Губертъ сидѣлъ въ лодкѣ, которую прикрѣпилъ къ берегу и ждалъ возвращенія Гагена.
Погода была самая непріятная. Вода казалась совершенно черною, берегъ былъ пустъ и непривѣтливъ. Только вдали, сквозь туманъ, кое-гдѣ свѣтился огонекъ.
Нашелъ ли Гагенъ негра? Губертъ раскаявался, что не пошелъ съ докторомъ и говорилъ себѣ, что изъ всего города это мѣсто казалось самымъ подозрительнымъ. Какое-то предчувствіе говорило ему, что тутъ не все въ порядкѣ и что Гагенъ лучше бы сдѣлалъ, еслибы не ѣздилъ.
Эти мысли внушили ему безпокойство, которое все болѣе увеличивалось по мѣрѣ того, какъ время проходило, а Гагенъ не возвращался. Конечно посѣщеніе Кингбурна, къ которому негръ долженъ былъ отвести
Гагена, не могло занять мало времени, но Губерту казался очень подозрительнымъ самъ мистеръ Бобъ. Какое-то необъяснимое чувство, которое иногда безъ всякаго повода предостерегаетъ насъ противъ какого-нибудь человѣка, говорило ему, что мистеръ Бобъ не заслуживаетъ ни малѣйшаго довѣрія. А теперь, по мѣрѣ того какъ время проходило, это чувство все болѣе и болѣе въ немъ усиливалось, но всякія предостереженія уже опоздали, такъ какъ Гагенъ давно уже ушелъ. Куда онъ пошелъ? Губертъ видѣлъ только, какъ онъ исчезъ въ туманѣ и ничего болѣе. Нашелъ ли онъ No 117, встрѣтилъ ли его мистеръ Бобъ, все это было совершенно неизвѣстно Губерту.
Терпѣніе Губерта лопнуло. Онъ выскочилъ на берегъ и сталъ всматриваться и прислушиваться, но кругомъ все было пусто и тихо.
Озабоченность его еще болѣе увеличилась. Было уже болѣе восьми часовъ. Онъ рѣшился отыскать No 117 и постараться найти Гагена или негра. Не будь такого тумана, онъ могъ бы видѣть все вокругъ.
Убѣдившись, что лодка крѣпко привязана, онъ пошелъ по берегу, оглядываясь кругомъ.
Наконецъ онъ дошелъ до того двора, черезъ который раньше Гагенъ прошелъ съ Бобомъ. Толкнувъ калитку, онъ очутился на большомъ, грязномъ дворѣ, который шелъ до рѣки.
Нигдѣ не было никого видно, дворъ казался пустымъ и на вопросъ Губерта: "Есть тутъ кто-нибудь?" не послѣдовало никакого отвѣта. Губертъ вернулся къ маленькому домишкѣ. Такъ какъ дверь въ него также не была заперта, то онъ хотѣлъ войти, но на порогѣ нога его стукнулась обо что-то и, къ его удивленію, въ ту жe минуту раздался выстрѣлъ.
Что это было такое? Губертъ былъ не трусъ и съ юности привыкъ обращаться съ оружіемъ. Онъ наклонился, подъ его ногами лежалъ револьверъ, изъ котораго послѣдовалъ выстрѣлъ.
Губертъ поднялъ его, поглядѣлъ и узналъ револьверъ Гагена.
Можетъ быть Гагенъ былъ обокраденъ въ этой Западнѣ! Въ домѣ не было огня. Дверь была открыта. На полу лежалъ револьверъ Гагена.
Хотя Губертъ не принадлежалъ къ числу людей боязливыхъ, которые при малѣйшемъ случаѣ приходятъ въ волненіе и не знаютъ на что рѣшиться, тѣмъ не менѣе въ эту минуту, въ этомъ незнакомомъ, страшномъ мѣстѣ, невольный ужасъ охватилъ его. Неизвѣстность и темнота были можетъ быть отчасти причиною его нерѣшительности. Безъ сомнѣнія Гагенъ былъ заманенъ въ этотъ домъ, онъ сталъ защищаться, у него вырвали револьверъ и бросили, а потомъ забыли о немъ.
Не было ничего мудренаго, если этотъ мрачный домъ ловушка. Дверь была открыта, внутри дома темно, что было мудренаго, если хорошо направленный ударъ сдѣлаетъ его безвреднымъ.
Но Губертъ въ тоже время не сомнѣвался, что Гагенъ находится въ этомъ домѣ.
Онъ быстро рѣшился. Во чтобы то ни стало, онъ долженъ освободить доктора! Было бы постыдной трусостью, еслибы онъ не рѣшился войти въ домъ.
Крѣпко сжавъ револьверъ, онъ переступилъ черезъ порогъ.
-- Эй, закричалъ онъ, кто бы тутъ ни былъ, не думайте напасть на меня, я безъ разговоровъ убью всякаго,
Еслибы у него былъ огонь! Отвѣта не послѣдовало. Въ домѣ было такъ темно, что Губертъ почти ничего не могъ различить. Наконецъ онъ различилъ въ глубинѣ комнаты очагъ и около него лѣстницу въ верхній этажъ. Вцизу, по обѣимъ сторонамъ входной двери было еще нѣсколько дверей. Губертъ открылъ двери и осмотрѣлъ комнаты, ища Гагена, но на соломѣ никого не было. Онъ вернулся назадъ въ переднюю и уже хотѣлъ подняться вверхъ, чтобы наверху также все осмотрѣть, какъ вдругъ ему послышались голоса снаружи.
Нѣсколько человѣкъ разговаривали въ полгодоса.
Можетъ быть это возвращались назадъ обитатели дома? Можетъ быть они унесли Гагена? Губертъ сталъ прислушиваться, но не могъ различить словъ, онъ слышалъ только, что эти люди ходили туда и сюда, затѣмъ ему вдругъ показалось, что снаружи мелькнулъ свѣтъ фонаря.
Губертъ остановился внизу у лѣстницы, чтобы подождать, что будетъ. Положеніе его было не блестяще, такъ какъ, повидимому, около дома было не менѣе пяти или шести человѣкъ, хотя у него былъ для защиты револьверъ, но было также легко предположить, что у людей, жившихъ тутъ, также могли быть револьверы и ничего не было мудренаго, если они подстрѣлятъ его.
-- Все кругомъ занято? послышалось Губерту.
-- Да, все, былъ отвѣтъ.
-- Что это значило? Неужели они уже знали, что Губертъ въ домѣ и окружили его?
-- Теперь идите въ домъ! раздалось приказаніе, и забирайте все, что найдете въ логовищѣ.
Что это было? Забрать? Губертъ вздрогнулъ -- значитъ, это была полиція?
Въ эту минуту въ домъ вошло четверо, съ фонарями въ рукахъ. Это были люди, въ родѣ нашей тайной полиціи. Они со всѣхъ сторонъ окружили домъ, давно пользовавшійся дурной славой. Но они явились слишкомъ рано. Въ это время всѣ еще птички летали на свободѣ, но полицейскіе разставили часовыхъ, которые пропускали бы всѣхъ, но никого бы не выпускали.
Губертъ хотѣлъ подойти къ полицейскимъ, но одинъ изъ нихъ уже замѣтилъ его.
-- Сюда, тутъ есть одинъ, закричалъ онъ, бросьте оружіе, обратился онъ къ Губерту, бросьте оружіе и сдайтесь, вы видите, что всякое сопротивленіе было бы безуміемъ, весь домъ окруженъ!
-- Вы ошибаетесь, отвѣчалъ Губертъ, отдавая револьверъ, я не здѣшній, я ищу доктора Гагена, которому принадлежитъ этотъ револьверъ...
Но полицейскій его не слушалх.
-- Все это объяснится въ полиціи, куда васъ отведутъ, а пока вы арестованы! Стойте здѣсь и не дѣлайте попытки бѣжать.
-- Это что значитъ! Вы хотите меня арестовать? внѣ себя вскричалъ Губертъ, это наконецъ переходитъ всякія границы!
-- Стойте теперь спокойно, остальное устроится потомъ! сказалъ ему другой полицейскій, не разговаривайте напрасно, вы должны идти со мной въ полицію.
Понявъ, въ какую исторію онъ попалъ, Губертъ готовъ былъ сквозь землю провалиться. Вмѣсто того, чтобы найти Гагена, Боба или какого-нибудь обитателя лачужки, его самого нашли въ ней и считали за одного изъ негодяевъ, на которыхъ устроили облаву. Правда, онъ могъ оправдаться отъ этого обвиненія, но, сказавъ свое настоящее имя, ему предстояла ужасная вещь, быть выданнымъ, какъ бѣглецъ, какъ обвиняемый въ убійствѣ и снова быть отправленнымъ въ Европу, въ тюрьму, и эта мысль была для него ужасна.
Полицейскіе обыскали, между тѣмъ, весь домъ и, не найдя больше никого, оставили его. Они донесли стоявшему снаружи предводителю, что нашли только одного и получили приказаніе сейчасъ же посадить его въ лодку, съ двумя полицейскими, и отвезти въ полицію. Домъ казался опять такимъ же пустымъ, какъ и прежде, такъ какъ окружавшіе его полицейскіе были искусно спрятаны. Въ теченіи ночи много изъ подозрительныхъ обитателей дома попались въ ловушку, но мистеръ Бобъ не возвратился на мѣсто своего подвига; какъ будто предчувствуя что то, онъ безслѣдно исчезъ, по всей вѣроятности онъ сдержалъ свое обѣщаніе и отправился въ Новый Орлеанъ, такъ какъ въ Нью-Іоркѣ ему было неудобно оставаться и онъ нуи дался въ новой аренѣ для своей дѣятельности.
Губертъ обратился къ своимъ провожатымъ и раз сказалъ имъ все случившееся, чтобы они, по крайней мѣрѣ, хоть начали искать Гагена, но они не слушали его. Онъ принужденъ былъ сѣсть съ ними въ лодку и отправиться въ городъ, въ полицію.
Здѣсь онъ также разсказалъ все происшедшее, прося искать Гагена, но и тутъ его словамъ придавали мало вѣры, хотя была найдена лодка, въ которой пріѣхалъ Гагенъ и возвращена ея владѣльцу.
Разсказъ о докторѣ Гагенѣ и негрѣ былъ сочтенъ за выдуманный и Губертъ былъ посаженъ на ночь подъ арестъ, чуть не сходя съ ума отъ отчаянія.
Его посадили въ маленькую, четырехъ-угольную комнатку, съ рѣшетчатымъ отверстіемъ вмѣсто окна и гдѣ уже сидѣло до него десять человѣкъ, притомъ воздухъ былъ до того тяжелъ, что Губертъ боялся задохнуться, но чтобы сдѣлать пребываніе тутъ еще невыносимѣе, ночью появились цѣлые легіоны крысъ, не дававшихъ Губерту сомкнуть глазъ ни на одно мгновеніе.
Но еще болѣе, чѣмъ всѣ эти наружныя неудобства, мучила Губерта мысль о томъ, что у него не было бумагъ. Онъ могъ назваться, фальшивымъ именемъ, но сильно опасался, что это не поможетъ ему возвратить себѣ свободу.
Утромъ всѣ заключенные были мало по мру выведены и наконецъ дошла очередь до Губерта.
Его привели въ комнату, гдѣ, за столомъ, заваленнымъ бумагами, сидѣлъ какой-то господинъ, который началъ его допрашивать.
-- Зачѣмъ вы были на Блэквелѣ? спросилъ онъ.
Губертъ разсказалъ все, что съ нимъ было.
-- Дѣйствительно, тамъ вытащили изъ воды полумертваго человѣка, но подозрѣваютъ, что это вы сами бросили его въ воду.
-- Это докторъ Гагенъ?
-- Иностранецъ, также какъ и вы! Какъ имя найденнаго? обратился господинъ къ одному изъ писарей.
Спрошенный подалъ красивый бумажникъ, на который начальникъ бросилъ взглядъ.
-- Да, такъ, докторъ Гагенъ, сказалъ онъ.
-- Въ такомъ случаѣ я прошу васъ спросить его! Слава Богу, что онъ спасенъ! вскричалъ Губертъ.
-- Его нельзя ни о чемъ спрашивать, такъ какъ онъ еще безъ сознанія. Скажите ваше имя, званіе и что васъ привело сюда.
-- Меня зовутъ Губертъ, я отправляюсь внутрь страны, чтобы наняться на какую-нибудь ферму, отвѣчалъ Губертъ.
-- Мистеръ Ватерфильдъ, вдругъ обратился начальникъ къ одному изъ своихъ помощниковъ, дайте мнѣ приказъ объ арестѣ.
Губертъ вздрогнулъ -- случилось то, чего онъ боялся -- его могли узнать.
-- Ваши бумаги! сказалъ начальникъ.
-- У меня нѣтъ ихъ съ собой, отвѣчалъ Губертъ.
-- Въ названномъ вами жилищѣ, гдѣ уже былъ сдѣланъ обыскъ, также не нашли никакихъ бумагъ, гдѣ же онѣ у васъ?
Губертъ не могъ на это ничего отвѣтить, въ эту минуту начальнику подали требуемую имъ бумагу.
Губертъ поблѣднѣлъ, его глаза остановились, это была ужасная минута.
-- Губертъ Бургардтъ, прочиталъ начальникъ, лѣсничій, двадцати-шести лѣтъ, все вполнѣ подходитъ, обвиняется въ убійствѣ.
Губертъ зашатался это обвиненіе преслѣдовало его точно проклятіе! Къ чему послужитъ ему, если онъ станетъ утверждать здѣсь о своей невинности? Кто повѣритъ ему?
-- Сознайтесь, что вы Губертъ Бургардъ, сказалъ чиновникъ.
-- Да, глухимъ голосомъ отвѣчалъ Губертъ;
-- Сообщите о поимкѣ консулу, Ватерфильдъ, и скажите, что, впредь до разрѣшенія, лѣсничій Губертъ Бургардтъ будетъ содержаться здѣсь, приказалъ чиновникъ.
Все погибло! Въ одно мгновеніе несчастный снова былъ жертвою тюрьмы! И виною этого было его желаніе оказать помощь доктору Гагену. Что предстояло ему теперь? Выдача и перевозка обратно въ Европу. Напрасно избѣгъ онъ всѣхъ опасностей, побѣдилъ всѣ препятствія, всѣ его планы и надежды были разбиты въ одно мгновеніе! Лучше смерть, думалъ онъ, чѣмъ незаслуженная тюрьма.
Его отвели обратно туда же, гдѣ онъ провелъ ночь и онъ имѣлъ достаточно времени думать о превратности своей судьбы.
Желаніе умереть все болѣе и болѣе росло въ немъ и онъ былъ близокъ къ отчаянію.
Проходилъ день за днемъ, а объ Губертѣ, казалось, забыли. Никто не заботился о немъ. Два раза въ день ему приносили ѣду, но онъ не могъ ничего узнать о томъ, что ему предстоитъ. Что будутъ съ нимъ дѣлать? Дали ли знать объ его поимкѣ? Что съ нимъ будетъ?
Прошло еще нѣсколько дней, когда наконецъ вечеромъ въ комнату къ нему вошелъ какой-то неизвѣстный господинъ, въ сопровожденіи нѣсколькихъ полицейскихъ, это былъ консулъ, который долженъ былъ распорядиться объ отправкѣ Губерта въ Европу.
-- Вы лѣсничій Губертъ Бургардтъ? спросилъ онъ, да, описаніе подходитъ. Вы должны отправиться обратно въ Европу, я передамъ васъ коммисару, который доставитъ васъ туда.
И такъ, для Губерта не было болѣе спасенія!
-- Гдѣ долженъ я ждать его? спросилъ онъ. Здѣсь я не въ состояніи быть долѣе, господинъ консулъ.
-- Ваше требованіе справедливо, отведите арестованнаго на пароходъ "Бременъ", отправляющійся черезъ двѣ недѣли, пусть онъ ждетъ тамъ коммисара, приказалъ консулъ, пароходъ стоитъ далеко отъ берега, такъ что нечего бояться бѣгства.
Два полицейскихъ были назначены исполнить это приказаніе. Наконецъ-то Губертъ долженъ былъ оставить ужасную арестантскую! Уже это одно казалось ему благодѣяніемъ.
Онъ поблагодарилъ консула и послѣдовалъ за но лицейскими. Онъ ничего не слышалъ о Гагенѣ и не зналъ живъ ли онъ.
Чтобы отвезти Губерта на пароходъ, полицейскіе сѣли съ нимъ въ лодку. Когда они подъѣхали къ пароходу, на встрѣчу имъ вышелъ офицеръ, которому полицейскіе сообщили кого привезли.
-- Хорошо, сказалъ офицеръ, только, я предупреждаю, что мы здѣсь не намѣрены разыгрывать роль тюремщиковъ! Онъ можетъ оставаться у насъ на пароходѣ, я ничего не имѣю противъ этого. каюта у насъ есть свободная, но сторожить его долженъ остаться кто-нибудь изъ васъ.
Это предложеніе нисколько не было пріятно для полицейскихъ, они вопросительно переглянулись, затѣмъ начали между собою разговаривать въ полголоса. Но, нечего дѣлать, одному изъ нихъ приходилось исполнить роль тюремщика и остаться въ каютѣ съ Губертомъ.
-- Если нельзя иначе, господинъ офицеръ, то я останусь стеречь арестанта, отвѣчалъ одинъ изъ нихъ.
-- Хорошо, идите, я покажу вамъ каюту, сказалъ офицеръ.
Губертъ и оба полицейскіе послѣдовали за нимъ. Онъ спустился въ каюты и въ концѣ длиннаго корридора открылъ дверь въ каюту, съ двумя койками для спанья. Несмотря на небольшое пространство каюты, въ ней все было чисто и въ порядкѣ, такъ что Губертъ вздохнулъ свободно, войдя въ нея.
-- Вотъ ваша каюта, сказалъ офицеръ, для каждаго изъ васъ есть по койкѣ. Сторожить арестанта ваша обязанность.
Сказавъ это офицеръ ушелъ. Другой полицейскій также удалился, простившись со своимъ товарищемъ и Губертъ остался въ каютѣ вдвоемъ со своимъ сторожемъ.
Губертъ былъ въ полномъ отчаяніи. Возвращеніе въ Европу было для него тяжелѣе смерти. Его бѣгство было напрасно! Въ тяжеломъ отчаяніи сидѣлъ онъ, не шевелясь, его сторожъ замѣтилъ это и дружески заговорилъ съ нимъ, тогда Губертъ разсказалъ ему всю свою странную судьбу.
Когда онъ кончилъ разсказъ, его сторожъ покачалъ головой.
-- Чудеса бываютъ на свѣтѣ, сказалъ онъ, но вы арестантъ и я долженъ сторожить васъ.
Эти слова были вполнѣ естестественны. Губертъ чувствовалъ, что спасеніе для него невозможно и его отчаяніе стало еще тяжелѣе.
XIII.