хотѣли выманить у меня денегъ, прикрываясь именемъ Митнахта. Мнѣ больше нечего съ вами говорить. Будьте довольны и тѣмъ, что я не велѣла васъ арестовать.
Съ этими словами графиня вышла изъ салона.
Макъ-Алланъ, удивленный и смущенный поступкомъ графини, увидѣлъ себя вынужденнымъ уйти и вернулся къ ожидавшему его экипажу.
Въ то время, когда этотъ разговоръ происходилъ въ салонѣ замка, Леонъ Брассаръ увидѣлъ въ окно Дору Вальдбергеръ, которая, повидимому, шла не въ замокъ.
Подумавъ, что, вѣроятно, она ищетъ его. Леонъ Брассаръ поспѣшилъ выйти въ паркъ.
У входа въ паркъ онъ встрѣтилъ надзирательницу, шедшую, повидимому, въ сильномъ волненіи.
-- Вы меня ищете, Дора Вальдбергеръ? сказалъ онъ. Пойдемте въ эту аллею, тутъ насъ никто не увидитъ. Вы принесли новости изъ заведенія?
-- Да, новости, господинъ Гедеонъ! сказала со злобой Дора. Право есть съ чего взбѣситься, ну ужъ порядокъ тамъ! Этому бы надо положить конецъ.
-- Разскажите, что такое случилось.
-- Этотъ новый дикторъ, Вильмъ, губитъ заведеніе. Знаете съ кѣмъ онъ живетъ душа въ душу. Съ ассесоромъ! Съ такъ называемой графиней. Онъ готовъ для нихъ на все! Но отъ меня ничего не скроется. Недавно ассесоръ и Вильмъ были у сумасшедшей и она разсказывала имъ сонъ о какой-то пропасти въ мѣловыхъ скалахъ, гдѣ долженъ жить какой-то старикъ.
-- Новый докторъ все еще тамъ?
-- Между нами сейчасъ произошла ссора и я должна выйти.
-- Какъ? выйти изъ заведенія? спросилъ въ изумленіи Леонъ.
-- Да онъ это устроилъ.
-- А директоръ?
-- Тотъ самъ на половину помѣшался, Вильму не трудно было уговорить его.
-- Такъ, значитъ, вы въ самомъ дѣлѣ прогнаны? сказалъ Леонъ, чтобы еще болѣе усилить злобу и бѣшенство Доры, которая не могла помириться съ мыслію, что ее выгнали. Я думаю, что этого нельзя оставлять безнаказаннымъ и...
-- Да, господинъ Гедеонъ, да, эта проклятая больница должна погибнуть вмѣстѣ со своимъ докторомъ! Я отдала бы за это полъ-жизни. Требуйте отъ меня, что хотите, а готова на все!
-- Пока эта больница существуетъ, здѣсь не можетъ быть устроена никакая другая, и вы должны оставаться безъ куска хлѣба. Жаль, право мнѣ очень жаль васъ.
-- Говорю вамъ, что я или сойду съ ума или произойдетъ здѣсь кое-что, чему вы удивитесь.
-- Вы хотите погубить тѣхъ, кто оскорбилъ васъ, Дора, это такъ, продолжалъ съ дьявольскимъ разсчетомъ Леонъ, постарайтесь лучше уничтожить самое заведеніе. Первая больная въ нашей новой больницѣ должна быть -- эта мнимая графиня, это всего важнѣе, а остальные мнѣ рѣшительно все равно. Поступайте, какъ хотите, только смотрите, чтобы не погибла и помѣшанная.
-- Вы правы! пробормотала Дора Вальдбергеръ, съ трудомъ выговаривая слова. Да, вы правы, недавно мнѣ уже приходила мысль произвести тамъ перемѣну, только не такую, о которой думаютъ директоръ и новый докторъ! Я говорю вамъ, что вы скоро кое-что услышите!
-- Добудьте только намъ эту помѣшанную! Объ вашей будущности здѣсь позаботятся. Здѣсь вы получите мѣсто, соотвѣтствующее вашей опытности, напримѣръ, главной надзирательницы, съ хорошимъ содержаніемъ... Но, усмѣхнулся Леонъ, мы ничего не можемъ сдѣлать, пока существуетъ эта больница!
-- Она слишкомъ долго существуетъ! сказала злобно Дора. Я должна остаться тамъ еще недѣлю; кто можетъ заставить меня смотрѣть за сумасшедшими такъ же хорошо, какъ и прежде. Я не виновата, если имъ придетъ въ голову играть съ огнемъ?
-- Ваши поступки и намѣренія не касаются меня, сказалъ Леонъ, но я долженъ сказать, что вашъ гнѣвъ вполнѣ справедливъ.
-- Вы скоро обо мнѣ услышите, повторила еще разъ Дора Вальдбергеръ, направляясь къ выходу изъ парка; клянусь, что имъ не удастся восторжествовать надъ Дорой Вальдбергеръ!
ХXVIII.