Въ седьмомъ часу вечера Лили вмѣстѣ съ молочной сестрой своей, Маріей Рихтеръ отправилась въ паркъ.
Обѣ молодыя дѣвушки были однихъ лѣтъ, однаго роста, одной фигуры, обѣ бѣлокурыя, съ длинными, пышными локонами, обѣ ходили въ совершенно одинакихъ или очень подходящихъ костюмахъ, такъ что издали ихъ легко можно было принять одну за другую.
Въ тотъ день, какъ родилась Лили, покойная графиня услыхала, что въ одно время и даже въ одинъ часъ съ нею, внизу въ деревнѣ, одна бѣдная вдова Рихтеръ разрѣшилась и тоже дѣвочкой. Тотчасъ же распорядилась она, чтобы мать и новорожденное дитя имѣли все необходимое и пользовалась хорошимъ заботливымъ уходомъ. Несмотря на все это бѣдная вдова Рихтеръ умерла. Графиня взяла маленькую сиротку Марію къ себѣ въ замокъ, и вполнѣ замѣнила ей мать, любила и берегла ее не меньше родной дочери. Обѣ дѣвочки были вскормлены одною кормилицей, росли и воспитывались на равныхъ правахъ, какъ двѣ родныя сестры и горячо любили другъ друга.
Послѣ смерти графини Марія Рихтеръ осталась по прежнему жить въ замкѣ, такъ какъ мачиха Лили ничего не имѣла противъ этого.
Но жизнь ея была теперь уже далеко не та, что прежде, при графинѣ Линѣ и Марія неоднократно выражала желаніе оставить замокъ, и итти на мѣсто въ гувернантки, такъ какъ благодаря свой пріемной матери, она наравнѣ съ Лили, получила очень хорошее образованіе, но Лили и слышать не хотѣла объ этомъ и на отрѣзъ объявила, что она ни за что не разстанется со своей милой Маріей, своимъ вѣрнымъ другомъ и дорогой сестрой. Но хоть во многомъ онѣ и походили другъ на друга, за то лица и характеры ихъ были совершенно различны. Межъ тѣмъ, какъ пухлыя, румяныя щечки Лили дышали свѣжестью и здоровьемъ, лицо Маріи было прозрачно-блѣдное, съ тонкими, нѣжными чертами; въ то время, какъ Лили была характера живаго, веселаго, подъ часъ даже шаловливаго, Марія была серьезна, задумчива и часто только грустной улыбкой отвѣчала на звонкій дѣтскій смѣхъ подруги.
Обѣ дѣвушки рука объ руку шли по тѣнистымъ аллеямъ парка, направляясь въ огромный, мѣстами ненроходимо густой лѣсъ, въ ту его сторону, гдѣ была хорошенькая маленькая горка съ тремя высокими развѣсистыми дубами, прелестное, живописное мѣстечко, которое такъ любила покойная графиня.
-- Я такъ рада, что ты со мною, Марія, это для меня большое утѣшеніе! Мнѣ почти кажется что дурно поступаю, идя на свиданіе съ Бруно, но онъ только что вернулся изъ путешествія и, хочетъ передать мнѣ какое-то важное извѣстіе, вѣроятно, что нибудь, касающееся моихъ родныхъ, а ты вѣдь знаешь, что мама, сама не понимаю почему какъ-то не ладитъ съ моими родными, съ родными моей милой покойной мамаши хотѣла я сказать, да и меня старается отдалить отъ нихъ.
-- Это и мнѣ не разъ бросалось въ глаза, отвѣчала Марія.
-- Но я хочу попросить Бруно, помириться съ мама; таинственность эта и сегодня-то ужасаетъ меня.
-- Не знаю право, Лили, должна-ли я предостеречь тебя или нѣтъ; нѣсколько разъ уже собиралась я сказать тебѣ это, да не рѣшилась, боялась, что ты назовешь вздоромъ, тихо и тревожно обратилась Марія къ своей подругѣ, которую она любила, какъ родную сестру. Графиня часто имѣетъ въ себѣ для меня что-то страшное.
-- Мнѣ кажется, ты не понимаешь мама, отвѣчала Лили.
-- Вчера я опять смотрѣла на нее въ то время, какъ она считала себя никѣмъ незамѣченною, глаза ея были устремлены на тебя -- и я испугалась выраженія ея блѣднаго лица, повѣришь-ли Лили, кровь застыла въ моихъ жилахъ, мнѣ страшно стало за тебя, моя дорогая.
-- Ну, полно тебѣ сантиментальничать, милая Мари! смѣясь сказала Лили, перебивая вѣрную подругу.
-- Ну, скажи на милость, кто же можетъ всегда, каждую минуту обдумывать выраженіе своего лица! Правда въ лицѣ мамы по временамъ проглядываетъ какое-то жесткое, ледяное выраженіе, и глаза ея бываютъ иногда и въ самомъ дѣлѣ злые, но въ сущности то она очень добра къ намъ, милая Мари, и съ нашей стороны было бы очень нехорошо не цѣнить этого, часто она бываетъ даже очень ласкова!
-- Именно въ такія минуты, когда она ласкова, тогда то и пугаетъ она меня, я не могу иначе, я должна сказать тебѣ это, должна открыть тебѣ свое сердце! Прежде все это я принимала только на свой счетъ, думала, что я ей противна, потому-то неоднократно и желала я лучше уѣхать, какъ ни тяжело было бы мнѣ разстаться съ тобою; теперь же смотрю я на это иначе.
-- Просто, тебѣ чудится все это, милая Мари, ужь очень у тебя пылкая фантазія. Но, иди-же домой. Вотъ и три дуба и, мнѣ кажется, Бруно ждетъ меня уже.
-- Да, вонъ онъ стоитъ тамъ на верху, прислонившись къ одному изъ дубовъ -- это онъ, я узнаю его. Я не буду мѣшать тебѣ, Лили, я вернусь сейчасъ въ замокъ; но что это значитъ, моя дорогая, что сердце мое такъ тревожно ноетъ за тебя, отчего это такъ тяжело мнѣ разстаться теперь съ тобою, такъ бы кажется и не оторвалась отъ тебя.
-- Это не первый разъ случается съ тобою, успокоивала Лили свою возлюбленную сестру, часто находятъ на тебя Мари такія странныя мысли и опасенія! Полно, успокойся, моя милочка, что же можетъ тутъ со мной случится? До свиданія! Merci за то, что проводила меня до этаго славнаго мѣстечка, гдѣ ждетъ меня Бруно.
Сестры разстались. Марія была въ сильно тревожномъ настроеніи, непостижимая тоска душила ее, сердце ея страшно ныло, она не въ силахъ была подавить въ себѣ какого-то неопредѣленнаго страха за свою Лили, страха, въ которомъ она сама не отдавала себѣ отчета, но который тѣмъ не менѣе тяжелымъ камнемъ ложился на ея нѣжную, впечатлительную душу, какъ предчувствіе чего-то недобраго. Она отдала бы все на свѣтѣ, лишь бы только ей можно было теперь остаться съ Лили. Порывисто обняла она сестру и крѣпко держала ея нѣсколько минутъ въ своихъ объятіяхъ, словно защищая ее отъ кого-то, словно кто нибудь отнималъ у ней ее ненаглядную Лили, и слезы блистали въ ея большихъ прелестныхъ глазахъ.
Лили нѣжно поцѣловала ее, смѣясь надъ напрасной тревогой своей вѣрной подруги. Марія сдѣлала надъ собою усиліе:, послѣдній разъ поцѣловала она Лиди и быстро повернула назадъ въ замокъ, съ трудомъ преодолѣвая въ себѣ безпокойство. Лили же, не помня себя отъ радости, быстро взбѣжала на холмикъ.
Бруно бросился ей на встрѣчу, нѣжно взялъ ее за руки и дружески пожалъ ихъ, съ любовью останавливая свой взоръ на прелестной молодой дѣвушкѣ.
-- Наконецъ-то вижу я тебя опять, моя милая Лили, сказалъ онъ, и какъ радъ я, что ты такая-же свѣженькая и веселенькая, какъ и прежде!
-- А ты какъ перемѣнился Бруно, съ удивленіемъ вскричала Лили, пристально всматриваясь въ мужественно-прекрасное лицо молодаго человѣка, я едва тебя узнала!
-- Не мудрено, давненько вѣдь мы съ тобой не видались, шутка-ли, цѣлыхъ полгода я путешествовалъ-то, смѣясь отвѣчалъ Бруно.
-- Былъ ты у своей матери въ Вѣнѣ?
-- Былъ и тамъ, и привезъ отъ нея сердечный привѣтъ тебѣ, Лили!
-- Очень благодарна ей за память! Ахъ, Бруно, твоя мать такъ добра!
-- Она стала очень, очень стара и совсѣмъ не хотѣла отпускать меня -- теперь я долженъ перейти къ дѣлу.
-- Да, вотъ что, милый Бруно, перебила его Лили, съ какой-то строгою важностью, которая вовсе къ ней не пристала и выглядѣла едва ли не комичной. Еслибъ не это важное извѣстіе я ни за что бы не рѣшилась прійти сюда, и ты долженъ сегодня же обѣщать мнѣ, опять бывать въ замкѣ, такъ-то будетъ лучше.
-- Я понимаю тебя, Лили! Въ замкѣ тѣмъ не менѣе я все таки бывать не могу, развѣ только ради какого нибудь исключительнаго случая, но ты должна отправиться въ одно мѣсто, гдѣ совершенно свободно и съ особеннымъ удовольствіемъ могу я видѣться и говорить съ тобою! Вотъ тебѣ и извѣстіе: мать моя очень скучаетъ одна и проситъ тебя подольше погостить у ней.
-- Ахъ, какъ было бы это прелестно, какъ рада бы была я этому -- но мама!
-- Ты, думаешь, она не позволитъ. Но отчего-же? Вѣдь моя мать кажется родная кузина твоей матери и въ настоящее время, твоя единственная ближайшая родственница!
-- Все это вѣрно, милый Бруно, но я боюсь.
-- Однимъ словомъ, Лили, ты не должна оставаться дольше въ замкѣ, сказалъ Бруно, безпокойнымъ тономъ.
Лили съ улыбкой взглянула на своего кузена.
-- И ты также безпокоишся? спросила она Бруно колебался съ минуту, сообщить ли Лиди то, что узналъ онъ сегодня о ея мачихѣ. Но послѣ нѣкотораго раздумья онъ предпочелъ пока умолчать объ этомъ.
-- Я боюсь за твое здоровье, за твое спокойствіе, моя дорогая, серьезно отвѣчалъ онъ, я сильно о тебѣ безпокоюсь.
Лили засмѣялась.
-- Ну, скажи на милость, что-же можетъ со мною случиться, сказала она, вы точно будто всѣ сговорились, говорить мнѣ одно и тоже.
-- Сговорились? съ кѣмъ?
-- Марія также все безпокоится и все боится за меня.
-- Тѣмъ серьезнѣе должна ты отнестись къ словамъ моимъ, милая Лили, твоя вѣрная подруга Марія, можетъ быть, дальновиднѣе тебя, ты же, дорогая моя -- наивная довѣрчивая душа, ты всюду и во всемъ видишь только одно хорошее. Предостереженія твоей доброй, любящей сестры еще болѣе побуждаютъ меня, открыть тебѣ мои опасенія.
-- Пожалуй вы и меня то заразите своимъ вѣчнымъ страхомъ и подозрительностью, вскричала Лили. Но довольно, оставь этотъ вздоръ Бруно, мнѣ надоѣло уже слышать его и отъ Мари то, у насъ много есть о чемъ говорить и безъ этого- мы такъ давно не видались съ тобою!
-- Вѣрь мнѣ, моя дорогая, заговорилъ Бруно, такимъ пылкимъ страстнымъ тономъ, что сердечко молодой дѣвушки сильно забилось, въ мигъ стала она совершенно серьезна и затаивъ дыханіе прислушивалась къ словамъ своего кузена. Я люблю тебя такъ, какъ никто тебя не любитъ и не можетъ любить, продолжалъ Бруно, выслушай меня милая Лили, я давно уже таю въ своемъ сердцѣ это чувство. Ты должна быть моей, только тогда могу быть я спокоенъ и счастливъ! Въ рукахъ твоихъ мое счастіе. Отъ твоего рѣшенія зависитъ спокойствіе моей жизни! Ни разу еще слово любви не было произнесено между нами, но ты должна была давно чувствовать, что не одна братская привязанность влечетъ меня къ тебѣ, теперь настала для тебя минута услышать это изъ моихъ устъ: я безконечно люблю тебя, моя радость, ты для меня дороже жизни!
Бруно нѣжно обвилъ своею сильною рукой тонкую талію Лили; головка ея склонилась къ нему на плечи: какъ пугливая птичка, ищущая защиты, трепетала она въ страстныхъ объятіяхъ красиваго молодаго человѣка, который въ эту минуту открывалъ ей свое сердце.
-- Скажи, любишь ли ты меня также? Согласна ли ты быть моей, моей на вѣки? страстно шепталъ Бруно.
-- Да, сердце мое давно уже принадлежитъ тебѣ! признавалась Лили, и крупныя слезы струились по щекамъ ея, слезы любви и счастья, ахъ мой милый Бруно, не сердись на меня за то, что я плачу, это на половину отъ радости, что ты опять со мною, что ты меня такъ любишь, что мы на вѣки будемъ принадлежать одинъ другому. Въ тоже время мнѣ больно, что въ такую прекрасную минуту нѣтъ у меня ни отца, ни матери, чтобы порадоваться моему счастію!
-- Ты думаешь о своихъ родителяхъ, и я тоже, серьозно сказалъ Бруно, я очень любилъ твою мать и твоего отца, графа, но я замѣню тебѣ всѣхъ, Лили, моя любовь съ избыткомъ вознаградитъ тебя за ту, которой ты такъ рано лишилась. Я буду твоей защитой, твоей опорой! Со мною пройдешь ты свой жизненный путь! передъ нами открывается счастливая будущность, такъ какъ мы любимъ другъ друга.
-- Съ тобою готова я хоть на край свѣта, объявила Лили, улыбаясь сквозь слезы и съ безконечной любовью и блаженствомъ смотря на своего возлюбленнаго, о тебѣ одномъ мечтала я въ часы уединенія, къ тебѣ стремилось мое сердце, ты былъ всегда предметомъ моихъ интимныхъ бесѣдъ съ Маріей, которая давно уже знаетъ мою тайну.
Въ эту самую минуту Лили страшно вздрогнула и испуганно осмотрѣлась кругомъ. Хоть было еще и не поздно, но уже темнѣло, такъ небо было обложено тучами.
-- Ты ничего не слыхалъ, шепнула она жениху, мнѣ послышался здѣсь въ кустахъ шорохъ.
-- Я ничего не слыхалъ, вѣрно пробѣжала козуля или что-нибудь въ этомъ родѣ, отвѣчалъ Бруно.
-- Навѣрно, что можетъ быть другое? успокоивала себя Лили, мнѣ вовсе нестрашно, такъ себѣ немножко испугалась отъ неожиданности; этотъ шумъ такъ внезапно прервалъ мои прекрасныя, золотыя мечты.
-- Это былъ блаженный часъ, Лили, теперь мы знаемъ, что принадлежимъ другъ другу.
-- На вѣки! на вѣки! О, какъ я счастлива! повторяла Лили не помня себя отъ радости. Но теперь ты долженъ сказать мама, пожалуйста безъ отговорокъ! ты сказалъ давича, если случится какой нибудь исключительный случай, теперь насталъ именно такой случай и ты придешь, не правдали?
Бруно далъ слово.
-- Теперь я должна итти домой, продолжала Лили, уже темнѣетъ. Ты пойдешь лѣсомъ?
-- Я провожу тебя, отвѣчалъ Бруно.
-- Нѣтъ, милый Бруно, не надо, тебѣ не по дорогѣ, или ужь не думаешь ли ты спуститься въ деревню и ѣхать водой? Пожалуйста, не дѣлай этого, посмотри, какія страшныя тучи, вѣрно будетъ буря.
-- Какая ты заботливая, милая Лили, какъ ты безпокоишься обо мнѣ, моя ненаглядная!
-- Обѣщай мнѣ это, то всю ночь не засну все буду бояться, чтобъ чего съ тобой не случилось. Я не поѣду на лодкѣ, я пойду пѣшкомъ.
-- Сегодня такъ рано стемнѣло, будь остороженъ Бруно, слышишь ли? Ну, прощай. До счастливаго свиданія!
Молодые люди простились, обмѣнявшись первымъ поцѣлуемъ, который давала Лили мужчинѣ, въ знакъ того, что она отнынѣ принадлежала ему. и что сердца ихъ были уже связаны, тѣмъ святымъ союзомъ, который долженъ былъ навѣки слить обѣ жизни ихъ во едино.
Еще разъ попытался Бруно уговорилъ свою прелестную невѣсту, принять его услуги.
Но Лили настояла чтобы онъ, не теряя ни минуты, шелъ скорѣй въ городъ, вѣдь и безъ того, говорила она вернешься ты домой очень поздно: теперь ужь часовъ восемъ, а до города вѣрныхъ часа три ходьбы.
Какъ ни уговаривалъ ее Бруно, все-таки пришлось въ концѣ концовъ уступитъ ея желанію. Еще одинъ послѣдній прощальный привѣтъ, и женихъ и невѣста разстались.
Бруно торопливо пошелъ по дорогѣ въ городъ, а Лили вышла на тропинку, которая вела въ замокъ.
-- Я не боюсь! весело крикнула она еще разъ своему возлюбленному. Покойной ночи! Покойной ночи!
Эхо громко повторило ея крикъ, послѣдній прощальный привѣтъ, который, послала она своему милому!
На дворѣ быстро стемнѣло; страшныя, грозныя тучи заволокли все небо. По широкой дорогѣ, которая вела въ городъ сначала лѣсомъ, а потомъ, полемъ, разомъ сдѣлалось такъ темно, что въ шагахъ десяти нельзя было отличить человѣка отъ дерева. Поднялся сильный вѣтеръ, который съ каждой минутой дѣлался все порывистѣе. Полилъ сильный дождь и крупный капли его съ шумомъ ударялись о листву дерева. Раздались первые раскаты грома:, сначала вдали, потомъ все блииже и ближе. Гроза наступила гораздо скорѣе, чѣмъ ожидалъ Бруно.
Лили навѣрно еще не дошла до замка мелькнуло въ головѣ его, отъ трехъ дубовъ до замка было вѣрныхъ четверть мили. Значитъ она была еще въ лѣсу въ такую ужасную погоду въ такой громъ и молнію. Къ тому же дорога шла мимо опаснаго мѣста, гдѣ находился крутой обрывъ въ ущелья известковыхъ скалъ.
Ужасная тоска сдавила его сердце, не теряя ни минуты повернулъ онъ назадъ къ тремъ дубамъ, чтобы догнать Лили и проводить ее до дому. Онъ отошелъ уже на большое разстояніе отъ того мѣста, гдѣ они разстались но, можетъ быть, ему удастся догнать ее... Онъ шелъ такъ скоро, какъ только позволяли ему страшная темнота лѣса, мѣстами прерываемая яркимъ синеватымъ блескомъ молніи; онъ громко звалъ Лили; но крика его не было слышно за глухими раскатами грома и за шумомъ вѣтра.
Была ужасная ночь. Страшно ревѣла буря и бушевало море; казалось это былъ поединокъ между ними, ужасный поединокъ на жизнь и на смерть. Порой бѣшеный шумъ буруна пересиливалъ ревъ бури, потомъ громъ снова усиливался и заглушалъ все остальное.
Ассесору фонъ-Виндельфельсу невольно вспомнился старый Витъ, предвѣщавшій непогоду и блѣдная графиня, по народному повѣрью, высасывавшая кровь изъ тѣхъ лицъ, которыхъ хотѣла погубить. Въ воображеніи его промелькнулъ образъ этой женщины и какимъ страшнымъ показался онъ ему теперь!
Лили должна какъ можно скорѣе уѣхать изъ замка, онъ боялся за нее; странно было въ самомъ дѣлѣ, чтобы въ такое короткое время съ тѣхъ поръ какъ поселилась тамъ графиня Камилла, могло умереть трое и всѣ одинаковою смертью: всѣ день изо дня чахли, становились сухими, жолтыми какъ кожа! И ни кровинки не оставалось въ ихъ тѣлѣ...
Что была это за тайна замка, что за личность была эта блѣдная женщина, которая даже и въ Бруно при послѣдней встрѣчѣ пробудила какой-то суевѣрный страхъ? Отчего теперь, идя одинъ по лѣсу, онъ думалъ обо всемъ этомъ совсѣмъ иначе, чѣмъ еще недавно?
Онъ жестоко упрекалъ себя, зачѣмъ послушался Лили, зачѣмъ не проводилъ ее до дому. Но когда они разстались не было еще ни бури, ни такого мрака. Все это случилось въ какія нибудь нѣсколько минутъ.
Вотъ Бруно уже дошелъ до трехъ дубовъ, этихъ мрачныхъ великановъ, шумно качавшихъ своими могучими верхушками подъ сильнымъ напоромъ бури. Вдругъ онъ вздрогнулъ, изъ глубины лѣса послышался ему страшный крикъ, крикъ, который привелъ въ ужасъ даже этого молодаго, сильнаго безстрашнаго человѣка Онъ сталъ прислушиваться; но крикъ этотъ не повторился болѣе; слышни были только глухіе раскаты грома.
Вѣроятно Бруно ошибся; это былъ, навѣрно, крикъ, какого-нибудь звѣря, который молодой человѣкъ въ томъ возбужденномъ состояніи въ какомъ онъ находился. принялъ за человѣческій.
Онъ пошелъ дальше, искалъ, звалъ Лили, но отвѣта не было вѣрно его невѣста была уже дома! Страшный крикъ болѣе не повторялся, значитъ это былъ дѣйствительно крикъ оленя или козули.
Бруно все бѣжалъ по дорогѣ въ замокъ. Но онъ прошелъ уже значительное разстояніе, Лили же все не было. Вѣроятно она была уже въ замкѣ.
Съ облегченнымъ сердцемъ повернулъ онъ назадъ. Но пройдя нѣсколько шаговъ наткнулся во мракѣ лѣса на какую-то темную массу, невидимому на человѣка. Въ это самое мгновеніе блеснула молнія.
Бруно увидѣлъ передъ собой лѣсничаго Губерта, блѣднаго, разстроеннаго. Рыжая борода и волосы его были всклокочены, онъ былъ почти страшенъ въ эту минуту.
-- Это вы, лѣсничій! Ночь-то прескверная, сказалъ Бруно.
Въ отвѣтъ на это, Губертъ пробормоталъ нѣсколько несвязныхъ словъ, которыхъ Бруно не могъ разобрать.
-- Вы не видѣли, благополучно ли дошла молодая графиня до замка?
Губертъ опять-таки пробормоталъ нѣсколько несвязныхъ словъ и торопливо пошелъ дальше.
-- Онъ вѣрно меня не узналъ, какой онъ сегодня странный, подумалъ Бруно.
Теперь онъ не такъ уже безпокоился о своей невѣстѣ; вѣдь Губертъ шелъ по той же дорогѣ, не на далекомъ разстояніи отъ Лили, еслибы съ ней случилось какое-нибудь несчастіе, онъ услышалъ бы крикъ и поспѣшилъ бы на помощь.
Успокоивая себя подобными мыслями, Бруно, не обращая вниманія на дождь и бурю, быстро подвигался по дорогѣ въ городъ. Онъ пришелъ туда далеко за полночь, промокши до костей, но безъ всякаго приключенія.
Мысленно пожелавъ еще разъ покойной ночи своей милой невѣстѣ, онъ спокойно легъ спать, не подозрѣвая какое ужасное горе принесетъ ему завтрашнее утро.
IV.